* * *
— Ну и зачем? — обратилась я к Сейлине, откидываясь на теплые и шершавые чешуйки василиска. Созданное видение на грани между сном и реальностью потребовало от всех нас значительного расхода сил.
— Что — "зачем"? — с невиннейшим видом спросила меня профессор Трогар.
— Зачем было так издеваться над убогим? Он ведь действительно...
— Хочет меня поиметь? Действительно хочет, — злобно усмехнулась Сейлина. — А к его видениям после прорисовки Знака я не имею никакого отношения. Это дементор подобрался.
— Нда? — Мори приподнялся с сиденья, которое ему организовал Хаашес, и обнял меня, — а откуда это "подобравшийся дементор" знает, как выглядят доспехи Детей императора? Да еще и с точностью до штифтов от сорванной аквиллы, говорящих, что перед нами — Астартес, участвовавший в Великом крестовом походе и Ереси Хоруса?
— Ну... — Сейлина смущенно потупилась. — Да! Я подправила видения... но только для того, чтобы все было правильно. Так, как должно быть. А то у этого недоумка криворукого... даже Знак не мог правильно начертить — все равно править пришлось, и кошмары какие-то грубые и несовершенные. В конце концов, это просто оскорбительно! Да и реальная кровь лучше активировала Знак, чем видение крови...
— С этим — не поспоришь... — "умыл руки" Мори.
Меня же захватило новое видение.
* * *
Небольшой и не слишком уютный домик. Повсюду, на всех горизонтальных поверхностях уверенно разлеглись самые разнообразные коты и кошки. Пожилая женщина сидит в кресле-качалке, у нее на коленях — особенно крупных кот, которого она ласково поглаживает.
— Арабелла! — раздается голос из камина. — Я вхожу.
Сидящая в кресле поднимает голову.
— Входи, Альбус.
Из камина элегантно выходит Дамблдор.
— Арабелла, скажи мне, пожалуйста, не заходил ли к Дурслям священник? -вежливо спрашивает директор, устраиваясь у окна.
— Не, не заходил... или... А может и заходил. Серый такой весь, неприметный. С трудом вспомнила. Точно. Был. И не один раз, — вспоминает старушка.
— Так какого ты мне об этом не доложила?! — вспыхивает директор Хогвартса.
— А о чем докладывать? Дурсли у нас — семья отхо... орхо... орходаксальныя. Вот. Волшебствования всякого — пуще огня боятся. Вот, небось, и пригласили священника, чтобы бесов из Гаррички нашего повыгнал. Да только не справился священник, вот и звали его раз за разом...
— Ах ты, кошелка старая... — взвился Дамблдор. — Немедленно докладывать надо было. Тебя здесь зачем посадили? Это же был инквизитор!
— КАК — инквизитор?! Не может такого быть! Инквизиторы они... такие... такие...
— Какие же? — поинтересовался Дамблдор.
— Высоченные. Страшные. Силой пыхають, и огнь пламенный изо рта извергають... чтоб людев, значит, жечь сподручнее было!
Дамблдор схватился за голову, не зная, браниться ему, или рассмеяться в голос. В конце концов, он пришел к промежуточному решению.
— Так. Быстро собирай своих котов, кошек и котят. Нечего здесь тебе больше делать.
И через полчаса никто из обитателей Литтл Уигинга не смог бы и вспомнить, что в двух кварталах от дома номер 4 по Тисовой улице стоял когда-то неприметный дом, в котором жила еще более неприметная старушка.
* * *
— Это вправду было? — спросила я, вырвавшись из потока видения.
— Кто знает? — ответил Гарри, наблюдавший видение вместе со мной. — Может — было. Может — не было. А может, было, но не у нас, а у Сопределов поблизости... Поживем — увидим.
— Ага, — кивнул Драко. — Увидим. Особенно, если эта тихая старушка появится где-нибудь в Кроули...
Глава 38. Дороги инквизиторов.
