— Это потому, что прислали нам распоряжение с копией письма директора завода ремонтного в Москве начальнику ГАБТУ РККА, о том трофейная техника приходит на завод с останками человеческих тел и оружием. И слезно просит он, директор, повлиять на нас, трофейщиков, и чистить танки и самоходки от останков и оружия, а то на заводе негде складировать снаряды и трупы хоронить. Ну, нам и накостыляли, чтоб смотрели — примирительно пояснил усатый.
— Знакомо — усмехнулся комвзвода, в свою очередь доставая из кармана пачку "Беломора" и угощая стоящих вокруг. Те потянулись грязными мазутными пальцами, но брали по одной папироске — деликатно, стараясь не замарать другие, по одной не получалось выщелкнуть, выскакивали по три — четыре папироски зараз.
Тот, седой, который явно был трактористом, потому что вылез из кабины, кивнул и заметил:
— Когда армейскую технику на танкоремонтные заводы сдают на капремонт, чего только в бронетехнике не находят. И гранаты без запалов и запалы без гранат, патроны всякие разные, кучу разных железяк, комбезы и шмотьё разное, дрова и сидейки автомобильные, матрасы и газеты и прочий мусор. По полу плещется смесь соляры, грязи и не пойми чего. Запах как из заброшенного сортира, особо пакостные бойцы всегда насрут на прощанье, кто от радости, а кто из злости, а кто то от глупости.
Кивнул еще раз, благодарно, присмолил папиросу от мощного огня, выметнувшегося сантиметров на десять из здоровенной самодельной зажигалки, которой "угостил" курильщиков один из трофейщиков, веснушчатый и рыжий.
— Когда на заводе такую технику сдает молодой летёха в первый раз, то от стыда краснеет как помидор. Собственные деньги платит местным ремонтникам за халтурную очистку, чтобы хотя бы самый срач убрали. А уж с поля боя такое говно везут на ремзаводы, хоть стой, хоть падай, а лучше близко не подходить, само собой разумеется. Ничего удивительного нет в том, что и трупы попадались и части тел, снаряды и оружие. В гнилом мясе мало желающих ковыряться, это ремонтникам деваться некуда, хочешь — не хочешь, а убирать всё равно придется — закончил он мысль, пыхнув дымом.
— Видно, в курсе дела? — с интересом поглядел Новожилов.
— А как же. Сам же и принимал, имело место. Так что снаряды мы взять не можем. А танк — скоро против своих бывших хозяев воевать будет. А вы — саперы? — мазнул седой глазом по петличкам Новожилова.
— И саперы тоже — буркнул младший сержант.
— Мы из отдельного медико-санитарного отряда, выполняем поставленную СанУпром задачу. А вы нам ее усложняете, захламляя уже осмотренную и проверенную территорию.
— Трофеи тоже собираете? — усмехнулся седой. Видно было, что они в этой бригаде на пару с усатым — авторитеты.
— В соответствии с приказом. Есть там и такой пункт. Хотя на ваше счастье танки нам тягать нечем.
— А что находили? — невинно спросил усатый.
— Пушки сегодня повез командир в райцентр.
— А, ну с этим сложно.
— Почему? — удивился комвзвода.
— Сын у меня лекальщиком работает. Когда фрицев отбросили от Москвы, они бросили много разных пушек и снарядов, только стрелять из этих пушек было нельзя, хотя затворы и были на месте. Оттуда немцы снимали деталь сложной формы, что полностью выводило затвор из строя. А пушек отбили много. Не получалось у наших самых опытных, а он молодой, глупый, (с явной гордостью сказал отец) ну, и напросился. Две недели крутил по-всякому, и сделал. Потом инженеры сняли размеры, поняли, как это работает, подправили, закалили. Слыхал, к боевому ордену представлять будут. По немцам не стрелял, только пленных и видел, на фронте не был, а орден, глядишь, получит. Так что с трофейными орудиями непросто выходит.
