До самого позднего вечера мы готовились к выезду в Пелополос. Я даже отправил гонца в город с предупреждением о том, что собираюсь навестить город с дружеским визитом и для решения некоторых семейных вопросов.
Миле срочно пошили дорожный костюм, и в нем она выглядела ужас как привлекательной. Я в который раз с удивлением для себя отметил, что молодые девушки в мужском платье смотрятся особенно очаровательно, хотя без всякого платья они, наверное, смотрятся ещё лучше.
Герцогу я отправил письмо, в котором предупредил, что нам хочется побыть наедине и в спокойной обстановке, поэтому ночуем мы в городе мастеров в моей штаб-квартире. Уже после ужина произошло ещё одно важное событие. На усиление моей маленькой армии прибыл ещё один отряд наёмников, которые несли службу на границе с Ройсом, и которая теперь как бы перестала существовать. Радовало не только то, что наш отряд увеличился ещё на несколько десятков опытных воинов, а сам факт прибытия наёмников по собственной инициативе. Старший отряда доложил, что привел в мое распоряжение семьдесят семь человек, полностью экипированных и готовых к совершению марша.
— Ваше высочество, как только нас ознакомили с вашим указом, я решил переместить свой отряд на наши новые границы, теперь с Пелополосом. — А как вы так быстро узнали о всех событиях в Ройсе? — подозрительно поинтересовался я. — Голубиная почта милорд. Мы давно её используем, ещё с того момента, как нашим капитаном стал Кошачий глаз. Очень удобно и в несколько раз быстрее чем гонцом или посыльным. — Понятно,— и я посмотрел на Кошачьего глаза, который с независимым видом что то рассматривал то ли на потолке, то ли на стене. Отправив офицера отдыхать и готовить людей к завтрашнему маршу, я с ехидцей поинтересовался: — Глаз, какие ещё козыри у тебя припрятаны в рукавах?
— Милорд, а оно вам надо вникать в такие мелочи? У вас на плечах висят два герцогства, ещё немного и вольный город Пелополос лишится своёй независимости и станет очередной жемчужиной в вашей короне, а вы о каких-то птичках расспрашиваете. Не серьезно.
Мила тут же встала на его защиту: — Действительно Найд, нельзя быть таким мелочным. Ты приказал доставить указ в Фертус, а как и каким образом это будет сделано, тебя не должно волновать.
— Значит сговорились за моей спиной, ну, ну. И сколько таких голубей у тебя Глаз? — До Фертуса осталось пять, да три прибавилось до Ройса. Теперь их придется использовать реже, если только старый герцог не догадается ещё десяток отправить к нам. А он должен догадаться, иначе останется без последних новостей.
— А из Фертуса к нам так же быстро новости могут прибывать? — К сожалению нет. Мои могут лететь только в Фертус, а местные всегда будут возвращаться в Ройс. — Да, голубиная почта хорошо, но она односторонняя, когда закончим все дела, подумай, как её улучшить и сделать более надежной.
После ужина, пришлось заниматься разными делами, которые нескончаемой чередой тянулись допоздна.
Мила уже лежала под одеялом возле стенки, когда я наконец-то отбросил в сторону перо и отложил свои каракули. — А ты знаешь Найд, когда ты пишешь, то высовываешь кончик языка. За тобой так интересно наблюдать. У тебя на лице отражается все, о чем ты думаешь. Днем и в присутствии других ты непроницаем, а вот так, когда мы одни,— то улыбнешься, то нахмуришься.
Я слушал её болтовню, привычно раскладывал оружие на свои места, снимал с себя одежду, а мысли все время крутились вокруг одного,— она легла раздетой или в сорочке? Судя по тому, что одеяло натянуто по самое горло, то раздетая, а судя по разговорам и спокойному тону — одетая.
