Глава 1. Дом, милый дом. (Джинни)
Поездка от вокзала Кингс-Кросс до Косой аллеи прошла... неприятно. Рон аж сиял предвкушением чего-то. Мама — столь же сосредоточенно к чему-то готовилась. Единственные, на ком я могла отдохнуть — были близнецы. Они просто и без затей обдумывали какую-то пакость, несказанно веселясь при этом. Папа же... папа просто боялся. Иногда мне становится очень обидно, что дар эмпатии у меня не сопровождается столь же развитой легилеменцией... а иногда я неустанно благодарю Мерлина за это. Воспринимать чужие эмоции — это и само по себе бывает достаточно тяжелым грузом, а если бы к этому добавилось знание чужих мыслей... Но, с другой стороны, чувствовать эмоции ближнего, но не знать — чем именно они вызваны — тоже тяжеловато. Но, на всякий случай, я приготовилась к грандиозной выволочке сразу за все: и за признание на суде, и за сцену в Больничном крыле, и за объятия в поезде... да и за чемодан, которым Гарри запустил в папу — тоже.
В Гринготтсе мама отнюдь не поспешила занять очередь. Напротив — она бродила в холле банка, периодически вызывая заклятьем "Темпус" точное время.
Гарри и Гермиона с семьей появились почти через полчаса. Сцена, разыгранная мамой, чуть не заставила меня покраснеть. А уж как посмотрели на нее гоблины, когда она выходила из банка, шипя сквозь зубы "Проклятые недомерки!"
В общем, скандал представлялся мне уже совершенно неизбежным. Тем более, что Рон поспешил наябедничать о моем непристойном поведении в поезде. Как ни странно, но ярость матери это известие уняло просто мгновенно, и она сжала меня в крепких объятиях под стук ударившейся об землю челюсти младшего из моих старших братьев.
— Доченька! А я и не думала, что ты у меня такая умница! Ты далеко превзошла мать. Хвала Мерлину! — Мама искренне захлебывалась радостью, а я не понимала — к чему это?
— Но мама... — Начал было Рон.
— Помолчи. — Оборвала его мама. — Ты еще даже не начал выполнять свое задание. А она уже пролезла к Гарри в подруги. Вторые, третьи — это уже не столь важно. Осталось устранить соперницу...
Я замерла в ужасе. Мама... Что же ты... Хотя, да. Она же не воспринимает чувств Гарри, не знает, какая буря охватывает его, когда он смотрит на Гермиону, не чувствует его яростной жажды крови, когда он хотя бы придумывает себе опасность, угрожающую ей!
А вот папа, судя по охватившей его панике — чувствует, и очень даже хорошо. Неужели мой талант не "просто так", а наследственный? Тогда становится понятным его поведение на суде. Своей яростью Гарри просто смял его, даже не заметив этого. Да и мне временами становилось... нехорошо. Вот только гнев Гарри был направлен на других, и задевал меня только отголосками. Папа же выхватил его полной мерой.
Я уже хотела возмущенно высказать маме все, что думаю о ее наполеоновских планах, когда мне в голову пришла мысль. Как? Как можно рассказать слепому об ударе молнии? Какими словами, пусть и высеченными в камне можно объяснить глухому, как грозно рокочет за горизонтом гром? А значит — остается только поддакивать, соглашаться... и делать все, чтобы удержать маму подальше от Гарри и Гермионы.
— Мама... — Я покрепче прижалась к ней. — Только, пожалуйста, не надо мне помогать. Сегодняшняя встреча в банке — скорее оттолкнула, чем привлекла Гарри. И только усилила его связь с Гермионой. Видела, как он ее за собой прятал от Рона? — Матушка задумалась.
— Какая у меня умненькая девочка! Наверное, ты права. В мое время все было по-другому, и, наверное, мне стоит отойти в сторону, и дать дорогу молодым. У тебя действительно все получается лучше, чем у меня. Это такая радость для матери — видеть, что дочь ее превзошла!
После того, как мы разложили наши вещи в своих комнатах, меня утянули за собой близнецы.