— Интереснее всего то, что пушки эти дважды трофейные получаются — нашли наши — 76-мм полковая пушка образца 1927 года индекс ГАУ — 52-П-353 — спокойно сказал комвзвода сложную аббревиатору. Курильщики переглянулись.
— Как раз такие трофейные пушки немцы могли бросить совершенно запросто — не жалко. Как пришло, так и ушло — согласился усатый, и его поддержали остальные.
— А то, что вы тут без саперов шляетесь — из рук вон плохо. Нарветесь — и порвет в клочья вместе с трактором — назидательно сказал Новожилов.
— Ну, нам сказали, что тут проверено. Акт есть, все чин-чином — равнодушно пожал плечами седой.
— Конечно, есть — разозлился Новожилов — Я же его и писал. А вы теперь опять тут насвинячили.
— Значит плохо проверял — вон снарядов сколько осталось — поддел его седой.
— В танке были, комплектом! — огрызнулся сапер.
— Ладно, придется сюда еще раз заехать, — успокаивающе заметил комвзвода. Потом глянул на седого, спросил, глядя внимательно:
— Вам в ходе вашей работы скопления трупов солдат и офицеров противника не попадались по дороге?
Мужики переглянулись. Полувоенный попытался что-то вякнуть, седой опередил:
— Вон там (махнул рукой) от перекрестка вправо — немцы видно кладбище свое собирались устроить — гробы там стояли штабелем и кресты фабричные из дерева. Мертвяков своих стащили много — кучками валяются. Как увидите склад бывший ГСМ, ну, церковь — так за ней сразу. Километров восемь, может девять отсюда. По этой дороге, по праву руку второй поворот. Там еще телеги ломаные валяются и лошади.
— Ясно. А снаряды не разбрасывайте — строго сказал комвзвода, козырнул четко, сразу видно — кадровый, и тут же — гражданские и охнуть не успели — в два шага оказался у борта танка, в одно движение выдрал из держалок кувалду. Метко швырнул инструмент в тележку, запрыгнул на сиденье.
— Поехали, товарищ Новожилов!
Работяги у танка остались с открытыми ртами. Полувоенный пучил глаза и молчал.
Сапер мрачно оглядел немую сцену и довернул ручку газа.
Старший лейтенант Берестов, начальник похоронной команды.
Еще на въезде в райцентр обмерло сердце: жену увидел! Та как раз свернула в боковую улочку и спокойно шла дальше. Мяукнул торопливо что-то горелому мехводу, тот к счастью понял, тормознул резко. Старлей выпрыгнул из вездехода, побежал следом за своей половинкой, задыхаясь от радости, тронул за плечо...
И отшатнулся. Незнакомое круглое лицо, недобрый прищур, какой то намек в голосе: "Чаво тебе, служивай?"
Не веря глазам, еще таращился глупо, потом скомкано извинился, поспешил назад, словно побитый пес. Со спины — она, походка, фигура... Ошибся.
А на входе в особотдел новая беда — зацепился неловко новым своим чудовищным пистолетом на дверную ручку, передернуло от резкой прострельной боли в плохо зажившей ране. Потому беседовал скокобочившись, хоть и старался не показывать своей слабости.
Уполномоченный к собранным у солдат немецким документам в мешке отнесся спокойно, а имущество покойного пропагандиста его явно заинтересовало. Обрадовался фотоаппарату, принял по акту ролики с пленками, потом принял рапорт о найденных пушках, услышав про вездеход не поленился выйти, глянуть. Одноглазый уже вовсю махал руками, рассказывая двум милиционерам про невиданную машину. Берестову показалось, что положил глаз на эту таратайку особист.
А потом прицепился сотрудник органов к пистолету в деревянной кобуре. Запахло жареным, так как с одной стороны старший лейтенант вроде как и военный, но пистолет этот у него — нелегально, то есть в удостоверение не вписан и бумаг на него никаких нет. Что чревато и наказуемо, как уведомил уполномоченный высыпав в одном предложении речетативом ворох статей и уложений. С чего он стал цепляться после вполне доброжелательного разговора — не сразу понял начальник похкоманды. Потом из намека уяснил — собирают начальник всякое диковинное вооружение и лучше бы отдать этот агрегат в подарок от похоронной команды.
