Странным было то, что никаких картузов и пуль к ним я не обнаружил. Первым не выдержал Мих, направив мой подарок в стену, он нажал на курок. Из ствола вылетел сгусток света, ударил в каменную кладку и прожег в ней дыру с кулак. А я снял со стены некий листок, на котором прочитал: ' Пистоль рассчитан на три тысячи выстрелов, после чего его надо положить на несколько часов на солнце так, что бы темная пластина на стволе впитывала в себя его лучи. Как только пластина побелеет, пистоль вновь заряжен. Действует без ограничений по времени.'
— Мих, в пистоле три тысячи зарядов, правда в твоем уже на один меньше, как только ствол потемнеет, значит, его надо будет перезарядить. Это смогу сделать только я, так что особо зарядами не разбрасывайся. Как видишь, перед нашим приходом здесь уже похозяйничали и все нужное для них забрали. Нам оставили только то, что может пригодиться в хозяйстве. Все аккуратно упаковать, завязать и подписать. Разбираться будем потом.
Я обратил внимание на то, что помещение хранилища значительно уменьшилось в своих размерах по сравнению с моим первым визитом, да и количество полок уменьшилось в разы. Оставленные для нас документы легко уместились в три кожаных мешка, что заботливо лежали на полу возле каждой кучки документов. Причем мешки были уже подписаны. На одном были слова — Как повысить урожай, на втором — Ремесленникам и мастерам, а на третьем — Управление королевством.
Ну уж нет, вот только королем мне стать только и не хватало, хватит того, что герцогство хитростью навязали. — Все проверили, нигде ничего не оставили? — Все пусто милорд. Даже мусор собрали.
— Тогда уходим, у нас ещё дел непочатый край. Мих, все доставить в лагерь под надежной охраной.
А на улице стремительно темнело. Практически везде сопротивление водяных было сломлено. На нижних этажах крепости были обнаружены выходы как к самой реке, так и непосредственно в Алгу.
Основная масса водяных именно по ним и ринулась из крепости. Я приказал не преследовать, пусть уходят. Более того, все трупы этих тварей я приказал тоже сбросить в воду. Работа в крепости кипела до самого утра — зачищались помещения, подземные хранилища, перекрывались найденные подземные ходы и в первую очередь те, которые были связаны с рекой или поземными источниками.
С рассветом из лагеря пришло радостное известие,— перекрывая все расчеты, прибыл первый обоз из Фертуса, за ним идут ещё три, с продуктами, боеприпасами и, самое главное, с порохом. Вместе с обозом прибыло и подкрепление — две сотни наёмников. Но самая главная неожиданность ждала меня впереди,— вместе с первым обозом прибыл и герцог Фертуса — мой дед. Более того, через пару часов он появился в крепости в сопровождении своих гвардейцев. Осунувшийся, похудевший, но с озорными искрами в глазах и весёлой улыбкой.
Я поспешил к нему навстречу и, высказывая уважение, опустился на одно колено, приветствуя герцога: — Ваша светлость, а на кого оставлен Фертус?
— Не волнуйтесь ваше высочество, Фертус никуда не делся, там все в порядке, а прибыл я вам в помощь, что бы поскорее восстановить город и наладить в нем жизнь. Все-таки у меня опыт управления некоторый есть.
Я с облегчением вздохнул,— огромная проблема свалилась с моих плеч: — Если б вы знали милорд, как я обрадован такой помощи. Прошу, не медля приступайте к своим обязанностям, назначаю вас и в Пелополосе своим наместником со всей полнотой власти.
— Я знал, что обрадую тебя своим приездом. Завоевать легко, удержать завоёванное труднее. Кстати, мы с твоим дядей посоветовались, и я решил, что трёх герцогских корон для тебя будет слишком много, поэтому будет одна, но королевская. И не спорь. Вопрос этот решённый и рано или поздно ты будешь коронован.
