Десант разделился на две части. Примерно пять сотен казаков отправились на восьми катерах и четырех баржах в токийский порт для захвата судов и артиллерийских батарей. Основные силы: восемь тысяч человек высадились в Йокосука. Они должны были захватить город и двигаться в Токио по суше. Гусев отправился с десантом в порт. Целая неделя в тесноте крейсера, где спали по очереди, не могла сравниться с теснотой на барже, где не всем хватило места, чтобы сесть. Володя продрог на ветру, стоя на носу быстроходной баржи. "Ничего, сейчас станет жарко! Побегаем, постреляем! Это форменный ад!" — подумал Гусев, сходя на берег. Все четыре десятка пулеметов Володя забрал к себе в десант, в этот раз нужно было захватить артиллерийские батареи, а не распугать на пару часов их обслугу. Гусев осмотрел порт и гавань. Артиллерийские батареи перед ним горели, взрывались снаряды, японцы ничему не научились с прошлого раза. Ракетоносец отстрелялся, и вместе с четырьмя баржами возвращались к Йокосука, чтобы погрузить следующую порцию десанта, а катера, выбрав свои жертвы, уже брали самые крупные суда на абордаж.

Гусеву нужно было захватить шесть маленьких, квадратных по форме, крепостей, построенных на насыпных островках во времена сёгуната Токугава в 1853 году. По первоначальному плану военного правительства Токугавы Иэясу предполагалось насыпать 11 островов, но не успели. Крепости должны были защитить Токио (Эдо) от нападения с моря, но не справились со своей задачей. Внешне, ряд островов образовал препятствие (дайба), чтобы удержать снаружи могучие "черные корабли" белых людей.

Порыв ветра донес до Гусева смрад горящих ракет. Японцы, кажущиеся Володе звероподобными карликами, метались между всполохами огня и клубами дыма, злобно вереща.

— Пленных не брать! — закричал казачий сотник, бросаясь вперед; он рубил японцев шашкой, сберегая патроны.

Битва распалась на отдельные схватки, фактически избиения казаками японцев. Редко кто из артиллеристов имел оружие, в основном офицеры. С ними не церемонились, расстреливая короткими очередями в упор. Внешне казалось, что казаки имели численное преимущество, но это было не так, сказывались организованность и привычка воевать. Все действия были слажены, казалось, для казаков это не война, а работа. На правом фланге японцев оттеснили к воде, и те обреченно бросились в залив, без всякой надежды доплыть до противоположного берега. Артиллеристы кричали что-то, что Володя поначалу принял за военный клич, но как оказалось они в ужасе кричат "Гусев".

"Дожил! Мною пугают, моего вида боятся, моё имя устрашает!" — подумал Гусев, прорываясь к знамени, водруженному над крепостью.

Тимофей очистил длинной очередью японскую охрану флага. Те попадали на брусчатку поломанными куклами. Площадь у флагштока была свободна от ракет, они чудесным образом миновали её. Лютый вынул из-под гимнастерки гавайский флаг. Легкое, шелковое полотнище взлетело над крепостью, захлопав от сильного южного ветра. Вопли восторга смешались с криками отчаянья. Японцы начали сдаваться, ложась на землю и поднимая руки за голову, но казаки убивали их, выполняя приказ.

