Колчак. Вторая попытка

Давно напрашивалась идея ставить мины не только с заградителей, а и с крейсеров непосредственно — те могут и вражеские воды загадить, и защитить себя: уйти, избегая боя или дать отпор наглецу.

Так и поступили: в ноябре "Рюрик" повёл на операцию именно крейсера Первой бригады: "Адмирал Макаров", "Баян" и "Палладу". Вместе с ними пошли "Новик" и особый полудивизион Минной дивизии. На этот раз было решено накидать мин не в Данцигской бухте, а и возле Штеттина. То есть не возле соответствующего города, конечно — в устье Одера, на подходах к Штеттинскому заливу.

— Пора начинать, Михаил Коронатович, — обратился Колчак к начальнику бригады контр-адмиралу Бахиреву.

— Конкретно постановкой руководите вы, Александр Васильевич, вам и карты в руки. Командуйте!

Четыре крейсера построились пеленгом, и началось...

— Иметь пятнадцать узлов! — флажный сигнал. Выполнено.

— Интервал сброса десять секунд.

Поехали! Каждые десять секунд с кормы каждого крейсера летело по мине. От собственно мины мгновенно отделялся якорь, и, пока она ещё плавала на волнах, устремлялся ко дну. На якоре свободно разматывался минреп, но ниже него уже тонула свинцовая чушка на лине определённой заранее длины, когда она коснётся дна, то катушка с минрепом мгновенно застопорится и якорь утащит мину на заданную глубину. Потом море начнёт растворять кусочек сахара, который вставлен в предохранитель, удерживающий чугунные колпаки на свинцовых рогах мины. Несколько минут — и они свалятся — всё! Теперь только задень за эти тонкие и мягкие свинцовые оболочки — мгновенно лопнут стеклянные ампулы с кислотой, которая замкнёт гальваническую пару и сработает взрыватель. Тротил, заключённый в мине превратится в мгновенно расширяющиеся горячие газы, и вражеский корабль получит удар в самую подвздошину...

Эсминцы занимались тем же, но ещё ближе к устью. Наконец все четыре сотни мин были поставлены, и рогатая смерть осталась ждать свои потенциальные жертвы.

"Мавр сделал своё дело, мавр может уйти" эта цитата из Шиллера вполне характеризовала дальнейшие действия бригады русских крейсеров — домой! Как можно скорее, чтобы не демаскировать последнюю постановку. Но неисповедимы пути Нептуна!

Следующим утром заметили дымы на западе. Памятуя приказ командующего: "Искать боя с врагом везде, где бы его не встретили!", Бахирев повернул на вероятного противника. И не ошибся: через час стал отчётливо различим "Роон" и ещё два лёгких крейсера при нём.

Контр-адмирал Беринг, командующий грядущей операцией по обстрелу Либавы даже обнаружив русские крейсера по своему курсу, не сильно обеспокоился: просто приказал передать присоединиться "Фридриху Карлу" со своими "меньшими" братьями поскорее. И на "Блюхер", находившийся в дальнем прикрытии — аналогично. А последние неудачи германского флота на Балтике просто требовали хоть какой-нибудь компенсации. Три русских крейсера типа "Баян", которые нахально шли навстречу, "Роон" в паре с "Фридрих Карлом" имели полную возможность если и не уничтожить, то уж точно серьёзно потрепать.

Однако за третьим дымом на горизонте нарисовался и четвёртый... Беринг уже не отрывал бинокль от глаз... Большой трёхтрубный крейсер... Не стоит считать Эссена идиотом — это не "Аврора", и не "Диана" — это "Рюрик". Ну да — одна мачта.

А этот "большой дядька" уже совершенно менял расклад в назревающем бою — его бортовой залп превосходил таковой у всей немецкой эскадры вместе взятой. Во всяком случае, до присоединения "Блюхера". А его раньше чем через пару часов ожидать не приходилось. "Роон" стал отворачивать на обратный курс, увеличивая ход до полного. Как ни обидно было Берингу драпать от презренных славян, но слишком велико превосходство противника...

— Разворачиваются, уходят! Испугались, морды тевтонские! — весело крикнул Колчак наблюдая за маневром вражеского отряда.