— Ваша светлость, мне надо бежать, дела, знаете ли.... — От короны тебе все равно не отвертеться, а всю жизнь в походах тебе не провести....
— Мих, ты представляешь? — жаловался я своёму другу,— Мои родственнички решили сделать меня королём. Да я и герцогом то толком ещё не был. Я же ничего не знаю и не умею. — А мешок с документами для чего? Там же специально написано — Управление королевством. Вот и будете управлять по написанному, а дед и дядя, если что, подскажут. Хотя, наверное, больше будет подсказывать дед, дядя ваш больно слабохарактерный.
— Вот пускай он и управляет всем этим, а я буду просто сидеть на троне и делать умное лицо. — Милорд, умное лицо и вы несовместимы, к тому же вы и просто сидеть на троне — то же самое, что замёрзшая вода в виде белых хлопьев с неба. Говорят, где то далеко на севере такое бывает, но скорее всего, врут купцы.
Сбежав от герцога, в сопровождении своёго десятка, я отправился в подземелья дворца. Не то что бы меня там что-то интересовало,— я полностью доверял своим капитанам, но мне хотелось взглянуть на узников водяных. Меня мучила одна мысль,— почему им оставили жизнь и не казнили? Терять то водяным было нечего, а верить в их забывчивость как— то не очень хотелось. Даже после того, как якобы лекарь исчез, меня не оставляло чувство некой опасности, что витала в воздухе, этакое чувство грядущих неприятностей. И собирался разобраться со всем этим на месте.
Подземная тюрьма ничем не отличалась от уже виденных мною — те же камеры, казематы для особо важных или опасных преступников, такая же пыточная, с той лишь разницей, что в ней можно было пытать сразу же несколько человек.
Ко мне подошёл один из десятников Ришата:— Ваше высочество, спасено всего двенадцать человек. Было четырнадцать, но двое не прошли проверку железом. Остальных всех проверили — на железо не реагируют. Всех временно разместили в отдельных камерах с возможным комфортом. — Что ж, пошли, посмотрим.
— Милорд, а может быть избавимся от головной боли и отправим их всех к водяным? Это их узники, вот и пусть с ними сами и разбираются. — Нет Мих, но ты будь начеку, я чувствую что то нехорошее, какой то подвох.,— Мих и мои охранники тут же подобрались и стали внимательно осматриваться и даже озираться. Первый же узник вызвал во мне интерес,— по его словам он уже несколько месяцев томится в темнице, схватили его на улице и без объяснения каких-либо причин кинули в тюрьму.
— В пыточную его. За несколько месяцев на тюремной еде он должен был отощать и все следы от колец и перстней с пальчиков должны были сойти на нет. С этим все ясно, решил спрятаться. После того, как расскажет всю правду,— отправить его к водяным. Пошли к следующему.
Вроде бы правильная задумка тех, кто добровольно сотрудничал с водяными и хотел спрятаться, — рушилась на глазах. Ещё трое следующих оказались такими же неудачливыми прихлебателями водяных. Пятый был настоящим узником. Истощённый — кости да кожа, лихорадочный блеск в глазах, в лохмотьях и запах давно немытого тела,— все указывало на то, что он тут давно. Настораживало только одно,— почему он до сих пор жив? Привели одного из уцелевших тюремщиков и тот, запинаясь и жалобно смотря на всех, пролепетал: — Личный враг господина Тудора, приговорён к пожизненному заключению за то, что соблазнил выбранную им девушку и занимался с ней любовью во время приёма делегации Честера. Девушку съели, а его, значит, сюда поместили.
— Мих, избавь его от мучений. Он отбыл своё пожизненное наказание. Выстрел из нового пистоля прозвучал глухо, а в груди неудачливого любовника образовалась сквозная дыра. В следующих камерах не было ничего необычного, и только в самой последней меня ждал сюрприз. Не смотря на другую одежду, всклоченные волосы, я сразу же узнал своёго сотника из городской стражи Пелополоса. — Оставьте нас,— приказал я,— Мих, тоже выйди.