* * *

В это время у мыса Фуццу полуострова Босо шел бой. Прошло полтора часа, истребители расстреляли все свои боеприпасы, в основном зажигательные, японские моряки потушили пожары на палубе крейсера, а ни один из китайских кораблей еще не появился. У истребителей и торпедоносца осталось по одному залпу торпед, они маневрировали на расстоянии пары километров от крейсера "Нанива", ожидая ошибки графа Того. Артиллерия крейсера отсекала все их попытки приблизиться, "Нанива" медленно, но уверенно набирала скорость. Капитан Первого истребителя уже хотел отдать приказ о бессмысленной атаке, когда увидел сразу два китайских крейсера, они пошли наперерез японцу, открыв с пяти километров неприцельный огонь. Третий китайский крейсер, огибая мыс Каннон у полуострова Миура, начал обстрел неподвижного крейсера "Тацута". Граф Того, видимо, запретил отвечать на китайский огонь, японцы стреляли только в сторону гавайских кораблей. Судя по всему, "Нанива" должен был пройти в двух километрах от китайцев, на пределе дальности торпед. Внезапно, один из китайских снарядов случайно попал в японский крейсер. Громадная труба корабля взлетела в воздух, срезанная у самого основания взрывом снаряда. Спустя, буквально, полчаса стало ясно, что японский крейсер потерял своё преимущество в скорости, по сравнению с китайскими кораблями. Японец не успел дойти до мыса Цуруги, как еще два китайских крейсера догнали его. Граф Того уверенно вел артиллерийскую дуэль, пользуясь своим пятикратным преимуществом в скорострельности. Но это касалось только малых калибров, для крупного калибра интервал между выстрелами у китайцев и японцев был примерно одинаков, около восьми минут. Но здесь сказалась низкая броневая защита китайских крейсеров. Бронирование ограничивалось защитой боевой рубки и щитами орудий. Скоро "Наньчэнь" вышел из боя, и "Наньжуй" бросился на таран, как было запланировано с самого начала. Гавайский торпедоносец в это самое время сделал свой последний залп торпед. Японцы, увидев сам залп и характерные следы на воде, вынуждены были выполнить маневр, приближающий крейсер к китайским кораблям. "Наньжуй", получивший две смертельные пробоины, успел всё-таки протаранить японский крейсер.

Потери не ограничились двумя кораблями. Крейсер "Фуцин", проиграл свою схватку с "Тацута", несмотря на проблемы японца с двигателем. "Янбао", "Кайцзи", "Цысин" и "Фучин", вернувшись на помощь своему собрату, быстро потопили японца, который к тому времени сам едва держался на плаву.

* * *

Батальон американских рейнджеров продвигался к Токио по суше, сминая полицейские части Йокагамы. Пять сотен казаков вырезали защитников Йокасука, с невероятной быстротой захватывая знакомый город. Китайские минеры готовили крейсер "Ицукусима" и оборудование доков к уничтожению.

Основные силы десанта к середине дня были перевезены в токийский порт, и постепенно захватывали мегаполис, улицу за улицей. Передовые отряды казаков стремительно двигались вперед, уничтожая из пулеметов всех, кто пытался оказать сопротивление, второй эшелон из китайцев и наемников зачищал очаги сопротивления и грабил богатые дома горожан. Бедные кварталы захватчики обходили стороной.

Гусев вернулся в доки Йокасука, где китайский адмирал своим приказом остановил минирование оборудования и собрал со всего города остатки рабочих и мастеров. Гусев был крайне раздражен самовольством китайца.

— Мои корабли "Фуцин" и "Наньчэнь" с трудом держатся на плаву. "Наньжуй" затонул, — начал оправдываться адмирал, объясняя Гусеву свои решения.

— Остановитесь, адмирал!!! Я заплатил за ваши потери, и не собираюсь ждать неделю, пока вы соберете ремонтную бригаду, и она заделает чудовищные пробоины ваших кораблей. Через пятеро суток весь японский флот будет в Токио. У них достаточно кораблей, чтобы растерзать нас!

— Генерал, мы не вывезем весь десант на четырех кораблях!

— Я захватил в порту Токио дюжину японских и английских судов. Завтра утром половина десанта уйдет в море.

— Генерал, я знаю вы любите риск. Дайте мне четверо суток. Я заставлю японцев работать днем и ночью, они отремонтируют мне "Фуцин" и "Наньчэнь", — попросил Гусева адмирал.

— Что-то с ремонтом котлов крейсера "Ицукусима" эти мастера провозились гораздо дольше, — с сомнениями в голосе возразил Гусев.

— Проблема была в тонкостенных трубах. Их доставили два дня назад, крейсер уже готов к плаванью.

— Вот как? Тогда спустите его на воду, посадите свою команду. Неужели вы не сможете идти на нем экономичным ходом?

