Vampire The Masquerade: Порождения Ночи

Рафаэль обладал небольшими талантами в качестве священника и был лишь маленькой рыбешкой в опасном море людей, которые добились своих должностей благодаря тяжелой работе или политическим играм. Так как он не мог выделиться при помощи своей работы или таланта, он снова решил держаться в тени. Чтобы улучшить свое положение среди священнослужителей, он решил присоединиться к какому-либо крупному проекту. Он упустил несколько выгодных проектов, например наблюдение за строительством нового собора, однако, в конце концов, начал создавать мозаики для собора и украшать манускрипты.

Официально Церковь отвергала роскошь, однако епископ награждал большим статусом священников и монахов, которые создавали наиболее выдающиеся рисунки, вина и музыку. Рафаэль решил стать лучшим среди монахов и предупредил их, чтобы они ему не мешали. Однако епископ игнорировал работы Рафаэля, и статус юноши снова покатился под откос. Монахи, которым он угрожал, наточили свои ножи в ожидании его падения. Он нажил себе слишком много врагов, чтобы снова скрыться в тени.

Чтобы вновь заполучить внимание епископа, Рафаэль решил рискнуть. Он хорошо знал вкусы епископа и решил сыграть на них, изобразив в своем манускрипте откровенные сексуальные сцены. Епископу понравилась его новая работа, а Рафаэль не без злорадства принял свой новый статус в соборе.

Его смерть

Жизнь Рафаэля навсегда изменилась в результате ночного визита таинственной незамужней аристократки по имени Каллисти Кастилло, которая по слухам была древней и бессмертной языческой ведьмой. Некоторые священники называли ее отродьем сатаны и что она публично давала другим пить свою кровь. Епископ знал, что если убедит ее обратиться в их веру, то она может помочь христианам в Реконкисте. Язычники казались ему куда менее угрожающими, чем мавры.

Его шпионы рассказали ему, что Каллисти весьма ценит искусство и склонна поддерживать мавров лишь из-за их богатого культурного наследия. Он планировал завоевать ее благосклонность, показав ей произведения искусства из собора. Некоторые монахи суетились, чтобы сделать каждую деталь идеальной к ее приходу, однако другие возмутились против разлагающегося влияния демонических чужаков. Она прибыла в собор в полночь: удивительно чувственная женщина вместе с отрядом воинов и в окружении крайне привлекательных слуг-юношей. Это крайне взбудоражило монахов, которые привыкли видеть экстравагантное и распущенное поведение со стороны мужчины, но не со стороны женщины. Монахи повскакивали со своих постелей чтобы хотя бы глазком увидеть женщину, которая в этот час посетила собор, а священники изо всех сил старались не дать монахам, которые дали обет безбрачия, увидеть ее провокационную красоту. Каллисти знала, какой скандал вызвало ее присутствие и соблазнительно улыбалась.

Епископ запугал священников и заставил их всячески выказывать свое гостеприимство. Он преподнес Каллисти в дар мозаику, стекло из витражей и специально для нее раскрашенную Библию. Но она сочла все это скучным и отвергла обращение в новую веру.

Рафаэля привлекла эта высокомерная женщина, которая излучала необычайную чувственность и дикую страстность. Во время всеобщего волнения он показал ей манускрипт, где были изображены обнаженные Адам и Ева, которые совокуплялись после изгнания из рая. Она признала красоту этой работы и сказала смущенному и испуганному епископу, что согласно обратиться в христианство. Она внесла значительный вклад Реконкисту и предложила использовать для этих же целей свою крепость.

Каллисти попросила у епископа забрать талантливого юношу с собой. Он отверг эту непристойную просьбу, сказав, что это не входило в их первоначальный договор. Однако увидев, как в последующие дни Рафаэль начал резко бледнеть, он передумал и разрешил забрать его. Епископ не знал, что Каллисти была могущественной вампиршей из клана Тореадор и каждую ночь, пока Рафаэль спал, она пила его кровь.

Когда ей отдали Рафаэля, Каллисти даровала ему Становление, превратив его в свое дитя. Он был шокирован таким поворотом своей судьбы, однако ничего не мог с этим поделать. Она потребовала нарисовать ей еще эротических картин. То, что он нарисовал, в лучшем случае было посредственно, и когда он признался, что обманул Каллисти, та впала в ярость и почти убила его. Когда она вторично принялась выпивать его драгоценную кровь, Рафаэль взмолился о пощаде. Он настаивал, что его обман так же являлся своего рода артистическим талантом, и что сама его жизнь была произведением искусства. Впечатленная его мольбами, Каллисти пощадила его. В судьбе Рафаэля произошел очередной поворот, и он оказался нижайшим из низких среди талантливых, красивых и ревнивых вампиров. Он снова скрылся в тени, тщательно скрывая свои стремления и амбиции от остальных.

Его не-жизнь

Когда Инквизиция распалила свои костры, Каллисти решила не принимать участия в войне против смертных. Она устала от христианского искусства, считая его слишком скучным и безжизненным. Она отправилась в Индию, где, как она слышала, процветал новый вид эротического искусства, и уставила за собой всю эту клановую политику. Рафаэль смиренно предложил ее перенять ее дела после того, как она отбудет, и Каллисти согласилась без каких-либо интереса или энтузиазма.

