Лялька

— Всего и побольше!

— Значит, жду тебя двадцать четвертого за накрытым столом?

— А может, друзей соберем да в кабак?

Лялька бросилась ко мне на грудь, и я поверил, что все это будет. Сбылось же то, о чем не мечтал, так почему бы не сбыться всему остальному? Мы долго и отчаянно целовались — впрочем, вокруг все так прощались: гости спешили на электричку.

Едва отдышавшись, усмехнулся своим тайным мыслям:

— Дня не прошло, и мир закрутился в обратную сторону.

— Ты о чем сейчас?

— Почему ты здесь?

— Тебя не обрадовал мой приезд?

— Ты знаешь, не ожидал. Думал, что все на свете повидал, но тебя понять — голову сломать; как не пытаюсь — все мимо цели.

Лялька благодарно улыбнулась.

— Ну, а я про что?

Но почему, почему так бывает? Думаешь-думаешь, строишь планы, а жизнь зависит от воли случая — вдруг совершила невероятный кульбит, и на соснах цветы распустились. Еще вчера хотел удрать от жены, а сегодня — к дьяволу город Петра и Ленина с его академией! Бог меня спас от погон и галстука!

"Обсудим ситуацию", — предложило подсознание. — "Что ты понял из ее визита?"

"Что доверие — вот самая ценная и самая хрупкая вещь на свете. Без него ничего не получается. Выстроенное на лжи недолговечно".

"И ты готов простить унижения?"

"Они надуманы".

"Но ты разве не видишь, что вы разные, и стремитесь к разным целям?"

"Да-да... и еще у меня слишком много недостатков, чтобы считать Ляльку женщиной своей жизни. Но даже в такой ситуации, знаешь, мне хочется самому измениться, а не женщину поменять".

"Что ты хочешь в себе изменить?"

"Этот эгоизм, который считаю любовью. Я люблю ее — ну и что? Надо, чтобы она меня полюбила так, что не могла без меня ни жить, ни дышать — и была счастлива этим чувством. Вот так! Ни больше, ни меньше".

"И как ты этого хочешь достичь?"

"Быть способным на любую самоотверженность, относиться к ее недостаткам, как к не достойным внимания мелочам. Уважать свободу её в любых ситуациях".

"Она тебя на хрен посылает, а ты ползешь к ней на брюхе подлизываться, поджав хвост — так что ли?"

"Ты привык ошибаться на наш счет"

"Нет, ты в своем уме?"

"И трезвой памяти!"

"Это психология подкаблучника".

"Слышал уже".

"С ней надо не так — ты потеряешь ее!".

"Ты не можешь подняться над ситуацией"

"Ну-ну, мой парящий, смотри не шмякнись — а шмякнувшись, не ной".

... Начал дни до "приказа" считать, т. е. до возвращения в Челябинск. Да вот досада — дни уменьшались продолжительностью, но увеличились числом. В означенный срок вместо дембеля начались учения — совместные с танковой дивизией.

Меня дон-майор Овсянников-Корлеоне продал в какой-то радиотехнический взвод — хватит, мол, в каптерке чесать мышам яйца, пора Родине послужить.

Записывай, ЦРУ.

РТВ (радиотехнический взвод) состоит из пяти машин — четыре кунга и командирский УАЗик. Командир — капитан, замполит — лейтенант, и старшина — ваш покорный слуга. Двенадцать солдатиков и один, в чине рядового, небожитель. В кунг его, напичканный сверхсекретной аппаратурой связи (ЗАС), никому, включая капитана, хода нет. На его стук в кунг открывалось окошечко формата А8, и недовольный голос рядового-засовца вопрошал:

— Хрена надо?

Говорил он круче, но я жалею ушки дам.

Выдвигаясь на позицию, проезжали село. У меня настроение — а почему бы не выпить? Приобрел и заныкал бутылочку водки.

В березовом колке стали на якорь — раскинули паутины антенн, поставили палатки. Поужинав, командиры засобирались:

— Мы в село, ты здесь присмотри — чтоб часовые сменялись, народ спал, не гулял. Ясно все, старшина?

— Если проверяющие нагрянут, что сказать?

