— О, Поттер! Как ты наивен! Оглянись вокруг: такие случаи не редкость в наши дни. Такое можно увидеть практически на каждом углу. И ты помог бы каждой девушке, каждой жертве, попавшей в подобную ситуацию?
— Если бы я мог, я бы помог всем. — Сказал я. — Вчера у меня была возможность помочь тебе. И я её не упустил.
Паркинсон несколько секунд, не отрываясь, смотрела в мои глаза. Она словно пыталась найти там ответ на какой-то свой, личный вопрос. И, судя по её слабому кивку, ей это удалось. Молча, она встала с места и вышла из гостиной, свернув на кухню. Но в момент, когда она задержалась на пороге зала, Паркинсон сказала кое-что, заставившее меня подумать, что я всё-таки не могу понять её до конца и, вряд ли, смогу в ближайшее время. Слизеринка произнесла всего два слова:
— Спасибо, Поттер...
Я ещё некоторое время сидел, в задумчивости смотря в книгу, но, не осознавая, что там написано. Да и неинтересно мне было. Я уже устал от этой дурацкой, занудной книжонки. Она нужна была мне лишь для успешной сдачи вступительных экзаменов. Мои мысли сейчас витали вокруг нашего с Паркинсон разговора. Меня удивляло и немного злило её отношение ко мне. Почему она не верила, что я мог/должен был помочь ей? Почему она думает, что я оставил бы её на произвол судьбы? И вообще, почему она так плохо думает обо мне? Будто я какой-то... Хотя последние её слова. Они ясно дают понять, что её мнение обо мне начинает меняться. Что ж, это радует.
Решив, что на сегодня хватит, я закрыл книгу и убрал её на полку в книжном шкафу. Рассеянно подойдя к окну, я взглянул на багровеющий диск солнца, собиравшийся утонуть за полосой горизонта. Начинало темнеть. И желудок уже активно бурчал, требуя еды. Чёртов вымогатель!
Отойдя от окна, я с удивлением обнаружил, что прошёл целый час, как Паркинсон не показывалась мне на глаза, и мы целых 60 минут не грызлись с ней как две собаки, выясняя отношения в очередном споре. Этот факт не мог не поражать! Кажется, слизеринка, уходя, свернула на кухню... Неужели, она до сих пор там? И что она там делает?!
Удивившись ещё больше, решил наведатьсятуда, чтобы разведать обстановку. По мере моего приближения к заветной комнате манящие и будоражащие аппетит и воображение ароматы еды становились всё явственнее и явственнее. Ну, это понятно: Кричер опять принялся за свои кулинарные изыски! Меня заботило другое: в какую такую глубокую нору залезла слизеринка, что до сих пор не показывалась мне на глаза?! Наконец, когда я добрался до входа в кухню и незаметно заглянул в открытую дверь, я едва не лишился дара речи и еле как уговорил свою челюсть оставаться на месте.
За плитой стояла и готовила... Кто? Правильно! Паркинсон! Какого чёрта она готовила? Я и сам не знаю. Я даже понятия не имел, что она умеет готовить. Ну... Готовить... Это сильно сказано, конечно. В принципе, готовила не она, а магия.
Первый заколдованный нож очищал картошку от кожуры. На втором этапе уже очищенный картофель ждала поварёшка, летавшая в воздухе и переносившая чистую картошечку сначала под струю воды, чтобы прополоснут, а затем на разделочную доску. Тут наступал третий этап — второй заколдованный нож нарезал аккуратными ломтиками сырой картофель. Затем доска с нарезанным картофелем поднималась в воздух и спускала всё своё содержимое в специальную посудину, в которой потихоньку росла горка разрезанного овоща. Мда, хитроумный процесс!
Сама же Паркинсон стояла у стола ко мне спиной и даже не догадывалась, что за ней наблюдают. Изредка она наклонялась и поглядывала в духовку. На плите кипел котелок и исходивший от него запах был просто бесподобен! А на столе... Вот это ещё интереснее. На столе, в большой сверкающей стеклянной вазе лежали сахарные печенья.
'Гы-ы-ы-ы-ы! Печенье!'. — Предательски возрадовался мой желудок.