В ее отсутствие Рафаэль принялся бесстыдно эксплуатировать ее власть, используя ее авторитет, чтобы подписывать договоры, заключать союзы и начинать территориальные схватки. Прикрываясь авторитетом Каллисти, он создал множество детей.

Его посредственные художественные таланты не давали ему особого статуса в клане Тореадор, поэтому он стал покровителем искусства. Он знал, что талантливые Тореадоры не уважали его, поэтому он искусно использовал свою власть, чтобы позорить их и вредить им.

Когда Инквизиция и анархи принялись истреблять даже величайшие семьи Сородичей, уцелевшие собрались вместе чтобы обсудить ответные меры. Некоторые хотели нанести ответный удар самонадеянным смертным и неблагодарным неонатам, сократить их численность и править ими стальной рукой. Другие считали это самоубийство и предлагали обмануть анархов, стравив их с Инквизицией.

Рафаэль снова воспользовался авторитетом своего сира и обратился к старейшинам. Он выступил перед ними и просто зачитал Пятую Традицию вампиров "Вы не должны проявлять свою истинную природу перед теми, кто не принадлежит к Крови". Его слова встретила гробовая тишина, поэтому он принялся зачитывать Традицию снова и снова. Затем старейшины стали неодобрительно переговариваться и потребовали, чтобы его убрали с трибуны. Когда его уже хотели отвести, Рафаэль закричал, что они отвергли такую священную вещь как Традиция. Он сказал: "МЫ сами виноваты во всем этом! Мы потеряли свое право на Кровь живя столь открыто со смертными!" А затем, стараясь перекричать выкрики старейшин, которые требовали его крови, он закричал: "Мы жили открыто среди смертных, и это стало причиной нашего поражения! Мы предали дух Пятой Традиции и заплатили за это своей кровью! Смертных слишком много и они завидуют нашей силе. Они будут пытаться уничтожить нас до тех пор, пока будут знать о нас! Мы должны отвернуться от них. Мы должны скрыть свои лица от их завистливых глаз!"

Его страстная речь достигла даже замкнутые умы старейшин Вентру и Тремеров. Он переместил всеобщее настроение от всеразрушающей войны со смертными к хитрости и скрытности. Вампиры ушли в подполье и скрыли следы своего существования. Они тонко изменили интеллектуальный климат. Их человеческие агенты высмеивали свидетельства о встречах с вампирами и старые легенды. Вампиры пережили Инквизицию, и через несколько поколений люди обратились к науке и стали насмехаться над всем сверхъестественным. Рафаэль же, став героем своего времени, использовал свой новый статус чтобы развязать войну против анархов и приструнить неонатов. Он ненавидел их так же, как ненавидел более молодых служек у алтаря в соборе Наварре. Однако не смотря на то, что он добился всеобщего уважения, он существовал в страхе перед возвращением своего сира, Каллисти, и ее гневом, когда она узнает, как он злоупотреблял ее властью. К счастью, она так и не вернулась из Индии...

Его натура

Многие Тореадоры считают Рафаэля символом клана. Обладая экстраординарной красотой и холодным выверенным стилем этот бесталанный вампир отбрасывает длинную тень на своих товарищей-художников. Как и его сир, он окружил себя своими прекрасными детьми женского и мужского пола, однако у каждого из них есть какой-то изъян, чтобы они не затмевали его красоту.

Рафаэль не является наиболее старым, могущественным или талантливым среди Тореадоров, однако он наиболее влиятелен. Он завоевал сердца и разумы своего клана во времена Инквизиции и не отпускает этой хватки до сих пор.

Камарилья чтит его за создание Маскарада. Многие вампиры верят, что Сородичи смогли пережить Инквизицию лишь благодаря его идеи скрыть все следы присутствия вампиров о смертных. Рафаэль наконец-то получил восхищение и уважение, которых он так жаждал.

(Дети Инквизиции)

Виктория Эш, примоген и исполнительница

Происхождение: Певица, танцовщица и ходячий спектакль, Виктория Эш в 1997 году на одну неделю сделала свою песню "Уникальная техника" всеобщим хитом. В течение этой недели ее песня похоже звучала отовсюду — на радиостанциях, в супермаркетах и клубах. Дэвид Леттерман даже пошутил, что она засела у него в голове. Но затем песня исчезла из чартов так же быстро, как она там и появилась. Однако в течение одной недели все слушали Викторию Эш.

Виктории понадобилось три столетия, чтобы зайти так далеко, и будь она проклята, если позволит какому-либо ничтожеству вроде Мадонны или какой-нибудь танцевальной мелодии снова встать у нее на пути. В течение одной недели она держала свой великолепный пальчик на пульсе американской музыки. В следующий раз она вцепится в него стальной хваткой.

