Оттирая пучком травы гнедой бок, он взглянул на собственное отражение и рука непроизвольно замерла. Колин вдруг понял, что за время пребывания в этом мире ни разу не видел себя со стороны. Даже там, в Нефлисе, в гостях у Худгарада, когда пришедший в комнату цирюльник его брил и стриг возможности полюбоваться собой так и не представилось. И вот теперь, глянув в жемчужную гладь Нижнего озера, Колин Мак-Стайн обомлел. На него смотрел совершенно чужой человек.
На загоревшем и обветрившемся лице отчётливо проступили острые скулы, глаза ввалились глубже, а светлые волосы выгорели приобретя оттенок парного молока. Тело так же постигли некоторые метаморфозы. Раньше сержант посещал тренажёрный зал дважды в неделю, но его мускулы всё равно прятались за лёгким жирком. Теперь, когда весь жир сгорел, мышцы обозначились настолько чётко, что хоть сейчас фотографируйся на обложку модного журнала.
— Чего застыл? — оторвал от отражения голос Скахета. — Давно свою рожу не видел? Лошадь-то домыл?
— Скахет, а сбрей мне волосы, — неожиданно для самого себя попросил сержант.
— Хочешь походить на кочевников из-за Пограничного Кряжа? Только они ещё и маковку раскрашивают чудным узором. Его тебе тоже нарисовать? — Скахет с улыбкой вытащил кинжал и подошёл к другу. — Ладно, наклоняйся...
Смыв остатки волос Колин ещё раз глянул на отражение и удовлетворённо хмыкнул — то, что надо. Без волос его лицо приобрело хищное выражение.
— Красавец, — хмыкнул Скахет. — Домывай животное, и выдвигаемся.
— Вернёмся на развилку? — поинтересовался сержант, принявшись тереть второй бок лошади.
— Не вижу смысла. Вон уже виднеется кромка Илльского леса, — Скахет указал рукой куда-то на холм, но Колин ничего разглядеть не смог. — Просто въедем в лес чуть восточнее главного тракта.
Позже, когда друзья седлали лошадей (причём Колин уже с лёгкостью делал это сам), Скахет высказал соображения:
— Значит так, сейчас взбираемся на холм и ночуем у кромки леса. А поутру встанем на главный тракт и преспокойно поедем до самого Сиона. Возражения имеются? — Колин промолчал. — Вот и славно. Не отставай...
* * *
— У любого меча есть так называемые Сила и Слабость, — Скахет взял оружие из рук Колина.
— В смысле сильные и слабые стороны?
— Нет. Сила — это область от гарды и до середины, — воин отметил это место, проведя по лезвию пальцем. — Силой обычно парируют оружие противника. А для более тонких ударов используется Слабость — область от середины до острия, — Скахет вогнал меч в ножны и вернул Колину.
Взобравшись на холм, друзья добрались до первых деревьев и остановились в их тени. Расседлали лошадей, натаскали дров и развели костёр. А так как Иссила только-только начала клониться к горизонту и времени до сна оставалось с лихвой, Скахет решил провести его с пользой.
Битый час воин рассказывал другу о премудростях ухода за оружием, а под конец и вовсе устроил эту маленькую лекцию о его строении. Сержант кивал, слушал, но не слышал. В мыслях он уже испытывал свои новые способности.
Закончив лекцию Скахет погнал Колина к чучелу, но на этот раз захватил ещё и мечи. После того как сержант умаялся лупцевать соломенного противника, воин протянул ему его меч и они до темна отрабатывали различные удары и блоки. Когда солнце окончательно скрылось, друзья поужинали, и воин стал готовиться ко сну.
Сержант мысленно возликовал. Наконец-то выдалась ночь, когда глаза не слипаются от усталости и можно сконцентрироваться. Теперь ему никто не помешает остаться наедине со своим внутренним миром.
