Смит удивился. Его люди в кабинет обычно так не ломились. А других здесь быть не могло. О том, что дверь насилуют враги, недоброжелатели или гипотетические посторонние посетители полковник и мысли не допускал. Посетители сюда не ходили. А нападение исключалось. Во-первых, система безопасности офиса отлажена отменно, прилегающие территории перекрыты постами многократно, ни нейтральный посторонний, ни враг, что называется не пройдут. И муха не пролетит. По крайней мере, незамеченной. Без шума, криков, перестрелок 'мухе' не проскочить. А во-вторых, нехорошие дяди, недоброжелатели, например, наемные убийцы или нападающие в двери не барабанят. Они ее либо тихонько открывают, либо выбивают. А тут не тот случай. Тем более что дверь не заперта на замки-засовы, ее элементарно открыть можно.
А вот Вацлав, наверное, допускал, что угодно. Потому что извлек пистолет и направил дуло в сторону двери. Точнее, Смит и не заметил, как в руке у главного телохранителя оказалось оружие — столь стремительными были движения. Раз, и пистолет наизготовку. Полковник в который раз поразился скорости реакции модификанта и мысленно его похвалил. Молодец 'наглая рыжая морда', несмотря на отлаженную схему безопасности и отсутствие признаков нападения, расслабляться нельзя. Вернее, Смиту позволено — по должности. И то крайне редко. А телохранителю — ни-ни. Даже если на первый взгляд нестандартная ситуация явно не связана с угрозой. Хотя и перегибать не стоит. А то Вацлав еще сдуру пальбу начнет, рукоятку пистолета тискает рьяно, и вид решительный, из разряда 'всех перестреляю, попробуйте — суньтесь' А в кабинет долбится однозначно кто-то из своих. Из долбодятлов.
Чтобы предотвратить... эксцессы, полковник гаркнул:
— Кто там еще?!
Стук немедленно прекратился.
— Разрешите? — из-за двери донесся голос Джереми. Странно звучащий голос. Полковнику показалось — дрожащий. Не находись они на аномальной планете Лаура, вне зоны стабильности, полковник заподозрил бы применение голосового имитатора. Однако здесь не то, что имитатор использовать — элементарную аудиозапись воспроизвести не получится. Техника откажет. Разве что в первые минуты после извлечения из герметичного репеллинового контейнера будет функционировать. Талантливых подражателей в своей команде Смит тоже что-то не припоминал. У него комиков-камикадзе, способных на подобные экзерсисы по отношению к шефу не водилось. С полковником шутить позволяли себе лишь Радулеску, Анна Лурье и Ветров, но они 'на базе' отсутствовали. Кого и на планете не было. Да и вообще, шутки, розыгрыши и прибаутки — вотчина самого Смита, куда он никого пускать не собирался. В отличие от собственного кабинета.
— Да заходи уже, чего шумишь.
Ручка на двери задергалась. Словно ее пытались открыть не в ту сторону. Незваного гостя пришлось запускать Вацлаву. Он открыл дверь, по-прежнему держа пистолет наготове, и в кабинет ввалился Джереми. Как и следовало ожидать. Не вражина с репеллиновым ящиком и автоматом в зубах и не комик-подражатель. Именно ввалился. Картофельным мешком. Взъерошенный, с выпученными глазами. Если картофельные мешки бывают взъерошенными и с глазами. Ввалился, ткнул рукой куда-то за дверь и коротко выдохнул:
— Там!
— Содержательно, — ернически заметил полковник. — А поконкретнее не соизволишь? Что там? Пожар, наводнение, снежный буран? Налоговый инспектор нагрянул? Стая беспилотников налетела?
Джереми замотал головой:
— Эта!
— Уже лучше, — усмехнулся Смит, но настроение почему-то испортилось. Данная ситуация кое-что полковнику смутно напоминала. А скорее — не смутно, а довольно отчетливо. — Может, еще уточнишь, кто такая 'эта'?
— Ведьма!
