Игра Владыки (общий файл)

— На сроках. — Нутарэ поморщился. — Хартахен, я тебе советую ввести свои Фигуры в Игру сразу после этого разговора.

— Я полностью полагаюсь на ваши советы. — развел руками я. — Я не готов к таким Играм.

— Тебе и не надо. Впредь подобная ситуация не повторится. — мягко произнёс Немион.

Значит, меня решили взять под защиту открыто.

Странное облегчение смыло накопившуюся нервную усталость и чуть подняло настроение. Меня утомляла необходимость постоянно помнить о возможности нападения, ждать неожиданного удара в спину в самый неподходящий и неудобный момент, оглядывать границы с поисках попытки прорыва... Права Триада: я не воин. Их кровавые игры тяжело мне даются...

Поднял глаза и встретил понимающий взгляд пронзительно-синих глаз Нутарэ. Бывший Творец. Такой же, как и я. Что же случилось в его жизни, что он стал ТАКИМ? Что могло настолько исказить его Дар Творения, что даже у хаоситов его создания вызывают дрожь? Неужели его так изувечила та Игра?

Спрашивать я не рискнул, но, полагаю, мне и не требуется. Легкая грустная улыбка и какая-то затаенная печаль в синих глазах давали понять: мои мысли не являются для старшего тайной, но правду я не узнаю без серьезной на то необходимости. Не потому, что Нутарэ есть что скрывать. Нет. Потому, что они меня от этой правды берегут...

— Ты верно заметил: Право Последнего Шанса — непопулярная мера. — продолжил говорить друг. — Крайняя, и идут на нее от отчаяния, после того, как проигрывают основную Игру. И, как показывает статистика, практически всегда ан"агарумм ведет к поражению. — спокойный, даже несколько менторский тон Нутарэ сбил напряжение последних дней: старший говорит со знанием дела и уверенно. — Я долго думал о причинах. Когда сам инициировал Право Последнего Шанса. — мягкая, но жуткая улыбка изогнула губы. — Ответ лежал на поверхности: бесконтрольность и ошибки.

Видя мое удивление и непонимание, Нутарэ пояснил подробнее:

— Именно бесконтрольность и ошибочность действий — причины постоянных поражений. Ты не можешь контролировать Фигуры. У тебя есть только пять прямых вмешательств, и от того, насколько грамотно ты ими воспользуешься, зависит шанс на выживание твоих избранников. И для тебя самого.

Это я уже успел узнать сам.

— Есть еще одно. — добавил Немион, как-то странно улыбаясь. — Ошибки при выборе Фигур.

Нутарэ кивнул.

— Верно. Многие выбирают самых сильных разумных, которых только могут найти, забывая про суть Тандема. Если Фигуры не смогут составить действительно крепкую связь, не найдут общий язык и не сработаются, все другие приготовления бессмысленны, и ан"агарумм обречен еще до его начала.

Об этом я слышал, но так и не понял, почему. Зачем именно Тандем? Почему такая смертность среди избранников? Что не так? Почему те, у кого есть лучшие артефакты и оружие, которые только удается достать, гибнут. Ведь суть Игры проста, даже примитивна. Неужели на практике это настолько сложно?

— Как выбирал ты? — спросил я, отложив на время роящиеся в голове вопросы.

Немион что-то буркнул на родном языке, а Нимус ухмылялся под ироничным взглядом Нутарэ.

— Я выбирал тех, кто мог сработаться. — благожелательно пояснил он. — До того, как я получил статус Владыки и смог обуздать мощь Всетворящего, то самое пресловутое Могущество, я был представителем высокоразвитой технической, а не магической цивилизации.

Странное начало объяснения.

— Эта разница — важна? — осторожно спросил я.