Сейчас Виктория проводит свое время в Атланте и активно участвует в политике Сородичей. [Уже нет, Атланту затем захватил Шабаш и ей пришлось делать оттуда ноги — прим. переводчика] Она существует достаточно долго, чтобы знать, что среднестатистический Каинит ударит тебя в спину, если ты к нему ей повернешься. Так же она знает, что насилие и поспешность обычно приводят к мучительной смерти.

Мисс Эш умалчивает о своем прошлом. Даже сейчас она демонстрирует манеры, которые более подходят баронессе семнадцатого века, нежели американской певице. Некоторые доверчивые неонаты верят слухам, что она является знаменитой Анной Австрийской, чья любвеобильность привела к войне между Англией и Францией и подвигла Дюма написать 'Три мушкетера'. Виктория слышит эти слухи, улыбается и ничего не говорит.

Однако на самом деле Виктория скорее куртизанка, нежели придворная. Она отточила свои светские замашки и благородный акцент благодаря десятилетиям практики. Если не брать в расчет откровенное рабство, трудно найти судьбу столь же обыденную, как у Виктории Эш или Виктории де Перпигнан, как ее звали при жизни. Она родилась в 1624 году и была незаконнорожденным ребенком и бежала с солдатом, когда ей было всего тринадцать. Он бросил ее и ей, голодной и почти без денег не оставалось ничего другого как остаться при лагере.

Где бы армия не находилась, она почти всегда привлекает женщин, которые продают свое тело солдатам. Сперва Виктория не слишком отличалась от остальных, но затем она смогла выделится благодаря нескольким вещам. Во-первых, она была достаточно красива. Во-вторых, у нее был прекрасный голос. И в-третьих, она была крайне хороша в своем деле.

Ее прекрасный голос привлек внимание Максимилиана, темного и симпатичного человека, который официально занимался поставкой лошадей. Однако тайно он также являлся сутенером и совсем тайно — нежитью. Виктория невольно привлекла внимание Максимилиана своими крестьянскими песнями, когда ей было восемнадцать и она уже пять лет являлась любовницей Людовика Второго, принца Конде. У Виктории не было иллюзий касательно ее статуса 'госпожи'. Ее обязанности по отношению к Людовику были достаточно ясны, однако она делала все лучшее, на что была способна, и щедро вознаграждалась за свои старания. Максимилиана весьма впечатляла его протеже, и он превратил ее в гуля, чтобы сохранить ее внешность (не говоря уж о лояльности).

Положение вещей складывалось для них хорошо вплоть до 1649 года, когда началось восстание. В то время как англичане вывезли своего короля из страны в Гаагу, Людовик Конде вместе с группой разгневанных аристократов восстал против министра Людовика Четырнадцатого, кардинала Мазарини. Это восстание, известное как восстание Фронде, провалилось. Конде удалось легко отделаться после поражения, однако не Максимилиану. За восстанием Фронде стояло гораздо большее, чем нам рассказывает смертная история: под прикрытием конфликта короля и аристократов также схватились две клики Тореадоров, и роялистам-соперникам Максимилиана практически удалось убить его. Виктории удалось спасти его при помощи своей сообразительности и своего чудесного голоса. Даже не смотря на то, что ее жизнь была в опасности, она смогла своей песней отвлечь нападающего, пока он не получили кол в сердце.

Виктория бежала вместе со своим раненным домитором в Голландию, поддерживая его собственной кровью. Когда он оправился, то расплатился с ней за это, даровав Становление в 1650 году.

Пара находилась в Голландии до 1660 года, когда монархия в Англии была восстановлена. Максимилиан решил, что пришло время выбрать правильную сторону и поддержать монархию. Вместе с Викторией он путешествовал по каналу, и они истратили десятилетие, чтобы влиться в английскую аристократию. По совету Виктории он наладил отношения с французскими Тореадорами и обе стороны убедили дружественных им аристократов работать вместе. К сожалению, предприятие Максимилиана по сотрудничеству английских Тореадоров с французскими оказалось слишком успешно. Когда католик Джеймс Второй занял трон в Англии, Максимилиан обнаружил, что его бывшие соперники и временные друзья имеют больше власти, чем он, и что они куда охотней помнят соперничество, чем дружбу. В этот раз Виктория не смогла спасти своего сира. Ей самой удалось спастись лишь приняв отчаянное решение и отбыв на корабле в Новый Свет, в дикий город под названием Нью-Амстердам.

Будучи одним из первых Каинитов на континенте, Виктория имела преимущество во времени и охоте. Она провела здесь три столетия, изучая Америку. Ей в одинаковой мере понравились ее богатства, эгоизм, честность и лицемерие.

Многие Сородичи недооценивают Викторию Эш. Они считают ее безмозглой дурочкой или стервозным ничтожеством, но ей все равно. Они все застряли в прошлом, пойманные там своей жадностью. В мире перенаселения и глобальных коммуникаций Виктория не боится голода или желаний. Ее акты 'глупого великодушия' ничего для нее не значат, так как она никогда не отдает то, что ей действительно дорого. Ее величайшая способность — давать людям то, что они хотят, пока их желания не станут ее желаниями. Ее "шедевры" незначительны лишь для нее самой.