Безымянный обернулся на звук... и обомлел. Ему показалось, что он до сих пор пребывает в причудливой реальности, привидевшейся после страшного боя на палубе "Эсмеральды". Рядом с Харадом у наковальни помахивал молотом гном, едва достававший кузнецу до пояса.
Немного придя в себя, наш герой заметил, что этот гном отличается от виденных в кошмаре. Если те были просто уменьшенными копиями людей, то помощник Харада имел другие пропорции тела. Он обладал более широким торсом и крупной головой. Тёмная густая борода росла не только на подбородке, но и закрывала большую часть лица, начинаясь чуть ли не от глаз. Кожа его была смуглой, как у выходца с Южных островов, но слегка сероватого оттенка. Впрочем, это мог быть налёт копоти.
Кузнецы, перестали стучать по заготовке. Харад, подхватив железо клещами, поволок его в горн.
— Чего уставился? — опёрся на молот гном. — Призрак бабушки короля Робара увидел?
— Тебя что, совсем в детстве не кормили? — попытался сострить Безымянный. — Ты до наковальни едва достаёшь!
— Почему же? — оскалил крепкие зубы коротышка, который, похоже, привык к повышенному вниманию к своей персоне. — Лопал я за двоих — по пять мясных жуков и котлу грибов за один присест. У меня и сейчас аппетит хоть куда. Пригласи в кабак — убедишься! Только в нашем народе все такого роста. А что? Удобно. Притолоки лбом не сбиваешь, как некоторые, да и на одёжу сукна меньше надо.
— А где живёт твой народ?
— Да уж не за морем! А чего это ты такой любопытный? Если бы я задавал столько вопросов, до своих лет вряд ли дожил бы.
— Тарим, бездельник! — рявкнул хозяин кузницы, поставив длинные клещи и вытирая руки о закопчённый фартук. — Я тебе не за разговоры плачу! Меха кто раздувать будет?
— Привет, Харад! Ты где взял это чудо? — обратился к мастеру Безымянный.
— Здорово! Нигде не брал, сам пришёл, когда Бриан ноги сделал. Звал я тебя тогда в ученики! Почему не согласился?.. Конечно, по совести сказать, Тарим работать умеет. Железо будто душой чует. Но болтун! И гонору в нём — на двоих парней вроде тебя. Не гляди, что маленький!
— Я смотрю, жизнь тут у вас бьёт ключом.
— Точно. Народу много, заказов полно. А ты чего это в рыбацкой одежде разгуливаешь? Из паладинов выперли? — нахмурился кузнец, страсть как уважавший воинов Инноса.
— Нет. Просто доспехи снял. Ополченцы косятся. Пойду к лорду Хагену, тогда надену, — ответил Безымянный, знавший о слабости мастера к паладинам.
— Да-а, горожане совсем с ума посходили. Виданное ли дело: против королевских воинов, слуг Инноса, защитников наших — бунт поднять! А в Минненталь ты когда собираешься?
— Думаю завтра с утра двинуть.
— Эх, а меня в войско не взяли! Я уж так просился... Ты в битве около таверны "У мёртвой гарпии" участвовал?
— Не довелось. Я в другом месте выполнял волю Инноса. Там тоже жарко было.
— Где это?
— На Ирдорате. Не слышал?
— Так он же, вроде, того... в бездну канул? — заскрипел мозгами Харад.
— Теперь, может, и того... канул. А когда мы туда прибыли, был на месте. Со всей своей нелюдью, нежитью и нечистью.
— Ну, молодец! Я, когда тебя в первый раз увидел, сразу понял — далеко пойдёшь, — расчувствовался Харад. — Погоди-ка!
Кузнец пригласил Безымянного в дом и, порывшись в большом сундуке, извлёк оттуда тяжёлый топор с двойным лезвием на длинной удобной рукояти.
— Держи! Подарок. Тебе пригодится. Я его для себя ковал, когда в поход собирался. Да видишь — не пустили! Пусть хоть топор мой святому делу послужит.
