По побагровевшему лицу отца было понятно, что эта крайне неприятная весть застала его врасплох. Бояре тоже не на шутку разволновались. Шумно пообсуждав возникшую проблему, они предложили послать карательный отряд против крамольников. Государь предложил тысяцкому обдумать этот вопрос и с напряжением в голосе обратился к боярину Единцу:
— Коими речами по разбойну ряду в моём княжестве ты мя учудишь паки, боярин Кирияк?
— Днекратно татьбу малу правим, драгий княже. Деяний мнозе паче, же ты, государь, преду не велил речений по сему. Укажи дьякам роспись содеяти дельма тя, — высказался побледневший уродец своим хрипучим голосом.
— Фокий Плесня истекал из тея узилища? — поинтересовался князь, заметно закипая.
— Правда тея, княже милостивы. Прости, не рех о сем, — заметно перепугался уродец, — Ят бысть тем же днем.
Люди с садистскими наклонностями часто оказываются конченными трусами и лгунами. Лишний раз убедился в этом.
— Един он стек, ово кои с ним быша паки? — продолжил напирать князь, с трудом сдерживая гнев на нерадивого служаку.
— Холоп уноты с ним стек, рекомах ся Макашкой, такожде ят, — последовал неуверенный ответ.
Отец недоумённо воззрился на меня, я в свою очередь на него.
— Дабы (ст.русс.: чтобы) сих сидельцев к ми в палаты прилещити. Самолично доводство содею, — постановил князь.
— Государь мой благолепый! — хрипло вскричал Кирияк, — Израдник Фокей помре надысь от язвий (ст.русс.: ран). Холоп уноты сечен бысть зельно. В беспамятстве он есть дненощно.
Отец выразительно взглянул на меня и кивком головы разрешил Единцу сесть. Уродец торопливо исполнил правителю поклон и с облегчением сел на своё место.
Неожиданно и не только для меня правитель предложил назначить руководителем карательной экспедиции меня и ободряюще подмигнул мне. Ожидаемо возразил князь Жеховской:
— Сыне мой середни Семён емле леты зрелы, телесо порны (ст.русс.: сильный) и в детелях ратны вельми сведущ. Метаю (ст.русс.: кланяюсь) к те, княже наш, с просьбой наречь сего мужа воеводою рати на Чухлому. Дедич наш Александр поне младым рати водил, таланты ял се Божески. Ато княжич Димитрие в играх отрочих ратной мастроте казатися, же несть на воях живы.
— Аще княжич на воеводстве явле сеи доблести и разумения, то и постольником наречь его буде вместно? — вопросил князь.
Дума между тем порешила назначить меня воеводой. Эти бородатые гады саботаж против меня устроили, явный. Эх, засасывает всё больше меня государственная рутина.
Мохнобровый викинг не сдавался:
— В Чухломе несть обыдена крамола. Подсылы московски воду мутят онде. Будем сиждити сиднем, не токмо в Чухломе изополошет. Везде недород хлеба яша. Требно хитренно да мастротно сию тугу порешить, зане (ст.русс.: поскольку) люди ведают токмо крепость державну и правдость.
— Знамо нам тея хитренность, Борис Васильевич, егда от намёта татарския нас не снабдел. Еретики из Новуграда пришед, сеют смуту в Чухломе. Стригольники ся рекоша. Митрополит Фотей казал строго всяк правоверны государям сих прелестников дьяволев в узилища без раздумий влещивати (ст.русс.: Известны нам твои способности, Борис Васильевич, когда от набега татарского нас не сберёг. Еретики из Новгорода пришли и сеют смуту в Чухломе. Стригольниками себя прозывают. Митрополит Фотий наказывал строго всем государям правоверным этих дьявольских совратителей в тюрьмы без раздумий сажать), — горячился боярин Морозов, — Не сопращим сию новгородску срящь в Чухломе, расплежитеся она по державе нашей (ст.русс.: Не подавим эту новгородскую заразу, расползётся она по державе нашей).
