Повисла гнетущая тишина. Майор наконец-то оторвался от бумаг и вгляделся в лицо сержанта. Что-то в нём зацепило офицера. Капитан молча вертел в руках стакан, а полковник произнёс:
— Возможно, всё обстоит именно так и вы не знали о мирном соглашении. Возможно, как утверждаете, радиостанция вышла из строя, хотя это ещё нужно проверить. Но вы же видели, что шаттл гражданский и что от него не исходит угрозы?!
— Так точно, господин полковник, я видел опознавательные знаки, но смею напомнить о способах ведения войны расой Эвиан. Надеюсь, все ещё помнят события десятилетней давности на планете Центурия?
— Нет смысла напоминать нам исторические факты, сержант, — капитан поморщился. — Нам ясна ваша позиция. Вы решили нанести превентивный удар.
— Так точно.
— Что ж, господа, будут ли ещё какие-нибудь вопросы к обвиняемому? — майор промолчал, а полковник отчаянно завертел головой. — Вот и отлично, — капитан дотянулся до кнопки и нажал дважды. Дверь распахнулась, вошли двое охранников.
— Уведите сержанта обратно в камеру.
Дверь закрылась, и капитан обратился к секретарю:
— Занесите в протокол время окончания заседания и можете быть свободны.
Отстучав несколько цифр, тот оставил офицеров одних. Полковник аж задохнулся от возмущения.
«Да что он себе позволяет?! Весь порядок заседания псу под хвост!»
Глядя прямо перед собой, капитан спокойно произнёс:
— Полковник, можете подать на меня жалобу... позже. А сейчас смирите свой гнев.
— Господин капитан, вы не понимаете...
— Я всё прекрасно понимаю, — перебил капитан, посмотрев прямо на полковника. — Но и вы поймите. Мне поручено разобраться в этом деле как можно скорее и как можно эффективнее. Поэтому нет времени на все процедуры. Так что возьмите себя в руки и выскажите соображения.
На полковника стало жалко смотреть. Словно рыба, выброшенная на берег, он жадно глотал воздух, а на последних словах налил очередной стакан воды и шумно выпил. Затем промокнул выступивший пот и процедил:
— Прошу простить мою несдержанность, господин капитан.
— Извинения приняты. Перейдём к делу. Какие будут мысли?
Стремясь показать готовность к работе, полковник ответил мгновенно:
— Думаю, ему нет оправдания. Сержант был обязан любым способом связаться с командиром. В крайнем случае, отступить в расположение роты, но никак не атаковать гражданский шаттл.
— А вы что-нибудь помните о событиях, упомянутых сержантом? — раздался вдруг тихий голос майора. Оторвав взгляд от стола, тот посмотрел на полковника. — Эвиане тогда воспользовались как раз гражданским шаттлом. Сдаётся мне, вас не было в той заварушке, верно, господин полковник? А я вот был и именно там заработал этот чёртов протез, — майор поднял над столом руку, обтянутую чёрной перчаткой. — А вспомните количество потерь понесённых позже, в попытках отбить Центурию... Я считаю, малый поступил чертовски верно.
Полковник пошёл пятнами. Он терпеть не мог, когда кто-то указывал на его не боевое прошлое. Таким людям Клаус Менке всеми силами старался устроить неприятности. Майор пристально посмотрел на полковника и тот отвёл глаза, не выдержав тяжёлого взгляда. Обстановку разрядил капитан:
— Господа, перестаньте. Никто не говорит, что действия сержанта были неверны. Напомню — убит принц-регент. Понимаете, чем это грозит? Ситуация сложилась серьёзная и Эвиане готовы начать войну заново, если мы не выдадим им виновного.
Полковник понял, к чему клонит капитан и потому спросил:
— Предлагаете отдать сержанта на расправу?
— Хм... почему сразу на расправу? На суд... Предлагаю задним числом уволить его из легиона, плюс лишить имперского гражданства. Тем самым мы убьём сразу двух зайцев: сохраним честь империи и войну заново не развяжем.
— Вы в своём уме, капитан?! — вскинулся майор. — Он же наш! Он человек! Представляете, что с ним сделают Эвиане?
— Да, майор. Я в своём уме и прекрасно представлю, что с ним будет. Так же, как представляю, что будет со мной, если дам волю жалости. Мы просто обязаны предотвратить новый всплеск войны.
— Но это же бесчеловечно!
Полковник понял, что от него уже ничего не зависит и встал на сторону капитана:
— Господин майор, да, это бесчеловечно, но необходимо на благо империи.
Капитан скривился от прозвучавшего пафоса, а майор побагровел от злости.
— Плевать я хотел на такую империю, что выдаёт своих! Да ещё так подло. Непростительно отдавать граждан в руки врага.
— Бывшего врага, — заметил капитан. — Сейчас Эвиане такие же подданные империи как мы с вами...
— Ещё вчера я стрелял этих зелёномордых, а сегодня должен им руку подавать?! — лицо майора побагровело от гнева.