— Джинни! Ты — рехнулась? Ты что творишь?! Ты серьезно решила... — Перехватывая друг за другом обрывки фраз возмущались они. Как ни странно, я отлично их понимала.
— Нет. Я отнюдь не сошла с ума. И я не собираюсь предпринимать что-либо против Гермионы — отлично понимаю, что это самоубийство.
— Но тогда...
— ...почему?! — Заинтересовались близнецы.
— Я-то понимаю. А вот объяснить маме — не могу. Зато пока она думает, что я готовлю какой-то хитрый план того, как мне обойти Гермиону — она не будет лезть в это дело сама. А ведь она может. — Близнецы переглянулись и с уважением посмотрели на меня. — Так что мне остается только внимательно ее слушать, принимать к сведению ее "хитрые" советы, кивать и соглашаться... А то ведь...
— Прости... — начал Фред
— ...сестренка ты... — продолжил Джордж
— ...и вправду умна. — Закончили они оба.
— Только, ребята, — попросила я их, — пожалуйста, не прекращайте проказничать. Если она все время будет мне "подсказывать" очередные "правильные" шаги и "хитрые" планы... Я ведь действительно с ума сойду.
— Хорошо, мы...
— ...отвлечем...
— ...матушку.
— Спасибо. С меня... — Начала я, но Фред прервал меня.
— Не надо. Ты действуешь в интересах семьи — с нашей стороны было бы подлостью не помочь тебе. Но ты же не обидишься...
— ...на пару... или тройку...
— ...или десяток шуток... совсем...
— ...безобидных? — Близнецы вернулись к своей излюбленной манере.
— Будет странно, если вы исключите меня из своих развлечений. — Вздохнула я, понимая, что лето ожидается длинное и непростое.
Как ни странно, первая неделя каникул выдалась спокойной и ознаменовалась разве что тем, что волосы Рона, несмотря на все магические усилия мамы и папы, упорно становились нежно-фиолетового цвета каждое утро. Близнецов ругали и наказывали. Те смотрели самыми честными глазами, отрицая свое участие в данной проделке, чем только усиливали уверенность мамы и папы в том, что это их рук дело. На меня родители так и не подумали. А это была моя "превентивная", так, кажется, выражался Гарри, месть за все будущие шутки разом. Впрочем, сами близнецы вычислили меня мгновенно. Но, поняв, что я не обновляю заклятье каждое утро, а действительно навесила самовосстанавливающуюся гадость, к которой так больше и не прикасалась, да еще и не задействуя палочку, и не навлекая на свою голову гнев Надзора за соблюдением декрета "О разумном ограничении колдовства несовершеннолетних", парни только втихую показывали мне большие пальцы.
Так что сегодня я легла спать, спокойная и уверенная в том, что завтра утром встану и снова полюбуюсь на фиолетовую шевелюру...
* * *
Черный песок под ногами. Страшные металлические големы яростно атакуют друг друга. Всюду огонь, взрывы... И при этом я почти не чувствую магии. А из эмоций — только ярость и ощущение страшного предательства. Причем, преданными ощущают себя все, кто сошелся на этом жутком поле.
Четырехметровый голем рухнул возле меня... и под ним стала расплываться кровавое пятно. Это... это не големы?! Люди?! Но люди не бывают такими громадными! Даже Хагрид был бы любому из них в лучшем случае — по плечо!
То, что представлялось мне башней вдалеке, сделало шаг. И море огня залило поле битвы, испепелив сразу сотню бойцов обеих сторон, не различая своих и чужих.
Сражающиеся не замечали меня. Но мне все равно приходилось отчаянно прыгать, стараясь уклониться от их ужасных мечей, лезвия которых были похожи на движущиеся пилы, и их странного колдовства, взрывавшего землю, и разрывающего толстую сталь, в котором я не ощущала никакой магии.
Внезапно я застыла, глядя на нечто, совершенно неуместное здесь: среди крови и огня страшной битвы порхала бабочка. Черная бабочка. Вот она уселась мне на плечо, и я услышала знакомый голос. Тот самый голос девушки, появившейся в Тайной комнате.
