— Нууу... — Эйри задумался. — Как бы сказать... Я в этом всём не силён, в многомудрых рассуждениях участвовать никогда не любил. Я только знаю, что они велики, сильны и прекрасны, что сотворили Арду Великой Музыкой, а Моргот им всячески мешал... ну, они его и победили... в конце концов... извини... А вот с запретом плавать на Запад у нас действительно многие ничего не понимают.

— Легко назвать благими — или врагами — тех, кого никогда не видел сам. Легко слагать красивые легенды о том, что было тысячелетия назад — зная, что никто не уличит во лжи. А что до запрета.... Валар непоследовательны и действия их часто сумбурны. Мне, конечно, это на руку...

Эйри помолчал. Ар-Фаразон, конечно — просто умница. Додумался привезти его в Нуменор...

В дверь осторожно постучали.

— Да! — крикнул Эйри.

Внутрь вошёл слуга, — на Гортхауэра покосился, но, видно, не понял, кто это.

— Господин, прости за плохие вести.

— Что там? — вскинулся Эйри.

— Твой отец... его нашли мёртвым.

— Как?!

Эйри вскочил, сгрёб слугу за грудки.

— Удар кинжалом в спину, господин. И — для верности — потом ещё перерезали горло.

Эйри медленно отпустил слугу, сжал виски.

— Где нашли?

— У Малинового родника.

— Эру...

Горт тоже поднялся. Спросил отрывисто:

— Давно это случилось?

Слуга обернулся на него.

— Судя по всему, погиб он нынче ночью, нашли же только что.

— Так, — Эйри неосознанно держался за кинжал. — Отправляйся во дворец, скажи о произошедшем. И скажи, что я пока остаюсь здесь, верный своему долгу, ибо должен сдать пленника новому коменданту Каземата. После этого я отправлюсь домой. Иди.

— Вот тебе и благословенный остров, — проговорил Горт, когда слуга скрылся за дверью. — И здесь убивают, впрочем, я не удивлен... Держись, Эйри.

Эйри взглянул на него, — в глазах стояли слёзы.

— Ты понимаешь, он же не просто был нам отцом! Он научил нас законам чести, уважать достойного врага и ценить друга... Если в Нуменоре убивают таких людей, то кто же здесь останется-то! А потом, когда мы стали взрослыми, я частенько ему указывал, а он... он только улыбался. Он научил нас быть взрослыми, понимаешь!

Горт вместо ответа шагнул к Эйри и просто сжал его руку.

— Оно так всегда, — сказал через некоторое время. — Кто лучше прочих, тот всегда рискует головой. Слишком многим такие люди переходят дорогу. Кому же он помешал тут, у себя на родине?

— Ох, да тут всё сложно. Все эти дворцовые подводные течения, партии, кто против кого дружит... Если ты тут не вырос, голову сломаешь, пока разберёшься. Спасибо, что ты... понимаешь.

Эйри смотрел на него в смятении. Вот он и остался один... старшим.

— Постарайся успокоиться, — попросил Горт. — Я знаю, как это тяжело. Но тут уже ничего не поправишь. Рано или поздно все люди уходят, с этим приходится смириться... Что теперь — будет назначен новый комендант?

— Это само собой... И боюсь, те, кто воспользовался моим отсутствием и убрал отца, уже продвинули кого надо.

— Вот в интригах я разбираюсь слабо, — заметил Горт. — У нас такое не принято. Трудно жить в такой обстановке, должно быть. Никому нельзя доверять... впрочем, майар-то могут чувствовать ауру человека: ненависть, зависть, враждебность — они ощущаются очень ярко. Ненависти я уже наелся вдосталь, похоже, предстоит узнать еще много нового и неприятного.

Эйри удивлённо посмотрел на него.

— Ты думаешь, ты попадёшь во дворец?

— Думаю, да, — немного помолчав, сказал Горт. — Сдается мне, ваш государь не упустит возможности, так сказать, похвастаться мною. Не удивлюсь, если будет и вторая часть представления — что-нибудь вроде торжественного церемониала с признанием величия победителя и клятвами покорного служения...

Эйри скривился.