— Ваши казаки уничтожили всё население в городе, я с трудом нашел сотню рабочих. Думаю, военных моряков в их казармах они вырезали подчистую, — неуверенно сказал адмирал.

— Офицеров и морскую пехоту — да, вырезали! Матросы, уверен, живы. Нет-нет, матросы обычно безоружны, им нечего и некого защищать. Здесь нет ни имущества, ни жен или дочерей, — покачал головой Гусев.

— А офицеры? Матросы должны защищать офицеров!

— В любом флоте матросы ненавидят офицеров. У вас, адмирал, также, как у англичан, матросы безоружны, а офицеров защищает морская пехота. Таковы традиции флота? Бунт матросов на военном корабле — обычное дело! Я забыл сказать самое главное!!! Крейсер "Ицукусима" войдет в вашу долю добычи!

— Хорошо! Вы меня убедили. И всё же, дайте мне трое суток! Я заставлю японцев залатать пробоины на "Фуцин" и "Наньчэнь". Если не нагружать эти корабли, то помпы справятся даже в шторм, — взмолился адмирал.

— Хорошо. Готовьте крейсер "Ицукусима" к выходу в море. Как только он сможет идти — основная часть флота уходит. Я оставлю вам два своих истребителя, в крайнем случае сможете затопить "Фуцин" и "Наньчэнь", и эвакуируете свои команды на моих кораблях, — согласился Гусев.

Адмирал долго благодарил Володю, уверяя, что это решение выгодно и ему, так как губернатор по возращении вернет ему две трети залога. Гусев улыбался, понимая, что в ближайшие годы путь в Шанхай для него закрыт.

— Уходим на остров Гуам. До него на пятьсот километров дальше, чем до Шанхая, но путь гораздо безопаснее. На острове производим оценку добычи и производим расчет. Если вы, адмирал, спасете "Фуцин" и "Наньчэнь", то я отпишу половину залога вам лично. Но мы, конечно, учтем возврат залога в стоимости китайской части добычи, — предложил Гусев.

— Я согласен идти на Гуам, но финансовые дела предлагаю решить уже на острове, — уточнил осторожный китаец.

* * *

К концу первого дня военных действий в Токио установилось шаткое равновесие. Казаки строили поперек улиц баррикады, создавали подобие линии фронта. Ночные атаки в чужом городе были крайне опасны. Китайцы зачастую нарушали приказ, разбредаясь грабить дома. Американский батальон никак не мог выбраться из Йокогамы. Молниеносного захвата Токио не произошло, теперь следовало ожидать ответного, мощного удара японцев. Гусев вернулся в порт в сумерках, с большим удовольствием посмотрел на слаженную погрузку судов. Франческа командовала интендантами привычно и умело. Зерно привычно выбрасывали в залив, освобождая место под настоящую добычу. Суда поделили по национальному признаку: гавайцы забрали себе английские и японские транспорты; остальных грабили китайцы. Последние на глазах у Гусева пустили ко дну американскую шхуну с гуано, ценность груза им была недоступна.

Когда Володя осматривал наиболее опасные участки обороны двое китайцев проволокли мимо него худенькую японку, видимо запасались на ночь бесплатным развлечением.

— Генерал!!! Гусев! — успела выкрикнуть женщина, пока ей не заткнули рот сильной затрещиной.

— Мари? — удивился Володя, и жестом дал знать Лютому, чтобы тот отобрал у китайцев добычу.

Японка повисла на руках у Лютого, долго не приходя в сознание. Лишь побрызгав ей в лицо вином из фляжки Гусев смог привести её в чувство.

— Помню, ты, Мари, ушла от меня в Фукуока. Всё сложилось удачно? Ты нашла своего отца? — расточительный Гусев тратил на японку своё драгоценное время, он никак не мог расстаться с остатками советского воспитания.

— Вы забыли, генерал, мой отец на войне, в Корее.

— Вспоминаю. Да, небывалый взлет: из семейства презренной гильдии купцов в армейские полковники. Тебя, Мари, воспитывает в европейском духе. Да уж, Мари — "любимая"!!! — то ли грустно, то ли с усмешкой произнес Гусев.

