Лялька

Из застольных бесед новых родственников.

— Ну и ладно — что родили, то и выросло. И мне почему-то совсем не стыдно.

— Нужно чаще вспоминать себя в молодости, и тогда поступки наших детей не покажутся такими ужасными, а поведение — безрассудным.

— Стоит прислушиваться к умным людям! В этом и заключается зрелость ума.

— Важно, чтобы молодые сразу поняли, что при отсутствии компромисса ни за что не построишь счастливую семью.

— Есть непреложная истина — если ты хочешь что-то получить, нужно сначала что-то отдать.

— И еще одно условие счастья — дети должны жить отдельно от родителей.

— Можно и вместе. Просто надо научиться терпеть. Сложно зятя любить — за что, объясните? Ведь просто так любят только своих детей и кровных родственников!

— Нынешняя молодежь не очень-то терпелива.

— Главное, чтобы знали — очищенная и сваренная картошка гораздо вкусней сырой.

— Я понимаю любовь так: любовь — это забота о близком человеке. Любовь — это внимание. Любовь — это желание доставить любимому радость и удовольствие. Даже в ущерб своим интересам. Любовь — это чувство долга, а не вздохи на скамейке и не прогулки при луне.

— Кроме любви, есть еще организация жизни. Ведь и в раю бывают дождливые дни.

— Неплохо бы сразу выяснить — кто в доме играет первую скрипку. Женщина всегда тоньше, чувствительней и логичней мужчины. И никто меня в этом не переубедит. И еще — женщина выносливей, жизнеспособней и сильней.

— Может быть, вам не повезло с мужем?

— Почти у всех сильных и значимых женщин вполне заурядные мужья. И ровно наоборот. Не замечали?

— Чтобы не ныть и не жаловаться на жизнь надо поменьше жалеть мужиков и поменьше брать на себя.

— А кто тогда нас пожалеет, как не самые близкие нам люди?

— Очень разные бывают на свете люди! Кому-то надо одно, а кому-то обратное. И это не значит вовсе, что кто-то плох, а кто-то хорош. Просто надо это понять. А если понять не получается, то тогда просто принять. И все встанет на свои места. Все очень просто!

— Как отрадно, когда у людей человеческие лица, действия и поступки. Как-то на душе становится легче и светлее. Проще жить.

— Что поделаешь, каждому — свое!

И дальше в таком же духе, в таком разрезе, как говорил великий Райкин.

Из всего факультетского начальства приглашением удостоили только декана — он не пришел, а явился Маркин. Стал ко мне приставать — выпей да выпей со мною (с ним, то есть) водки. Выпил, чтоб отвязался. Оля надулась и попросила Кмитеца ее похитить. Только кликнули клич "Невесту украли!", тут же ведет ее из подсобных комнат самозваный свидетель. Потом появляется бедный и бледный Кмитец с отпечатком подошвы на пиджаке. Еще повезло — Колька мог бы так и в лицо. Вскоре он совсем напился, и старший брат его (мой зять) стал уговаривать меня проводить его в общагу проспаться. Это как — бросив на свадьбе молодую жену? Ну и ну!

Но роль свадебного буяна досталась-таки не ему. Из общаги притопал обескураженный интеллектом бывший морпех Юра Марченко с поздравлениями молодоженам. Бдительные друзья перехватили его у порога — поили, поили.... потом на себе утащили в общагу.... Свадьба без драки оказалась.

Торжество покатилось к финалу.

Нормальные гости уходят нормально — благодарят, поздравляют. Говорят — все чудесно, стол замечательный, жених, как и надо, невеста красавица. Мы им киваем — Оля жмется ко мне, я ее нежно обнимаю.

Даже Ирина Ивановна довольна:

— Антоша за Лялькой как за уточкой селезень....

И я ею — хоть статусом теща, но иногда объективна. С тестем сложнее.

Кто-то уходил по-английски. Но и мы не последними.

Наконец-то вдвоем в своей комнатке — чистенькой и уютной, но маленькой! — просто домик дядюшки Тыквы.