— Соври что-нибудь.

— Неудобно как-то.

— Неудобно слону на блохе жениться!

Уехали, а я думаю, с кем бы выпить — на всех не разделишь, одному скукота. Смотрю, чапает "засовец" в кустики. Бутылку демонстрирую:

— Не желаешь, приятель, выпить?

"Приятель" принес еще спирту во фляжке.

Разогнали молодежь по палаткам, сели у костра.... Ох, и дали же мы с ним той ночью — и камыш шумел, и деревья гнулись до самой земли.

Очнулся — светает. Съеденный туманом по самые стекла, плывет УАЗик опушкой леса. Я на пилотке нашел звезду, нащупал пряжку на ремне и с докладом — мол, товарищ капитан, за время вашего отсутствия в расположении взвода полный порядок.... Да он слушать не стал — рукой махнул и по палаткам шмыг, потом по кунгам скок ...

"Засовец" из окошка:

— Хрена надо?

Капиташка ко мне:

— С кем пил?

— Да я не...

— Ты на себя посмотри.

Смотрю и диву даюсь! Одна пола шинели моей до ремня вышаила. В зеркале — то ли я, перепачканный сажей, то ли чернокожий Аго, сын Большой Волосатой. Ну, дела!

День суетной — отоспаться не дали. В полдень отозвали в лагерь, а там уже дембельское переодевание и бросок на вокзал. Короче, в электричке меня настигла та степень отчаяния и усталости, когда уже не ждешь от жизни ничего хорошего и считаешь, что все хотят смерти твоей. Оказалось не все — комвзвода с бутылкой:

— Давай за дембель, старшина.

Дали. В ресторане челябинского вокзала еще поддали, зашлифовали прямо на троллейбусной остановке пивом и по домам. Тут меня охватило такое жгучее нетерпение, что, кажется, сейчас сойду с ума. Неужто закончилась одиссея? Ждет меня верная Пенелопа дома или не ждет? Конечно же она меня ждет — не может быть никаких сомнений. Да скорей ты крути колесами, машина рогатая!

Зря погонял — отстал на неделю от намеченной даты и в общаге любимую не застал.

— Была, ждала, — доложила вахтерша. — Зуб разболелся, уехала в Розу. Тебе наказала — приезжай.

Поднялся в комнату, заглянул в холодильник. В жаровне праздничный ужин стынет — что-то похожее на тушеного кролика. Был бы я трезв да не так голоден.... Короче, налопался и рухнул в кровать, чтобы утром гражданскую жизнь начать, и тогда решить — ехать в Розу или позвонить. Уже через мгновение мною владел сон.

Спасла меня незакрытая дверь — замок английский не защелкнулся, а сквозняк из форточки распахнул ее. Кто-то шел мимо, заглянул, а я на полу — без памяти и в конвульсиях. Быть может, в этот момент тело мое пыталось в последних усилиях удержать ускользающую жизнь. Вызвали скорую.

Врач был с опытом — лишь веко поднял, глянул на пожелтевший белок и сказал:

— Пищевое отравление трупным ядом.

Промыли, прочистили, откачали, но дня три-четыре проваландались.

В палате студенческой больницы нашел меня командир взвода.

— А-а, вот ты где! Неплохо выглядишь для вернувшегося с того света.

— Небольшая доза упрямства способна творить чудеса, а вот больницы, надо признаться, вызывают во мне ужас гораздо больший, чем могила.

— Ты здесь прохлаждаешься, над безносой победу празднуешь, а когда мыслишь военку сдавать — мы уже начали.

— Даетижтвоюмать! Вот засада!

— Не бурли — зачетку твою я взял у жены. Переодеваться некогда — погнали так; ввяжемся в бой, обстановка подскажет — что, где и как.

Как был — в халате и тапочках больничных топаю в корпус "В", сдавать государственный экзамен по военной подготовке.

Комвзвода на манеж махнул:

— Скройся пока. Я попробую уломать.

В пустом спортивном зале два незнакомых подполковника пили коньяк, закусывая шоколадом и краковской колбасой. От широты русской души предложили тут же незнакомцу в больничном халате на полубосое тело: "Буш?", и налили стакан полный-преполный. Да мне же нельзя! И отказаться тоже — быстро смякитил, кто эти люди.