— Знаешь, мне больше кажется, что тебя посадят в какую-нибудь подземную камеру... этого добра тут хватает... и запрут всеми силами магии. Для безопасности. На всю оставшуюся вечность... или сколько там осталось править Ар-Фаразону.

— Посмотрим, — сдержанно сказал Горт. — Не думаю, что их магии хватит, чтобы в случае чего со мною совладать. Но... Я здесь не ради этого.

— Я тоже так думаю, — усмехнулся Эйри. — Король сделал большую глупость, что привёз тебя сюда.

— Я много слышал, кстати, о том, что Нуменор увлечен поисками бессмертия. Это действительно так?

Эйри отошёл к столику, налил себе вина. Выпил залпом.

— Бессмертие. Да, ищут. А что, это правда, что бессмертного нельзя убить?

— Эльфа? Или майа? Эльфа убить можно, разумеется. Майа... — Горт сел обратно, постучал пальцами по подлокотнику. — Ну, как сказать. Развоплотить можно. Если, конечно, мне срубить голову — сам понимаешь, без головы не побегаешь... Правда, для начала нужно, чтобы я _позволил_ это с собою сделать. Для майар тело подобно одежде, хотя покидать его... В этом нет ничего приятного.

— Тебе... приходилось?

— Бывало, — коротко ответил Горт. — Давно. А вот что касается бессмертия человеческого... не думаю, что в этом есть особый смысл. Люди и так бессмертны — бессмертны своей фэа, душой. Людям дан Звездный Путь, и отказываться от него ради бессмертия здесь, в этом теле — просто глупо.

Эйри коротко взглянул на него: явно хотел расспросить поподробне про это "бывало", но решил, что как-то неудобно.

— Наших предков учили эльфы, когда-то давно, ещё в Первую эпоху. Они говорили, что ничего не знают про Путь Людей, не знают, куда уходят наши души.

— Это они не знают, и не знали никогда. Мы — знаем.

В глазах Эйри мелькнул страх, но он совладал с собой.

— Вы, Тёмные? — уточнил он.

— Темные, светлые... — проговорил Горт. — Довольно странно делить разумных существ по цвету, тебе не кажется? Словно бы в Твердыне Севера или у нас в Мордоре все выкрашено черными красками. Не по благородству, не по разуму, не по честности или умениям — а по принадлежности к стороне. Свои — хороши, а те, кто на другой стороне — заведомо плохи, даже если ты никогда их не видел иначе, как в бою. Да, Эйри, мы знаем, куда уходят души людей. Только сомневаюсь, что нуменорцы нам поверят.

Эйранель с болью смотрел куда-то в сторону.

— Души бессмертны, — повторил Горт. — А человек — это и есть, в конечном счете, его душа. Так что и отец твой, по сути дела, жив. Поэтому, когда кто-то уходит, нельзя утопать в скорби. Нужно продолжать его дело.

— Ты говоришь так, как будто прошёл это сам... — тихо сказал Эйранель.

— У меня другая судьба, Эйри. Я же майа... Мне из этого мира так просто не вырваться. Но то, что человеку кажется фантазией, для меня так же зримо и убедительно, как для вас — окружающий мир. Иногда люди возвращаются, рождаясь в других телах. Такие пути можно проследить. Впрочем, это случается нечасто, обычно все-таки уходят в Эа...

Эйри ошеломлённо поднял глаза.

— Возвращаются?! Но как же... А как — узнать? Ты видел? Ты — узнавал?

— Узнавал? Да нет, тут все проще. Помогал вернуться, скажем так. Случается, что земной путь человека завершается прежде, чем он успевает доделать некие важные дела. Или что жизнь его обрывается внезапно. Тогда сохраняется возможность вернуться... родиться в новом теле. Обычно память о прошлой жизни дремлет в такой возрожденной душе смутно, как сон, но если делать подобное сознательно, и, особенно, если поможет кто-то из опытных майар... память можно и оживить.

Эйри смотрел на него во все глаза. Вихрь мыслей... надежда... нет, страшно, магия же, и потом — враг... как знать, что у него на уме, вот воспользуется моментом, момент-то очень удобный...