— Важна. Тот, кто воспитался и вырос в мире магическом, отличается от того, кто вырос в мире техническом. Разумом. Манерой мышления. Менталитетом. Привычками. Всем. Я не беру те редчайшие исключения, когда развитие технологии выходит за уровень обычной науки и приближается к фундаментальной магии, и те случаи, когда магия превращается в науку и становится маготехнологиями. Это — отдельная категория цивилизаций.

Разницу я особо не понял, но на объяснении не настаивал. Придет время, и Нутарэ мне пояснит эти отличия, столь для него важные.

Старший материализовал бокал с какой-то искристой снежно-белой жидкостью, обхватил его двумя пальцами в основании практически сферического сосуда и придерживая средним пальцем за ножку, фиксируя положение в руке. Небрежное, отточенное движение на грани инстинкта и рефлекса.

— Я не буду тебе сейчас пояснять, в чем именно эта разница состоит: сам поймешь, когда будешь работать со своими Фигурами. — продолжил говорить Нутарэ, покачивая бокал и наблюдая за переливами в недрах странного напитка. — Важно другое: я подошел к выбору несколько иначе, чем это принято. Я выбирал тех, кто по моему мнению смог бы не просто сработаться, а стать друг для друга тем, кого по ошибке называют Предначертанной Душой. Я искал пару аззар-истойя. Результат поиска удивил даже меня: я остановил выбор на агрессивном, озлобленном воине одного из народов Нижнего Инферно, ненавидящего всех вокруг. И подобрал ему истойя. — легкая улыбка и какой-то странный смешок вызвал неуместные сейчас вопросы. — Не самого сильного из своей расы, не самого опытного, не самого опасного. Нет. Я выбирал сбалансированную и стабильную систему из двух личностей, которые должны дополнять друг друга, перекрывая недостатки и усиливая преимущества напарника. Тот самый пресловутый симбиоз душ, который пафосно величают "предначертанными душами", по какой-то до сих пор непонятной мне причине сводя эту "предначертанность" к одной лишь утрированной романтике, забывая, что по-настоящему этот симбиоз раскрывается отнюдь не в постели, а в совместной работе и жизни. В быту и в бою. Везде, где требуется слаженная работа двух разумных.

Кривая усмешка изогнула губы. Мгновения злой, циничной иронии древнего существа, промелькнувшей и растаявшей, но оставившей тяжелое сосущее ощущение какой-то утаенной правды.

— Я сделал правильный выбор, каким бы странным он ни казался на первый взгляд, и насколько бы неподходящими друг другу казались мои Фигуры.

Немион на такое определение поморщился, недовольно приподняв губу, но рычание сдержал, а Нимус радостно оскалился.

— Как показала практика, я сделал верный выбор. И правильно потратил первые три вмешательства: я активировал Зов и связь, снял все печати и блоки со своих Фигур, независимо от того, кто и по какой причине их поставил, даже если я не имел на это права. В тот момент меня не волновала правомерность моего вмешательства. Достаточно, что я смог это сделать. И самое важное: я правильно выбрал место и время для того, чтобы свести этих двоих. Пока они выясняли отношения и разбирались со своими проблемами и теми, кто им эти проблемы создали, я завершил подготовку, собрал нужные артефакты, создал для них обмундирование, и потратил все свои вмешательства до начала ан"агарумм. Зато, когда срок вышел, мои избранники вступили в миры готовыми к тому, с чем они там столкнутся.

— И они победили. — едва слышно прошептал я, пристально всматриваясь в довольные лица Триады.

— Верно. Они принесли мне победу без моей поддержки и вмешательства. Сами. Пользуясь тем, что я сумел для них подготовить. — улыбка превратилась в болезненную гримасу. — К сожалению, это не прошло для меня бесследно, и мой Дар Творения... изменился.

Все же, его изувечила та Игра...

— Хартахен, твой выбор Фигур меня порадовал: на одном чутье ты нашел действительно многообещающих разумных. Но их совместимость — не гарант того, что они найдут общий язык и станут Тандемом. Эта же совместимость может сделать из них врагов, ведь реакция друг на друга у них яркая. Обостренно-яркая, усиливающая чувства до резонанса. Любые. Даже самые неприглядные.