— Ты почему не слушаешь меня? — Как я могу тебя слушать, когда все мои мысли заняты одной важной проблемой? — И какой же, поделись, может быть, я помогу тебе в её решении. — Конечно поможешь. Скажи, ты легла раздетой или одетой? — Это что твоя проблема? — Конечно, и очень важная. Если ты легла раздетой, значит все с тобой в порядке, ничего не болит и мы можем аккуратно заняться тем, чем обычно занимаются молодые по ночам. А если ты в сорочке, то ты чувствуешь себя не очень хорошо и шансов заняться с тобой любовью очень мало.
— Дурак ты, ваше высочество. Если б ты был внимателен и больше обращал на меня внимание, то заметил, что я взяла твою чистую рубашку и одела её. Сорочки то тут у меня нет, а твоя рубашка еле прикрывает низ живота и постоянно задирается наверх. Так что я полураздета и полуодета. Грудь действительно немного побаливает, ты вчера её здорово намял, но, если обещаешь быть нежным и ласковым, то я допущу тебя к ней. — Конечно обещаю, о чем речь? — я нырнул под одеяла и девушка тут же прижалась ко мне. — Обманешь ведь...
В этот раз я действительно старался контролировать себя на столько, насколько это было возможным и не причинять боли. Хотя справедливости ради надо сказать, что сама Мила иногда в порыве страсти хватала мою руки и заставляла буквально тискать свою грудь. Я, естественно, этому не препятствовал....
Когда мы немного отдышались и успокоились, Мила тихо произнесла: — Мне страшно возвращаться домой. Я тут же ухватился за её слова: — А давай ты не поедешь? Можешь остаться здесь, или уехать в Фертус. Мне просто будет спокойней, если я буду знать, что ты в безопасности и под надежной охраной. — Нет, я должна ехать, иначе это будет предательством памяти моих родителей. К тому же я хочу сама убедиться, отравили их или они умерли от неизвестной болезни?
— Хорошо Мила, как скажешь,— я поцеловал её и девушка вскоре заснула. В голове у меня тяжело крутилась какая-то мысль, которую я ни как не мог вытащить на поверхность, и уже засыпая, я вспомнил,— разрез, куда была спрятана карта, был свежим, не потемневшим, а значит, её уже засовывали здесь, в Ройсе и это ни что иное как обманка, попытка пустить нас по ложному следу. Похвалив самого себя за наблюдательность, я со спокойной совестью заснул. Правда перед этим попытался немного расшевелить Милу, но мне посоветовали не приставать до утра и дать поспать человеку и выспаться самому.
Рано утром, когда Мила ещё спала, я тихо оделся и по подземному ходу проник в верхний город. Во дворце я тут же направился в конюшню, где и устроил разнос — допрос конюхам и грумам. Поводом послужило якобы ненадлежащий уход за скакуном её высочества и порванная сбруя. Четыре разных конюха показали практически одно и то же. — В последнее время коня выгуливала госпожа Мила, а последние два дня скакуна выводили из конюшни только для прогулки по двору, молодая госпожа опробовала новое седло, которое хранилось у шорника. Шорник же показал, что ему пришлось заново шить дамское седло, так как кто-то его около недели назад все изрезал и располосовал. Он, когда перешивал, то в старом нашёл кожаный листок под подкладкой и вложил его в новое, оставив такой же разрез.
— Мож это амулет какой али талисман для коняки, — нам не ведомо, вот я его и сунул на то место, под седалище, где он в старом был.
— Этот листок? — протянул я ему найденную карту. — Нет, ваша светлость, на том закарючки были какие-то, их вроде буковками называют, а тут рисунок. Мне ещё внучок их переписал, вдруг стоящий амулет и потом пригодится, — Старик стал копаться в листах кожи, что валялись у него на столе,— Ага, вот он. Внучок то сам грамоте не обучен, но рисует хорошо.