Взял двумя пальцами стакан с видом сельского интеллигента и осторожненько-осторожо, глоток за глотком.... Чувствую, катит водка жареная до прозрачности тонким от промываний пищеводом, как расплавленная сталь по лотку — искрясь-пузырясь, обжигая. Следом колбаса копченая вагонеткой по бездорожью....

А руки-то, Матка Боска, трясутся как у заправского алкаша. Что командиры обо мне подумают? Как объяснить им, что не с бодуна я, а проездом здесь с того света?

Явился добродетельный командир взвода с моей зачеткой.

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться?

— Какие-то трудности? Валяй.

Он им мою историю поведал.

— Этот что ль? — члены государственной экзаменационной комиссии с большим любопытством меня оглядели. Полный стакан опять налили. — Пей. Выпьешь — пятерка твоя.

Я конечно не шолоховский Андрей Соколов, да и вояки не из концлагеря, но как история-то повторяется! И каков младший сержант! Он мне окончательно понравился — у парня была доброта сердца, иррациональная и безбрежная. Звали его Солдатов Саня.

8

У меня снова цейтнот или, попросту говоря, нехватка времени. Пока я служил, болел да сдавал госэкзамен по военной подготовке, все однокашники на преддипломной практике выбрали темы, обзавелись руководителями — сели за преферанс. Я из больницы в деканат — так, мол, и так, что прикажите делать?

— Идите на кафедру! Здесь-то мы вам чем поможем?

В аудитории дипломной работы мои однокашники сидели кружками — писали пульку, слушали музыку, смотрели и обсуждали журнал заграничный. За кульманами никого.

— Эй, вы работать думаете?

— А что мы делаем?

— И сколько сделали?

— Вон процентовка — там все окейно.

— Руководители ставят или сами пишите?

— Целому дураку полработы не показывают.

Живут же люди!

— Как вам новый завкафедрой?

Старый, так и не остепенившись, ушел на партийную работу.

— Нормальный мужик. Любит говорить: "Не берите в голову, она всегда зудит...".

"Нормальный мужик" был профессором, но кандидатом наук.

— Вы где пропадали?

— Закрутился....

— Вы — деловой?

— Не могу сказать "нет".

— Ясно.... Идите, я подумаю, что с вами делать.

Я почапал домой злой и ужасный как Бармалей.

Дома жена:

— Ну и вид у тебя! Ты не кусаешься — можно к ребенку подпустить?

В голосе обида на тяготы жизни.

Чтобы доказать свою безопасность, поймал сына и предложил пободаться.

Снова жена:

— А тебя сегодня на вахте три мужика очень долго ждали.

— Кто такие?

— Не сказали.

— Что им надо?

— Промолчали.

— Да как хоть выглядели-то?

— Натурально — двое с носилками, один с топором.

Старый прикол! А Ляльке смешно.

— Тебе не надоело?

— Что?

— Быть замужем.

— Есть предложения?

— Нет, но в твоих глазах появился поиск.

— Считаешь — хороший левак укрепляет брак? Я вот недавно решила, что с идеализмом пора кончать.

— Во что это выльется?

— Скоро увидишь. Не все же мне в иждивенках ходить.

— Ты хочешь уйти от меня?

— Нет, милый! Если уйдешь, то ты от меня. А я решила найти работу, чтобы не сидеть у тебя на шее. Чтобы совсем ни от кого не зависеть. Это для женщины в наше время самое главное.

— Так ты же учишься на инженера!

— Ты тоже учишься и работаешь электриком.

— Меня этому когда-то учили.

— И я научусь. Главное — голова на плечах и желание.

— А как же сын?

— А ты на что?

Решила стать самостоятельной — к черту заботы мужа и мамы с папой...

И не переубедишь — как говорится, хоть кол теши!

Однажды спросил жену:

— Ты видишь причину наших размолвок? Что-то во мне тебя не устраивает?

— Просто мы рано с тобой поженились и надоели уже друг другу, — был ответ.

— Любопытно. Всегда считал, что навязчивость не моя фишка.