От этих слов по спине прошла волна мороза. Почему-то такую перспективу я не рассмотрел, хотя знал о ментальном резонансе.

— Есть некоторые нюансы, которые могут повлиять на успех или провал формирования Тандема: видовая и гендерная принадлежность Фигур.

Нутарэ покачал головой с каким-то... смирением и... чем? Я не мог уловить оттенок этого странного чувства, богатого на оттенки, с множеством скрытых смыслов и непонятного мне жизненного опыта.

— Нюансы? — осторожно спросил я.

— История социумов, Хартахен, базируется на двух столпах: на взаимоотношениях полов и на власти. Всё остальное... вторично. Идеи, деньги, идеализм, вера, религия, тяжелые условия жизни, мораль, слава и прочее — лишь канва, обрамляющая два столпа. Жажду Власти и всё, что касается межличностных гендерных взаимоотношений.

Я растерянно моргал, глядя в глаза древнему другу и позорно не понимал, что он хочет мне сказать и причем тут власть.

— Именно Власть — двигатель внутренних процессов социума. Не желание выжить у большинства. Желание получить власть у амбициозных одиночек. Как они оправдывают эту жажду власти — не столь важно. Желание сделать жизнь народа лучше или обрести личную свободу, жажда прославиться или сбросить ненавистный режим, желание кого-то получить, желание сделать супругом того, кого любят, обычная жадность или ненависть к кому-то или чему-то. Оправдание — несущественно. Они все идут к власти. Большой, маленькой, власти над кем-то одним, над народом в целом или над вселенной — это лишь масштабы. Объединяет одно: желание получить право делать так, как хочешь без оглядки на кого-то еще. Иными словами, получить Власть.

Нутарэ снова прервался, задумчиво изучая лица моих избранников, выведя их крупным планом на два экрана.

— В контексте твоих Фигур эта жажда власти может проявиться... несколько странным образом. Аззар сам по себе — властен. Он наделен этой властью с рождения, он умеет пользоваться своими правами, возможностями и той властью, право на которую он получил своими силами. Надеюсь, ты изучал его личность и биографию.

Я кивнул. Да, я изучал.

— С другой стороны — истойя. Девушка, никогда ранее этой властью не обладавшая в той мере, в которой она ее получит сейчас, ведь истойя имеет огромное влияние на своего аззара. Она сможет его контролировать более, чем кто-либо еще. Иными словами, она получит власть над ним. И тут встает вопрос вида.

До меня начало потихоньку доходить суть этого странного диалога, ведь я сам родился человеком и испытал на себе, что такое люди. Какими они могут быть...

— Всё верно, Хартахен. Вопрос видовой принадлежности фигур не менее, а то и более важен, чем всё остальное, ведь именно вид и порожденный им социум сформировал мораль, мышление и мировоззрение каждого из твоих избранников. Смогут ли они ужиться? Найдут общий язык или станут врагами? Не возникнут ли между ними конфликты именно из-за видовой принадлежности и той разницы в морали, мировоззрении и мышлении, которая неизбежно возникнет.

Короткая пауза упала валуном на мою голову, ведь я о подобном не задумался, выбирая их... как? По чутью? Наверное, да. Я смотрел и видел, что они подойдут. Но... я не задумывался. Почему? Почему я сам об этом не подумал?

А Нутарэ продолжил говорить, с каждым словом все более вгоняя меня в уныние:

— Именно видовая принадлежность определяет второй столп — гендерные межличностные взаимоотношения. Те самые отношения мужчины и мужчины, мужчины и женщины, женщины и женщины, вокруг которых крутится социум. Разные отношения. Рабочие, дружественные, родственные, семейные, супружеские и любые другие, какие только может породить жизнь. Запреты, табу, негласные правила, поведенческие паттерны, мораль, бесконечность неявных и негласных правил, предписаний и привычек, известных только тем, кто воспитан в той же среде. Те самые нюансы, о которые разбиваются взаимопонимания разумных, даже рожденных в одном и том же социуме. Что же говорить о тех, кто рожден в разных мирах?

