Лялька

Тут Иванов куда-то пропал. Только день просидел у качели без дела и ощутил вдруг жуткую усталость — голова отказалась сотрудничать с телом, и я решил немного пройтись. В преддверье зимы ветер северный пробирал до костей. Протопав два километра по парку, почувствовал, что замерз и повернул обратно. На террасе летнего кафе увидел Хламкина — того самого преподавателя истории КПСС, с которым работал на АЯМе. Увидев меня, он удивился.

— Что вы, где вы и как?

— Готовлюсь к защите.

— А, ну да. Столько лет прошло. И что же — вы удачно тогда вернулись с БАМа?

— А вы дезертировали и даже не полюбопытствовали — живы мы или...

— Ну, что вы сразу в трагедии, как Шекспир? Если б случилось что, весь институт гудел, а так — молчок.

Взгляд его стал отрешенным. Кажется, он был не против закончить беседу. Но я не мог просто так уйти.

— Кстати, финал у нас получился совсем неплохим — по штуке на брата домой привезли.

— Вы травите! — он задохнулся, закашлялся. — Зачем вы меня обманываете?

— Зачем мне вас обманывать? А разве Васильев вам ничего не дал?

Тут он вдруг покраснел и как-то смущенно рассмеялся:

— Ну, разумеется.

Разумеется, дал или, разумеется, нет — осталось за кадром.

Возвращаясь домой, я смеялся — чего только в жизни не бывает! Ноябрьским вечером встретить обманувшего самого себя Хламкина — как говорится, нарочно не придумаешь. И вдруг меня как что-то стукнуло — как я похож на него в истории с этим гребанным письмом. Такая же нелепица жизни, которую хочешь перехитрить, а получаешь — бзык!

Вернулся на кафедру Иванов и вдохновил на теоретическую часть дипломной работы. По стандартам расчетно-пояснительная записка должна быть не менее 100 листов, у меня получилось 110. И графики 14 вместо 12-ти обязательных. Из них 4 листа — схемы параметров, которые хотел тестю подкинуть: он с рейсфедером бог.

Вот и сложилась куча причин встречать Новый Год в Розе.

Сижу за праздничным столом с бокалом шампанского, гляжу на елку в гирляндах и вспоминаю, вспоминаю... то, что было в моей жизни эти годы. Да что в ней было, кроме Ляльки? Ничего практически. Но я сам в этом виноват — то ревную, то паникую...

Теща подарила мне отрез модной ткани для костюма:

— Это тебе на защиту диплома.

Вернувшись в Челябинск, отправился к Бендиту:

— Сшейте костюм мне такой, как шили.

Тот уперся:

— Клешить брюки сейчас не модно, а шалевый воротник терпим лишь на свадьбе. Вы будущий командир производства — вам клоунада не к лицу.

Убедил хитрый еврей.

Поставив мне 100 % выполнения диплома, Вадим сказал:

— Готовься к предварительной защите. И чтобы ни слова о нашем клапане — так, общие фразы об испытаниях.

Жаль, мне хотелось очень похвастаться — вот, мол, что мы втроем сварганили, пока вы тут пульки свои писали.

Нарядившись в новый костюм, с тезисами защитной речи я украсил аудиторию графической частью своего диплома. Кроме Иванова набилась полная аудитория — вход был свободен для всех желающих. Лялька была с парой-тройкой подружек....

Здорово! Сейчас ка-ак забабахаю — мне захлопают, а я жену выведу к кафедре, поцелую, и мы поклонимся, как артисты на гастролях....

Все получилось от обратного — мне не хлопали, а Иванов сказал:

— Это жалкие мольбы, а не защита диплома. Будем править твою речь.

Через пару дней принес готовую:

— Выучи или читай как Брежнев.

Ляльку предварительная защита моя на что-то подвинула.

— Понимаешь, Мыгра, я, наверное, дура...

— Даже наверняка.

— Так вот, пусть я дура набитая, но я привыкаю, как ты, добросовестно относиться к своим обязанностям...

— И?

— Я буду снова хорошей женой.