— Покажи-ка, что за патроны к нему? — спросил особист.
Хмуро Берестов достал обойму с патронами, выщелкнул пару.
Уполномоченный повертел их в руке, глянул на маркировку гильзы, пожал плечами, сказал уверенно:
— Первый раз такие вижу. Это у тебя все, что есть? — и продолжил после кивка старлея:
— Все равно к такому чуду патронов нет, так что без толку его таскать. С другой стороны органы не будут против, если похоронная команда частично — в том числе и ее командир — будет вооружена. В районе есть и дезертиры и бандиты, так что — чем обиходным и типовым вооружиться можно. Но — по правилам, тут не Гуляй поле!
Особист посмотрел со значением и добавил, что, к слову — с начальником НКВД познакомиться стоит, хотя и впредь делами команды будет заниматься он — уполномоченный, но с таким начальством лучше быть в хороших отношениях.
Прозрачный намек Берестов понял, начальника встретили в коридоре, отчего торжественность встречи прошла не на должном уровне, зато отданный не без сожаления "Штайер" явно растопил ледок.
Закончил начпохкоманды дела, обсудив нюансы и поняв, что да как делать в бумажном плане и после этого безуспешно штурмовал финотдел, получил на складе два мешка крупы и кулек сухарей, пошел наябедничал майору, что нет сахара, тот воспринял сказанное без особого восхищения, а Берестов потом переделал массу дел, избавившись от трофеев и отправив с почты телеграмму кураторам в ВММА с просьбой о выделении транспорта, в связи с рассеянием по территории собираемых образцов. Так как команда Берестова была сделана не по штату, а под конкретную задачу, путаница у снабженцев имела место. Заварившие кашу деятели из ВММА были флотскими, а команда была сформирована сухопутчиками, что вызывало постоянные недоразумения, слабо контактировали армия и флот, хоть и были едины.
К тому времени уже и телега за ним приехала. Спирт надо было получить в госпитале, что прошло со скрипом, но быстрее, чем ожидалось. Особенно убыстрило получение обещание подарить кладовщику часы швейцарские, а до того — рассказ толстому, как с картинки, начхозу госпиталя про всякие медицинские штуковины из немецкого медицинского заведения.
Обратно ехали не с таким шиком, поскрипывали колеса телеги, лошадка стукотала копытами. Насидевшийся за день в разных присутственных местах Берестов шел сбоку, одноглазый дремал, привалясь к мешку с крупой, а пригнавший телегу слабосильный боец то понукал лошадку, которая не обращала на это никакого внимания, двигаясь с одной скоростью, то клевал носом.
Одни бумаги сдал, другие бумаги надо спешно писать. А сбор голов между тем идет не так быстро, как хотелось бы. И основная проблема — трупы раскиданы по территории, а не лежат кучей. С лошадками не успеть никак. Нужен транспорт, нужны выездные группы, которые будут работать по месту, привозя головы и имущество. Черт, узкое место получается очень. Зато, сдав первую часть груза и обозначив активную деятельность, можно теперь переждать немного.
Солнышко уже пригревает, начнут мертвяки гнить. И да — пахать скоро надо. Значит, до сдачи "Комсомольцев" надо их и колхозникам дать. Крестьяне — публика завистливая, так что жить надо с оглядкой на привычки местных. Осенью надо хоть тресни — а сдать кафедральным нужное количество черепов. Или пан — или пропал. И лучше выбрать пана, хотя он и явный поляк.
Как хорошо служивший человек, Берестов отлично знал, что выполнить все пункты приказа ему физически не удастся. Он не удивился, когда в разговоре с фельдшером узнал, что в медицине ровно такая же практика, как в армии — обязать выполнять заведомо невыполнимое полностью. Оно и начальству проще — изначально у каждого подчиненного при таком положении вещей есть огрехи в обязательном порядке, и можно его взять за хвост без труда и подчиненный гоголем ходить не будет, зная, что за душой грешки. Главное, чтобы поручив невозможное — получить нужное. Потому из всего порученного старший лейтенант привычно вычленил основное.
