— Княжичу маву одесну сидети (ст.русс.: Княжичу моему сидеть справа).
Прекрасно, не понадобилось изображать ещё не известные мне по этикету всяческие движения. Мужчины подошли к столу и стали чинно усаживаться.
Забегали, засуетились холопы в холщовых одеждах с посудой в руках. Командовал ими остробородый мужчина в кафтане. Передо мной возникла тарелка с похлёбкой мясной в капустных листьях, называемой почему-то ухой. Взгляд упал на свои руки. Перед едой их положено мыть. С детства впечаталась в сознание эта дурная привычка. Неосознанно сделал движение, чтобы встать из-за стола.
— Невежие еси оставити стол посреде трапезы, Митря. Аще коя потреба прииде, мни о сей вятшести (ст.русс.: Невежливо выходить из-за стола во время еды. Если какая-нибудь потребность появится — помни о своей знатности), — ласково прогрохотал сидящий рядом отец.
Началось, пошли выговоры. Теперь как кутёнок буду тыкаться и получать оплеухи от непонятного и агрессивного мира. Показал бате свои руки и произнес:
— Помыть бы их, грязные.
— Идеже ты, сыне мой, калности узрел? Длани теи белы, яко снег (ст.русс.: Где же ты, мой сын, грязь увидел? Ладони твои белы, как снег), — удивлённо заметил князь, но спорить благоразумно не стал и велел распорядителю организовать омовение моих рук.
Один из холопов подскочил ко мне с влажным рушником и заботливо оттёр ладони и пальцы. Соблюдя гигиену, можно позаботиться и о желудке с прилагающимися к нему кишочками. Схватил расписную деревянную ложку и принялся работать ею на полных оборотах. Не успел опустошить тарелку, как поставили каши вязкие, ячневые, сменившиеся кашами рубленными, похожими на салаты моего времени. Подавались киселя с вкраплениями ягод и узвары грушевые, вишневые, смородиновые, которые хорошо заедались пряженцами с чем-то сладким. Пока объедался, вятшие мужчины вели неторопливый разговор.
— Гости глаголяша, в Смоленске явлен бысть волк наг, без шерсти. Людёв сей волк ловяху и ядяху, — заявил низенький и совсем седой боярин.
— А в езере под градом Троки всю седьмицу рудь стояша наместо воды (ст.русс.: А в озере под городом Троки всю неделю кровь стояла вместо воды), — поддакнул ему пожилой худощавый вельможа с приятным, я бы даже сказал, умным лицом, обрамлённым короткой черной бородкой с вкраплениями седины.
— Воистину лихое гряде! — печально констатировал боярин с широким волевым лицом, заканчивающимся книзу не менее широкой русой бородой.
— Не тужи, боярин Семён. В пределах литвински те беды проистече. Наша держава святостию спасаетеся, — убеждённо изрёк князь Юрий.
Надо будет на заметку взять, что при батюшке не стоит подшучивать на религиозные темы, экспериментировать над своим здоровьем тем самым. Наевшись, сыто рыгнул и ляпнул:
— Кофе можно, чашечку?
Ага, ещё бы сигаретку попросить и коробку презервативов. Князь поначалу округлил глаза, но затем с натянутой улыбкой сказал:
— Сия кофа неведома нам, сыне.
Внезапно вспомнилось, что про кофе в начале пятнадцатого века даже в Османской империи еще мало кто знал. Раз ещё не настала эпоха приятного проведения времени за чашечкой кофе, то можно побаловать себя хотя бы заменителями:
— В иноплеменных странах люди это пьют. В книгах читал. В наших краях можно сладить такое питьё из желудей. Пусть холопы желуди, ячменные зерна и корни цикория, перемелят и приготовят напиток.
Дьяк растерянно потоптался, поклонился и приказал слугам собрать использованную посуду. Вместо неё на столе оказались кружки, наполненные чем-то кисло пахнущим. Напиток называемый сикерой[], мне откровенно не понравился. Какой-то уксус голимый, но окружающие пили его, причмокивая от удовольствия.