К отцу Себастьяну за рассказом о временах войн Инквизиции мы подошли сразу после обеда, пока он не успел скрыться куда-то вглубь Хогвартса "врачевать души несчастных, не видящих света истинной веры". Кстати, врачевать души у инквизитора вне всяких сомнений получалось весьма и весьма неплохо. По крайней мере, Снейп перестал фонить отчаянием, и даже срываться на учениках стал более изощренно, что, несомненно, способствовало лучшему усвоению материала.
— Отец Себастьян! — инквизитора удалось перехватить буквально в последний момент. — Отец Себастьян, нам очень нужна Ваша помощь!
— И что же могло потребоваться великим, хотя и юным магам от скромного служителя Церкви? — улыбнулся Хранитель Договора.
— Нам задали эссе по истории войн Инквизиции... А в библиотеке есть только... — скромно потупилась Миа.
— Только точка зрения волшебников. А вам хочется отразить объективную картину, так? — все-таки приятно общаться с умным человеком.
— Да, святой отец, дружно кивнули мы с Миа.
В этот момент из перпендикулярного коридора показалась Джинни. Увидев, с кем мы разговариваем, девочка сдавленно пискнула, и спряталась за углом. Впрочем, в то, что отец Себастьян хотя бы теоретически мог ее не заметить — не верилось просто категорически.
— Только вам стоит помнить, — внимательно посмотрел на нас инквизитор, — что я — тоже далеко не беспристрастен, и являюсь представителем одной из воевавших сторон.
— А беспристрастных свидетелей там и не было, — пожал плечами я. — Или, по крайней мере, их воспоминания нам недоступны.
— Скорее второе, чем первое, — усмехнулся отец Себастьян. — В библиотеках восточных ортодоксов хранятся несколько томов мемуаров. Жаль, конечно, что множество текстов погибло в огне монгольского нашествия на Русь, и при падении Константинополя... Но в последнем случае кое-что удалось сохранить...
— То, что крестоносцы уволокли? — поинтересовался я.
— Да, именно их, — согласился отец Себастьян. — Среди воинства Христова нашлось довольно много тех, кто понимал истинную ценность книг... — инквизитор внимательно посмотрел на нас, — правда, главным образом, ценили обложки, украшенные золотом и драгоценностями. Но даже и так наш орден довольно долгое время собирал и выкупал весьма и весьма интересные тексты. К сожалению, в связи со Статутом секретности их невозможно издать открыто, но в библиотеках ордена есть и репринтные издание и переводы на современный язык. Вашему эссе это уже вряд ли поможет, но, если хотите...
Инквизитор мог бы и не спрашивать. При упоминании о новых, ни разу не читанных, но явно интересных книгах глаза Миа загорелись хищным огнем.
— А можно как-нибудь... Я заплачу! — не вполне связно, но понятно высказалась девочка.
— Нет необходимости, — улыбнулся инквизитор. — К распространению данные издания запрещены, но на каникулах я наведаюсь в ближайшую библиотеку, и привезу несколько интересных томов.
Идея довольно длительного ожидания Миа явно не понравилась... но выступать с протестом она не стала. Я же поинтересовался:
— Вы упомянули "нашествие на Русь"... Думаете, у русских тоже что-то сохранилось?
— Я не думаю, — ответил отец Себастьян. — Я знаю. В то время с Руси в Европу приезжало довольно много путешественников... а после — и беженцев от нашествия. И только позднее Речь Посполита стала кордоном, который отгородил Русь от Европы. Да и он отнюдь не был абсолютен.
— А эти... русские... — запинаясь, попыталась сформулировать вопрос Миа, — они были волшебники? Или церковники?
— Не знаю, — пожал плечами инквизитор, и весело посмотрел на ошеломленную таким заявлением Миа. — У этих русских не разберешь... Как они там говорят... "Никто не знает, где кончается Беня и начинается полиция". В нашем случае — неизвестно, где кончаются колдуны и начинается церковь... так же как неизвестно, где кончается церковь и начинается государство. Но, с тех пор как волхвы убили Вещего Олега о конфликтах "волшебники против магглов" там даже не слышали. И святой Сергий Радонежский благословил на битву вещего воеводу Боброка столь же легко, как и князя Дмитрия.