— Как бы они не заманили нас на превосходящие силы или на позицию своих подводных лодок, — осторожно высказался командир "Рюрика" Пышнов.

— Оставьте, Александр Михайлович, — досадливо махнул рукой Бахирев, — с таким настроением воевать нельзя. Они нас что, именно здесь встретить ожидали? Поднять: "Отряду — погоня!". Попробуем всё-таки зацепить колбасников, благо что от мин мы уже избавились, а снарядов полный боезапас. Если мы сейчас не атакуем, то Эссен отставит меня от командования. И правильно сделает, кстати.

— И грош нам цена, если мы не сумеем оттяпать их концевого, — Колчак не отрывал бинокля от глаз и видел, что два малых крейсера немцев послушно поворачивают последовательно за своим флагманом, а это серьёзная потеря времени. К тому же, если второй — "Мюнхен", обладал запасом скорости достаточным, чтобы уйти из зоны поражения стремительно надвигающихся русских пушек, то последний, "Тетис", никак не являлся "скороходом", он даже уступал в скорости бега по волнам русским крейсерам. Именно по нему и открыл пристрелку "Адмирал Макаров". И уже первый снаряд лёг перелётом. То есть — вполне досягаем. Немедленно загрохали своими пушками "Баян" и "Паллада", всплески от падений их снарядов вставали всё ближе и ближе к борту "Тетиса". Заговорила и баковая башня "Рюрика".

Первой попала "Паллада": восьмидюймовый фугасный разорвался аккурат между кормовыми стопятками немецкого крейсера. Вымело всю орудийную прислугу этих несерьёзных на данных момент пушчонок, которые и палили-то исключительно демонстративно — ну не было у них шанса добросить снаряд до преследователей, а если бы и удалось, то никакого серьёзного ущерба бронированным русским они нанести не могли.

Первая кровь в этом бою пролилась. Но это только начало...

Ещё три снаряда прилетели в "Тетис", запылало на верхней палубе и в кают-компании, смяло раструбы двух вентиляторов, но всё это было терпимо — крейсер всё ещё держал двадцать узлов. Держал, пока не ударило под кормой — взрыв десятидюймового просто сорвал правый винт с оси и сделал здоровенную подводную пробоину. А вот это уже фатально — ход немедленно упал до совершенно несерьёзных двенадцати. Теперь оставалось только ждать (совсем недолго ждать), когда преследователи нагонят, и своими бортовыми залпами совершенно раскурочат маленький крейсер.

Так и произошло: "Рюрику" даже не пришлось расходовать снаряды — "Адмирал Макаров", "Баян" и "Паллада" отметились по "Тетису" так качественно, что не было смысла стрелять по уже опрокидывающемуся кораблю. Имелась цель более серьёзная — "Роон". И не только — собственно "Роон" повернул вправо, чтобы принять в кильватер подоспевшего "Фридрих Карла", а заодно отстреляться всем бортом по ближайшему из русских крейсеров, по "Адмиралу Макарову". Но командир последнего не оставил свой корабль на прежнем курсе — его вполне устраивал бой на параллельных. "Баян" и "Паллада" послушно покатились в кильватере головного, аналогично которому стали изрыгать огонь уже всем бортом. Учитывая поворачивающий последовательно "Рюрик", перспективы для немцев рисовались самые нерадужные, хреновые, короче говоря, перспективы — русские более чем вдвое перекрывали своих противников по весу бортового залпа.

— А, похоже, они реально обнаглели, Михаил Коронатович, — усмехнулся, не отрывая бинокля от глаз Колчак. — Надо наказать, не находите?

Сказанное относилось к "Аугсбургу" и "Бремену", которые пришли вместе с "Фридрих Карлом". Вступить в линию они, конечно, не посмели, но, пристроившись на левой раковине "Рюрика" стали пофыркивать в его сторону из своих абсолютно несолидных для такого гиганта пушечек. К своим собратьям спешил присоединиться и сбежавший ранее "Мюнхен".

— Пожалуй соглашусь, — Бахирев был отнюдь не в восторге от того, что каперанг смеет давать ему советы по управлению боем, но приходилось признать, что в данном случае совет Колчака вполне уместен, а с личными амбициями можно и потерпеть. — Александр Михайлович, прикажите своему артиллеристу работать по "Аугсбургу".