Горт чуть сдвинул брови — понял.

— Эйранель, — сказал он. — Твой отец сам решит, уходить ему или возвращаться. И если он решит уйти — нельзя возвращать его силой.

Эйри долго молчал. Решался. Потом наконец вскинул голову.

— Ты можешь сделать так, чтобы я поговорил с ним?

— Могу попробовать, — ответил Горт. — Если ты не побоишься войти со мною в осанве. Вернее — воспринимать мир через меня. Но сразу хочу сказать, что не знаю, как в Нуменоре... а в Белерианде подобные вещи считались эльфами вражьей скверной, и тех, кого уличали в подобном... Думаю, можно не продолжать.

— Эльфы у нас не в чести, — жёстко сказал Эйри. — А что же до остального... Знаешь, рано или поздно ты всё равно должен был узнать о наших планах насчёт меня... и насчёт тебя. Так что... А осанве мы не владеем. Мы же люди, а не эльфы.

— Осанве владею я. Ты должен будешь открыть свое сознание, так, чтобы я мог войти в него. И тогда ты сможешь видеть и слышать то, что вижу я. Позовешь своего отца... Твои тайны я искать не буду, если сам не решишь показать.

Эйри зажмурился.

Вот оно, действительно, приплыли. Впрочем, он давно уже, с тех пор, как возникла сама идея, сам их план, ожидал чего-то подобного, так что нужно перестать трепыхаться и встретить неизбежное...

— Я не знаю, как это. Я не уверен...

— Просто. Ты смотри сам... если позволишь — попробуем хоть сейчас.

— Да.

Эйранель решительно встал, подошёл к Гортхауэру.

— Да ты сиди, сиди, — сказал Горт. — Сейчас... Приготовься.

Эйри уселся обратно. Вместе со страхом пришло какое-то немного истерическое веселье, — как в воду с обрыва прыгать. До этого момента Эйри не ощущал в присутствии Горта ничего необычного; внезапно все изменилось. Навалилось, как... Нет, не сказать — камнем. Как будто рядом возникло нечто огромное, подавляющее, словно он стоял у нависающей над ним стены, которая — конечно, это иллюзия, но какая реальная! — вот-вот обрушится, упадет, раздавит... Чужая и чуждая мощь. Ничего себе существо, — прошла мысль. — Эх и дурак Ар-Фаразон, нашёл, с кем воевать...

— Спокойно, — словно издали услышал он голос Горта. — Не бойся.

На какое-то мгновение Эйри показалось, что стена все же обрушилась на него — придавила... нет. Растворила в себе. Всплеснулся страх, но тут же исчез, потому что реальные каменные стены вокруг раздвинулись — и он внезапно увидел окружающий мир словно с высоты птичьего полета. Мир был не обычным; он стал каким-то... многослойным, что ли; Эйри одновременно видел и город, раскинувшийся у подножия Менельтармы, и море, и далекое Эндорэ; на западе, на горизонте, клубился поблескивающий туман... небо было синим, привычным — и вместе с этим Эйри явственно ощутил, как эта синева продолжается в необозримую бесконечность, к звездам, и звезды тоже были не только лишь искрами, но каждая — словно бы сферой, крохотной отсюда — но огромной и живой.

— Зови его, — скорее почувствовал, чем услышал Эйри.

Удивление, потрясение, — всё это переполняло душу... и не было страха. Чудеса...

— Отец? — волнуясь, спросил Эйри у окружавшей его вселенной. — Ответь мне, если ты слышишь! Пожалуйста!

Отклик пришел почти сразу, и сразу же Эйри понял, что отец его — в смятении и растерянности, что он по-прежнему там, где все случилось. Это был не голос... это была мысль, проявившаяся у Эйри в сознании, ощущение знакомой близости родного человека, не физическое, но четкое и явственное.

— Эйри?...

— Отец! — закричал Эйри. — Я всё знаю, ты слышишь?! Я сейчас в Каземате! Мы всё сделаем, им нас не остановить!

— Эйри... ты жив? — встревоженно донеслось в ответ.