— А Боброк... — начала Миа.
— Об этом даже магглы знали, — улыбнулся отец Себастьян. — Статута тогда еще даже не замышлялось, но война уже постепенно разгоралась. По крайней мере — в Европе. Она частично захватила и Русь... Червонную Русь. Тех земель, которые сейчас Россия — она практически не коснулась. Отдельные стычки залетных эмиссаров обеих сторон, не более...
Мы долго еще сидели с инквизитором. Отец Себастьян рассказывал очень интересные вещи. Он говорил о междоусобице кланов, о гордости чистокровных, рвавшихся к власти, о том, как раз за разом срывались мирные переговоры... в том числе и по вине Церкви, в которой фанатики временами забирали слишком уж много власти. Не утаил отец Себастьян и случаев пыток и сожжения невиновных, и просто случайных людей. Но были и такие волшебники, что оставалось разве что пожалеть об упадке некромантии в современной Европе: некоторых стоило бы поднять... еще раза два-три. И упокоить — со всем возможным мучительством. В частности, выяснилось, что многократно воспетый среди магглов мученик науки Джордано Бруно* угодил на костер по причинам, очень далеким от какой бы то ни было науки. Его маго-поэтические изыскания временами требовали таких ингредиентов, что даже в современном крайне толерантном маггловском обществе ему была бы обеспечена если не смертная казнь, то пожизненная удобная комната с мягкими стенами, как опасному сумасшедшему. И самое главное — его идеи работали. Если бы он просто разглагольствовал о природе мироздания... Но вот пару раз с большим трудом предотвращенный прорыв инферно и десяток разбежавшихся одержимых — это уже был небольшой перебор. Судя по намекам отца Себастьяна, до создания полноценного демонхоста Джордано не дотянул буквально чуть-чуть. Правда, лучше бы у него получилось — тогда его пришибли бы гораздо раньше.
/*Прим. автора: в реальной истории Бруно пострадал практически за то же самое, разве что у него не заработало... Или же результаты его деятельности так и остались в архивах Конгрегации Доктрины веры и вряд ли будут когда-либо опубликованы*/
Однако горестная повесть о страдальце и популяризаторе учения Коперника (весьма, впрочем, слабо знакомым с самим учением) не очень подходила для эссе... Просто потому, что подавляющее большинство учеников о нем просто ничего не слыхали, а если и слыхали — то разве что краем уха.
А вот другая история, рассказанная отцом Себастьянам, Миа заинтересовала. Хотя кровь в ней лилась несколько поменьше, чем в некоторых других, а вот невинных жертв Псов Господних было несколько больше, зато имя, прозвучавшее в ней было известно даже тем, кто на уроках Бинса сладко спал... Так что, дослушав инквизитора, мы с Миа рванулись... нет, не в библиотеку, а к Ужасу Подземелий, профессору Снейпу. Без его помощи добыть некоторые необходимые сведения не представлялось возможным.
Глава 39. Доклад. Начало. (Парвати).
Появление в школе волшебников самого настоящего инквизитора вызвало настоящий шок среди учеников. Хотя об этом говорили еще в поезде, но все равно появление отца Себастьяна было... впечатляющим. В ходе поездки Рон распинался, что инквизитора не следует вообще упоминать в разговорах, "чтобы не накликать". Тот факт, что как раз сам он поминает Погибель магов почти через слово — был Ронникинсом блистательно проигнорирован. А вот мы с Падме, не сговариваясь, решили и впрямь помалкивать. А то мало ли... В конце концов, мы с ней не только ведьмы, но и дочери рода, поклонявшегося Великой и Грозной... пусть наш проклятый предок и отрекся, приняв христианство... но все равно как-то оно спокойнее... До сих пор, за завесой Статута мы чувствовали себя достаточно уверенно, но теперь...