От размеренных слов, высказанных единым потоком информации, мне становилось все хуже и хуже. Я прекрасно понял, что именно мне говорит друг, и к каким проблемам может привести такое... такие нюансы. Но...

— Что я могу сделать?

— Ничего. — тем же размеренным спокойным тоном ответил Нутарэ. — Это то, на что никто из нас, несмотря на все наше могущество, повлиять не в состоянии. Это факт. Данность, с которой нам придется смириться и то, с чем придется работать. Потому как есть еще одно.

— Что?

В голос против воли протекла унылая тоска.

— Романтика.

Я растерянно тряхнул головой.

— Какая романтика?

— Обыкновенная женская романтичность. Чувства. Любовь. То, что может возникнуть у истойя к аззару, ведь связь Тандема крайне... специфична, и она легко способствует развитию отношений, углублению чувств, романтике и, как итог, влюбленности. Аззар красив, властен, силён. Он легко может стать объектом воздыхания у молодой девушки. Он хорошо вписывается в тот образ, который так любят обсасывать женщины в любовных историях. Жестокий, властный мужчина другого вида, со своей страшной историей, неприрученный монстр, одинокий и нуждающийся в помощи и поддержке.

Голос Нутарэ звенел от сарказма и едкой иронии, но под ними царила холодная стылая серьезность.

— Хартахен. Ничто так не губит Тандем, как романтика и влюбленность, и порожденные ими чувства. Если истойя влюбится в аззара, фактически, Тандем развалится до его формирования.

— Разве любовь — это плохо?

— Не путай влюбленность и любовь. Любовь Тандем не развалит, она его укрепит, а вот влюбленность... — Нутарэ покачал головой. — Влюбленность — эгоистична по своей сути и направленна на влюбленного. Она сродни слепоте, когда видят только хорошее, но когда всплывает что-то, что не вписывается в образ... — Нутарэ качнул головой. — Влюбленность как одержимость, мутящая разум. Она же приводит к ревности и... разрушает всё, на что направлена, ведь влюбляются во что-то. В образ, во внешность. Любят же личность. Не зря говорят, что влюбляются потому что, а любят вопреки. Эта тема благодатна для разведения полемики и пустых разговоров, но все их можно сократить к одной фразе: влюбленность эгоистична, а любовь — жертвенна. Всегда. Если истойя будет любить аззара — она его возвысит. Но если она в него влюбится... Это уничтожит их обоих.

— А как же аззар? — тихо спросил я.

— Аззар в силу особенностей психики и характера неспособен на влюбленность.

Короткая сухая фраза оборвала вопросы. Нутарэ покачал головой, чему-то улыбнулся, а потом произнес:

— Для того, чтобы исключить ненужные нам ветви событий, я тебе СОВЕТУЮ, — голос звякнул сталью, — сделать так, как когда-то сделал я.

— Я готов следовать Совету. — ответил я ритуальной фразой, чувствуя, как напряглись связавшие нас нити Контракта. — Что я должен сделать?

Нутарэ отхлебнул странной жидкости, и по натянутым нервам ударила волна искажений и изменений от взбурлившего Дара. Очень мощного Дара, развитого, тренированного, но какого-то... темного и опасного, словно бури Нереального за гранью Обода. Владыка прикрыл глаза, пережидая эту вспышку, а от бокала пошли яркие эманации чистой мощи.

Что же это такое? Что за вещество, если дает ТАКИЕ эффекты?

— Попробуй. — мягко произнес Нутарэ.

Перед моим лицом появился бокал. И это была не совсем материализация: сосуд был создан, а вот жидкость появилась мелким порталом.