Полковник не удивился. Он подспудно ожидал... подобного. Встречи с местными колдуньями на бойцов воздействовали... своеобразно, реакции не перепутаешь. Но собственная прозорливость Смита не порадовала. На душе заскребли кошки. Целый батальон кошек. Черных, как глубокий космос между системами. Явление экстрасенши, а кто это был, у Смита сомнений ни на мгновение не возникло, неспроста. Интуиция подсказывала, что дамочка нарисовалась в связи с неисполненной просьбой передать весточку Антону. Не иначе. Однако изменение эмоционального состояния не отразилось на язвительном тоне.
— Теперь совсем прояснилось. Пришла ведьма. Местная. Из племени. Спрашивает полковника Смита. Правильно?
Джереми снова замотал головой.
— Нет. Не так. Она не пришла — приходила. И не спрашивала. Вышла из леса к пятому посту, я как раз там был. И ко мне обратилась. Сказала напомнить полковнику про их разговор в лесу. А потом...
Выдав на сей раз длинную, по меркам данного разговора, едва ли не парламентскую речь, охранник замолчал.
— Что потом? — обреченно спросил Смит. Догадываясь, о чем сейчас ему поведает 'гонец'.
— Исчезла. Раз, и в воздухе растворилась. А я сюда побежал, вас предупредить. А то ведь, бац, и исчезла. Будто и не было. Потому я и побежал. Сказать, что приходила, доложить. Ведьма ведь. И исчезла. У меня чуть сердце не остановилось. Оборачиваюсь, нет никого. Исчезла.
Джереми понесло. На контрасте с односложными, точнее — однословными ответами минутой ранее, это выглядело... ненормально. И пугающе. Джереми, в отличие от того же Криса, косноязычием никогда не страдал. Рапортовал бодро и по делу. А сейчас опытный телохранитель лепетал, как пятилетний пацан, обнаруживший под кроватью чупакабру в шляпе. Загипнотизировала аборигенка его, что ли? С ведьмы станется.
Слушать лепетание полковнику было неприятно, и он прекратил потуги охранника завершить доклад и объясниться.
— Я все понял, спасибо, возвращайся на пост. Нет, погоди, — Смит поправил сам себя: — Езжай-ка лучше домой. Отдохни, расслабься, рюмку виски пропусти. Тебе сейчас не помешает. Вацлав, проводи его, а потом снова ко мне зайди.
Выпроводив телохранителей, полковник нахмурился и потер виски. Своим приходом и напоминанием о просьбе колдунья посылала сигнал о том, что знает о неотправленном сообщении Антону. Не говоря уже о последующем традиционном исчезновении, от которого бойцов Смита психологически корежило. Ведьма незавуалировано намекала, что в курсе дел полковника. И, по сути, давила на него. Чего он, прямо скажем, не любил. И обычно старался поступать если не наперекор давлению, то, по меньшей мере, откровенно не складывать лапки. Или, когда источник давления слишком могущественный, сделать вид, что уступил, затаиться и по-тихому гадить, вставлять палки в колеса.
Однако тут был особый случай. Ссориться с местными экстрасенсами не хотелось. Категорически. Что-то было в них... настораживающее. Опасное. Да и вон как они одним приходом матерых, лютых бойцов в пугливых, эмоционально нестабильных субъектов превращают. Или уходом, откуда посмотреть. Подобным ребятам даже по-тихому гадить... нет желания. Нагадишь, а потом жди откуда удар последует. И в чем он будет выражаться. Не ровен час, проклянут или что там они делают, и сам начнешь под себя гадить. Не снимая штанов. Тут ведь не коллеги из смежных структур, не заклятые друзья из Мухабарата и Второго департамента и не контрабандисты с сепаратистами. С теми хоть ясно, чего ожидать можно и нужно. Ход мыслей знаком, приемы, методы. Поле деятельности спецслужб, преступников и незаконных вооруженных формирований полковнику знакомо. Там все чуть ли не родное. А в случае с аборигенами-экстрасенсами ни логики не уразуметь, ни мотивации, ни методов. Терра инкогнита. Откуда и что прилетит — не вычислишь. Почти как с Чужими.