— Уфф, вар тяжен с небесе нисходит (ст.русс.: жара сильная с неба приходит), — пожаловался приятнолицый боярин, — А кофа сия хладит, княжич? Не мнил про сяку ядь, поне мнози иноземны ества пивны ведомы ми (ст.русс.: Не знал про такую еду, хотя со многими иноземными напитками знаком).
— Нет, его чаще горячим пьют, — сделал пояснения.
— Ишь ты, — хмыкнул другой бородач с тёмно-рыжими волосами, сильно смахивающий на экранного викинга, — Из желудёв пиво ладити (ст.русс.: делать). Ту ядь смерды скотам рытят (ст.русс.: бросают). Княжич нас свинами мнит.
Статями говоривший ничем не уступал моему нынешнему отцу. Отличали его вдобавок большие кустистые брови над пронзительными глазами стального цвета.
— Не порещи (ст.русс.: осуждай) маво сына, княже Борис. Сладят людишки сию ядь, окушамися, — деликатно осадил отец сообедника.
— Не стану я в сеи уста прияти тоя стерво (ст.русс.: Не стану я в свой рот брать эту дрянь), свинам подобитеся, честь вятшу поругати, — заточился вдруг поперёк викинг, — Тако вборзе повелишь нам, государь, рожцы снедати, холопам на смех. Княжич тей есть детищ скорбеливый, а ты ему внемлешь (ст.русс.: Так вскоре повелишь нам, государь, отруби для скота есть, холопам на смех).
— Охолонь, друже мой. Кийждо сею волею ядь в телеса имет (ст.русс.: Остынь, мой друг. Каждый своей волей пищу потребляет), — примирительно высказался мой батюшка, — Сыне мой скорбел главою преду. Поял днесь его Господь наш Вседержитель к се на небеса да воротил нам на радощи с речеством (ст.русс.: Сын мой раньше был болен головой. Взял его Господь к себе на небеса да вернул нам на радость с умением говорить).
— Отче Паисий, воистину свят, раз отрока у Всевышнего вымолил. Отошли, княже, сына к нему на лечбу. Яко воротится с разумом, ноли спразднуем (ст.русс.: Как вернётся с разумом, тогда отпразднуем), — снова влез со своими рекомендациями князь Борис, — Сам зришь, княже драгий, яко тяготен он главою дозде (Сам видишь, дорогой князь, как болен он головой до сих пор).
— Истину глаголешь, тысяцкий. Потреба приде, отошлю, — порешил мой отец.
Это что же получается. Меня тут все за ненормального психа держат? Эх, зря я про кофе вякнул. Добавил, так сказать, маслица в огонь. Как теперь вызнавать про год нынешний и прочую нужную для ориентации в этом мире информацию? Психологи именно по таким признакам определяют невменяемость пациентов.
А разговор продолжался под прихлёбывание пойла из кружек.
— Иван, сын тей старшей, удесами слячен, Богу угождае монасем в Сторожевском монастыре. Благодатем земли те сытит. Отдаждь Димитрия Младша в монаси тож, в нашу Успенску обителю. Приобряща дващи сладитеся (ст.русс.: Иван, твой старший сын, суставами скручен. Богу угождает в монахах в Сторожевском монастыре. Благодатью земли те насыщает. Отдай Дмитрия Младшего в монахи также, в нашу Успенскую обитель. Польза получится вдвойне), — продолжил переть на меня князь Борис.
Это ничего, что я тут сижу и всё слышу? Кто у нас тут такой весь из себя доброжелательный, аж мама не горюй? Реально спровадит этот злобный хрюндель меня в монахи. Меня, такого яркого представителя вида хомо эректуса! В смысле, не прямоходящего, а прямостоящего. Приносящего удовлетворение и радость прекрасной половине человечества. Я же в том несчастном монастыре, который рискнёт меня принять в себя, вулкан страстей устрою с торнадами. Ёлкин стон там наступит, американский.
— В клир идоша, всяк сей волею. Иван мой по вящелетию постриг приял. Митря поелику в тяготе головной, мнити за ся не може. В монастыре Успенском он и тако всякодневно живе. Прииде нарок и не изуведетеся он, моя воля буде (ст.русс.: В духовенство каждый идёт по своей воле. Иван мой по совершеннолетию постриг принял. Митря поскольку головой болен, отвечать за себя не может. В монастыре Успенском он и так каждый день живёт. Придёт пора, и он войдёт в разум, тогда будет моя воля), — отыграл подачу отец.