— Майор! — полковник стукнул кулаком по столу. — Думаю, не стоит напоминать, что вы числитесь при исследовательском центре. Нет, мы ни в коем случае не умаливаем ваши заслуги перед империей, но в данный момент у вас наименьшее преимущество. Посему вы просто обязаны согласиться с большинством. Что же касается рассматриваемого дела, думаю решение принято.
Майор с хрустом сжал протез в кулак. Как же хочется дать этому жирному ублюдку в морду.
— Прошу прощения, господин полковник, — процедил он сквозь зубы, — но я вынужден покинуть заседание. Честь имею, господа.
Майор поднялся из-за стола и направился к выходу. Сзади раздался голос полковника:
— Сядьте на место, майор, иначе мы сделаем вашу жизнь невыносимой!
— Плевать, — майор даже не обернулся, а выйдя, постарался хлопнуть дверью как можно сильнее.
Полковник повернулся к капитану:
— Нет, вы это видели? Уж я ему устрою весёленькую жизнь. С моими-то связями... Да он даже консьержем не сможет устроиться!
Капитан протянул негодующему офицеру лист бумаги.
— Что это? — полковник перевернул лист, но и там не оказалось ни строчки.
— Это ваше решение отдать сержанта. Вы же глава трибунала, — лицо капитана не выражало никаких эмоций.
Полковник выпучил глаза, и кровь моментально отхлынула от лица. Он всегда боялся такой ответственности. Разбирая «непыльные» дела в трибунале Клаус Менке мысленно рисовал себе картину безбедной пенсии в каком-нибудь райском уголке, а теперь всё может пойти прахом.
Но страх перед внутренней разведкой оказался сильнее. Смиренно взяв листок, полковник шумно вздохнул и размашисто подписал...
* * *
Майор Дорел Стоун характером соответствовал собственной фамилии. Седоусый офицер с квадратными скулами, внушал уважение подчинённым своим отеческим отношением. Всегда подтянут, свеж и гладко выбрит. Взгляд полон юношеского задора. Участвовал во многих кампаниях, за что дважды удостаивался высоких наград. Всегда находил свежие решения там, где пасовали остальные. Не единожды был ранен, но каждый раз незначительно. Везение оставило лишь однажды — в той заварушке на Центурии. Тогда майор спас немало жизней, грамотно руководя операцией, но получил увечья, сочтённые командованием несовместимыми со службой. В знак уважения к заслугам, ему предоставили выбор — идти на почётную пенсию, либо остаться военным консультантом при НИИ. Не представляя себя в гражданской одежде, майор выбрал второе. Совесть старого вояки не позволила бы стать балластом на шее империи...
Хлопнув дверью, майор шагал по коридору. Глаза застилал гнев. Брёл, не выбирая направления. Злость бурлила как в пышущем жаром котле. Первый раз в жизни хотелось на кого-нибудь наорать. Он стиснул зубы.
«Сукины дети! Бездушные твари!»
Кулак в чёрной перчатке вонзился в стену, отбив кусок штукатурки. Майор остановился и с удивлением уставился на протез, покрывшийся белой пылью. Мысленно досчитал до десяти. Стало легче. Отряхнув протез от пыли, офицер пошёл дальше. Гнев не исчез, но отодвинулся на задний план. Мысли стали яснее.
Из двадцати пяти лет прослуженных в легионе, двадцать майор воевал. Воевал с расой Эвиан. За годы войны он успел повидать многое, но самым страшным было видеть, как Эвиане поступают с пленными.
Всю войну майор неукоснительно следовал простой истине — империя своих не выдаёт. Эту фразу в него вбили с самых первых дней службы, и когда какой-нибудь легионер попадал в плен, майор бросал все силы на его освобождение. Именно поэтому он не стерпел небрежности, с которой эти чинуши списали сержанта со счетов.
— Я просто обязан помочь парню, — произнёс майор вслух.
Фраза прозвучала в тишине коридора, как приговор самому себе. Он даже остановился. Постоял с минуту, собираясь с мыслями. В голову вдруг пришла отличная идея...
* * *
В тесной вонючей камере, на куске грязной парусины сержант пялился в потолок. Мыслей почти не было. Всё вытеснила одна — «это конец», пульсируя в мозгу, словно тревожная лампа. В свои двадцать шесть лет Колин не мог и предположить, что жизнь оборвётся, так и не начавшись. Школа, академия, затем обязательная служба...
Попав в легион, он поначалу обрадовался, ведь отслужившим в элите предоставлялось множество льгот, но один жирный минус перечёркивал всю радость — легион участвовал в боевых действиях. А воевать Колину не хотелось. Стать пушечным мясом — ищите дурака. Пришлось подключить знакомого семьи. Тому удалось перевести сержанта в гарнизон, патрулирующий относительно мирный уголок космоса. Со скандалом, но удалось.
Колин в который раз прокручивал в голове состоявшийся трибунал. Всё было не так. Будучи образованным человеком, он знал процедуру проведения таких заседаний, и сегодняшнее походило, скорее, на обычный допрос. Человек, представившийся капитаном, вероятно, шишка из внутренней разведки, а учитывая, кто находился на борту сбитого им шаттла — чином не ниже полковника. Этот тянуть не станет. Раз приговор не объявили сразу, значит всё уже решено заранее.