Колдуны, мать их!
Разная мистика, обряды, ритуалы, заклинания — шмаклинания бывшего второго инквизитора бесили. Он чувствовал себя в данной игре дилетантом. Махровым, чугунным, феерическим. А с учетом того, что полковник непрофессионализм не переваривал органически с младых ногтей... впору было принимать успокоительное. Или что-нибудь покрепче. Пятьдесят грамм бренди сейчас бы не помешали. Жаль, что в кабинете алкоголя не припасено, а посылать кого-то из своих ребят за бутылкой Смит не стал. Потеря репутации.
Тихо чертыхнувшись, Смит снова потер виски. Голова разболелась. Надо полагать, от интенсивных размышлений. Хотя тут размышляй не размышляй, прикидывай не прикидывай, а отправлять послание Антону придется. Пусть душа и не лежит. Перетерпит. Заводить столь странных и непонятных недоброжелателей полковник не собирался. Ему и старых приятелей — 'демонов' хватит. Более чем.
Курьер с носителем для Ветрова и прочими 'посылками' благополучно улетел на Ньюланд. И жизнь Смита вошла в привычную колею. Красавицы колдуньи из племени больше его не беспокоили, охранники с квадратными от страха глазами в открытые двери не ломились, склады не горели, беспилотники стаями над объектами не курсировали, товар не бомбили. Напротив, товар покупался-продавался, включая репеллин и его производные, денежки на счета капали, враги и прочие супостаты не высовывались — никто на жизнь Смита не покушался. Текучка.
Нетривиальными можно было назвать пару событий, и то натянуто. Из 'леса' прибыл Радулеску и активно занялся разработкой охранника с непроизносимым монгольским именем. И тут банальный случай, если бы не предшествующая история с пожаром и стаями беспилотников. Плюс голубчика Вайса выпустили из 'темницы' и оперативно замазали в паре сомнительных дел. Кстати, обошлись без трупов, крови и прочих неприглядных вещей. Смит таких пошлостей старался избегать. Некрасиво, избито, без фантазии. Убийства, разбои и прочую низовую уголовщину он считал моветоном. Вместе с тем, замазали Вайса сурово. В контрабанде тяжелого вооружения и подделке электронных счетов.
Подобные шалости, с точки зрения государства, являлись не менее серьезными проступками, чем, допустим, банальное убийство с отягчающими обстоятельствами. И карались соответственно. Долгими сроками каторги. А то и пожизненной работой на астероидных рудниках. Причем данной категорией дел занималась не только полиция, но и БФБ, и контрразведка. А порой — и спецкомиссия Сената. Государственные интересы. Получи любой из упомянутых органов сигнал о том, что электронные счета подделывают или партию минометов и боевых платформ сепаратистам продают, рыть будут основательно. И рьяно. До потери пульса или отыскания виновных. А тут и не сигнал даже, а куча документов, со съемками в любых ракурсах, собственноручно написанными явками с повинной и чистосердечными признаниями. Практически готовые уголовные дела. Бери, предъявляй обвинение и в суд тащи. А потом на каторгу.
Самое смешное, что полковнику не пришлось ничего придумывать, изобретать какие-то комбинации, искать контрабандистов, хакеров и так далее. У голубчика все было на мази, имелись заготовки, планы, люди. Он давно хотел провернуть операцию по покупке оружия у контрабандистов и продаже его затем мятежникам. С использованием поддельного счета и, естественно, фиктивных кредов на нем. То есть поимев двойной барыш на пустом месте. И просчитал голубчик все идеально. У него имелся непризнанный гений-хакер, способный в виртуале создать, уничтожить или подправить что угодно. И при первичной проверке обнаружить подделку было очень сложно. Даже со спецоборудованием. Вдобавок на Лауре авантюра с фальшивыми кредами имела дополнительные шансы на успех. Досконально проверить электронный счет в зоне переменной стабильности — задача практически невыполнимая. Тем более — для контрабандистов.