'Так! Спокойно! Это всего лишь печенье!'. — Приказал я себе и своему желудку, хотя тот уже не хотел меня слушать и мечтал скорее взяться за переваривание этих самых печений.
'ПЕЧЕНЬЕ! ХОЧУ-У-У-У-У!'. — Истерично завопил мой несговорчивый пищеварительный орган.
'Да чтоб тебе икнулось, окаянный!'. — Шикнул я на него. — 'Хочешь выдать нас? Да? Проглот ты, несчастный!'.
'ХОЧУ ПЕЧЕНЬЕ!'. — Настаивал на своём этот паразит. Да я и сам хочу. Только вот что-то мне подсказывает, что Паркинсон меня за такое самоуправство по головушке не погладит. Эх, была, не была!
Я на цыпочках бесшумно прокрался к сладенькому, предвкушающе облизнулся, протянул руку и уже было схватил одну печеньку, как неизвестно откуда взявшаяся поварёшка подлетела ко мне и больно шлёпнула меня по пальцам.
— Ауч! — оскорблёно вякнул я, отдёрнув руку и тряся пострадавшими пальцами. В этот момент ко мне повернулась ухмыляющаяся слизеринка. — Ты зачем наложила охранное заклинание на эту ложку-переростку?! Больно же! — пробормотал, устремив на девушку взгляд полный обиды и укора.
— Так и думала, что в первую очередь полезешь за печеньем! — сказала она, светясь от злорадного ехидства как новенький галлеон. — Будешь знать, как до ужина десерт лопать! — наставительно произнесла слизеринка, возвращаясь к каким-то своим делам.
— До ужина? — ещё больше стушевался я.
— Угу. Я готовлю куриный бульон. Очень вкусный и наваристый. — Проинформировала меня девушка, а потом нагнулась к духовке и достала из неё очередную партию печенья.
Я не верил своим глазам. Нет. Я, наверное, умер и попал в Рай. Иначе, как объяснить примерное поведение Паркинсон?! Мало того, что она вежлива (если не считать взбесившейся поварёшки), так она ещё и кушать готовит! Нет, это вообще... АБЗАЦ!
От всего увиденного мне стало как-то не по себе, поэтому я решил присесть на стульчик и наблюдать за аномальными проявлениями в поведении слизеринки уже из положения сидя. Тем временем, девушка деловито крутилась возле плиты. Ну, это вообще-то не совсем плита. Это специальное магическое устройство, своеобразный аналог маггловской бытовой техники, с почти такими же функциями.
— А когда примерно будет готов суп? — уточнил я, немного отойдя от шока и лениво развалившись на стуле.
— Где-то через 10-15 минут. — Сообщила Паркинсон, не оборачиваясь.
А у меня опять разыгрался аппетит, и голодный взгляд потянулся к сладкому, такому желанному печенью в искрящейся вазочке. Ммм! Совсем забыв о летучей поварёшке, я снова потянулся за печенькой. Но на этот раз девушка сама уличила меня в преднамеренной попытке хищения.
— Поттер! — пропела Паркинсон таким 'ласковым' тоном, что я вмиг передумал и вернул руку на место. Самое странное, что она вычислила мои намерения, всё так же продолжая стоять ко мне спиной. У неё что? Глаза на затылке?! Надо будет проверить!
Когда она, наконец, развернулась и явила мне свой грозный лик, на её губах блестела ехидная ухмылочка, а в руках сверкнул острый и немалых размеров нож. Красть печенье, да и вообще даже думать о нём, моментально расхотелось.
— Подожди ещё совсем чуть-чуть, ок? — 'мило' улыбаясь, попросила слизеринка. — Повторяться не буду! — предупредила она меня, плавно качнув рукой, в которой блеснул её весомый аргумент — кухонный нож. Я кивнул, соглашаясь с ней и её просьбой. А разве у меня был выбор?
— Вот и умница! — девушка сложила губы в одобрительной усмешке и отвернулась от меня. Я тяжело сглотнул, горько жалея о том, что по своей безграничной глупости оставил палочку — единственное действенное средство против Паркинсон — в гостиной. Расслабился, блин! Идиот!