— Кои стригольники те мращатеся, Семён Фёдорович? Древле их исторгли в Новуграде да во Пскове (ст.русс.: Какие стригольники тебе мерещатся, Семён Фёдорович? Давно их вывели в Новгороде и в Пскове), — рычал ему в ответ Жеховской, — А намёт татарски тей друже Кирияк не предварил. Куповаша князя Булгарска московцы, дабы те зориша наши грады и веси, тощиша мощу державы нашей. Ныне московцы сеяша пряния меж галичан, жогша веси в порубежье, торжников наущаша не лещити хлеб в Галич. Боярин Всеволожский хоче нас гладом уморити и тем на колени ставити. Без брани не разумлю исход сего ряда (ст.русс.: А набег татарский твой дружок Кирияк не предупредил. Подкупили князя Булгарского москвичи, чтобы они разоряли наши города и сёла, истощали мощь державы нашей. Сейчас москвичи сеют раздор между галичанами, жгут сёла в порубежье, купцов подговаривают не везти хлеб в Галич. Боярин Всеволожский хочет нас голодом уморить и тем на колени поставить. Без войны не представляю выход из этого положения).
— Нам с Москвой полюбие держати понуждено и порядие в державе блюсти, — настаивал дворецкий, — Замятню ордынцы воспримут паки к приобряще сей, литвины приде, княжата всполошатеся. Вся токмо нашим разором закончитеся (ст.русс.: Смуту ордынцы воспримут к своей корысти, литовцы придут, удельные князья поднимутся. Всё только нашим разорением закончится).
— Пряние порядить благодушно мочно, — стал на сторону Морозова боярин Чешок, — С боярином Всеволожским боле не мню рядитися. К митрополиту Фотею ехати нать, егда он из Литвы воротитеся. На нас он добре взирае. Сладились обаче в позапрошлолетье с приобрящей нашей.
Незаметно дума переключилась на внешние дела. По этим вопросам спикерство перехватил боярин Данила Чешок. У него в руках оказалось письмо, прибывшее голубиной почтой из столицы литовского княжества от одного из его соглядатаев. Думный дьяк зачитал послание:
— Во граде вся людие чают приезда киличеев имперски с коронами для Витовта и его жены Юлианы. Грядут праздненства долги да послабы урочны. Зрел надысь княже унота Московска Василея. С рыцарьми иноземны в игрищах тешася и горожан задираша. Мнозе в сей град вятша лице со вся света пришед да чаяша коронацию. [Возы со снедью током непреемны овамо леща (ст.русс.: Возы с продуктами непрерывным потоком туда везут)]...
Однако, заседание сильно затянулось. За окнами рдел закат. Мне поднадоело тут торчать и отсиживать костлявый зад. Почему бы иногда не делать небольшие перекуры, хотя бы для разминания мышц, отвечающих за сидение? Курение бы сейчас оказалось великим благом. Пусть не табак. Курили же наши далёкие предки какие-нибудь травы? Должны курить.
Дьяк наконец-то закончил чтение, откланявшись. Бояре стали высказываться по поводу услышанного, порой перебивая друг друга. Неожиданно для себя обнаружил, что сформировались две почти равные по численности партии. Одни советовали князю как можно скорее перейти под руку сильной Литвы, выговорив себе особые права по примеру вассалов в имперских землях. Это позволило бы защититься от притязаний Москвы, татарских набегов и ордынской дани. Ха, а вассальные выплаты литовцам станут чем-то лучше? Другие порицали первых за желание подпасть под владычество латынян и хотели сохранения статус-кво с зависимостью от Орды, обосновывая такую позицию тем, что татарове веру нашу исконную, православную не трогают. Пролитовскую позицию защищал боярин Морозов, а ему противостоял игумен Паисий и естественно князь Жеховской.
— Князь Витовт хоть и в латынянскую веру крещен, православных не ругае. Купно с католиками их почитае. Мнозе бояр русских служат ему. [Неже вящше их буде в Литве, имже зельне тамо дух русски воспряне. Само митрополит Фотей в чести у государя литвинска и не допустит израды противу веры нашей (ст.русс.: Чем больше их будет в Литве, тем сильнее там дух русский там воспрянет. Сам митрополит Фотий в чести у государя литовского и не допустит предательства против веры нашей)], — высказывал свои доводы боярин Семён.