Он отсел подальше от костра и прислонился спиной к шершавому стволу. Несколько глубоких вдохов замедлили сердечный ритм, кровь насытилась кислородом, и Колин сфокусировал взгляд на небольшой веточке у ног.
Первое что давно хотелось проверить — сможет ли он воспламенить этот кусочек дерева усилием мысли. Раньше чтобы разжечь костёр Колин нагнетал энергию в ладони, но после долгих размышлений пришёл к выводу, что сможет сконцентрировать её непосредственно на кончике ветки.
Он битый час пялился на палку, но ничего не получалось. Раз за разом начинало покалывать пальцы и приходилось начинать всё с начала. В конце концов, Колин сдался, смахнул со лба холодный пот и поднялся размять затёкшие ноги. Полнейшая неудача.
А вдруг это невозможно? Что если магия инструмент ограниченный? Может и так, но уверенность в обратном не покидала сержанта. Ведь многие великие открытия зачастую совершались невежественными людьми. Пока учёные бились в стену предрассудков, неуч брал и делал...
Посмотрев на спящего друга, Колин только сейчас понял насколько устал и мысленно позавидовал Скахету. И тут его осенило. А что если как тогда в храме закрыть глаза? И как он сразу об этом не подумал?
Испытав прилив энтузиазма, сержант поспешил проверить догадку. Он снова сел у дерева, закрыл глаза и вызвал из памяти шар сырой энергии, заключённый в плотный ментальный кокон. Мысленно проделал в нём небольшое отверстие, отчётливо представил палку и направил тоненький энергетический лучик на неё. На удивление всё прошло гладко, и на сучке затрепетал тоненький язычок пламени.
Желая закрепить успех, Колин затоптал огонь и попытался повторить с открытыми глазами, но ничего не вышло.
— Да что ж за напасть? — шёпотом выругался сержант и вдруг заметил лёгкое свечение, выбивающееся из-под рубахи. Он оттянул ворот и взглянул на шрам.
Рисунок пульсировал, словно дышал и с каждым «вдохом» Колин ощущал, как восстанавливается магический резерв. Части мозаики сложились в единую картину — то, что оставило на груди несмываемый след одарило не только магией, но и невероятной способностью быстро восстанавливать внутреннюю энергию.
Колин решил прибегнуть к внутреннему взору и закрыл глаза. Картина, представшая перед ним, поразила до глубины души. Полыхая голубоватым светом, нити сливались в причудливый рисунок, напоминающий ассиметричную паутину, в центре которой пульсировала голубая звезда. Сержант увидел, как от кончиков нитей к центру бегут искрящиеся капельки — сырая энергия, которую он поглощал прямо из воздуха.
Постепенно сияние шрама заполнило сознание как огонёк свечи на приёме у гипнотизёра. Колин почувствовал себя мелкой песчинкой летящей прямо к солнцу. Появилось головокружение и сосущее чувство в животе, но вдруг всё закончилось. Сержант решил, что ослеп, но через некоторое время понял — изменилось освещение.
Он стоял на вершине какого-то холма и ноги утопали в ярко-красной траве. Воздух трепетал, как жарким летом над раскалённым асфальтом, отчего открывающийся пейзаж искажался. Сержант ущипнул себя за руку.
— Не сон, — простонал он, растирая проступивший синяк.
Смутное чувство узнаваемости засвербело под корочкой, но Колин его отогнал как назойливую муху. Не хватало снова очутиться в поглотителе. Хотя кое-что царапнуло. В артефакте не было горизонта. Здесь же далёкая линия между небом и землёй обозначилась чётко.
Помнится, Вальдрес говорил что-то про свёрнутое пространство Астрала, но Колин, в тот момент, не был настроен что-либо запоминать.
И всё же это был Астрал.
Сам того не ведая сержант нашёл путь куда учат ускользать неофитов с первых лет в Магической Академии. Вот только найти его удаётся лишь самым талантливым, коих единицы. Остальные ищут на протяжении многих лет, и случается, что не находят.
* * *
— Тише, Брис, не дрейфь.