— Спасибо. Ого, тяжеленный какой! Мне он сейчас не по силам. Я же ещё от ран не оправился.
— Ничего, бери. Силы восстановятся. Среди паладинов есть отличные учителя воинского дела. Поупражняешься, и моя игрушка тебе по руке будет.
— Эй, старый бездельник! — прокричал от горна Тарим. — Мы железо сейчас пережжём! А ещё меня пустобрёхом обзывал...
Затолкав топор в сумку и попрощавшись с кузнецами, Безымянный двинулся дальше. Выслушав сетования Торбена на очередное исчезновение непутёвого племянника и купив у Боспера три сотни стрел, он направился к лавке Маттео.
Если столяр и мастер-лучник просто взяли по ученику и были завалены заказами, то у хозяина "Всякой всячины" подъём в делах был поистине грандиозным. Руперт по-прежнему стоял на улице у прилавка и предлагал еду, вино, факелы, и даже одежду. А над лавкой вырос второй этаж, на крыше которого копошились трое кровельщиков. Наверху Маттео собирался отгородить несколько комнат для сдачи в наём богатым путешественникам — в гостинице перед казармами мест катастрофически не хватало. Позади лавки, на месте возвращённого ему после ухода паладинов склада, ловкий делец оборудовал конюшню. Там стояла его собственная лошадка, и имелись денники для коней будущих постояльцев. Для ухода за лошадьми был нанят конюх — тощий усатый варрантец по имени Фаруш. Кроме него торговец взял ещё и служанку.
Восхитившись успехами Маттео и прикупив у него разных мелочей для похода (после беседы с Кантаром было, на что делать покупки!), Безымянный отправился на рынок. По дороге выяснил, что даже Константино и Корагон взяли по ученику. Алхимик получил от губернатора большой заказ на партию пороха. Но всё никак не мог его выполнить из-за нехватки ингредиентов. Угля, серы и селитры у него было сколько угодно, но не доставало самого главного — костей огненных ящеров и золы от перьев гарпий. А ведь каждому алхимику известно, что без этих важнейших компонентов порох выходит никуда не годным!
Рынок тоже поразил многолюдством и обилием разнообразных товаров. Потолкавшись между торговых рядов и перездоровавшись с многочисленными знакомыми, Безымянный купил немного еды для предстоящего похода. Приобрёл у Цуриса несколько бутылочек с зельями и свитков заклинаний, достаточно эффективных, но не требующих большого количества маны. Затем, взглянув на склонившееся к закату солнце — Око Инноса, отправился на Храмовую площадь.
Традиционная проповедь уже закончилась, и народ растекался с площади узкими ручейками. Самый "полноводный" из них с негромким журчанием голосов тёк в корчму Корагона, носившую странноватое название "У весёлой маски". На ступенях капеллы беседовали о чём-то Ватрас и Миксир.
— Добрый вечер, отцы! — приветствовал их Безымянный.
— Да воцарится Равновесие в твоей душе, — степенно ответил Миксир.
Ватрас не стал тратить времени и сразу перешёл к делу.
— Миксир немного посидел над табличками, и сумел кое-что прочесть. Немного, правда. Текст на некоторых из них сохранился очень плохо. Да и язык надписей гораздо древнее Яркендарского. Однако у нас есть все основания полагать, что Весы Аданоса — не просто легенда. Они действительно существовали. И искать их, скорее всего, нужно здесь, на Хоринисе.
— На одной из табличек упоминается Долина колдовских камней. Мы думаем, что речь идёт о Миннентале. Возможно, Весы там, — вставил Миксир.
— Я излазил весь Миннетталь вдоль и поперёк, — заявил Избранный. — Там много всяких старинных сооружений, но среди них нет ничего похожего на весы. Они, вообще, какой высоты? Сажень, две?
Маги недоумённо переглянулись. Ватрас покачал головой, а Миксир откровенно хохотнул.
