— А я вот чего подумал сейчас, — сказал Александр. — Вот отказались они от контактов с нами. Мы плохие. А если посмотреть на это с другой стороны. Чтобы делать выводы о том, что хорошо, а что плохо, нужно сначала определить, что мы называем злом. Вот, скажем, при гангрене доктор отрезает конечность, чтоб спасти весь организм. Зло это? Если "да", то значит зло во имя спасения уже возможно.
— Вот ведь дотошный какой! — усмехнулся Дмитрий. — Никак не успокоишься. Меня обвиняешь в том, что я иезуит, а сам то. Конечно, если другого выхода спасти человека нет, и тот согласен дальше жить без этой конечности, то ампутация — это добро. Но, повторю, если тот, кого спасают, хочет, чтобы его спасали даже таким способом. А если режут без спроса и потом не оставляют возможности добровольно уйти из жизни — то, я думаю, бесспорно зло.
— Вот ты сам бы хотел жить без ноги? — спросила Катя у Трофимова.
— Типун тебе на язык!!!
— То — то же! И болеть наверняка не хочешь, чтобы убедиться, что здоровье это добро, — поддел друга знахарь. — Так что, возвращаясь к началу разговора, можно сказать, что не нужно окунаться в грязь или испытывать болезни, чтобы убедиться, что это плохо. Чтобы понять, что добро, а что зло, не обязательно нужно экспериментировать с последним. Вот что — то настолько же очевидное для ирейцев в людях их от вас и оттолкнуло!
— Узнать бы еще, что, — вздохнул Павлов. — Или кто. Вдруг это они не сами додумались?
Стало светлее. Туннель вывел их в огромный подземный зал. Перед глазами предстала величественная картина. Кристаллы разных форм и размеров покрывали свод и стены, искрясь в свете десятков, если не сотен плавающих под потолком шаров. Расположенные вокруг вытянутого озера сталактиты и сталагмиты придавали пещере нереальную красоту. Неподвижная гладь воды светилась нежным ультрамарином, отражая окружающее великолепие. А на другом берегу раскинулся фантастический подземный город! Он напоминал термитник. Высеченные в скалах дома высились друг над другом и переплетались с встроенными между ними глиняными хибарками. Узкие улочки ходами пронизывали городок, теряясь в арках и двориках. Вокруг конгломерата зданий по спирали вились терраски, по бокам пещеры переходя в высеченные прямо в скальном массиве галереи. Окошечки в домах были совсем малюсенькими, а двери, вероятно, все были обращены внутрь диковинного города.
На террасах и по берегу озера ходили группы местных, гномов и эльфов разного возраста, одетых в красивую нарядную одежду. Около каждой группы находился гном, одетый, судя по всему, в здешний старинный костюм. Мужчины — в клетчатые рубашки с закатанными рукавами, кожаные штаны и крепкие башмаки на шнуровках. И у каждого был небольшой заступ. Женщины были одеты в длинные до щиколоток закрытые платья с пышной юбкой и белым фартуком. Их длинные волосы были заплетены в косы с яркими лентами, а у некоторых красиво уложены вокруг головы. На ногах у них были деревянные туфли с загнутыми носами. Все о чем — то увлеченно разговаривали.
Трофимов тут же вспомнил про свой чудо — прибор и принялся фотографировать. Члены экспедиции решили обогнуть озеро и приблизиться к местным. Но стоило тем заметить незваных гостей, как разговоры смолкли и все ирейцы развернулись в их сторону. Сразу стало неуютно. Эльфы и гномы молча смотрели на них, фиксируя взглядом каждое движение.
— Я так не могу! — шепотом сказала Катя.
— Ну что они пялятся?! Смотрят как на тараканов в стерильной кухне! — буркнул Трофимов.
— Здравствуйте, — приветствовал ирейцев Дмитрий, выходя вперед. Они уже подошли достаточно близко, чтобы спокойно разговаривать. Вблизи было видно, что налепленные один на другой дома давно уже не жилые. Со стороны города открывалось несколько туннелей, в которые уходили проложенные по земле рельсы узкоколейки, а под потолком висели старомодные лампы накаливания, закрытые железными решетчатыми колпаками. Они были расположены на расстоянии полутора метров три друг от друга и змейкой убегали вглубь горы, освещая тусклым светом проходы, кое — где укрепленные потемневшими от времени сваями. У входов в туннели стояли открытые деревянные вагонетки и дрезины.
