Пропаданцы

— Ну? — нетерпеливым шёпотом подтолкнул Артём.

— Пойдём к стене, здесь тупик из-за закрытой двери. Там сядем к стенам спиной, чтобы видеть вход в переулок. — А когда они уселись на небольшой приступок, похожий на узкий цоколь, она снова вздохнула и негромко начала: — Месяц назад я возвращалась с репетиции и выпала сюда. Испугалась до жути. Хорошо — сообразила попятиться. Или от испуга попятилась. Снова оказалась дома. Ну, около своего дома. В общем, ты понял. Запомнила это место и несколько раз уходила сюда, в этот переулок. Любопытно было. Потом как будто что-то произошло. Пошёл какой-то процесс. Дыры в пространстве стали попадаться чаще. И не всегда меня выкидывало в этот переулок. Последняя неделя — вообще страх. Я уже не знала, какой дорогой ходить. Шаг вперёд — и выпадала сюда. Пришлось каждый раз, выходя из дома, набивать сумку съестным и ещё кое-чем — на всякий случай, да ещё снова начала тренироваться — тоже на всякий случай... Потом уговорила старшего брата меня водить за руку. Я наплела ему, что меня преследует какой-то маньяк. С братом я не выпадала. Так что вот тебе... тот кусочек земли под ногами, который начал обваливаться в пропасть. Мне и хотелось сюда, и страшно было — одной. Чаще меня выкидывало всё-таки сюда, и я стала наблюдать за тем, что происходит. На всякий случай, если здесь застряну. Всегда попадала ночью, как сейчас. Ты воочию увидел, как я тебя провела, поэтому не удивишься, если я скажу тебе другие странные вещи. Точней, — она беспомощно улыбнулась, — удивишься, конечно. Но примешь. Начнём с того, что это — другой мир.

— Это я понял, — негромко сказал Артём, и Рите захотелось увидеть его лицо, потому что даже в его тихом ответе она услышала предвкушающую улыбку. — Офигеть... Здесь холодно, — заметил он, подвигав плечами.

— Да, очень похоже на конец холодноватого октября, — подтвердила девушка. — Итак, что тебе надо знать. Здесь есть люди, которые занимаются магией так, как мы ходим на работу. Не все. Я видела пару раз магов в действии. Чаще всего они появляются здесь, кажется, с патрулями. В городе тревожно, только я так и не разобралась, в чём дело. Женщины ходят, одетые иначе, чем я. Но как именно, так и не знаю: не разглядела тех женщин, которые здесь по ночам шастают. Да и маловато их в эту пору здесь встречается. Но я попытаюсь сойти под мальчишку — может, повезёт, не поймут сразу в темноте.

— Ты — под мальчишку, миледи? — самодовольно и уже свысока переспросил он. — С твоими, блин, формами? Ты, скорее, выглядишь пацанкой в этом наряде.

— Нос задрал? — спросила она, тоже усмехаясь. — Не думай, что нам тут легко придётся. Здесь, кроме всего прочего, идёт какая-то война. Между кем и кем — представляю смутно. Да и в самом городе неладно. Так что придётся выяснять в процессе.

— Ну так чего сидим? Пойдём — выясним.

— Подожди, — ухватила она его, вскочившего, за полу короткого плаща. — Ты уверен, что после такого вернуться назад не захочешь?

— У меня есть неделя на раздумья! — отрезал он. — Ну, чего сидишь? Идём знакомиться с миром!

— Шустрый какой, — вставая, пробормотала она так, чтобы он услышал. — Так, давай сюда всё, что здесь может вызвать подозрения: мобильник, наши деньги, любые документы и ещё чего там у тебя есть. — Девушка подставила целлофановый пакетик, куда парень всё сложил, и присела на корточки. — Запоминай. Вот эта плитка в стене вытаскивается. Если вдруг что — придёшь сюда без меня, найдёшь свои вещички. Запомнил? Хорошо. Теперь... Нож у тебя под рукой?

— Нож?

— Артём, — сказала она отчётливо терпеливо — по старой привычке, чтобы взбесить его хорошенько, — ты в ночном городе, полном бандитов и фиг знает кого. И ты единственный из нас, кто умеет драться на ножах. Держи его под рукой.