Почему-то не радостно, а обидно. Значит, последнее время я жил с плохою женой? Нет, не так. В последнее время в результате работы разума над ошибками сердца, у меня появилось суждение — к черту всех баб! Проводить с ними время приятно, но в душу пускать нельзя — они там натопчут. Баба у меня была одна, и та — жена.

— Слишком все просто, даже примитивно, чтобы поверить. Еще вчера ты играла роль оскорбленной женщины, мечтающей утереть нос своему мужу. И я не поверю, что ты смирилась — не той закваски твоя порода. Однако и замах не тот — не дотянуться тебе до носа, не утереть. Но твое честолюбие очень способно отравить нашу жизнь.

Лялька обиделась, помолчала, а потом сказала:

— Боюсь, что и я в тебе ошиблась. Мне казалось, ты особенный, все понимаешь, а ты понимаешь, когда тебе надо и не все.

— Просто ты меня не любишь, что же тут понимать. Насильно мил не будешь. Теперь все иллюзии рассеялись, может, оно и к лучшему.

Нет, мы не разбежались в тот же день — мы по-прежнему жили вместе, спали в одной кровати, но были чужие-чужие....

Защита перед государственной комиссией прошла гораздо проще.

Во-первых, всего народу — одна комиссия за столом, остальные толпились в коридоре.

Во-вторых, им абсолютно было плевать — на дипломную работу мою, на меня, на засекреченный клапан, о котором не сказано было ни слова.

И, разумеется, весь процесс, как комедия Бомарше, с заранее спланированным счастливым концом. Говорят же, человечество смеясь расстается со своим прошлым. Я вышел из аудитории улыбающимся инженером, отряхнув студенческий прах с ног своих.

— Мужики, у меня семья в Розе — кучковаться некогда. Я сейчас сгоняю, мы это дело вспрыснем и arrivederci.

Не удалось. Только в двери из корпуса — навстречу Лялька.

— Ты за подарками? Мы тебя ждем.

Поехали в магазин "Подарки к празднику". Купили тестю бутылку "Плиски" и огромную-преогромную теще шоколадину. И еще букет роз. Только Лялька цветы присвоила — мол, это я ей в честь защиты.

Выпить с друзьями не удалось, но есть, что вспомнить. Сразу после Нового Года у нас это дело упорядочилось. До обеда чертим-пишем-считаем и молчим, друг другу не мешаем — все, кроме Артамонова. Вовчик работать молча не мог — бухтел похабщину себе под нос. Например, на мотив "Прощание славянки":

— Расцветает сирень и акация

И ликует вся моя родня

У меня потекла менструация

Значит, я не беременная.

Но ему простимо — он холост и у него прыщи.

С обеда свернули все, скинулись, и гонцов за пивом. У нас восемь трехлитровых банок дежурили в аудитории. Так что....

Были приколы.

Как-то выпили, и захотелось продолжить. Паренек один (он восстановился к нам уже на диплом) предлагает червонец в долг. Загрузились пустыми банками и к нему. Открывает жена. Я как увидел, так сразу вспомнил — эта барышня танцевала голой на столе в Новый Год. И муженька ее тоже — он тогда на четвертом курсе был, в компании Железнова. Мы, первокурсники, бузили с ними. Что можно ждать от такой пары? Смотрю и диву даюсь — он ее в щечку, она ему десять рублей. Не семья — сплошная идиллия. Вот как бывает!

И еще.

Когда Вите не в ясли, пристрастился бегать утрами в парке. А что, нормально: здоровье в порядке — спасибо зарядке. Однажды кто-то обронил у меня на пути кошелек с деньгами. Поднял, открыл, посчитал — с копейками тридцать семь рублей. Без трешки — стипендия на открытых факультетах. Жена хоть и нежилась в постели, но пока я мылся-брился-завтракал, углядела:

— Что за деньги на телевизоре?

— Нашел, — сказал и ушел.

К обеду вспомнил:

— Братва! Сегодня я угощаю пивом!