Надо вести разведку местности, нужен транспорт, оружие, жратва. Все это взять можно только из брошенного немцами. И надо готовить команды к выезду. Эх, найти бы полевую кухню, это бы сразу многие проблемы решило! А то даже котелки не у всех бойцов. Сейчас очистишь местность вокруг деревни — и еще и проблема кормежки горячей пищей встанет. Так что разведка, разведка и еще раз — разведка. Тут разгромлена немецкая дивизия, при отступлении потерявшая всю матчасть. Это колоссальные богатства по нищему военному времени, только искать надо быстро. Разумеется, большинство сокровищ перемолоты танковыми гусеницами, размочалены прямыми попаданиями, но и нужно-то немного.
Удивился, увидев у крыльца немецкий гусеничный мотоцикл.
В избе его встретил Новожилов и комвзвода — раз. Доложили об успехах. К досаде Берестова уже темнело, а то бы не удержался — дернулся бы штабные машины забирать, а то глядишь, кто другой набежит. Теперь ситуация вырисовывалась и план действий становился прозрачен. Тревожили только конкуренты из облисполкома. Сильно подозревал начпох, что сейчас на дармовщинку набегут и военные и гражданские трофейные команды. Откровенный металлолом не потянут, а вот что поцелее — запросто.
Если получится — завтра часть первого взвода — что понадежнее — можно было б со штабными машинами отправить к несостоявшемуся кладбищу, откуда кто — то уже потырил гробы, а кресты так и валялись рядом со сваленными в кучи немцами. Работали бы там стоя лагерем, а остальные добирали бы сборное место для раненых. Тут Берестов чуточку смутился, потому как сначала почувствовал себя полководцем, а потом сразу же — этаким колхозным бригадиром на сборе урожая репы.
— Бумагами надо бы нас снабдить, товарищ старший лейтенант — деликатно напомнил о себе комвзвода — раз.
— Да, на оружие за ночь будут готовы, если саперы лампу дадут. Дадите? — глянул Берестов на Новожилова. Тот усмехнулся, пожал плечами, дескать — куда денешься.
— Не только. Сегодня-то я на шарап исполкомовских взял, голым нахрапом...
— И папиросами — добавил сапер.
— Да, и ими. Но работа у нас неприглядная, лучше бы чтоб было у нас нечто бумажное с печатью хотя бы и нашей команды, дескать "Дано настоящее Такому-Сякому, в том, что он такой-сякой выполняет так — сяк порученное ему такое — сякое, что подписью и печатью удостоверяется и за такого-то и за сякого-то". Без бумаги могут быть сложности ненужные.
— С НКВД вопросов не возникнет. Пообщался там сегодня.
— Это прекрасно. Но все-таки лучше бы с бумагой. Для особо сознательных граждан.
С этим Берестов вынужден был согласиться. Писарь сидел и корпел всю ночь.
К утру были готовы списки на получение оружия, три грозных невразумительных, но витиевато написанных удостоверения на производство работ особого назначения и с рассветом, получив крупы на неделю, а также и сухарей и даже спирта, комвзвода — раз убыл с несколькими своими парнями на "Комсомольце" за штабными фургонами.
Начпох проводил их тоскливым взглядом, очень хотелось бы ему поехать вместе, но привезенные харчи были крайне недостаточны и кровь из носу — надо было выбить все, что бойцам полагалось по пайковому довольствию. После общения с особистом стало теперь поспокойнее, что могут цепляться всякие бдительные люди и мешать работе. Писарь, кропавший грозные бумаги сомневался, что написанные не так, как положено по правилам делопроизводства "гумаги", помогут, считая, что только вызовут подозрения. Но большинством голов решили, что чем страшнее и непонятнее "филькина грамота" — тем лучше, люди понимающие и сами не полезут или проще — наведут справки у внудельцев, а вот местных бдительных такой рескрипт напугает как надо.