— Любимая?! Там в Фукуока, после того, как ... мы расстались, казаки захватили усадьбу, и несколько раз "любили" меня. Здесь ваши псы-китайцы разобрали девочек из пансиона для благородных девиц себе на ночь!

— Убей — или убьют тебя! Это — война. Война — это голод, насилие, смерть. Твой отец в Корее отбирает хлеб у китайцев и корейцев, насилует их женщин, жжет их дома. Здесь китайцы занимаются тем же самым. Уверен, Мари, ты была горда тем, что твой отец стал полковником?! Твои несчастья — это божественная справедливость!

— Да вы, генерал, философ!? — с сарказмом произнесла Мари, — А если бы я не сглупила в Фукуока? Не покинула вас?

— Чего же ты хочешь? — спустился на землю Гусев.

— Мои желания несбыточны, — горько произнесла японка, — Проще сказать, чего я не хочу. Не хочу быть солдатской шлюхой. Возьмите меня переводчицей?

— Легко! Беги рядом. Больше не теряйся, — грустно улыбнулся Гусев.

* * *

Всю ночь казаки и японцы тревожили друг друга вылазками. Казакам было проще обороняться — они подожгли напротив своей линии обороны ряд японских домов, стало светло, как днем.

На фронте установилось зыбкое равновесие: знание японцами территории города нивелировалось мастерством казаков, а трехкратное преимущество японцев в численности компенсировалось автоматическим оружием у казаков. Пулеметы Максима показали себя в деле в очередной раз: вечерние атаки японцев были легко подавлены, трупы многих сотен солдат и полицейских усеяли тротуары и мостовые. Японцы передавали друг другу ужасную весть: в город пришел "Гусев", а значит пришла сама смерть.

* * *

Володя осмотрел опасные участки, куда японцы, по сведениям разведки, начали подтягивать пушки, и побежал трусцой к Болин Сюй. Гусев не боялся выглядеть в глазах подчиненных смешным, никому бы не пришло в голову посмеяться над ним. Напротив, Володя бежал так медленно из-за Мари, которая с трудом поспевала за ним. В конце концов, он поручил Тимофею отвести японку к Франческе, при этом, нисколько не задумываясь о реакции жены.

Болин Сюй ждал Гусева не один, а с атаманом и двумя дюжинами командиров отрядов. В каждом отряде числилось по пятнадцать китайцев внешне похожих на японцев, при этом два-три солдата владели японским языком. Китайцы переоделись в японскую форму, что противоречило правилам ведения войны. Солдаты знали, что японцы повесят их в случае сдачи в плен, но Болин Сюй назначил им двойную долю в добыче, и те согласились. Все китайцы были вооружены автоматами и гранатами.

— Заждались мы тебя, Владимир Иванович! — поднялся навстречу Гусеву атаман, — Моя разведка выявила четырнадцать мест, куда японцы подтянули пушки. Пока ночь, стрелять они не начнут, но к утру отряды Болин Сюй должны уничтожить орудийные расчеты. В направлении отхода казаки сделают утром вылазки.

— Мои люди уже выдвинулись на позиции, — подтвердил Болин Сюй.

— Ты, Владимир Иванович, мог бы не бегать по всей линии фронта, как молодой адъютант. Вестовые принесли донесения разведки еще два часа назад. Нам пришлось решать без тебя, — сказал атаман.

— План города есть у всех? — спросил Гусев.

— Да, вот на стене, и в каждом отряде. Но, генерал, это мало что дает. Сейчас они осмотрят свой участок, выучат наизусть, а ночью, на местности, заплутают, потеряются, — высказал свою неуверенность Болин Сюй.

— Я прикажу выделить в каждый твой отряд по одному казаку, из разведчиков, тех, что уже делал вылазки в нужное место. Они переоденутся, вымажут лицо грязью, надеюсь, в полутьме казаки не вызовут подозрений, — пошел навстречу китайцу атаман.