— Да, да! Ты только скажи мне: кто?!

— Я... я не видел.

Эйри почувствовал, как волна гнева и ярости захлёстывает его.

— Я найду их! И... Послушай. Скажи. Может быть... ты хочешь вернуться? Но только родиться заново, иначе... мне сказали, иначе никак. Ты бы хотел?

— Вернуться?! о чём ты?

— Родиться заново. Начать новую жизнь. Помнить о прежней.

В ответ было молчание. Смятение. Ужас.

— Наша жизнь и смерть во власти Эру, а не... кого бы то ни было другого. Будь осторожен.

— У вас сорок дней, чтобы поразмыслить, взвесить все и решить, — услышали оба чужую мысль. — Решать вам самим.

Эйри вздрогнул.

— Отец, я... пожалуйста, подумай. Не говори сразу "нет".

— Хорошо... — отозвался тот, но ясно было, что говорит он так, лишь бы не обидеть сына. — Будь осторожен. Прошу.

— Буду, — твёрдо сказал Эйри.

"Он, в целом, прав, — долетела мысль Горта. — К тому же, принять подобное от меня... мало кто из ваших решится на такое."

Мир сомкнулся. Эйри вновь обнаружил себя в привычном кабинете, и вокруг были обычные каменные стены. Горт сидел напротив и пристально на него смотрел

Эйри тяжело вздохнул. Опустил голову.

— Спасибо...

— Не за что, — ответил майа. — Эйри, это не так-то просто. Положим, вы решитесь... Но. Ты ведь не захочешь, чтобы, — Горт улыбнулся, — родителями твоего отца оказались те, кто тебе неприятен? Нужна еще и молодая пара... которая могла бы понять то, что произойдет, когда их будущий ребенок начнет развиваться. И произойдет рождение... не раньше, чем через девять месяцев — по вполне понятным причинам. Нельзя ведь изгонять чужую душу из ее дома.

— Ой, ужас какой, — искренне сказал Эйри. — Я как-то не подумал.

— Вернее, теоретически — можно, — добавил Горт. — Но делать такого не следует. По сути, это то же убийство, только без убийства физического тела. А делать такое с юной душой, впервые пришедшей в этот мир... Сам понимаешь.

Эйри понял, что просто устал уже удивляться слышать от этого существа вполне нормальные вещи, которые нисколько не противоречили ни чести, ни человечности. Устал, потому что дворцовая жизнь приучила его постоянно искать за словами другой смысл, за поступками — другие цели... Ясное дело, что перед ним — враг Нуменора, у которого на его страну свои виды, но тут хотя бы всё понятно и очевидно, и неясно только, как именно он собирается прибирать к рукам Нуменор.

— Послушай, Гортхауэр... Что бы ты хотел видеть со стороны Нуменора по отношению к твоим владениям?

Горт пожал плечами.

— Сейчас — ничего, собственно. Живите сами и давайте жить другим. Я сознаю, что Нуменор не оставит Эндорэ в покое, да и не считаю себя вправе этого требовать; все, что я хочу — чтобы Нуменор думал не только о своих интересах. Ты же сам знаешь, как Нуменор относится к народам Юга. Низшие. Грабить их земли, насаждать свою власть, не считаясь с местными обычаями, карать непокорных и обращать в рабство... а непокорными в таких условиях становятся все. Отсюда и возникают войны. И это ненормально, Эйри. Даже очень непохожие друг на друга народы могут сосуществовать в мире.

— Видишь ли, в чём дело, — сказал Эйри. — За последнее время... которое, собственно, длится уже довольно долго... все мы ужасно устали от Ар-Фаразона. Начиная с того, как он воссел на трон и для этого насильно взял в жёны Тар-Мириэль. Ну, и так далее. И существует заговор. Против него. Но Ар-Фаразон действительно силён, и у него есть мощная поддержка среди знати. А когда он задумал этот поход против тебя, мы решили, что... Ну, словом, мы бы хотели его свергнуть. С твоей помощью. Как ты на это смотришь?

Горт улыбнулся одними уголками губ.

— Кто это — вы?

— Ну... Часть нуменорской знати, вообще-то.