— Как тебе свадьба? Веселей поминок?

— Слава Богу! Нам еще завтра день отстоять.

Назавтра в комнате моей накрыли стол для других гостей — однокашников наших с Олей. Все веселятся, швыряют в нас мелочью, а нам с Олей задали работу — она, сидя на моем плече, снимает с потолка приклеенные купюры. Потом подметаем пол.

Нарезки, два таза салатов, ящик водки улетают мигом. Мы пересчитываем "дары волхвов", добавляем и посылаем за "горючим", хлебом, вареной колбасой. Всем шалманом идем на природу. Искупались в карьере, развели костер.

Признаться, мы с Олей уже устали быть в центре внимания — принимать поздравления, уваживать причуды гостей. Дальше плыли по течению — нам было почти все равно: просто надо было пережить это событие и все.

Лялька озябла в легком платье. У меня разболелась голова, и язык заплетается, хотя практически спиртного в рот не брал — так, чуть-чуть, чисто символически. Однокашники отрываются вовсю, и мы начинаем их потихонечку ненавидеть: у нас дал отмашку медовый месяц, а эти все пьют да галдят. Сколько можно! Когда это кончится? Нам еще предстоит на Розе День Третий, а потом в Увелке Четвертый. Так запланировали, но теперь боимся — осилим ли? Кабы не сессия, удрали бы в свадебное путешествие.

Господи, помилуй мя грешного! Ведь впереди сплошной позитив — потрясающая жена, замечательные родители, вполне разумная теща и вменяемый тесть, учеба, жизнь в общежитии среди друзей. Мы молоды и здоровы. Сколько еще будет прекрасного и необыкновенного, если переживем эти суровые дни. Хотя подсознание утверждает обратное: "Четыре дня праздника и все — дальше сплошное "устройство" жизни. Суровая проза. Разум и логика без романтики. Короче — неистребимый день сурка".

Почему мне так хреново и тоскливо на собственной свадьбе? Почему? Может, я просто разучился радоваться жизни? Или устал? Потерял себя? Жить перестал — начал служить мужем в семье? Ведь когда человек служит, он непременно пригибается. И веру теряет в себя, и уверенность. Или мои проблемы серьезней? И мне нужен совет по душевному устройству? Ау, подсознание, напилось что ли? Или все проще простого? Сердце — вещун: глубоко сидит, далеко глядит....

Свадьба принцессы и свинопаса переезжает в Розу — День Третий.

Может, зря я так? Нормальные люди — теща приветлива, тесть папой не смотрит, но старается быть объективным. Как говорится, стерпится-слюбится.

Оля доложила о дне вчерашнем и спать. Я прикорнул на диване в зале.

Чуткие родители не стали нас беспокоить застольем — поняли, как мы устали.

Вечером позвонили в Увелку — пообещались приехать как-нибудь после сессии.

3

Наверное, есть какой-то жизненный закон компенсации. Когда не стало у меня студсовета, появилась жена, которая заполнила образовавшийся вакуум. Пусть другими заботами, но под завязку заполнен каждый мой новый день — волнуюсь чему-то, куда-то все время спешу, решаю задачи, ломаю голову над ответами.

Получив на меня юридические права, Оля первым делом захотела узнать:

— В твоей жизни было много женщин?

Я ответил, что влюблялся трижды — один раз подростком в спортивном лагере, потом школьником в выпускном классе, и еще на границе в девочку-мечту, на которую запали все моряки нашего ПСКа.

— Остальное — естественный физиологический фон: как поллюции — кто их считает?

— И в чем же глубокий смысл твоего ответа?

— Я знаю, о чем ты думаешь. Да, мое отношение к тебе мало похоже на страсть, но, по крайней мере, исполнено уважения. Пусть у меня не ноет сердце целый день из-за твоего отсутствия, потому что уверен — мы обязательно увидимся вечером. У нас нормальные человеческие отношения и перспективы создания крепкой семьи.