Правда, лично седоволосый прохвост в данной операции не собирался светиться, а намеревался участвовать опосредованно. Распределив роли, поставив каждому конкретную задачу, чтобы каждый знал лишь то, что ему положено. И пусть никого полностью посвящать в детали операции Вайс и не думал, а его люди, которые должны были 'покупать' оружие были бы свято уверены в подлинности счетов и денег, впоследствии голубчик намеревался подельников убрать. По-тихому закопав осведомленных об участии Вайса в сделке. Неглубоко — на семь-восемь футов. Для страховки. А то, не приведи всевышний, контрабандисты что-нибудь пронюхают. Мало ли. А ссориться с контрабандистами в планы голубчика не входило. Они — ребята обидчивые, мстительные. Особенно когда речь заходит о кровно заработанных. Контрабандисты скорее просят убийство близкого родственника, чем отъем крупной суммы денег. Тут же планировался наглый кидок на несколько миллионов. Счета-то липовые, деньги, соответственно, тоже.
Однако на пути Вайса повстречался полковник Смит. И задумки накрылись медным тазом. Пришлось голубчику лично светиться в сделке, в прямом смысле слова, жать руки контрабандистам. Под прицелом камер, визоров, оптических прицелов и целеуказателей. А потом еще и 'продавать' платформы и минометы сепаратистам. Реальным. Конкретно — Волкам.
Галлису и его присным это уже не повредить не могло, они и без того стопроцентные кандидаты на рудники или на электрический стул, а полковнику приятно. И довольно выгодно. Ведь в результате сделки он не потратил ни гроша, а обзавелся большой партией тяжелого вооружения. Часть из которого можно и перепродать, коль прижмет. Хотя сейчас оружие важнее, с финансами же полный порядок. Вдобавок теперь Вайс и его люди сидели у Смита на таком крючке, что... кончик из ноздрей торчал. Не соскочат. Трепыхайся — не трепыхайся: а податься-то некуда. Либо правоохранителям в пять секунд сольют, либо — контрабасам. Первые на вечное пмж определят в комфортабельный курортный район, где-нибудь на астероидных рудниках, а вторые незамысловато прикончат. Осталось лишь измыслить, как и куда голубчика и его шайку-лейку пристроить. Для пользы дела.
Чем сейчас Смит и занимался. Полулежал на кресле в кабинете нового городского офиса, и придумывал, где лучше седоволосого прохвоста использовать. Трудился. Хотя незаинтересованный наблюдатель, окажись таковой в кабинете, наверняка усомнился бы в том, что полковник занят рабочими вопросами. Расслабленная поза, прикрытые глаза, включенный массажный режим кресла, негромкая музыка, морская заставка на голопроекции коммуникатора и бокал вина в руке навевали мысли о релаксации. Или, как минимум, послеобеденном отдыхе. Проводимом со вкусом и едва ли не с сибаритским размахом.
Однако полковник именно работал. Думал. Музыка, поза и массаж — легкое подспорье. А вино — допинг. Разве что перекатываемые во рту между глотками вина леденцы не служили стимулятором мыслительных процессов. Привычка — не более. И пусть упомянутый условный наблюдатель явно оценил бы вкусы полковника ниже уровня городской канализации (леденцы с вином, фу, гадость!), самому Смиту сочетание нравилось. А на мнение в данном вопросе кого бы то ни было, особенно условных критиков, бывший второй инквизитор плевать хотел. С высокой колокольни. Нехай все утонченные ценители букетов и ароматов лесом идут, к сепаратистам и ведьмам. К ведьмам — особенно.
Звуковой зуммер коммуникатора, нарушивший музыкальную гармонию, заставил полковника открыть глаза. На комме мигал сигнал вызова. Пришлось сворачивать морскую заставку и рассматривать на голографическом экране 'наглую рыжую морду' Вацлава.