— Рит, а ты здешний язык знаешь? — Кажется, парень уже носился в своих мечтах, полных приключений. Показного терпения не расслышал. Или наплевал на него.

— Несколько слов. Только те, что расслышала и соотнесла с действиями людей, прячась здесь, в переулке, — я далеко не ходила. Но, кажется, язык не будет нам проблемой. В городе, насколько я поняла, народ довольно разноплеменной. Так что... Я видела, что у многих есть такие штуковины-толмачи, которые вставляются в ухо, а над верхней губой лепится что-то вроде мушки. Ты говоришь — тебя понимают. Говорят другие — ты знаешь, о чём. Разглядела в подробностях, когда здешний патруль кого-то поймал, кто не говорил на здешнем языке. Ему и прилепили.

— А... — начал было Артём и подпрыгнул на месте.

Даже в "их" переулке взорвавшие ночь отчаянные крики вперемешку с металлическим бряцаньем на фоне низкого бурчания были слышны не только отчётливо, но и эхом отдавались по стенам. Рита быстро оглянулась на Артёма. В его руке блеснуло лезвие ножа. Странно только, что в левой. "Вот-вот! — торжествующе подумала она. — И попробуй только сказать, что эта опасность тебе не по нраву!"

— Может, подождать? — громко, чтобы он услышал, предложила она, чувствуя, как начинает сама дрожать от впрыснувшего в кровь адреналина. — Пока не замолчат?

— Чего ещё... — пробормотал он, быстро приближаясь к выходу из тупика. — Ждать... Мы сюда для чего явились?

— Вот уж не знаю — для чего, — в спину ему насмешливо сказала Рита. Она отстала ненадолго, быстро замерла перед стеной дома и на уровне своих глаз воткнула между каменными плитами шпильку с чёрным пластиковым цветком. Если Артём или она всё-таки захотят уйти отсюда, это будет единственной подсказкой, где находится путь домой.

— Рита! — нетерпеливо позвал он от входа в переулок. — Быстрей! Чего копаешься? Ты не слышишь — где кричат?

Она едва не ответила: что — адреналин уже подошвы припекает?

Они замерли чуть не с открытыми ртами — ага, дыхание помешает услышать. Он даже чуть оттопырил край палантина, чтобы слушать... Оба музыканты — оба одновременно обернулись налево, в конец площади на противоположной стороне — на следующий переулок. Крики разносились по ночным улицам: и отчаянные, и злобные — человеческие, потом подсоединились и трубные, рычащие от ненависти — на человеческие не похожие. Да и голоса людей эти трубные перекрывали.

Если драка настолько шумная, наверное, никто не услышит и не заметит двоих, помчавшихся по улицам, мощённым камнем... Ну и... помчались через всю площадь. Рита ещё машинально отметила, что они оба в обуви, которая позволяет не грохотать подошвами и каблуками... А ещё мельком удивилась, что на крики никто, кроме них, не реагирует: на самой площади как было пусто, так никто и не появился. Может, они переоценили степень опасности, которую очень хорошо знают горожане? Но почему она почти не чувствует страха? Ну, почти же...

Разлетавшиеся кругом, отталкиваясь от каменных стен, крики постепенно меняли тональность: трубного рычания, странного, зовущего — словно на звуке "о-о" вытянутыми для свиста губами, стало больше — и словно бы в два голоса, а человеческие вопли один за другим или резко смолкали, или переходили в характерное бульканье, знакомое по киношным триллерам. А металлическое бряцанье всё чаще переходило в звенящий звук выпавшего из рук оружия. А вместо криков и звона раздавались плотные удары мягких тел о землю... Причём раздавались эти звуки уже близко.