— Да как тут не сдрейфить, Рукк, это ж чистой воды маг, а ты решил у него из-под носа лошадей увести?
Двое залегли в кустах и шёпотом переругивались. Скахет спал, а Колин застыл у дерева, сложив руки на бёдрах ладонями вверх. Кончики его пальцев слабо мерцали, а из-под рубахи выбивалось голубоватое свечение.
— Заткнись! Не видишь, он в трансе?
— Ты-то откуда знаешь?! Много магов довелось повидать?
— Много — мало, неважно, — Рукк дотянулся и отвесил Брису подзатыльник. — Сожми яйца в кулак и давай за мной. Обещаю, всё пройдёт гладко...
— Эй, вы там скоро? — раздался вдруг шёпот за их спинами.
— Ждите, мать вашу! — ругнулся сквозь зубы Рукк. По тому, как он распоряжался, было видно, кто делает погоду в этой компании.
— Рукк, надо сказать Жику с Валом, что здесь маг, — шёпотом проблеял Брис. — Пускай уносят ноги.
— Заткнись, дубина! — Рукк залепил его рот мозолистой ладонью. — Кто тогда прикроет наш отход? А тех лопухов мне не жалко. Они всё равно больше ни на что не годны.
— Но как же...
— Да никак!.. Лучше глянь туда, — вожак отнял ладонь от лица напарника и указал за костёр. — Видишь, какие справные лошадки? Славная будет выручка. А поделим не на четверых, — он облизнул пересохшие губы, — а половина наполовину... Тебе разве плохо?
— Нет, но...
— Тогда заткнись и пошли...
* * *
Находясь в Астрале, Колин вдруг почувствовал себя неуютно. Такое бывает, когда просыпаешься от того, что на тебя кто-то пристально смотрит. Объяснить невозможно, но факт остаётся фактом. Сконцентрировавшись на новом чувстве, сержант ухватился за него, словно за спасительную ветку и потянулся всем естеством навстречу. Тот час сознание вскружилось вихрем, и уже через миг Колин открыл глаза. Несколько раз моргнул, стряхивая остатки наваждения, и вдруг заметил лошадиный круп, исчезающий за деревьями. В седле сидел чужак.
— Скахет, тревога!!! — что есть силы закричал сержант. Воин вскочил как ужаленный и принялся озираться. — Наши лошади! — Колин попытался встать, но затёкшие ноги подвели. — Их увели!
— Жди здесь, — воин подхватил топор и вломился в кусты.
— Скахет!
— Охраняй вещи, я скоро!
Воин отсутствовал почти час. Всё это время Колин сидел как на иголках. Ему повсюду мерещились разбойники, выскакивающие из-за кустов. Пару раз, услыхав шорох, он зажигал огонь, но всё обошлось. Наконец за деревьями раздался голос друга:
— Колин, это я! Не швырни в меня чем-нибудь...
Сержант расслабился и через мгновение сквозь кусты протиснулся довольный воин с окровавленным топором.
— Кто это был?
— Ничего особенного, просто лесные разбойники, — Скахет широко улыбнулся и принялся оттирать лезвие пучком травы.
— И чему ты радуешься? Лошади наши где? Тю-тю?
— Всегда и во всём ищи положительные стороны, — воин отложил топор и жадно приник к фляге.
— Не вижу ничего положительного в том, что придётся тащить вещи на себе.
— Что-то придётся бросить, — философски изрёк Скахет, возвращая флягу на место. — Раньше ведь тащили и ничего. А я славно размялся, вот и положительная сторона.
Колин насупился.
— Сколько хоть их было?
— Четверо, — зевнул воин, устраиваясь на ночлег. — Двое остались прикрывать отход, за что и поплатились.
— А двое ушли с нашими лошадьми, — угрюмо произнёс сержант.
— Да сдались тебе эти животные! — взбеленился Скахет. — Я лично привык пешком ходить, чего и тебе желаю. А если ты так сильно привязался к этим хвостатым, то за лесом будет деревня. Там можешь купить хоть десяток (если продадут, конечно), но ухаживать за ними будешь сам!