«Думаю, обойдутся без лишних обсуждений. Козёл отпущения найден, значит скоро можно ожидать визита. Вероятнее всего расстреляют в присутствии Эвиан».
Раздался лязг замка. Вошёл легионер с железным табуретом, поставил в центр камеры, вышел. На пороге возник высокий офицер, оглядел камеру, подошёл к табурету и сел. Колин узнал майора, присутствовавшего на заседании. Он встал и вытянулся по стойке смирно. Майор молчал и под его тяжёлым взглядом Колин стушевался. Мысли понеслись одна мрачнее другой.
«Неужели всё? Пришёл объявить приговор и отконвоировать на казнь?»
Как только дверь за принёсшим стул легионером закрылась, майор произнёс:
— Вы знаете кто я, сержант?
— Господин майор? — Колин растерялся. — Сэр, в легионе каждый слышал имя майора Стоуна.
Пауза затянулась. Наконец, что-то для себя решив, майор продолжил:
— Гадаете, зачем я к вам пришёл?
— Так точно, господин майор, — морщинистое лицо офицера перекосилось.
— Оставим чины, сынок. Я здесь не как майор легиона. Я пришёл дать тебе шанс.
Ноги арестанта едва не подкосились. Что происходит?
— Я не совсем понимаю, господин майор, что вы имеете в виду? Вы сказали шанс? Но шанс на что?
— Шанс на жизнь, на свободу, в конце концов.
Колин промолчал. Мысли стали путаться. Словив одну из них за ускользающий хвост, сержант спросил:
— Что меня ждёт, господин майор? Расстрел?
— Не всё так просто, сынок. Простая казнь Эвиан не устроит.
— Неужели что-то может быть страшнее казни? — по спине арестованного пробежал холодок.
— Уж поверь мне, сынок, ещё как может. Этими чинушами принято решение отдать тебя Эвианам. Сейчас готовятся необходимые документы. Тебя задним числом исключат из легиона, лишат подданства, и ты станешь врагом империи. Что по мне, ты действовал правильно, и на твоём месте я поступил бы точно так же. Я участвовал в тех боях за Центурию и прекрасно знаю как жестоки Эвиане. Но сейчас речь не об этом. Повторяю, я пришёл помочь.
В груди сержанта всё сжалось.
«Неужели, это правда?»
— Гадаешь, зачем мне это нужно? Не отрицай, вижу по лицу, — Колин промолчал. — Знай, майор Дорел Стоун никогда своих не бросал. Считаю, выдавать тебя просто бесчеловечно. Так нельзя. Империя обязана сама судить и карать своих преступников. Поэтому я принял решение и помогу тебе уйти от Эвиан.
Слова прозвучали. В наступившей тишине сержант лихорадочно пытался сообразить, чем ему может грозить такое откровение, ведь майор, несомненно, рискует многим.
— Понимаю, господин майор, но чем конкретно вы можете помочь в моей ситуации?
— Сейчас караул приняли верные мне люди. Легионеров, дежуривших у двери, никогда не найдут. Просто следуй за мной без лишних вопросов, — майор поднялся и повернулся к двери.
Сержант сглотнул подступивший ком — видимо отступать некуда. Раз дело дошло до устранения легионеров, на кон поставлено многое. В случае отказа, скорее всего, удавят прямо здесь. Словно почувствовав колебания арестованного, майор поторопил:
— Соображайте быстрее, сержант. Время поджимает.
— Позвольте один вопрос, господин майор.
— Слушаю, сынок.
— Я могу отказаться?
— Ну, конечно же, можешь, — офицер усмехнулся и повернулся к сержанту. — Только смотри не прогадай. Ты, конечно, сейчас узнал многое, но я не собираюсь марать о тебя руки. Самое позднее — послезавтра будешь извиваться на лианах у дворца рода Камур. И это меньшее из того, что рисует моё воображение, — майор взглянул на часы. — У нас всего минута. Да, и мы уходим. Нет, и ты остаёшься, но тогда моли всех мыслимых богов о лёгкой смерти. Итак, твоё слово...
— Я согласен, — не стал больше тянуть Колин.
— Прекрасно, — майор стукнул в дверь и она тут же отворилась. Легионер, приносивший стул, железным голосом произнёс:
— Всё готово, господин майор.
— Хорошо... Всё спокойно?
— Так точно. Караулы ещё не менялись.
Майор принял у него комплект чистой формы и протянул сержанту, велев переодеваться. Быстро скинув грязные лохмотья, в которые превратилась собственная форма, сержант натянул свежую. Майор оглядел его с ног до головы и удовлетворённо кивнул.
— Следуй за мной.
Не произнося больше ни слова, Стоун стремительно зашагал по коридору. Застёгиваясь на ходу, сержант поспешил следом. Перед поворотом оглянулся, успев заметить двух легионеров, вносящих в камеру изуродованное до неузнаваемости тело.
— Не удивляйтесь, сержант, — майор заметил заминку. — Я же сказал, всё серьёзно. Для всех вы скончались от кислоты, неожиданно хлынувшей из системы пожаротушения.
— Господин майор, позвольте поинтересоваться, куда мы идём.