Артём вдруг остановился — в начале следующего переулка, откуда и доносились звуки то ли борьбы, то ли чего ещё. А когда Рита, чуть поотставшая, добежала до него, он, не оглядываясь, сбросил заплечный мешок и снова рванул вперёд. На секунды обозлившись и даже забыв о страхе: свой груз на неё? Эгоист! — девушка мгновенно застыла, оглядевшись, нет ли кого на самой площади, за их спинами. Потом снова сильно заморгала, уже пытаясь разглядеть, что происходит во тьме переулка. Мечущийся в огне факелов, упавших на брусчатку, силуэт парня еле виднелся перед какой-то шевелящейся кучей, из которой время от времени высовывались то головы, то взлетали руки, кажется, без оружия. Хуже, что казалось — взлетали эти руки оттого, что нечто яростно трясло безвольные человеческие тела.

А потом всё стихло — все вопли, все стоны. И не шевелился никто, кроме Артёма, которого Рита узнавала только по плащу. Ну и... знала, что только он один на ногах остался... В смутном свете луны, прячущейся между крышами домов, и в мельтешении факельного огня девушка уловила, как Артём сделал резкий жест и отпрянул. Вместе с его прыжком назад послышался такой потрясающе злобный рык, и сразу за ним вздыбилось нечто громадное и такое бесформенное, что Рита покрылась мурашками, ещё не понимая, испугалась ли. Кажется, он ранил какое-то чудовище?.. Свой нож, вытащенный почти сразу после выхода из "её" переулка, она держала, прижимая к бедру рукоятью. Пару приёмов она тоже знала: пока "гуляла" с Артёмом — научил. И была готова пустить оружие в ход, если понадобится. Хоть и понимала, что против чудища со смачным людоедским рыком это оружие просто смешно.

В следующий момент, едва она подумала о том, что, не задумываясь, пустит в ход оружие, из переулка раздался такой рёв и одновременно яростное рычание — но человеческого голоса, что руки сначала ослабели. Но секундой позже девушка не выдержала и, бросив уже оба мешка, пустилась на помощь Артёму. Чтобы он — так рычал? Да что он там делает?!

И окаменела, не добежав и едва не споткнувшись на месте: дыбившаяся над кучей неподвижных тел громадная, округлая в мелькании рваного света фигура издала пронзительно низкий рык, отчего Рита просто-напросто оглохла бы, не зажми ладонями уши после первых жутких вибраций, ударивших по голове.

Но даже с ладонями на ушах, приготовившаяся бежать дальше, она с изумлением увидела, как единственная человеческая фигура на ногах — Артём! — вытянула правую руку и... Два чётких пистолетных выстрела прорезали даже оглушительный рёв.

Тот оборвался на "полуслове".

Вот почему Артём держал нож в левой руке!

Изумлённая девушка опасливо отняла ладони от ушей. Вовремя, чтобы услышать тяжеловесное падение невообразимо огромного тела, которое аж подпрыгнуло — и не один раз — боками на каменной брусчатке от собственной грузности.

В помощи парень уже не нуждался. Рита добежала до него, осторожно обойдя выпавшую из факелов ветошь, пропитанную горючим, которая, догорая, слегка блестела под светом заглянувшей в переулок луны. И мысленно охнула. Артём стоял рядом с человеческими телами и громоздкой тушей, которая, тяжело распластавшись, вздрагивала и булькала так утробно, словно порванное колесо. Парень насторожённо смотрел в другой конец переулка. Там, за павшей тушей, плавно и собранно двигалось ещё одно что-то огромное, уносясь прочь — сначала к противоположному выходу из переулка, потом свернуло за угол дома.

— Это я, — быстро сказал девушка, когда Артём резко обернулся — одна рука чуть за спину, другая — чуть вперёд, с пистолетом. Повязка палантина свалилась с его головы. Парень часто дышал ртом — кажется, всё-таки временно оглох, а может, просто по ушам ударило. А когда понял, что это и в самом деле Рита, повернулся к груде тел.— Зажигалка, — тихо напомнила девушка, вставая рядом. Присмотревшись, она уже поняла, что факелы лучше не трогать: из-за выпавших тряпок по всей своей поверхности они пылали так, что за ручку не возьмёшь.

Артём глубоко вздохнул, щёлкнул зажигалкой, и через секунды трепетный огонёк осветил пять человеческих тел. А рядом — та самая туша, очертания которой заставили Риту содрогнуться. Не может быть! Крыса?! Или свинья?! Таких размеров?! Да она выше руки, даже если поднять её! Правда, какая-то словно бронированная странно белёсой чешуёй, по отблескам огня на которой ясно, что чешуя ещё и влажная — от ран, нанесённых холодным оружием?.. А может, и не крыса.