Пошел за деньгами, а на дверях, на стенах и на столбах, будто революционные листовки: "Кто потерял кошелек, обратитесь...". Указана наша комната. Я эти прокламации срываю, шаг ускоряю — домой прибежал, запыхавшись.

— Жена! Где находка моя?

— Нашелся хозяин.

Да раскипит твое молоко на примусе! Вот и женись на порядочной!

На вокзал едем мимо Алого Поля. И я вспомнил...

Как-то вечером в центре был — возвращаюсь, в окно смотрю: сидит на лавочке за Орленком одинокая фигурка. В шапочке белой и в пальто с пушистым белым воротником — все, как у Ляльки. На часы посмотрел — начало девятого.

Не поверил глазам и предчувствиям. Не может быть! Она же дома с Мымыгренком.

Дома гости — теща с внуком картинки рассматривают в детской книжке.

— А где наша мама?

— В магазин уехала, будет скоро.

У меня подкосились ноги.

9

На ПКБ "Прибор" нас распределили с охальником Артамоновым. Договорились встретиться после выпускного бала (торжественной пьянки по поводу) и вместе ехать к месту назначения.

Вова приветствовал меня такими словами:

— Здарова! Ложись и рассказывай, как жись.

— Регулярно, — отвечаю в тон вопроса.

— Ну, ты понятно, — возмущался он, — а я в этих приборах, как свинья в ананасах....

— В апельсинах, — поправляю.

— Один хрен! Слушай, Антон — буду сейчас врать там, а ты поддакивай, если спросят. И с меня фунфырь за поддержку.

Фунфырь он дорогой купил — 0,75 литра какого-то вина.

Мне было любопытно — чем-то встретит меня "Прибор"; меня — соавтора того самого отсечного клапана, который должен прославить советскую космонавтику.

Встретили довольно просто.

— Хотите у нас работать? — повертели в руках документы и направление, вздохнули. — Вы же семейный, а у нас с квартирами туговато. Вот что.... Если найдете работу с жилплощадью, мы вас отпустим.

С Артамоном и того проще.

— Не хотите у нас работать? Свободны.

На скамеечке у проходной, никого не стесняясь, уговорили мы бутылек — знай наших!

— Я теперь к бате под крылышко на АМЗ (автоматно-механический завод — тоже, кстати, оборонный). А ты куда?

Знал бы будущее, остался — и на "Приборе", и электриком в общежитии", но....

— По совету друзей на ЗСО — там с жилплощадью нормалек.

ЗСО — станкостроительный завод имени Серго Орджоникидзе или попросту "Станкомаш".

— Знаю я эту лавочку, — с видом знатока рассуждал захмелевший приятель. — Технологическую практику там проходил. Ну, что, повторим?

Артамончика догнал алкоголь — он начал путаться в показаниях.

— Хватит, пожалуй.

Не откладывая в ящик долгий, поехал в разведку на "Станкомаш".

Завод был огромный — второй ЧТЗ. Хотя на ЧТЗ я ни разу не был. Но четыре производства и сто цехов о чем-то ведь говорили.

Первый мой визави — председатель совета молодых специалистов Лиза Чайка.

Посмотрела документы и вопрошает:

— Иван Агапов не твой отец?

— Если я Егорович, то, наверное, нет.

— Жаль, но ты мне нравишься все равно.

— Ты мне тоже.

Лиза была молода и красива.

— Ты с общественной работой как? Чем увлекаешься? Кино? Театр? Спорт?

— Наверное, на эту тему и разговор поддержать не сумею — как-то выпал из общей схемы. Что где идет? Кто с кем играет? С появлением семьи, появились другие приоритеты — больше теперь вглубь себя смотрю, чем по сторонам.

— Не переживай, поправим — для того и поставлены.

В душе у меня зазвучало "Лебединое озеро". Впрочем, я меломан еще тот — мог ошибиться на этот счет.

— Жилье строим, поставим на очередь. В качестве временного могу предложить комнату в общежитии ИТР (инженерно-технических работников). Там у нас даже начальники цехов обитают и тебе не зазорно. Вот адрес — ступай, посмотри; понравится — возвращайся, будем оформляться. Сменным мастером в цех пойдешь?