Признание было чистосердечным, ибо я знал, что для нас, Агаповых, не существует ничего более завершенного, чем супружеские отношения, которые преодолевая время, смиряются с тем, что на смену страсти приходят привязанность и обязанность перед семьей. Отец, не смущаясь мамы, рассказывал, как без памяти был влюблен в госпитале Самарканда после ранения на фронте. Не остался в благодатном краю только желанием помочь престарелой матери на Южном Урале. Как это объяснить романтичной жене?

— Вот так, значит? Получи, дорогая!

— Я не хотел тебя обидеть.

— Когда захочешь, предупреди. А то у тебя и так все слишком здорово получается. И что же дальше?

Что дальше?

Примерно в те же дни, когда я сделал предложение Оле, мне сделал предложение доцент кафедры "Автоматические установки" Васильев.

— Антон Агапов? Мне надо с вами поговорить.

— По-моему, вы это уже делаете.

— Разговор долгий.

— Я не спешу.

— Присядем?

Присели в пустой аудитории.

— Чем могу быть полезен? — спросил я кандидата наук.

— Заразился одной идеей — хочу и вас, так сказать, инфицировать.

Выслушав историю его болезни, заявил:

— Дважды я был в стройотрядах — суперуспешных, надо сказать — и если поеду еще раз, то не за запахом тайги или поиграть в "Зарницу". Надеюсь, понятно выражаюсь?

Доцент меланхолично улыбнулся. Он хотел быть честным до конца и признал — действительно, лично он собирается на великую стройку БАМ за романтикой: поохотиться, порыбачить, надышаться дыма костров и озона таежного. Он командиром готов предварительно слетать заключить договор, а моя комиссарская задача — собрать ребят, организовать работу и заработать.

Когда сообщил Оле о своем намерении после сессии съездить на БАМ, моя милая надула губки.

— Последнее свободное лето, и нам не лишними будут деньги, — убеждал.

Мы сидели в кафе-мороженое, Оля опустила глаза, в которых были тоска и разочарование, сосредоточенно разглядывая креманку.

— Будь добра, не делай такое лицо. Просто прими то, что есть, и прости: иногда я бываю настолько упертый, что сам себя с трудом выношу.

— Ты хочешь мне предоставить возможность поупражняться в собственном идиотизме? Или я что-то пропустила, и ты сейчас мне все объяснишь?

— Попробуй понять такую мысль: нужно любить не человека, с которым соединяешь судьбу, а жизнь, которую придется вести с ним, разделяя его желания, стремления, имея общие цели и мечты. Чтобы любить, нужно набраться терпения.

— Как насчет моих желаний с мечтаньями?

— Давай обсудим. Какие у тебя планы на лето?

— Планы мои всегдашние: гулять, болтать и всячески бездельничать, — потом подумав. — Пожалуй, отпущу тебя в Сибирь, если у нас будет красивая свадьба, и медовый месяц мы проведем вместе.

Все загаданное было исполнено, хотя противоэнцефалитные прививки в медовый месяц не самая уместная процедура.

Тем не менее, в день отъезда Лялька закатила "концерт".

— Я не представляю себе наше будущее.

— "Будущее" — среднего рода и потому понятие весьма неопределенное. Попробуем для начала другое — просто "совместная жизнь". Это звучит более реалистично и конструктивно.

— Ты плюешь на мои чувства! Наши отношения, предполагавшие взаимность, приобретают односторонний характер. Оказывается, это я должна подстраиваться под твое расписание и перепады твоего настроения, разделять твои желания и беспокойства, переживать твои неудачи. Ты не перепутал, дорогой, кто из нас в интересном положении? И вообще, признайся — ты женился на мне только из-за ребенка!

— Так для тебя вся проблема в этом?

Обида жены делала ее и сильной, и уязвимой одновременно — она была как ежик, свернувшийся в клубок, чтобы отпугнуть иголками приближающуюся машину судьбы.