Чудовище лежало на ногах одного из тех, на кого напало. Или неизвестные напали на него? А остальных оно, кажется, просто задавило своей тушей.

— Надо бы посмотреть, — тихо сказал Артём, пряча пистолет под куртку, и Рита понадеялась, что у него там кобура. — Может, кто живой есть.

— Как ты умудрился ранить его сначала? — поразилась Рита, разглядев чудище ближе и осторожно дотронувшись до мягкого, упругого тела. Тёплое ещё. — Он такой огромный, а у тебя всего лишь нож! И откуда у тебя пистолет?

— Меня он не видел, — передёрнул плечами парень. — Активно жрал кого-то из этих бедолаг. Пистолет... Отцу когда-то справили разрешение на ношение оружия, ну — он и купил его. Модно тогда было... — добавил он, криво ухмыляясь.

— Всех к стене оттащить, — подсказала девушка и мстительно добавила: — Ты начинай, а я пока за нашими мешками сбегаю.

Издёвки (он бросил мешки — она заставляет его ворочать тушу) парень не понял, всё ещё под впечатлением кратковременной стычки с чудовищем. Но Рите и этого было достаточно — что он подчинился её словам сразу.

Снова добежала до выхода из переулка и, предварительно оглядевшись, схватилась за лямки обоих мешков. И снова удивилась пустоте на улице. Наверное, мог бы и ещё один патруль появиться... Назад, несмотря на неуклюжую тяжесть мешков, бежала чуть не сломя голову: не хотелось оставаться в одиночестве и на виду — даже в нескольких метрах от Артёма. Жутковато всё же...

Бросив мешки около чудовищной туши, она быстро очутилась рядом с парнем.

— Помоги, — велел он, пытаясь за ноги выдрать из кучи малы кого-то в плаще. — По-моему, он ещё дышит. Берись за подмышки, а я подставлю под зверюгу дротики — у этих ребят конфисковал. Остальных я посмотрел — все готовы, пульса ни у кого, а этот... Так, ещё один дротик — и... Ну, потащили — поближе к тому выходу.

Пока оттащенного к стене неизвестного, и в самом деле дышавшего, но с сипами и хрипами, осматривала Рита, Артём вернулся к мертвецам. Оглянувшись, она хмыкнула: он снял свой тоненький, плохо греющий здесь плащ и набросил на плечи снятую с одного из мертвецов меховую накидку. Поднял другой, поменьше, — бросил Рите. Свой же плащ, скатав, сунул в мешок. Наклонился над трупами. Что-то зазвенело. В руках парня оказались короткий меч и маленький круглый щит.

— Думаешь, стоит брать? — с сомнением спросила Рита, пока откладывая присвоенный плащ, но уже невольно улыбаясь — меховой, тёплый! И неважно, что с мертвеца! Дрожь из-за холодного, пронизывающего ветра она уже начинала чувствовать.

— Моя добыча! — заявил он и вдруг затрясся в беззвучном смехе: — Никогда не думал, что мне понравится грабить... Но ведь хоть что-то от них должно же быть, чтобы за самозванцев не приняли. О, толмачи нашёл! На всякий случай заберу у всех... Как их надеть? — Он немного повозился, пока Рита попыталась расшнуровывала на тяжело дышащем раненом длинный камзол — или нечто похожее на камзол. — Держи. Вдруг заговорит?.. Как он у тебя, кстати? Будет жить?

Девушка надела на ухо что-то вроде клипсы и вдавила в верхнюю губу малюсенькую металлическую бляшку, улыбнувшись, когда та легко приклеилась, чуть стянув кожу: чем не кокетливая мушка? Что эти предметы взяты с мертвецов — её, как и Артёма, опять-таки не волновало. Жизнь продолжается. И в ней надо устраиваться.

— Насчёт "жить" — пока не знаю, — сказала Рита, обшаривая неизвестного в поисках крови и повреждений. — Давай сюда свет. А... вот чёрт!..