— Ой, какая древность, — прошептал Рязанов, проходя мимо дрезины. — Я в музее на Земле такую видел!
Все это действительно напоминало историческую достопримечательность, а одетые в старинные костюмы гномы — экскурсоводов.
— Здравствуйте, — повторил знахарь. Ирейцы не шелохнулись, продолжая молча смотреть. Он чувствовал исходящую от них настороженность. Местные как по команде закрыли свою ауру и излучения мозга. Земляне действительно здесь были нежелательными гостями. В одной из групп он заметил того самого мальчишку, который был со слепышом. Его уже почистили, причесали, и выглядел он сейчас так же опрятно, как и остальные. Он улыбнулся мальчонке, но тот скрылся за спины родителей и общаться не пожелал. Дмитрий ощутил среди ирейцев быстрый обмен телепатическими сигналами.
Вперед вышло несколько эльфов и гномов.
— Мы уполномочены оповестить вас, что вам нельзя здесь находиться, — сказал дородный гном — экскурсовод с кудрявой рыжей бородой.
— Вы должны уйти, — сказал эльф.
— Но почему?! Что мы такого сделали?! — не выдержал Рязанов. Все-таки он, несмотря на всю свою выучку, был совсем еще молодым и потому не смог сдержать своих чувств — категоричность местных его обескуражила и оскорбила. Дмитрий почти физически ощутил исходящую от парня обиду. Павлов шикнул на своего подчиненного, но слово, как известно, не воробей — вылетит, не поймаешь.
— Это наша историко — архитектурная ценность. Уходите. Мы не хотим, чтобы вы были рядом, — сказала гномиха с короной из уложенных вокруг головы толстых кос.
Дмитрий попробовал обратиться к представителям ирейцев телепатически, но те мгновенно усилили ментальную защиту. А между местными и землянами возник невидимый, но осязаемый знахарем плотный барьер. Причем возвели его совместно все пристуствующие в зале местные, прикрыв себя и своих делегатов от землян, к которым причислили и Дмитрия.
Он сконцентрировал часть своей ментальной энергии, сформировал ее в тонкий длинный невидимый "щуп" и плавно проткнул им барьер, затем разделив "щуп" на несколько "ветвей" и осторожно коснувшись ими сознания сразу всех делегатов от местных, пригласил тех на разговор. Катя, поняв, что он делает, напряженно следила за происходящим. Прекрасно понимая, как это трудно. Она бы ни за что одна не смогла пробить коллективный блок защитного поля! А Дмитрий это сделал почти играючи! Пожалуй, паранорма, да что там — мага — сильнее она не встречала! Но при этом знахарь был удивительно мягким и тактичным. Он мог бы ЗАСТАВИТЬ местных общаться с собой, сминая защиту и насильно врываясь в сознание. Мог бы узнать ВСЕ, просто выпотрошив их память. Но он этого не сделал. А просто коснулся их Сущностей, призывая к контакту.
И ирейцы все это поняли, но общаться по — прежнему отказались. Знахарь уловил быстрый обмен мыслями. Ментальные блоки тут же стали сильнее. Он понял, что все находящиеся в пещере ирейцы помогают своим парламентерам. Его отстраняли. Мягко, но настойчиво. И он не стал упираться, потому что считал порочным и загрязняющим любое немотивированное насилие. Он тут же втянул обратно свой энергетический щуп, и сразу же почувствовал, как проделанное им отверстие в ментальном щите местных схлопнулось. Они изолировались от людей, стремясь не подпускать их к себе даже в мыслях.
Высокий стройный эльф показал рукой на один из туннелей, возле которого стояли оборудованные сидениями вагонетки.
— Вы можете воспользоваться нашим транспортом. Вагончик вывезет вас на поверхность, а там уходите, как пожелаете. Идите, — сказал он.
Земляне помялись, переглядываясь с Дмитрием, но им ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Когда они проследовали к вагонетке, проходя мимо местных, те молча, но довольно поспешно, отступали в сторону. Будто хотели отказаться от людей как можно дальше. Как если бы те были прокаженными или хищными зверьми! Одновременно Дмитрий чувствовал, как созданный барьер перемещается, постоянно ограждая ирейцев от землян.
— Мы же не хотели ничего плохого! — в отчаянье обратилась к ним Катя. — Мы просто заблудились!