— Мы спасли тебя... — Сказала то ли девушка, то ли бабочка.
— Я помню и признаю Долг. — А что еще мне оставалось сказать?
— Тогда — следуй за Посланницей.
И само пространство распахнулось передо мной вратами, просто разорвав нескольких бойцов, так и не заметивших ни меня, ни бабочки.
Глава 2. Черные маги. (Джинни)
Я шла через непрекращающийся кошмар. Черные пески сменились болотами, из которых поднимались страшные, раздутые трупы и бросались на ощетинившийся огнем и сталью строй гигантов. Потом надо мной вспыхнуло ослепительно, убийственно яркое голубое солнце. На стальной стене неподалеку я увидела распятого человека, и кинулась к нему, чтобы попытаться хоть чем-то помочь... но хотя палочка как будто сама собой возникла у меня в руках, но мои заклинания вообще не оказали на него никакого действия. Хотя из всего, что я знала, хоть как-то помочь могла только Вингардиум Левиоса... но она просто не подействовала. Совсем. Я подбежала поближе, и со стоном остановилась. Распятый был гигантом размером с Хагрида. Я все равно попыталась освободить хотя бы его ногу, до которой могла дотянуться, сорвать ее с вбитого в сталь штыря. Но мои руки просто прошли сквозь него, как будто я была призраком. Или призрачным видением был этот страдающий человек? Распятый поднял голову, попытался осмотреться, явно не видя меня, и глухим, рыкающим голосом что-то произнес. Я смогла уловить всего несколько слов: "семнадцатый", "предатели" и пару ругательств, которые я и знать не должна была.
Черная бабочка заметалась у меня перед лицом, зовя за собой, требуя идти дальше. Но я не могла оставить этого страдающего гиганта. И я не знала, что делать. Внезапно мне вспомнились страшные рассказы мамы о прошлой войне с Волдемортом. Кажется, она говорила, что жест там очень простой — достаточно указать палочкой... а слова... слова и так знает каждый, кто хоть что-то слышал о той войне. И я подняла свою палочку, страстно желая, чтобы этот человек, что бы он ни совершил, перестал испытывать эти страшные мученья.
— Авада Кедавра.
Честно говоря, я ожидала, что у меня просто ничего не получиться, и я смогу сказать самой себе, что попробовала все, что было в моих силах, и идти дальше. Но, сейчас я просто села на спекшуюся землю, увидев, как зеленый луч на мгновение соединяет конец моей палочки и страшное, изуродованное открытыми ранами лицо над лазурными металлическими наплечниками.
Распятый гигант на мгновение вздрогнул. Его глаза со срезанными веками потускнели и закатились. Голова обвисла. Человек был мертв. Я... Я применила Непростительное заклятье к человеку. Теперь я — черный маг?!
Черная бабочка опустилась на мое плечо, и я услышала уже знакомый голос девушки.
— Не останавливайся. Иди. Ты уже стала слишком реальной. Скоро этот мир начнет убивать тебя.
Я двинулась на зов. Скоро выжженная земля исчезла так же, как до этого исчезли черные пески и болотистые, скрытые туманом джунгли.
Шаг. Еще шаг. Я двигалась в сплошном сером тумане, из которого не доносилось ни звука. Ни одной тени не двигалось нигде, куда мог проникнуть мой взгляд. И я шла наедине со своими мыслями.
Что я наделала? Я — убила человека. Может быть, ему уже спешили на помощь? И только из-за моей глупости не успели спасти? Ведь он не мог же висеть там долго... Долго этого бы не выдержал никто... Но раны его выглядели как давным-давно запекшиеся... А значит...
Я помотала головой, отгоняя мучительные сомнения. Я сделала то, что посчитала правильным.
На очередном шаге каблук цокнул по камню. Странно. До этого все мои шаги были бесшумны.