— Этот артефакт можно спокойно засунуть в карман. Он должен быть похож на маленькие весы, на каких алхимики взвешивают ингредиенты для зелий. По преданию, они были сделаны из магического металла, после особой обработки приобретшего зеленоватый блеск и невиданную прочность. А по краям чаш Весов изображены были руны, кои не дано прочесть никому из смертных, — пояснил Ватрас, явно цитируя какой-то древний манускрипт. — С чего ты вообще взял, что они высотой в две сажени?
— Ну, вы так торжественно о них говорите, что у меня сразу сложилось впечатление о чём-то величественном, — смутился Избранный. А смущался он нечасто. Разозлившись на самого себя, быстро справился со столь непривычным ощущением и перешёл в атаку, которую всегда полагал наилучшим способом защиты. — Ты, старче, хоть раз видел Минненталь? Отдаёшь себе отчёт в том, сколько там всяких укромных мест, погребённых под завалами пещер, развалин? Сможешь перечислить все орды захватчиков и банды грабителей, которые прокатывались через долину? Ты всерьёз полагаешь, будто там можно отыскать крохотный кусок металла, утерянный невесть сколько тысячелетий назад?! Я что, должен пойти и перевернуть каждый камень, попутно отмахиваясь от отрядов орков и стай остеров? Может, тебя во время крушения доской по лысому лбу приложило, раз ты предлагаешь мне такую авантюру?!!
— Ты забываешься!.. — нахмурился было Миксир, но Ватрас остановил его мягким жестом.
— Успокойся, сын мой, — слегка улыбаясь, сказал он Избранному. — Никто не предлагает тебе искать Весы сейчас, когда нам не известно их точное местонахождение. Мы просто хотели просить тебя сообщать нам всё, что станет о них известно. А также о прочих древних вещах и постройках, которые могут встретиться на твоём пути. Ты ведь собираешься в Минненталь, не так ли?
— Да, я отправляюсь завтра утром. Гаронд и его парни погибли по моей вине. И раз я не мог их спасти, то должен хотя бы завершить начатое ими дело. Помочь Хагену захватить и доставить в порт эту проклятую руду.
— Достойное решение. Равновесие в нашем мире сильно нарушено в пользу Хаоса. А задуманное тобой деяние, в случае его успеха, могло бы немного поспособствовать восстановлению нормального соотношения сил. Кстати, тебя не затруднит по пути занести наше послание Пирокару.
— Монастырь лежит в стороне от дороги, а я не хочу терять время. Возможно, паладины уже бьются с орками. Но я могу отдать письмо Орлану — пусть немного промнётся.
— Можно и так, — кивнул старый маг.
— Слушай Ватрас, давно хотел тебя спросить, да всё как-то не получалось. Объясни, как это Белиару удалось столь кардинально нарушить мировой баланс? Почему на стороне Инноса осталась лишь горстка паладинов и магов Огня? И что орки поимеют с того, что в мире воцарятся Тьма и Хаос?
— Замечательно, что ты стал задумываться над такими вещами! Видишь ли, Порядок и Хаос имеют каждый свои достоинства и недостатки. Когда между ними царит равновесие, любая из этих сил приносит благо, делая мир живым и разнообразным.
— Хаос и благо?! Как-то не вяжется...
— Подумай сам, что произойдёт, если окончательно победит Порядок? Каждый человек станет делать только то, что обязан, но никогда то, чего ему хочется. Любое действие будет приводить к строго определённым последствиям. Ничего из однажды созданного не сможет быть разрушено. Значит, в скором времени отпадёт нужда в сотворении нового. Изменения перестанут происходить, время остановится и мир умрёт. Ведь всё сущее способно быть лишь во времени.
А если верх возьмёт Тьма, мир погибнет по другой причине. Каждый станет стремиться только к удовлетворению собственных желаний и прихотей. Об обязанностях и долге все забудут. Любой поступок и даже мысль будут приводить к совершенно непредсказуемым результатам. Законы мироздания перестанут действовать, и мир рухнет, разорванный на неисчислимое множество бесконечно малых частей. Не станет ни света, ни тьмы. Только однородная серая мгла без пространства и времени — Хаос.