Фотий по своей роли напоминал кардинала Ришелье при слабохарактерном Луи XIII, короле Французском, исполняя при малолетнем князе Василии III функции первого министра.
— А кои на стол литвински сядут, аще сроки витовтовы источатеся? Король польски Ягайло, ово сыны его наследуют по грамотам докончальны Витовту. С ним паны польски с бискупы (ст.русс.: католические епископы) на Литву прянут, яко псы алчущи и гнести станут люд православны. Израда сотворитеся велия супротив самы Господа нашего вседержителя, — веско стоял на своём старец.
— Договоры докончальны меж правителями Польши и Литвы многажды изменяшася. Днесь несмо вемы остатни хотения Витовта. Подсылым моим не удалось паки уведити сие. Свитски глаголиша, иже писаря в палаты глашаша. Мужи вятши правоверны не потерпят короля Ягайло на столе литвинском. Сие мнит буде, иже Литва стане Польша (ст.русс.: Соглашения между правителями Польши и Литвы многократно изменялись. На этот день мы не знаем последние желания Витовта. Шпионам моим не удалось пока выведать. Люди из свиты говорят, что писаря во дворец звали. Знать православная не потерпят короля Ягайло на литовском троне. Это будет означать, что Литва станет Польшей), — посчитал нужным сделать пояснения боярин Чешок.
— Василий по мати сея Софьи унук есть единородны Витовту. Стол литовски ему обходим (ст.русс.: принадлежит) по руди и по правоте. Аще в Литве станут чтити витовтово семя, ино он стол отичев поимет, — снова выступил Морозов.
— Не позволят православну пояти стол литвински, аще токмо Васька не израде веру исконну, — поправил своего соратника отец.
Разумно мой обширный батя оценивал перспективы. Внезапно я понял, почему Витовту потребовалась корона. Он просто совершит перезагрузку всех отношений, оставшихся ещё с древних, языческих времён и мешающих его абсолютистским устремлениям. Произойдёт перенос европейских норм и правил на условия престолонаследования, признания договоров и много чего прочего. Сейчас все договора привязаны к личности подписавшего и прекращают своё действие с его смертью. С введением новых норм станут государственными документами. Снизится влияние литовских вельмож. Будет возможным аннулировать унию с Польшей. Возникшая как необходимость противодействовать напору Тевтонского Ордена на славянские и литовские земли, она теперь сильно мешала амбициям окрепшего государства.
Забывшись из-за охвативших меня мыслей, неожиданно для себя самого влез в обсуждение и вставил свои три копейки:
— Венчание Витовта королевской короной позволит ему приобрести новые права. Он сам сможет решать вопросы престолонаследования под гарантией императора Священной Римской империи. Никто ему не помешает завещать свой трон кому угодно. Даже дочери, хоть она и женщина. В европейских странах бывало немало случаев, когда женщины успешно управляли государствами. Вспомнить можно Маргариту Датскую, создавшую огромную скандинавскую империю из трёх королевств, или сестер Анжуйских Ядвигу и Марию, провозглашённых правительницами соответственно Польши и Венгрии, Неаполитанскую королеву Джованну II, ныне здравствующую. Возможно, новый статус так укрепит Витовта, что он сможет назначить наследником даже православного внука.
Ого, на меня окружающее боярство выставилось, как на говорящую сказочную зверушку из волшебного леса. Третий раз я даю повод вятшим бородачам испытать глубокий шок. То малолетник недоумок вдруг нарекается устами государя соправителем. Потом этому дрыщу внезапно перепадает право возглавить поход против взбунтовавшейся волости. Теперь придётся поневоле свыкнутся с тем, что какая-то мелкота смеет влезать в умные разговоры корифеев высокой политики.