— И как ты сюда попал? Тебя же вернули под надзор.
— Подумаешь,— надзор. В первый раз что ли? Я на этот случай приготовил несколько тел. А сюда попал потому, что собирался проникнуть в своё хранилище и перепрятать его содержимое подальше от твоих загребущих лап. — Можешь не стараться,— оттуда все уже выгребли ещё до того, как я туда попал, даже доспехи забрали. Оставили три пистоля и все.
— Все-таки, гады заседают в этом совете,— сами как учёные давно уже пшик на голом месте, вот и воруют чужие идеи и наработки, а потом с умным видом выдают за свои. Ничего, у меня есть копии основных документов. Ты же ничего не трогал в моем доме? — Да в принципе нет. Забрал только твой жезл силы и рукописную книгу. Но и их, по-моему, изъяли твои друзья из наблюдательного совета. — Что? Ты сумел найти и взять жезл в руки? — А что тут удивительного,— Мила тоже держала его в руках.
— В Миле течет моя кровь, у неё мои гены, а ты обыкновенный дикарь, варвар, если только.... И как мне сразу не пришла такая мысль в голову? Ты же подкидыш, найдёныш. Все решили, что ты из правящего дома Фертусов и Ройса, а ты потомок одного из первых исследователей, тех, кто исчез без следа на этой дикой планете. Среди них было несколько семейных пар. Это тогда объясняет, почему все мои системы на тебя не отреагировали,— они приняли тебя за своёго. Слушай, Найд, мне надо будет обязательно взять у тебя потом капельку крови на анализ.
— Фарлан, а ты не боишься, что тебя опять вычислят и заберут отсюда под надзор? — Им сейчас не до меня,— идёт делёж моих бумаг. Хотя такая вероятность и существует. Знаешь, Найд, я, пожалуй, с твоего позволения спрячусь к водяным, там они меня точно не найдут — в них всех есть частичка моей крови. — А почему ты считаешь, что я позволю тебе скрыться у водяных? Ты же сам сказал, что это тупик и твоя неудача. — Как почему, а разве мы теперь не родственники? Разве ты не женился на Миле? А родственники должны друг другу помогать.... — Кстати о Миле. Когда начнёт кончаться действие эликсира?
— Какого эликсира? Мила нормальная девушка — моя последняя жена — обыкновенная женщина Я жалею, что втянул дочь в свои авантюры. По идее, я её готовил к тому, что она станет моей помощницей, и я передам ей все свои знания. Но вот пришлось ввести её в игру против тебя, и ты меня обыграл. Слушай, а может быть и я в чем то ошибся? Постой, постой, — ты потомок первых исследователей, — она моя дочь, а значит, у ваших детей должна быть в крови гремучая смесь исследователя и учёного. Это же здорово, за этим надо будет обязательно понаблюдать, это же какие перспективы — два разных генотипа соединяются в естественных условиях. Это же какой прорыв можно будет совершить в науке,— и он начал что то себе бормотать под нос и размахивать руками.
— Форлан, ты вроде куда-то собирался спрятаться на время от совета? Смотри, не опоздай, а то я чувствую, что то непонятное, словно меня кто то ищет.
Он отвлёкся от своих рассуждений, непонимающе посмотрел на меня, а потом словно очнулся: — Пошли немного проводишь меня. А теперь слушай внимательно — Мила очень чувствительна ко всякого рода внешним воздействиям,— это моя вина, я хотел, что бы мы могли с ней общаться на значительных расстояниях. Теперь это её свойство может использовать совет, а мне этого не хотелось бы. В моем доме в тайных комнатах найдёшь маленькие серёжки с белыми камешками. Она должна их постоянно носить, тогда совет не сможет найти и забрать её у тебя. Если серёжек не найдёшь, то ищи медальон из белого камня,— пусть тогда носит его не снимая. Через несколько лет, когда все успокоится,— их можно будет снять. Меня не ищите, я сам вас найду. Не хочу привлекать к вам внимания. Все, дальше меня можешь не провожать, здесь мой личный проход к реке, о котором никто не знает. Милу поцелуй за меня и передай, что я её люблю. И постарайся сохранить мои вещи в хранилищах моего дома, а ещё лучше, перевези все куда-нибудь подальше. В других городах, где я не был, их вряд ли будут искать....