— А что твоя фишка? — засмеялась жена.

— Разве ты еще не поняла? Терпение и еще раз терпение — всегда и во всем.

Как спасти семью от развала?

"Главное, — зудит подсознание, — твердо знать, чего делать не надо ни при каких обстоятельствах, а остальное жизнь подскажет".

А я взял, и письмо жене написал — напечатал на пишущей машинке в комнате общественных организаций, в конверт с маркой положил и почтой отправил. Теперь наблюдаю — дошло оно до адресата или нет?

Что там? Вам расскажу по секрету. Вот его текст:

"Любимая, нет больше сил, жить без тебя! Я знаю, время работает против меня, но ничего не могу поделать. Я пытаюсь приучить себя к мысли, что мы не одно целое, что у нас все отдельно, но это больно, это так больно! Жизнь без тебя настоящий ад.

То время, что мы были вместе, я никогда-никогда не забуду. Господи, как я люблю тебя! Позволь мне увидеть тебе еще раз — обнять, прижать к груди, поцеловать. Я буду тебя ждать каждый вечер в 20-00 у памятника Орленку на Алом поле.

PS. Одно твое слово, и я брошу все! Брошу к твоим ногам. Тысячу раз целую тебя, моя любимая О.

Твой М."

Что это, спросите?

Версии три.

1. Спокойная жизнь мне надоела.

2. Проверка жены на способность к изменам.

3. Капелька адреналина в виде шутки.

И все верны, значит — триедино.

Не судите строго — с ума сошел от любви. А влюбленный, значит, ревнивый.

Так что же почта? Странно, что приглашение на свидание еще не пришло. Я ведь его давно (три дня прошло точно) послал. Наверное, шутит почта....

— Мы с Витей пойдем погуляем.

— Без аппетита не возвращайтесь.

Огромный парк в ста шагах — густой запах сосновой смолы и мха. Погода грибная — сентябрь начался теплом и дождями. Поискали-поискали — не нашли. Потом бегали и орали, визжали и ржали, как мустанги — просто с ума сошли от свободы и счастья. Ну, почему наша мама такая строгая?

Возвращаясь домой, увидели афишу летнего кинотеатра — в 21-00 "Золото Маккены". Мой любимый фильм!

Лялька идею в штыки:

— Сеанс под открытым небом? С ребенком — ни-ни! Там комары, а вдруг — дождь? Девчонкам его оставим в общаге, если так хошь.

Потомок наш в рев — глазки несчастней самого несчастья. Да что же такое!

— Оля, в тебе совесть есть?

— А ты замолчи и садись есть!

Это не мне.

Мы готовили Витю в ясли. Обязательный тест — ребенок должен самостоятельно есть. Купили ему складной столик — научили в него забираться, ложкой работать, наедаться.

— В яслях уговаривать не будут: не съел — убрали, ходи голодный.

Это мама стращала.

— Пока не съешь, сиди за столом.

— Как раб на галере, — мои комментарии.

— Знаешь что, умник, — это мне, — сам покорми, и чтобы все съел....

Да проще простого!

Тарелку с супом у сына забрал, на две трети опорожнил обратно в кастрюлю, остатки поставил перед ним.

— Тут, старик, понимаешь — дело такое.... Бедно мы живем — студенты. Едим каждый день, а в магазине все дорого. Вобщем давай экономить. Ты не против? Чуточку похлебаешь, немножко кашки, шкурку от яблочка — и свободен. Давай, налегай!

Витя моментом сметал суп, кашки чуток, дольку яблочка, сок со дна стакана...

— Чего сидишь? Мало? Мама, можно сын твою порцию слопает?

Думаете, жена закатила в экстазе глаза:

— Конгениально!

Да где там! Шипит из-за шторы:

— Ну, чему ты ребенка учишь? Зависти и жадности. А еще — вранью и воровству.

На "Золото Маккены" мы пошли втроем. Лялька зонтик взяла, а Витя коляску, которую я катил. Дождя не случилось, комары прогуляли, а сын уснул до конца сеанса. Домой возвращались дружной семьей. Я даже пожалел, что письмо отправил.