Сопровождавший их эльф открыл дверцу с боку вагонетки, жестом приглашая садиться. И так же молча закрыл ее за ними. Подождал, пока люди устроятся, и приложил зеленоватую руку на панель. Вагонетка постепенно набирая скорость плавно покатилась по рельсам и вскоре огромная пещера с подземным городом скрылась позади.
— Нет, ну почему?! Почему?!! — чуть не плакала Катя. — Что мы такого сделали?!!
— Выставили нас, как обоссавших ковер котят! — возмутился Павлов.
— Да нет, котят бы они пожалели! — сказал Трофимов. — Помыли бы, накормили. Вон как тот мальчишка по раненному монстру убивался!
— Скорей всего раньше гномы жили под землей, разрабатывая недра и добывая полезные ископаемые, — предположил Дмитрий. — А слепыши помогали им рыть туннели. Ведь они же сотрудничают с живой природой. Меня другое беспокоит — почему они и со мной отказались общаться?
Это неприятное, но очевидное открытие надолго погрузило всех в раздумья. Коридор изгибался, петляя в толще горы. Ветер от движения трепал волосы. Мимо проносились каменные стены, иногда сменяющиеся красивыми пещерами с подземными реками, сталактитами и красивейшими камнями. Видно было, что это экскурсионный маршрут, призванный показать красоты и разнообразие подземного мира. Они проезжали мимо штолен, где когда — то велись разработки, и на специально подсвеченных стенах которых выделялись пласты породы и жилы. Один раз вагонетка проехала по выглядещему невесомым мосту над бездонной скалистой пропастью. А в другой раз спустилась с горы и оказались между скалой и низвергавшимся с нее водопадом. От спуска захватило дух. А мельчайшие брызги пенного ревущего потока приятно освежили путешественников. Ощущения были незабываемые! Катя уже забыла про свои огорчения и искренне радовалась увиденным красотам. И даже мужчины на время забыли о проблемах, невольно втянувшись в созерцание пробегающих вокруг богатств подземного мира. Но даже самое приятное имеет свойство заканчиваться, и их путешествие тоже подошло к концу. Вагонетка начала сбрасывать скорость и вскоре выехала на площадку, с одной стороны которой темнело небо с россыпью звезд и удивительных по красоте разноцветных лунных колец. Которые загадочно мерцали в отраженном свете местной звезды.
Вагонетка остановилась. Никого из местных тут не было. Либо время экскурсий уже закончилось, и внизу оставались последние группы, либо те оповестили собратьев о незваных гостях. И местные намеренно уклонились от встречи. Подойдя к краю площадки, Дмитрий увидел уходящие вдаль опоры струнной дороги, связывающей площадку с раскинувшимся в низине городом. Стемнело и поэтому тот буквально утопал в огнях. Разноцветные лампы рассвечивали шпили и башни, придавая городу фантастический антураж. Между зданиями лавировали дисколеты с бегающими огоньками по бортам и скользили подвесные вагончики, издали похожие на маленькие светящиеся звездочки. По земле клубился туман, скрывая улицы и первые этажи зданий, и казалось, будто город висит в воздухе. Прямо над лесом, верхушки которого выступали из тумана.
— Как красиво, — прошептала Катя, подходя к знахарю.
— Ну что, будем выбираться отсюда, — сказал Павлов и тут же начал вызывать Савельева. К счастью на поверхности связь работала, и вскоре глайдер завис над площадкой.
— Ну наконец — то! А то я уж начал волноваться! — сказал Савельев, когда втянутые силовым "лифтом" путешественники оказались на борту. — Как дела? Удалось пообщаться?
— И не спрашивай, — мрачно отозвался Павлов, забираясь в кабину.
— Не пошли они на контакт, — сказал Трофимов, усаживаясь.
— Как же так?! И у тебя, Дмитрий, не получилось?
— Не получилось.
Савельев сразу взял курс на базу.
— Не понимаю, — покачала головой Катерина. — Неужели они не разглядели в тебе другого?! Не почувствовали, что ты не человек?
— Может это из — за того, что мы были рядом? — сказал Трофимов.
— Возможно. А может они почувствовали на мне ваш "ментальный запах". Знаете, как если взять птенца из гнезда или волчонка из логова. Детишки возьмут, потискают, назад положат, а мать не признает. Потому что от него человеком пахнет.
— Но ты же специально чистился! — воскликнула знавшая о его ритуалах Екатерина.