Я взял листок и прочитал небольшое сообщение, оно гласило: 'Их тайна на лезвии клинка, ищи и обретёшь всю правду'. Вручив старику золотую монету, я успел вернуться как раз тогда, когда Мила проснулась. — Ты куда это ходил и почему встал раньше времени? Из-за спины я вытащил небольшой букет цветов, что сорвал на одной из дворцовых клумб и вручил её. — Ты с утра ходил за цветами для меня? — Да вот понимаешь, смотрю, что то пыли много на полу, вот и решил принести тебе веник для подметания. Конечно для тебя, а вот ты проснулась раньше времени и испортила мне сюрприз.— Бедненький ты мой, иди ко мне, я тебя приголублю и пожалею, под одеялом согрею. — Только под одеялом? — А все остальное будет зависеть от тебя. Ну что ты медлишь, раздевайся скорее....
Первый отряд гвардейцев начал своё движение сразу же после завтрака, за ним пошли недавно прибывшие пограничники, а потом, не дожидаясь установленного мною времени, начали движение и мы. Причиной этого стало сообщение от Корсака о том, что его люди уже уничтожили восемь лазутчиков из числа водяных, которых захватили его дозоры. А это означало только одно, Пелополос взял под своё наблюдение основную дорогу и контролирует её. Кошачий глаз получил срочное задание,— найти проводника и обходные пути, которые смогут вывести нас к цели. И такой человек был вскоре найден. За умеренную плату он согласился привести нас к стенам Пелополоса только ему одному известной дорогой.
Весь оставшийся день, без остановки, мы тряслись в седлах, и только тогда, когда наступили сумерки, был отдан приказ на привал и ночевку. Первую линию охраны осуществляли наёмники, вторую гвардейцы, третью мои телохранители. Мы с Милой расположились под развесистым деревом, где и организовался мой импровизированный штаб.
— Не доверяю я этому проводнику,— первым высказал своё мнение Кошачий глаз,— какие то глазки у него бегающие. — Мне он тоже не нравится,— согласился с ним Мих. — А что тут непонятно? Нас пытаются заманить в ловушку, Как только лагерь заснет, то ночью или под утро нас атакуют. Мне только не очень понятно,— это происки водяных, или в этих лесах обитает приличная шайка разбойников, что отважится напасть на такой большой отряд. Проводника связать, рот заткнуть, костры развести, людей всех до единого убрать и расположить в кустах за поляной. Наёмникам организовать наблюдение за лесом. Наёмники располагаются слева от этого дерева, гвардейцы справа. Сигналом для нападения послужит спаренный выстрел из моего пистоля. Уже стемнело и времени на подготовку у нас очень мало.
— Милорд, а как вы узнали, что нас ведут в ловушку? — Мы три раза прошли мимо одного и того же отдельно стоящего холма, то есть нас водили по кругу. Завтра вернемся на дорогу и продолжим движение. А теперь всем по местам и приготовиться к атаке.
— Я останусь с тобой. — И не выдумывай, твое место за спинами моей охраны. Со мной останется только Мих, и, пожалуйста, не заставляй меня применять силу к тебе. — Но почему именно ты должен рисковать? — Потому что я предводитель, а самое главное, и это моя тайна, — я заговоренный и пули от меня отлетают. А теперь иди. Дождавшись, когда ворчание Милы затихнет где — то вдали, я предложил Миху одеть на себя балахоны, что делают человека невидимым
— Только оружие надо держать под тканью или в рукавах, иначе оно будет заметным, и обязательно кинжал помести в сапог, что бы потом не путаться и долго его не доставать. Есть у меня одна задумка, как нам встретить нежданных гостей, — и я поделился с ним своим планом. А план был достаточно простым,— не ждать, когда на нас нападут, а выйти навстречу разбойникам и напасть, пользуясь невидимостью, первыми. То что Мих согласится на эту авантюру,— я не сомневался.
Так как Мих был лучшим следопытом чем я, то он шёл за мной. Через каждые несколько минут я останавливался, а он дотрагивался до моего плеча и мы продолжали путь. Только через час я почувствовал дым костра, и мы удвоили осторожность, в первую очередь это касалось в основном тех звуков, что издавали мои шаги — то ветка треснет, то трава или листья зашуршат. Мих, вообще, мне кажется, двигался по воздуху, не издавая ни звука.