Лялька ничего не знала о моих кульбитах, и, когда вернулся к ней с этой новостью, запрыгала на месте, хлопая в ладоши, являя сумасшедшую радость жизни. Надо же!

— Поедем, посмотрим, что за общага?

Комната, которую нам предложили, была на первом этаже, чуть больше нашей, студенческой, и с более высоким потолком, но мрачная — черная краска вместо обоев. Здесь нам предстоит жить.

Но Лялька и этому ликовала. На радостях меня поцеловала; тут уж я не дал маху: сграбастал в объятия, и... мы целовались в центре пыльной пустоты — нам плевать было на ее убогость. Со стороны в любви многое может показаться абсурдным. Но только со стороны. А если вдуматься?

А если вдуматься, то станет ясно: мой первоначальный план "ПКБ "Прибор" и ДПА общага" у Ляльки бы не прокатил. И даже понятно почему: Г. К. Гончарова — вот соль вопроса. Эта женщина хотела быть добрым гением нашей семьи, но для жены моей была злым: мою прежнюю связь с ней и оскорбления в тот памятный вечер второй встречи трудно принять, простить и забыть. Вон как ликует моя ненаглядная только с того, что, наконец, появилась возможность убраться из ее общежития. Может это решение всех конфликтов?

И если станет жить невмоготу,

Я вспомню давний выбор поневоле:

Развилка двух дорог — я выбрал ту,

Где путников обходишь за версту.

Все остальное не играет роли....

Меня-то в принципе устраивал "Станкомаш" — работа рядом с жильем, не надо тратить время на дорогу. И отношение ко мне жены поменялось со дня защиты дипломного проекта. Теперь в ее глазах я уже был не студент, женатый на студентке, а инженер и взрослый человек, такой же, как ее отец, несущий на своих плечах тяжкое бремя ответственности за семью — она теперь не пикировалась со мной и не соревновалась в утирании носа. Знакомым похвалялась каждый раз:

— Мой муж — инженер.

Неужто после долгого отсутствия в нашу семью вновь заглянуло счастье?

Наверное, в это время и по этому поводу пришла в голову мысль — не надо препятствовать судьбе, не надо вмешиваться в течение жизни и решать, что будет лучше, а что недостойно внимания. Вектором событий пусть правит Случай — так интереснее и мудрей! А то ведь хвастаются иные-прочие, что за бороду поймали Бога, а потом — увы, крушение всех надежд! Ставят свечки в церкви и бьются в поклонах лбом о землю, поднимая пыль. Да поздно уж! The fate showed a penis.

Все всегда меняется к лучшему, чтобы потом измениться к худшему. Это объективный закон жизни, и не надо приписывать успехи исключительно своим заслугам.

И еще. Дружба, любовь, родственные связи, коллектив производственный объединяют людей общностью целей, а жизнь проверяет их двумя вопросами: кто предан делу и союзу, а кто готов предать. Может, кто-нибудь заспорит насчет любви — мол, у нее свои законы, независящие от субъективной воли. Однако, логикой руководствуясь, считаю, что любовь можно выстроить, а не только встретить.

И, наконец, что такое счастье?

Любовь, отвечают романтики. Но любовь не приносит, и никому никогда не приносила счастья. Скорее наоборот: любовь — это тоска и смятение, это — ночи без сна, когда терзаешься ревностью и сомнениями. После экстаза в любви обязательно бывает агония, потоки крови и непременные жертвы. Не зря говорят — любовь правит миром.

Деньги приносят счастье, считают их поклонники. Очень хорошо: все, у кого достаточно их, могут больше не работать. Однако они работают, работают лихорадочно, рискуя здоровьем, словно боятся потерять что-то или куда-то не успеть. Стало быть, деньги приносят только заботы и новые деньги, а не счастье. Бедность может принести несчастье, но обратное — не верно.

То же самое со славой и властью.

Так что же такое счастье?

Может быть, оно в случайной радости? Может, в наслаждении? В удовольствии?