— Что теперь гадать. Думаю, не стоит тратить время на еще одну попытку контакта. Лучше сначала Погрузиться в Суть и поискать там ответы. А уж потом, если станет ясно, в чем дело, будем думать, что делать, — сказал Дмитрий. Для себя он уже решил, что понять суть происходящего на этой планете без Погружения не удастся.
Глава 6. Система Ирей — Погружение Дмитрия в Суть Вещей. Установление контакта.
На второй день члены экспедиции снова погрузились в глайдер. Но теперь уже расширенным составом. Узнав, что Дмитрий хочет провести глубинное Погружение в Суть Вещей на самые — самые глубинные уровни Бытия, Носов страшно заинтересовался и на пару с Ованесяном напросился понаблюдать, попросив у знахаря разрешения с помощью новейшей экспериментальной аппаратуры сделать дистанционные записи изменений параметров его организма. Так как это ни коим образом не могло помешать Погружению, он согласился. И вот теперь количество оборудования, загружаемого техниками в несчастный глайдер, удивило даже Трофимова.
— Ничего себе! Я такого даже не видел! — восхищенно сказал он, осматривая приборы.
В конце концов с погрузкой было закончено и Дмитрий, Катя, Трофимов, Носов, Ованесян и Павлов с несколькими своими ребятами расселись по местам. Трофимову сегодня дали порулить, и он, жутко довольный, занял место пилота. Просматривая панорамные снимки со спутника, знахарь выбрал для Погружения место в горах — приятную полупещеру на середине склона, из которой, судя по всему, открывался великолепный вид. Неподалеку была площадка, вполне пригодная для посадки глайдера. И сам горный массив находился вдалеке и от базы, и от поселений местных.
— Помните, мы видели дисколеты? — спросил Трофимов. — Я пораспрашивал в научном отделе и выяснил — это новый полуэкспериментальный вид здешнего транспорта. Прогрессоры говорят, когда открыли Ирей, они только — только появились, а теперь их уже стало гораздо больше. Скорей всего вскоре они полностью вытеснят вертолеты. Потому что гораздо выгодней по техническим характеристикам.
Разговор какое — то время вертался вокруг ирейской техники, а потом перешел на другие темы. Носов со странной настойчивостью допытывался, не мог ли Дмитрий ЗАСТАВИТЬ местных вступить в контакт. И если не напрямую узнать, то скрыто подсмотреть их секреты. А если бы он все же преобразовался в местного, могло бы это помочь ему втереться к ним в доверие? Дмитрию слушать такие речи было неприятно. Он ощущал, что профессор что — то темнит и недоговаривает, и у него возникло чувство, что тот пытается им манипулировать, исподволь подводя к мысли поступить каким — то определенным образом для каких — то неясных целей. Причем и образ действий и цели были непонятные, и казались знахарю сомнительными. Хотя иногда вроде бы ничего особенного в предложениях не было. Это заставляло задуматься. К тому же Катя, которая вроде совсем отошла от своих проблем и во время экспедиции как — то расправилась внутренне, после возвращения на базу снова замкнулась и выглядела озабоченной. И глаза у нее часто бывали подозрительно красными. Но проникнуть в мысли Носова и все узнать Дмитрий себе не позволил — подозрения не относились к тем обстоятельствам, которые разрешали скрытное проникновение в ментальность другого живого существа. Хотя на Кате и Носове его ощущения не заканчивались — начальник базы и некоторые ее сотрудники во время беседы то и дело задавали вроде бы самые обычные вопросы, но он то ощущал скрытый за их словами подтекст. Хотя тоже не сразу понял, что его так настораживает. Просто возникало чувство, что истинные цели вопросов остаются за кадром. И возможно даже те, кто спрашивали, их тоже не знали. Это чувство было странным и неприятным. И вместе с тем он ясно ощущал, что эти вроде бы брошенные вскользь вопросы важны для землян и являются частью чего — то целого, которого он не видел. Отчего возникало чувство, что его пытаются использовать. Причем исподтишка, вслепую! И это тоже было неприятно. А еще он заметил, что то и дело натыкался на ментальную рябь или шум, вроде радиопомех. Иногда явных, иногда едва заметных. Будто земляне пытались что — то скрыть. Но с другой стороны, раз они так делали, значит, у них не то были причины. А он доверял им и был не склонен изначально приписывать дурные мотивы.