Моя жёнушка умнее оказалась. Вон как вооружилась! Чуть ли не до зубов. У неё на кухне даже никчёмная и безвредная поварёшка стала боевой единицей! Проклятье! Я тут подумал: если Паркинсон и волшебная палочка — это катастрофа, то, что тогда может представлять собой сочетание — Паркинсон и холодное оружие? Конец света?! Не знаю, к чему это может привести, но знаю точно, что я не хочу оказаться подопытным кроликом! Пойду-ка я отсюда подобру-поздорову. И только я поднялся со стула, чтобы незаметно слинять с кухни, как за моей спиной раздался 'нежный' голосок моей супруги.
— Стоять! — скомандовала слизеринка. Я невольно застыл на месте, а потом обернулся к ней лицом. — Куда это ты намылился, Поттер? — осведомилась Паркинсон, в недоумении приподняв левую бровь. — Ужин будет готов с минуты на минуту. Марш мыть руки!
— Хорошо. — Спорить с ней не хотелось. Уж больно многообещающим был её взгляд, направленный на мою бедную тушку. Это, во-первых. А, во-вторых, я ужасно проголодался. Поэтому не стал препираться и послушно отправился в ванную — мыть руки.
Когда я вернулся обратно, меня уже ждал полностью накрытый стол. Паркинсон сидела на своём привычном месте, поглаживая чёрную кошку, уютно устроившуюся у неё на коленях. А Кричер суетился возле супницы, разливая ароматный, золотистый бульон. Я занял своё место во главе стола и пристально воззрился на слизеринку.
— Что-то случилось, Поттер? — спросила у меня девушка, не отрывая взора от своей ненаглядной кошки, которую я, как истинный мужчина, понемногу начинал ненавидеть. Наверняка, почувствовала мой проникновенный взгляд.
— Точно такой же вопрос я хотел бы задать и тебе. — Ответил я, терпеливо ожидая, когда она взглянет на меня.
— У тебя совершенно отсутствует чувство такта, дорогой! — заметила Паркинсон, направив на меня свои глаза, в которых я без труда определил лёгкую насмешку. — Отвечать вопросом на вопрос это, по меньшей мере, неприлично и дурно.
— Перестань увиливать! Ты прекрасно знаешь, что я хочу услышать от тебя. К чему всё это? — решил узнать я, кивком головы указывая на накрытый стол. — Это твоя очередная уловка? Ты даже не говорила мне, что умеешь готовить!
— О, Поттер! Какой же ты глупый и подозрительный. — Устало вздохнула слизеринка, не отводя от моих глаз взора, в котором я прочёл слабое раздражение и недовольство. — Во-первых, да. Я умею готовить. Но если ты сболтнёшь об этом кому-то — тебе не жить. В высшем магическом обществе умение с успехом пользоваться кухонным ножом — это настоящий позор для леди, каковой являюсь я.
— А где ты видела здесь леди? — не удержался я от шпильки.
— Поттер, не испытывай моё терпение на прочность. Оно у меня очень хрупкое! — прорычала девушка, гневно прищурив глаза.
— Я знаю, дорогая! — усмехнулся я, припоминая все моменты, когда я становился жертвой хрупкого терпения Паркинсон.
— И не перебивай меня! — цыкнула она сердито. — Так вот. Это никакая не уловка. Во-вторых, считай этот ужин чем-то вроде моего извинения. Понимаешь?
— Ты просишь у меня прощения? — ошеломлённо моргнул я.
— Да! Прошу. А ты простишь меня? — полюбопытствовала девушка.
— Это напрямую зависит от того, как вкусно ты готовишь! — гадко хмыкнул, берясь за ложку и набирая в неё бульон. Наполнив ложку, я начал медленно подносить её к своему рту. Паркинсон всё это время следила за мной с особым интересом. Неожиданно ложка замерла на полпути, а меня поразила неприятная мысль. Неспроста это всё. Слизеринка явно что-то задумала. Вон как зырит! Глаз не оторвёт.
— Ну! — поторопила меня девушка, ожидая, когда я проглочу первую ложку.
— Признайся честно. Что там? — я взглядом указал на тарелку супа передо мной. — Зелье? Яд? Амортенция? Или опять слабительное?
— О, Мерлин! — простонала брюнетка, закатив глаза к потолку. Решительно схватила свою ложку, зачерпнула немного бульона из моей тарелки и тут же отправила её себе в рот. — Ну, Поттер? Теперь ты мне веришь?