— Я слышал об этом, но никогда не понимал так ясно, как сейчас... Но если мир погибнет, боги погибнут вместе с ним? Неужели Иннос и Белиар не понимают последствий своих деяний?
— Боги лишь отчасти принадлежат этому миру. По большей части они — вне его. Каждый из них одновременно существует во множестве миров и за пределами любого мира. Более того, на нашей грани бытия некогда были известны и другие боги, которые её покинули. Если наша Вселенная исчезнет, останутся иные слои Мироздания...
— А люди? Богам что, наплевать на нас?
— Инносу далеко не всё равно, что с нами будет. Он добр и милостив. Но Огнеокий никогда не станет спрашивать, чего хотим мы сами. Он вершит то, что считает нашим благом. А благо, по его мнению, — это Порядок. Белиар же просто использует людей и нелюдей для достижения своих целей. Он не повелевает следовать долгу, как Иннос. Он предлагает нечто в обмен на службу. Причем каждому именно то, чего он жаждет больше всего. Кому-то — свободу, другому — власть, третьему — богатство. Тому — славу и непобедимость, а иному — просто возможность выжить, несмотря на неумолимые законы природы или человеческого общества. Но, даруя одной рукой, другой дланью Повелитель Тьмы забирает больше, чем дал.
— Ага, как Ворону. Его место было на плахе, а он стремился стать властелином вопреки всему. И плохо кончил... А что же Аданос? У него разве нет сил, чтобы восстановить равновесие?
— Не всё так просто. Создав людей, орков, гномов, драконов и других разумных, Братья наделили их частью своих возможностей. Тем самым они ограничили своё влияние на мир. Любой из нас, поддавшись прихоти или прислушавшись к зову долга, сдвигает Равновесие в ту или иную сторону. Разумеется, каждый из богов бесконечно сильнее нас. Но если большинство наделённых рассудком и волей встанут на сторону одного из Братьев — он победит.
— Но почему это происходит именно сейчас.
— Белиар хитёр. И в запасе у него — вечность. Он долго выжидал. И дождался своего часа.
Король Робар I был искренне предан Порядку и Свету. Сила духа и власть его были таковы, что один он стоил тысяч иных смертных. Но правитель не знал меры в своей преданности. Иными словами — великий король был фанатиком. Движимый своим долгом, как он его понимал, Робар решил быстро, одним ударом, подчинить известную миртанцам часть мира Порядку. И начал для этого войну.
Но любое дело может быть прочным, лишь когда его вершат постепенно, не насилуя законы мироздания, учитывая желания и слабости окружающих. А торопливость приводит к разгулу тёмных страстей и рекам крови.
Король чувствовал, что срок его жизни подходит к концу, а заветная цель ещё бесконечно далека. Он видел, как великое дело постоянно встречает препятствия со стороны множества самых разных людей. Крестьяне и ремесленники возмущаются дополнительными налогами, установленными для снаряжения войск и строительства храмов. Воины больше думают о добыче, чем о подвигах во славу короля и Инноса. Знать грызётся между собой за близость к трону, вместо того, чтобы направить силы на общее дело. Купцы заботятся только о своей выгоде.
Тогда король начал прибегать к решительным мерам. Стал казнить придворных, уличённых в интригах. Посылал войска против жителей городов, отстаивавших свои вольности. Расправлялся с непокорным населением завоёванных земель. Иными словами, стремясь к торжеству Инноса, он сыграл на руку Белиару.
Когда король умер, юному наследнику престола досталась истощённая войной, раздираемая взаимной злобой граждан и ненавидимая всеми соседями Миртана. Робар II, воспитывать которого отцу было недосуг, рос среди интриг, зависти и наветов. Конечно, его наставники постарались привить будущему королю представление о долге и преданность Инносу. Но в таких условиях вырос он слабым, нерешительным, склонным постоянно менять своё мнение под влиянием недобросовестных советников. Из-за этого король часто поступает несправедливо и опрометчиво. Судьба его лучшего полководца — Ли — тому подтверждением.