— Есть! — немедленно отозвался Пышнов и озвучил в телефонную трубку приказ адмирала.

Не прошло и полминуты, как орудия крейсера стали разворачиваться в сторону лёгких крейсеров противника. Грохнула пристрелочным восьмидюймовка — недолёт. Ещё выстрел — перелёт. Значит взяли в вилку, "Рюрик" перешёл на беглый огонь всем бортом, море вокруг "Аугсбурга" кипело от падающих снарядов. А орудия "Рюрика" отличались мощностью и передовой конструкцией. Как артиллерийские системы, они основывались на прежнем принципе русского флота "облегчённый снаряд/повышенная начальная скорость": и десяти-восьмидюймовые снаряды покидали канал ствола со скоростью девятьсот метров в секунду — значительно большей, чем у какого-либо современника "Рюрика" из последних броненосных крейсеров. Попади такой в бронированный борт — пробьёт и взорвётся там, где этот взрыв нанесёт максимальный ущерб. В небронированный — может прошить корабль насквозь и взорваться над морем. Если, конечно, ничего серьёзного в потрохах корабля не встретится...

Командир "Аугсбурга", фрегаттен-капитан Фишер никак не ожидал, что русский тяжёлый крейсер обратит на него такое серьёзное внимание, он рассчитывал пообстреливать флагмана противника издалека, пока тот будет биться с немецкими броненосными крейсерами...

А вот нате вам! Совсем рядом с бортом стали шлёпаться в воду такие снаряды, которые могли вывести германский лёгкий крейсер из строя одним попаданием. Пока Бог миловал, но необходимо срочно выбираться из этой ситуации...

"Аугсбург" начал поворот влево. Не успел. Закон больших чисел обязан был сработать. Несколько снарядов из сотен не могут не попасть. Четверть тонны металла и взрывчатки вломились, взломав скос бронепалубы прямо в машинное отделение...

— А ведь попали, господа! — радостно крикнул Бахирев увидев как из германского крейсера выбросило огнём и дымом, а потом тот окутался белым паром.

— Попробовали бы они у меня не попасть, — буркнул под нос Пышнов.

— Смотрите! Ещё!

Действительно, на уже серьёзно повреждённом крейсере серьёзно рвануло и на юте, где почти сразу разгорелся нешуточный пожар.

— Михаил Коронатович, — повернулся к адмиралу Колчак, — может быть, стоит покинуть строй и доломать эту германскую жестянку? Он ведь теперь явно уйти от нас не в состоянии.

Бахирев недовольно зыркнул на "умника", но приходилось согласиться — не до личных амбиций. Тем более, что протеже Эссена при первой же возможности может рассказать командующему о нерешительности начальника бригады.

— С языка сняли, Александр Васильевич, — изобразил доброжелательную улыбку адмирал. — Михаил Александрович, атаковать и добить вражеский крейсер!

"Рюрик" повалило влево, и гигант, рыча изо всех орудий, которые позволяли вести огонь по носовым румбам, стал приближаться к обречённому "Аугсбургу". "Бремен" и "Мюнхен" благоразумно отбежали от своего товарища, ибо шансов защитить его не имелось даже теоретических, можно было только подарить русским возможность увеличить количество потопленных вымпелов в этом сражении.

Через четверть часа "Аугсбург" прекратил огонь и представлял собой плавучий костёр. Пока ещё плавучий. Но, всё ещё плавучий.

Адмирал приказал "Новику" и остальным эсминцам добить обречённого, ибо мало ли какие чудеса случаются на войне — и не такие повреждения имели корабли, но всё-таки догребали до родного порта. Быть уверенным в уничтожении врага можно только тогда, когда увидишь, что он действительно погиб. В случае войны на море — когда убедишься, как он перевернулся днищем вверх, или просто ушёл под воду.

Кавторанг Палецкий очень грамотно вывел в атаку свой, лучший в мире эсминец, и дал залп из двух двухтрубных аппаратов. Торпеды послушно скользнули в воду и стали исправно буравить толщу моря своими корпусами. Промахнуться с такой дистанции было невозможно — хотя бы одна из четырёх обязана дойти до цели... Дошли две.