— Запах усилился, а ни огонька, ни отблеска не видно,— прошептал он мне на ухо,— впереди или овраг, или ров, в котором они прячутся. И словно в подтверждение его слов, через несколько следующих шагов мы оказались на невысоком обрыве. Чуть выше человеческого роста, он надежно скрывал полтора десятка костров от постороннего взгляда.
— Не понимаю,— опять прошептал Мих,— даже если у каждого костра по пять человек, — они уступают нам по численности почти в три раза. На что они надеются? — Мне тоже это непонятно. Ладно, потом разберемся. Ты как более ловкий, спускайся слева, а я пойду в право и поищу более пологий спуск что бы не сильно шуметь. Только постарайся убивать с одного удара,— в глаз или сердце, а я постараюсь не шуметь. Встретимся вон у того полога....
Неблагодарная это работа,— убивать сонных. Успокаивал я себя мыслью, что они сами выбрали свою судьбу, подавшись в разбойники. Только два или три раза кто-то захрипел после моего удара, но это можно было списать и на храп у костра, а так все проходило спокойно и, даже, как-то обыденно.
Возле полога меня уже ждал Мих. Было странным наблюдать, как в неярком свете костра в воздухе висит одна голова, которая внимательно прислушивается к звукам и крутится из стороны в сторону. Вскоре таких голов стало две.
— Все прошло нормально? — поинтересовался я. — Да. И я узнал, в чем тут дело. Эти,— он кивнул головой на два тела под пологом,— стервятники, а все остальные просто мясо для водяных. Они говорили, что наши люди перебьют почти что весь этот сброд и, естественно, бросят их на съедение зверью, а им потом останется только подогнать подводы, загрузить тела и доставить все в Пелополос хозяину. Получить за это звонкую монету и отправиться набирать новых дураков....
— Утром надо будет найти эти подводы и по их следам выйти на дорогу к городу. Вещи их обыскал?
— Ещё нет, сейчас займусь. — Накинь капюшон и маску, стань опять невидимым, а я пойду за подмогой. Все равно скоро светать будет.
Под деревом нас ждал обеспокоенный Кошачий глаз. Когда я появился перед ним из ничего, он замысловато выругался: — Найд, тебе что жить надоело? Ты куда это слинял? Мне что Миле рассказать о твоих выходках? До тебя ещё не дошло, кем ты стал? — Ладно, не ругайся старина, ну покуролесили мы с Михом немного, размялись. А сейчас бери десятка два людей и пошли на стоянку разбойников. И наёмников с десяток прихвати с собой. Пока твои люди будут обыскивать трупы, они должны будут найти обоз с подводами и захватить возчиков в плен. Глаз опять выругался: — Я так и знал. Герцогом стал, а детство в одном месте играет по-прежнему. Ну ничего, я Миху устрою развеселую жизнь, пусть только попадется мне на глаза.... — Не стоит, это был мой план и моя задумка. К тому же с такой одёжкой, нам ничего не грозило. Понимаешь Глаз,— выбросить дурь из головы можно, но как то жалко. — Ничего, её высочество тебе её быстро выбьет. — Предатель и доносчик,— бросил я ему в спину...
Серый лес уже не казался таким враждебным, да и наступающий рассвет постепенно разгонял всю таинственность. Оказавшись в овраге или лощине, я первым делом предупредил друга и начальника своёй охраны: — Мих, балахон не снимай, капитан обещал тебе надрать уши. Подожди пока он не успокоиться. Мне уже от него досталось. И этот доносчик обещал ещё все рассказать её высочеству.
— Тогда я лучше сегодня весь день его снимать не буду,— раздался веселый голос Миха, — пусть ищет ветра в поле. Милорд, я там под пологом кое что интересное положил, посмотрите.
В руках у меня был ветхий кусок пергамента, но котором кто-то недавно обновлял рисунок. И на этом рисунке были указаны два подземных хода, что вели в город под стеной, это я понял сразу, как только взглянул на него. Уж больно он был похож на тот, что был в распоряжении Свища...