Мне малость поднадоело обсуждение моей участи в таком стиле, будто меня здесь не стояло. Только открыл рот, чтобы запустить шпильку в адрес зловредного придворного, как разговор уже переключился на другие темы.
Боярин Семён горестно жаловался государю на недород зерновых на его землях:
— Лето выдалось злое. Безгодие. Многажды посевов пожегша суть. Смерды урок не хоче исполняти. Плачут, сами просят хлеба в долг и тяготы излещити. Пособи, княже велий, слуге сему верна гобиной и остави выход на грядущее (ст.русс.: Лето выдалось плохое, с бедствиями. Много посевов было сожжено. Смерды уговор не хотят исполнять. Плачут, сами просят хлеба в долг и от обязательств освободить. Помоги, великий князь, слуге верному средствами и позволь оплатить налог позже).
— Ми нать выход ордынски в Москву дати. В моих уделах у тя, Семён Фёдорович, лишче овых поместий (ст.русс.: Я должен дань ордынскую в Москву вести. В моих уделах у тебя, Семён Фёдорович, больше, чем у любого другого поместий), — возмутился мой отец, — Аще у тя несть гобины, у коих имати (Если у тебя нет оплаты, у кого тогда брать)?
— Смерды бунтовать начнут, если им не помочь. Не жмитесь, сделайте доброе дело сейчас, и оно позднее большей прибылью вам вернётся, — решил я присоединиться к дискуссии и вставить свои три копейки.
На некоторое время собеседники замерли, вытаращив на меня глаза. Я им что, Америку сейчас открыл? Простая, как слеза девственницы в сексшопе, правильная мысль.
— Аще зачнётися крамола, отщетим калиты паче. Княжич истину рече. Смердам требе пособляти (ст.русс.: Если начнётся бунт, потеряем больше денег. Княжич правду говорит. Смердам нужно помочь), — согласился со мной государь.
— Несть пособляти... Тягло не хочут исполняти смерды... Обезтяготеся паки лишче... (Не помогать... Обязательства не хотят исполнять смерды... , — наперебой заголосили сотрапезники.
— Зачнётися, аще немощны будем. Смердам угождати станем, важество сея порушим (ст.русс.: Начнётся, если будем слабы. Смердам станем угождать — достоинство своё потеряем), — недовольно высказался викинг, прожигая меня своим пронизывающим взглядом.
— Купцам приезжим надо сказать, что соль только на хлеб менять будем, пока закрома не наполнятся, — не поленился я снова высунуть язык.
Снова состоялась немая сцена, правда, покороче предыдущей. Старичишка боярин решил поддержать меня, высказавшись, что потребно гостей залётных окоротить, чтобы не вздували цены на рожь и пшеницу. Я тут же влез в разговор и заявил, что заботящийся о благе своей страны правители обычно не ущемляют купцов. Те могут в следующий раз не приехать с товарами. Ко мне теперь посчитал нужным присоединиться боярин с умным лицом и обратил мои слова против князя. Он де не любит магометан (ист.: мусульман). Гости булгарские по этой причине нехотя посещают галицкие пределы. Странно, из истории знал, что князь Юрий Дмитриевич на фоне большинства своих современников блистал многими талантами. Не верилось, что он оказался способен на такие глупые поступки. Стоит быть тут поосторожней с высовыванием языка, а то и сам не заметишь, как во врагах отца окажешься.
— Николиже гостям булгарским не препинал приезжати в кийждо град, в каяждо весь маво княжества. Обаче, боярин Данила, я не стану сотворяти их хотениям храмы сеи магометански у нас ставити. Иноверие возводити у ся не позволю (ст.русс.: Никогда не мешал булгарским купцам приезжать в любой город, или село моего княжества. Однако, боярин Данила, я не стану позволять по их желанию ставить мечети. Иноверие распространять у себя не позволю), — объяснил свою позицию отец, укоризненно глядя на меня.