Дождавшись, когда лекарь войдёт в свой личный ход и за ним закроется стена, я с облегчением вздохнул,— теперь можно будет вплотную заняться подготовкой к взрыву русла реки и обвалу горных пород, что бы заблокировать все входы и выходы из логова водяных. А ещё надо будет встретить наёмников из Честера и попытаться обойтись без кровопролития, и уже пора начинать подготовку похода в сам Честер, что бы на месте разобраться с окопавшимися там водяными... А ещё я устал, хочу есть и спать. Вот пусть дед и рулит всем, а я вернусь в лагерь и немного отдохну.
Часть 3.
27. Наёмники Честера.
Однако ни о каком отдыхе не могло быть и речи. Я, почему-то, стал всем очень нужен. Это было и понятно, горожане стали возвращаться в свои дома, а там разруха и разгром. В лагере было проще, — там мои кашевары готовили еду на всех, кто желал — питались с общего котла, а теперь приходилось заботиться самим о себе. Пришлось распорядиться, что бы на всех площадях организовали приготовление еды для наиболее бедных и обездоленных. В дворец сразу же потянулись ходоки — кто с просьбами, кто с жалобами. Герцог вывел своих гвардейцев на улицу и с десяток повешенных мигом дали понять любителям чужого добра, что цацкаться с ними никто не будет. Патрули получили приказ — воров и грабителей расстреливать на месте. Люди деда постепенно прибирали управление жизнью города в свои руки, — составляли списки выживших и нуждающихся, начали описывать пустующие дома, а заодно отлавливать не успевших сбежать водяных. Правда, их было совсем мало.
Располагаться во дворце у меня не было ни какого желания, и поэтому, по праву победителя, я занял дом лекаря, где и разместился мой штаб. Главной же причиной было не только быть поближе к хранилищам и сокровищницам Форлана, сколько желание взвалить на деда и его людей всю полноту ответственности за Пелополос. Как доложил мне Кошачий глаз, он вывел на улицы почти всех воинов, что бы поддерживать порядок. Можно было конечно привлечь к патрулированию и людей Корсака, но я не забывал об отряде наёмников, что двигался к городу на помощь водяным. В конце концов было принято решение о создании постоянных постов на перекрёстках улиц, куда за помощью могли обратиться горожане. Только к обеду я смог послать отряд за Милой и вытянув ноги усесться в одно из кресел, что принёс Мих в кабинет Форлана. Однако даже перекусить мне не представилась возможность,— прибыл гонец от отряда Корсака.
— Милорд, наёмники не доезжая до места встречи около километра, остановились. Каким-то образом им удалось узнать, что Пелополос их союзников пал, и они сейчас судятся и рядятся — напасть ли на победителей, или повернуть назад. О том, что им путь преградила наша сотня, они знают. В их отряде около трёх сот человек, из них наёмников около двух с половиной сотен, остальное — обозники, кашевары и доступные девки. По первым впечатлениям,— это обычные разбойники, нацепившие на себя бляхи наёмников Честера. Пистоли есть не у всех, часть всадников уже сейчас пьяна. Судя по всему, они собираются остановиться на днёвку и в бой особо не рвутся, надеясь, что мы отступим из-за их численного превосходства. Лошади у них исправные и холёные, догонять их в случае преследования придётся нелегко....
В кабинет ко мне препроводили второго посыльного: — Ваше высочество,— он опустился на одно колено,— наёмники Честера собираются нас атаковать, если мы не пропустим их беспрепятственно к городу. Сотник испрашивает разрешение атаковать этот сброд первым.