— Ладно-ладно, — пошёл на попятную Колин. — Чего разошёлся? Лучше скажи чьё сейчас дежурство?
— Ничьё, — воин откинулся на траве и подложил руки под голову. — Думаю, эту ночь можем спать спокойно, ничего не опасаясь. Разбойников больше не предвидится, а хищники, если и заявятся, до утра будут заняты телами тех неудачников, — он ехидно усмехнулся. — Мне вот что интересно,— Скахет приподнялся на локте, — чем это ты таким занимался, что у тебя из-под носа лошадей умыкнули?
Сержант сглотнул комок. Ему было стыдно. Он надеялся, что друг об этом забудет, но видно не судьба. Придётся отвечать.
— Я... э... тут изучал... способности... и как-то не заметил... — произнёс он сбивчивым полушёпотом.
Воин сел и удивлённо посмотрел на друга.
— Чего?.. Колин, ты что смущаешься, словно баба на брачном ложе? Заснул — так и скажи, я отходчивый... Или чем-то неприличным занимался? — Скахет озорно подмигнул.
Сержант разозлился на самого себя. И вправду, чего это он как красна девица?
— Да нет, скажешь тоже, — он отмахнулся от улыбающегося друга. — Просто решил изучить свои магические способности и немного перестарался.
— А-а-а, — протянул воин и откинулся обратно на траву. Колдовские штучки ему были безразличны.
Поутру друзья стали гадать, какие вещи не жалко бросить. Скахет категорически отказался перебирать свой мешок, сказав, что ему не тяжело. Колин скрипнул зубами, но последовал примеру друга. В итоге у затушенного утренней влагой костра остался лишь тренировочный инвентарь.
* * *
Идти по главному тракту Илльского леса оказалось несравнимо легче, чем по тем буеракам, что ему предшествовали. Землю сплошным ковром устилали опавшие листья и хвоя, при ходьбе они тихо шуршали и поскрипывали. Высокие колонны стволов гордо поддерживали купол крон и у Колина возникло ощущение, что они идут по огромному залу невидимого дворца, крадутся, как воры, не ведая, что всевидящее око хозяина давно наблюдает за незваными гостями.
Кустов в этой части леса было мало, и сколько сержант не вертел головой ничего, кроме бесконечных рядов деревьев разглядеть не смог. Иссила стояла ещё высоко; её лучи острыми иглами пронизывали тёмно-зелёные лапы деревьев и наполняли воздух мягким, золотистым светом.
Неожиданно Скахет остановился и к чему-то прислушался.
— Готовь свои огоньки, дружище, сейчас начнётся, — он сбросил ношу на землю и обнажил меч.
— Что начнётся? — не понял сержант но, взглянув вперёд, оторопел.
Только что на их пути никого не было, а теперь тропу перегородили трое в чёрных облегающих одеждах. Колин обернулся — путь назад отрезала такая же троица. Руки разжались, и сумка глухо стукнулась оземь. Это не разбойники.
— Сдавайся, Скахет, и получишь быструю смерть! — раздался голос одного из стоящих спереди, но из-за глухих полумасок разобрать, кому он принадлежал было сложно.
— Неужели в Храме считают меня настолько опасным, что в этот раз послали два трезубца? — презрительно сплюнул воин. — Ещё бы верлов прихватили.
— Не обольщайся, отступник, нам ты не опасен, — произнёс тот же голос. — А вот твой спутник может преподнести неприятный сюрприз.
— Довольно слов, — процедил Скахет, извлекая из ремённой петли топор, — делайте то зачем пришли.
Не успел он договорить, как Колин кожей почувствовал угрозу за спиной и крутнулся волчком, но недостаточно быстро. Две петли опоясали тело. Рывок и сержант покатился по земле. Кто-то навалился сверху и туго стянул запястья.