— Не быти израднику Ваське государем всея Руси! Господь ужо ял сея изволение знамением, — взвился князь Юрий, яростно стукнув кулаком по подлокотнику, — Требно ми помале течи в Орду. Об израде московской царя Мехмеда известити и ярлык великокняжески обрести. Спасти требно Русь Святу от латинска потока. Дондеже (ст.русс.: До тех пор, пока) в походе буду, за ся на державе сына Димитрия ставлю.
Уф, кажется я целый рой бабочек раздавил. Как теперь дальше станут развиваться события, даже трудно себе представить. У бояр случился уже не шок, а целый паралич, переросший в форменную истерику. Представители пролитовской партии сжигали меня ненавидящими взглядами. Я решил немного отыграть назад, снова высунув свой розовый язычок, и болтанув им:
— А не будет никакого венчания королевской короной Витовта. Не допустят этого поляки. Им оно, как кость в горле. Да и самому князю Литовскому недолго осталось на белом свете жить. Помяните мое слово.
— Еда (ст.русс.: Неужели) волхвуешь, княжич? — грозно высказался игумен.
— Не при (ст.русс.: грози), святы отче. Мой сын право глаголе, — мягко поправил его князь.
— Поляки боятся Витовта. Силу он набрал могучую. Отравят они его скоро. Этой пакости они от папистов научились преизрядно, — объяснил я свою мысль высокому собранию.
— Сие деяние в руцех Божия. Несть человеку тое мочно. Чаяти на погибу Витовта несть разумно! — выговорил гневно отец Паисий и даже привстал, — Нам молити нать Пресвяту Богородицу. Спаслась Русь от тока орд Тимуровы предстательством Володимерска Божия Матери и ныне почаем на ея пособь. Молитвами пальны избудется Русь Свята.
— Аще Витовт с Божьей пособью помре помале, же замятня в Литве почнётеся. Литвины не приимут сеим государем польска короля Ягайло, ово всяк из его сынов, — вдохновился князь, — Пождем новины из Литвы, ноли станем мнити, иже деяти таже (ст.русс.: Дождёмся новостей из Литвы, тогда станем думать, что делать потом).
Ну, хоть на какое-то время батя никуда не рыпнется, и на мою рыжую голову не шмякнется груз забот о целом государстве.
За окном синевой налилась темень позднего вечера. Палаты осветились свечами на напольных кандилах, доставленные холопами. Все заметно устали, наговорившись, наспорившись до хрипоты и напереживавшись, и больше помалкивали, ожидая завершения собрания. Под явственно слышимый вздох облегчения зала, дворецкий по знаку государя возгласил завершение заседания думы. Бояре один за другим по очереди поднимались и, почтительно откланявшись в сторону тронного места, степенно удалялись из зала.
11.
А князь, оказывается, здесь не абсолютный самодержец, несмотря на всю свою кажущуюся могучесть и грозность. Лихо же его бояре прокатили с моим соправительством. Зря он, конечно, поднял эту тему. Я лично себя чувствовал так, будто бы меня только что подвергли коллективному изнасилованию в самой что ни на есть обидной форме.
— Не тужи. Егда унот яко ты бех, такожде бояре думны отичевы глумиша ми. Братец старший Василей бытил в Орде, а я за него настольником близ отча стола сидел в думе. Не казился, чай (ст.русс.: Не обижайся. Когда я был молодым, как ты, также отцовы думные бояре смеялись надо мной. Старший братец Василий находился в Орде, а я вместо него наследником близ отцовского трона сидел в думе. Не испортился, наверное), — улыбаясь в бороду, проговорил отец, когда мы остались с ним в гардеробной, и слуги сноровисто стаскивали с нас парадные облачения, обряжая обратно в повседневные рубахи.
— Боярам твоим я сильно не нравлюсь. Рано мне в дела державные лезть? — высказался, краем глаза наблюдая за реакцией князя.
Не хотелось влезать ни в какие отцовы проекты. Нищая, зато беззаботная и весёлая жизнь музыканта по-прежнему влекла к себе. Я строил планы путешествий по городам и странам цивилизованного мира с посещением знаменитых исторических личностей.