— Угу. Теперь верю. — Я пристыжено опустил глаза.
— Тогда bon appetit, Поттер! — пожелала мне Паркинсон на французском.
— И тебе приятного аппетита! — предпочёл я родной английский, и мы приступили к нашей вечерней трапезе.
Через десять минут, к своему огромному стыду и разочарованию, я чувствовал, что после такого сытного и вкусного ужина готов простить Паркинсон всё! Ну-у-у... Или почти всё! Кричер заварил нам горячий чай, и на стол опустилась заветная ваза с посыпанным сверху сахарной пудрой печеньем. Кстати, тягу к печенью я обнаружил в себе лишь к середине седьмого курса.
— Пробуй! — с загадочным видом разрешила слизеринка. Я не стал уговаривать себя дважды и тут же цапнул один аппетитный кружок и мягко надкусил его с краю. Пече-енье! Мня-ям! — Так как ты докатилась до такой жизни? — спросил я у девушки, маленькими глотками попивавшей горячий чай. Сам же продолжал медленно объедать печеньку с краёв, чтобы растянуть удовольствие. Печенье было изумительным. Едва оказавшись во рту, оно рассыпалось тысячами мелких крошек, а сахарная пудра делала эти крошки ещё слаще. Ммм! Не оторваться!
— Ну, однажды, мама отправила меня на кухню. — Начала свой рассказ Паркинсон. — Естественно, в качестве наказания. — Улыбнулась она, наверняка, вспоминая, за что именно её отправили в такое Богом забытое место. — Но, отправляя меня туда, она и предположить не могла, что я увлекусь кулинарией всерьёз. На кухне меня встретил наш тогдашний повар, которого специально пригласили из России, так как отцу нравились традиционные блюда русской кухни. Я не помню его полного имени, но я звала его Ником. А фамилия у него такая странная и труднопроизносимая — Иванов. Так вот, этот самый Ник Иванов и научил меня всему, что я знаю. Отличный повар и человек интересный. Жаль, что он уехал обратно три года назад. До сих пор помню его любимое высказывание. 'Если хочешь наладить контакт с человеком, Панси, действуй через его желудок'.
— Отличное высказывание. — Оценил я мудрость и мастерство талантливого повара.
— Это ещё не всё. — Хитро улыбнулась слизеринка, а у меня, почему-то, по спине пробежал морозец. — 'А если хочешь избавиться от врага', — любил говорить он, — 'примени тот же способ!'. — Эффектно закончила Паркинсон, с наслаждением наблюдая за тем, как у меня глаза начинают лезть на лоб. Вот негодяйка! После этой фразы я поперхнулся и быстро выплюнул печенье в салфетку.
— Оно отравлено, да? Признавайся! — с замиранием сердца потребовал я ответа у девушки. Вот он мой долгожданный подвох!
— Поттер, видел бы ты сейчас свою физиономию! — захохотала Паркинсон, для надёжности вцепившись в стол руками. — Ой, не могу!
Та-ак! Сейчас я буду кого-то убивать, кого-то, кто бессовестно развлекается за мой счёт, точнее за счёт моих потерянных навечно нервных клеток. Кого-то, кто, уже с минуту ржёт так громко и неприлично, что даже изумлённый Кричер заглянул на кухню. Кого-то, кто едва не сполз под стол от судороги, вызванной сильным приступом смеха.
Наконец, затихнув, всхлипывающая Паркинсон воззрилась на меня весёлыми глазами. На её чёрных ресничках блестели капельки слёз. И я как-то передумал убивать эту наглую хрюшку. Пусть смеётся. Она явно не слышала фразы: 'Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!'.
— Ну, так что? Мир? — неожиданно спросила девушка, вытирая слёзы и протягивая мне свою ладонь. — Я уже устала с тобой воевать, Поттер. Ты постоянно выживаешь! Я знаю точно, что когда этому миру настанет конец, выживут только флоббер-черви и ... ты!
— Ну, ты и стерва, дорогая! — протянул я в восторге, потому, что понял, что обижаться на Паркинсон и психически больных пациентов из Св. Мунго, по крайней мере, глупо. Что взять с блаженных? Я пожал ей руку.