В принципе, он в этом вопросе был стопроцентно прав. Никому не даётся право лазить по чужим монастырям со своими уставами. Хотя лично меня проблемы разных верований мало терзали сердце. Сколько из-за этого войн по земному шару прокатилась. Сколько людей пострадало.
Возражать боярин Данила не стал и перевёл стрелки на обсуждение событий в окружающем мире. Малолетний князь Московский Василий Васильевич с матерью Софьей Витовтовной и митрополитом Фотием еще на Петров день уехали погостить к деду Витовту, великому князю Литвы. Соглядатаи поговаривали, что император Римский Сигизмунд Литовскому правителю корону королевскую пообещал. Вот он и пригласил своих родственников, вассалов и союзников к себе, чтобы отпраздновать такое событие. Князь Тверской Борис Александрович туда тоже выехал, как и князь Рязанский Иван Федорович, и князь Одоевский Иван Юрьевич. Господа Новугородская туда посадника и тысяцкого направила. Пригласил Витовт брата своего двоюродного и короля Польского Ягайло и трёх князей Мазовецких, магистра Тевтонского Ордена Пауля фон Русдорфа, ландмейстера Циссе фон дем Рутенберга и Молдавского господаря Александра I Доброго. Присутствовали послы Византийского императора Иоанна VIII и кардинал из Рима Бранда да Кастильоне.
— Государь, не косни, пошли размётну грамоту на Москву, дондеже Васька с матерью сею злохитренна и Фотеем на Литве обитае (ст.русс.: Государь, не медли, пошли грамоту об объявлении войны в Москву, пока Васька с матерью коварной и Фотием в Литве находятся), — предложил суровый тысяцкий, — Боярин Иван Всеволож полошлив, яко сусел нырны. Стече со града. Княжата к нам перескоче (ст.русс.: Боярин Иван Всеволож боязлив, как суслик, живущий в норах. Убежит из города. Князья удельные на нашу сторону перейдут).
— Не к спеху нам, Борис Васильевич. Знамение Господне не сотворено паки (ст.русс.: ещё). Несть на сие Божия соизволения, — со значением высказался отец.
— Князь Московский ныне молодший (ст.русс.: в вассалах) у Витовта. Грамота такая три лета назад была подписана. А за московскими и другие русские правители ринулись под литовское крыло. Тверской, Рязанский и Пронский князья отдельно подписали вассальные грамоты. Даже Господа Новгородская в ноги упала перед латынянским правителем, — блеснул я историческими познаниями.
— Отнуду (ст.русс.: откуда) сие ведаешь? — усмехнулся государь.
— Ведаю, однако, — высказался с видом, что не желаю спорить.
— А не ведаешь, сыне мой, на сей раз. Блядословишь (ст.русс.: лжёшь), — произнёс отец под смешки ближников.
— Даром хлеб едят твои подсылы (ст.русс.: шпионы), — настаивал я, — Правду я сказал.
— С князем велием Литовским Витовтом у князя Московска грамоты докончальны писаны о полюбии и протекторстве. В согласии с грамотой духовны почияху княже Василея Димитриевича. Се нам ведомо (ст.русс.: С князем великим Литовским Витовтом у князя Московского договоры заключены о союзе и защите. В согласии с завещанием почившего князя Василия Дмитриевича. Это нам известно), — вмешался боярин Данила.
— Глаголил с Фотеем, митрополитом всея Руси и земель литвинских тож, внегда он пришед к ми в Галич. Обещал он, иже живый буде паки, не допустит латынянства на земле праотец наших. Я ему верю. Софья, аки не претилася, не дерзне уделы сына под отца сея подряжати, возмущения сеих же сподручников прещася (ст.русс.: Говорил с Фотием, митрополитом всея Руси и также земель литовских, когда он приезжал ко мне в Галич. Обещал он, пока жив будет, не допустит прихода католичества на земли наших предков. Я ему верю. Софья, как бы не сопротивлялась, не рискнёт уделы сына отцу своему отдавать, возмущения своих придворных опасаясь), — высказался, прихлёбывая из кружки холодного киселя, князь.