Правда, когда наш сюзерен со своей Темной леди кинулся к отцу Себастьяну, попросил, получил и спокойно принял благословение — наше мировоззрение значительно поколебалось. Но где-то в глубине наших душ мы услышали странный голос, мурлыкающий о том, что мы следуем правильным путем. Но был ли это голос — голосом Великой? Или нас морочили лживые видения варпа? Кто знает... Тем не менее, мы не собирались бросать того, к кому ушли от Великого Белого, тем более, что похоже, он в очередной раз спас наши жизни и души. Может, оно, конечно, и обошлось бы... но то, что он позвал нас, и сам вышел встречать, отдалившись от умеющего изгонять дементоров преподавателя — говорит о том, что Рубины ценны для него.
— И вообще, он нам нравится! — уверенно заявляет Падме, и мне остается только согласиться с сестрой.
— Ага... Жаль только, что уже занят...
— Мы еще слишком маленькие, чтобы думать о таком, — пожимает плечами сестренка. — А там видно будет. Помнишь: "отволоку за волосы, подгоняя пинками..."?
— Она еще тоже... не слишком взрослая. Подрастет, осознает — и вряд ли захочет делиться...
— Это да... — грустно согласилась Падме. Все-таки даже затертые и почти не существующие воспоминания о том, как ее вытаскивали после пыток одержимого, тень того страшного безумия — оставили в ней сильный, пусть и не сразу заметный след. Но будь что будет. А мы посмотрим, как оно будет. Может еще это смутное чувство развеется, как туман над водами...
— Падме, Парвати... вот и вы! — из-за угла вывернула Лаванда. — Пойдемте быстрее! — и подружка Рона буквально потащила нас за рукава мантий.
— Лаванда, куда ты нас тащишь? — вырваться, не применяя магии было проблематично, так что нам оставалось только тащиться за преисполненной энтузиазма девицей.
— Вас Дамблдор найти приказал, — отозвалась Лаванда, не прекращая буксировки.
— Только нас? — заинтересовалась сестренка.
— Не только. Всех наших, — "Всех наших"? Это ту компанию, которая таскалась за Философским камнем, и которую Дамблдор подзуживает на разные выходки? Любопытно...
— А что будет-то? — усилием воли преодолеваю старую привычку, и не обрываю фразу на середине, предоставляя закончить ее Падме. Все-таки, на неподготовленного слушателя такие вещи действуют... не слишком хорошо, как это видно на примере Фреда и Джорджа.
— Дамблдор задал этой... это заучке и ее дружку эссе и сейчас они будут о нем докладывать... — злорадно усмехнулась Лаванда. — Уж теперь-то эти любимчики инквизитора поймут...
Что именно должны понять Гарри и Гермиона — осталось тайной, потому как перед нами уже была Полная Дама. Быстренько произнеся пароль, Лаванда пропустила нас с сестренкой в гостиную Гриффиндора. Там уже успело собраться довольно много народу, причем не только из Дома Годрика, но и из других домов, кроме, разве что, Дома Изумрудного мага. Гарри и Гармиона стояли возле камина, и, судя по выражениям их лиц — категорически не собирались что-либо "понимать". Дамблдор и Макгонагалл сидели с другой стороны от камина, и если декан явно волновалась, то на лице директора было написано разве что вежливое внимание.
— Итак, Гарри, Гермиона... — обратился к нашим предводителям директор. — Я задавал вам доклад о временах войны с инквизицией, поскольку лекцию о ней вы, по собственному признанию, проспали, — найти на лицах хоть кого-либо из присутствующих осуждение столь кошмарного поступка можно было разве что с микроскопом*. При этом декан Макгонагалл исключением отнюдь не являлась. Лекции профессора Биннса она знала не понаслышке. — Надеюсь, вы подготовились, и готовы поведать нам о тех мрачных временах?