Я подняла голову, и чуть было не упала снова. Вокруг меня была та самая Тайная комната, из которой меня в свое время вынесли. Огромный змей никуда не делся. Он по-прежнему свивался кольцами посередине зала. Кажется, он даже не пошевелился с тех пор, когда я его видела в прошлый раз. Но теперь в его кольцах устроилась девушка в черной с серебром маске. Впрочем, сидела она не менее удобно, чем раньше крылатый парень.
— Привет-привет, — помахала она мне рукой. — Хорошо, что ты решилась прийти.
— А я могла и не приходить? — удивилась я.
— В принципе — могла, — пожала она плечами. — Не все, кого я позвала, решились хотя бы двинуться в путь.
— Ты позвала еще кого-то? — хотя... почему я удивляюсь? Хочется, конечно, быть уникальной и исключительно, но, похоже, не в этот раз.
— Ага! — весело кивнула... наверное, буду пока называть ее Зовущей... — Так и зови. Своего имени я тебе все равно не скажу. — ЧТО?! Она и мысли читает? — Читаю, — согласилась Зовущая. — Это собрание слишком важно для меня, чтобы я могла допустить хоть малейшую вероятность провала.
— А что в нем важного? — удивилась я.
— То, что его готовила я сама. От начала и до конца, — ответила Зовущая. — Мо... мой сюзерен только помогал и подсказывал, когда я просила его о помощи.
"Сюзерен"?! Уж не тот ли парень с крыльями, которого она только что не скалкой гоняла за то, что он пил мою кровь?!
— Он самый, — Зовущая продолжала веселиться. — Он у меня хороший... просто заносит его иногда. Ты уж прости его, ладно?
— Конечно. Я... он... — я запиналась, сама не понимая, что именно хочу сказать.
— Вот и ладушки.
Зовущая весело рассмеялась, и ее голос снова показался мне каким-то удивительно знакомым... Но я по прежнему не могла его узнать. Что-то... какое-то ощущение на грани осознания, знакомые нотки, но не более.
— Где это мы?! — а вот этот голос мне знаком однозначно. Кребб. Но что он тут делает?!
— Молчи! — и Малфой тут?! — Идите за мной, раз уж увязались.
Трое мальчишек шагнули из тени на свет. Малфой, Кребб и Гойл. Я, конечно, слышала, что последние несколько поколений семей Кребб и Гойл начинали оруженосцами у Малфоев... но именно этих троих я ни разу не видела вместе. И что они делают здесь?
— Леди Аметист. Уизли, — блондин склонил голову.
— Малфой, — столь же холодно и отстраненно ответила я.
— Предательница крови! Что ты здесь вообще делаешь?! — начал разоряться Кребб. Гойл же молча поклонился.
— Заткнись! — прервал своего сквайра Малфой. — Леди лучше нас с тобой знает, кого ей звать.
— Наследник Малфой. Сквайры, — Зовущая присела в реверансе, и вновь устроилась на своем "троне". — Вижу, вас не надо представлять друг другу?
— Мы знакомы с младшей Уизли, — согласился Драко, улыбнувшись.
— Но... — начал Кребб.
— Молчать! — рявкнул Драко. — Хочешь Силы? Тогда уважай тех, кто может ей наделить. — Кребб отступил. — Леди? Мы ждем кого-то еще?
— Да, — согласилась Зовущая... или, может быть, правильнее звать ее "леди Аметист"? — Еще несколько человек ответили на мой Зов, но еще не добрались.
— Хорошо. Мы подождем, — Малфой застыл статуей самого себя. Кребб снова дернулся, но так и не осмелился ничего сказать. Гойл тенью замер за плечом блондина.
Минуты ожидания тянулись почти непереносимо медленно. Мы молчали. Я никак не могла понять: зачем здесь я?
Молчание прервалось цокотом каблучков по камням. Из тени выступила девушка в мантии со значком Рейвенкло. Кажется, я ее уже видела — она учится на пятом... или правильнее сказать — уже шестом курсе. Пришедшая коротко поклонилась леди Аметист, презрительно фыркнула в нашу сторону, и встала подальше от нас.