Рвануло раз. Рвануло два. Все! Менее чем за минуту с поверхности Балтийского моря исчез ещё один крейсер Хохзеефлотте.

"Рюрик" на всех своих возможных узлах догонял "кордебаталию". Пока там всё складывалось более-менее благополучно для русских: "Адмирал Макаров" получил три снаряда главного калибра с "Рона", но, вместе с "Баяном", ответил четырьмя аналогичными попаданиями. Не считая шестидюймовых. А если считая, то счет был восемь — три в данном калибре. Короче: горели и "Роон", и "Макаров", "Баян" вообще не царапнут... Но ход все корабли держали, значит ничего серьёзного. "Паллада" пока ещё держалась молодцом против почти вдвое превосходившего её по мощности огня "Фридрих Карла", но приходилось ей несладко.

Однако, когда "Рюрик" подал свой десятидюймовый голос, нагоняя место основного боя, ситуация стала выравниваться. И не просто выравниваться. С каждым кабельтовым, уменьшавшим разрыв между бывшим флагманом командующего Балтийским флотом и концевым германским крейсером, ситуация становилась всё более и более угрожающей. Для немцев угрожающей.

Немецкие корабли времён Первой Мировой считаются наиболее защищёнными. В ущерб вооружению, скорости, но уж броня у них о-го-го! И противоминная защита тоже. Всё правильно, но только когда речь идёт о кораблях новых — дредноутах, линейных и даже лёгких крейсерах кайзера, которые были построены относительно недавно. "Роон" и "Фридрих Карл" уступали в плане защиты даже таким слегка бронированным крейсерам, как тип "Баян", с которыми сейчас вели перестрелку. И не просто уступали, а в полтора раза. По толщине главного броневого пояса. Причём, вопреки расхожему мнению, крупповская броня отнюдь не являлась лучшей в мире, той же виккерсовской она уступала по прочности процентов десять — пятнадцать. Так что капитан цур-зее Шлихт был всерьёз обеспокоен приближением такого грозного противника как "Рюрик" у которого только носовой залп более чем вдвое превосходил бортовой любого из двух германских броненосных крейсеров. И хотя нагонял русский флагман достаточно медленно, но всплески от падений его снарядов вставали уже совсем рядом с бортом "Фридрих Карла", да и "Паллада" расслабляться на давала. В конце концов произошло неизбежное: "Рюрик" всадил-таки первый восьмидюймовый полубронебой в кормовую рубку немца. Затем последовало попадание в среднюю трубу, которую разворотило до половины и, вследствие этого крейсер Шлихта потерял полтора — два узла скорости. Грозный преследователь стал приближаться значительно быстрее. А с приближением возрастала и эффективность его огня. Попадание стали следовать одно за другим. "Рюрик" принял вправо, чтобы вступить в самом ближайшем будущем в кильватер своему отряду, при этом стало невозможно стрелять из правой носовой восьмидюймовой башни, но зато, к бою присоединился кормовой плутонг левого борта. "Фридрих Карла" расковыривало всё сильнее и сильнее, и, если пока обходилось смятыми вентиляторами, пожарами, потерями в личном составе, двумя замолчавшими шестидюймовками правого борта... Фатальных попаданий пока не случилось, но это, явно, был только вопрос времени.

— Это просто дьявольщина какая-то! — адмирал Беринг был уже фактически готов перейти на нецензурную лексику при подчинённых. Он никак не ожидал от русских таких упорства, храбрости и настойчивости, которые они проявили сегодня. И такой эффективности огня. Ведь ещё относительно недавно эти русские наполучали оплеух в войне с какой-то там Японией — должны бы вести себя поскромнее при встрече с эскадрами Хохзеефлотте, так ведь нет — мало того, что атаковали германские крейсера, так ведь и не удовлетворились потоплением двух лёгких. Намертво вцепились в "Роона" и "Фридрих Карла"... Как клещ в собаку вцепились... На помощь вызван "Блюхер", но теперь связи с ним нет — сорвало радиоантенны на обоих немецких броненосных крейсерах. Остаётся надеяться, что работают своими радиостанциями на "Мюнхене" и "Бремене". Но, в любом случае, раньше чем через два часа он не успеет...