— Мало? И это ты мне говоришь? Ты, который, несмотря на всю мою любовь, не смог для меня отыскать маломальского места в своем сердце? Знаешь, нет худшего одиночества, чем одиночество вдвоем. Это ведь абсурд и надругательство над здравым смыслом! Из кожи лезу вон, чтоб тебе понравиться, а ты по-прежнему в упор меня не замечаешь: ты видишь только себя, свои желания и устремления. И, не смотря на все это, я все равно люблю тебя.

— А говоришь так, будто бросить хочешь.

— Я думаю об этом каждое утро, которое приближает нас к разлуке — каждое утро, когда ты тщательно облачаешься в свое одиночество и уходишь, с радостью хватаясь за любой предлог и выискивая любую лазейку, чтоб еще больше отдалиться. А я остаюсь одна, со всеми своими океанами счастья, по которым мечтала плыть вместе с тобой. Ты когда-нибудь перестанешь прятать свои эмоции, суровый мой председатель?

— Ты уже устала от меня?

— Мне кажется, твой мир вертится в противоположную сторону вращения Земли — у тебя все не как у людей.

— Да что такое произошло? С чего ты вдруг мне все это говоришь?

— Ровным счетом ни с чего. Только ты улетаешь сегодня на БАМ, так и не убедив, что любишь меня.

Что мне сказать? Что любовь — это зависимость даже для самых покорных? Что не стрела Амура, а полоска бумаги, определенным образом изменившая цвет, изменила и нашу судьбу?

Приехал тесть, скатать нас искупаться — Лялька обрадовалась, но глаза ее оставались невеселыми. Молчала на пляже, настойчиво игнорируя все мои знаки внимания. Обстановка на солнечном бреге начала угнетать. Виктор Киприянович заметил.

— Поскандалили? Но если не орать на своего мужа, к чему тогда выходить замуж?

Оля изумленно уставилась на него.

— Я пытаюсь шутить, — пояснил тесть.

— Скуда (все записано верно — это их семейное выражение) хорошее настроение?

— По закону парадокса: ты можешь стать женой, матерью, бабушкой, но покуда я жив, будешь дочкой — маленькой и любимой. Думаешь, зачем мы тебя рожали? Чтобы любить — целовать и тискать. И вообще, за все, что происходит теперь с тобой, надо бы хорошенько отшлепать твою мать.

Виновника его печали будто и рядом не лежало.

Шасси самолета коснулись посадочной полосы аэродрома Иркутска в одиннадцать часов местного времени. Тем же днем улететь в Тынду не удалось — мы заночевали в общежитии ИПИ (Иркутского политехнического института): обстановка знакомая, и денег не взяли. Но вот клопы....

В полночь по местному с телеграфа дозвонился в Розу.

— Привет. Не спишь?

— Сколько у вас? Ты не устал, — поинтересовалась Оля.

— Нет. Я нормально переношу полеты. Ты как?

— Мне не нравится, что ты в чужом городе без меня. Там полно девочек с фигурками Элизабет Тейлор, а у меня живот растет.

— Он уже шевелится, наш ребенок? Скучаю по вам.

— Мы по тебе тоже. Очень. У тебя странный голос.

— Наверное, связь такая. Береги себя...

Диалог надо было прекращать, потому что сбилось дыхание.

Бог мой! До меня только что дошло — я говорю и делаю все не так.

Вылет в Тынду задержали еще на сутки. Появилась возможность осмотреть город, прокатится на катере по Байкалу. Что мы и сделали, не вернувшись в общагу — заночевали в Листвянке, на границе тайги и Славного Моря, взяв напрокат палатки.

Народ ликовал, меня угнетало.

— Что с тобой, комиссар? Почему похоронный вид?

— Просто устал. Человек не всегда может быть в форме.

"Форму" мою изводит осознание допущенных ошибок.

Итак, вечер, берег Байкала, водка из кружки и ностальгия.

Память часто так шутит — цепляется за какую-то незначительную деталь из настоящего, и раз — ты уже не здесь, а в тех временах, которые были, и, казалось, забыты. Любуясь закатной дорожкой солнца на водной глади, вспомнил рассказ отца — его объяснение в любви моей матери.