Нуменор

...Вот уж никогда раньше не приходилось ходить на привязи... а тут еще всадник, словно специально, пускал коня так, что не хочешь, а споткнешься. Боль... да нет, боли майа сейчас почти не чувствовал, хотя это становилось все опаснее. А уж выглядело... запястья содрали в кровь еще вчера, а теперь добавилось; все было в крови, и обрывки недавно светлой, а теперь бурой от засохшей крови рубашки, и волосы... ну, волосы он еще ночью с превеликим трудом — руки не слушались — завязал в узел за спиной. Такого можно и пожалеть... Король — глупец; не стоит тащить побежденного на свой пир в таком виде. Слишком неприятное зрелище.

Он ошибся: его привели не на пир. Над морем, на огромной набережной, собрался чуть ли не весь Арменелос, и там уже, видимо, долго что-то происходило. Похоже, майа вывели на горячие от солнца камни набережной для того, чтобы провести перед толпой, как финальный аккорд всего действа. Где-то высоко, на белоснежном возвышении, размещался король и его свита.

Горт поднял голову — вглядываясь туда, где находился король; от солнца глаза слезились, но, к счастью, не так сильно, как было бы у человека или эльфа. Смотреть иным зрением, зрением майа, пока было не нужно.... Он глядел наверх, и ему показалось — он знает, ЧТО собирается изобразить король; с осознанием пришло бешенство. Горт сжал зубы, чтобы унять всплеснувшийся гнев. Спокойно, спокойно... держать себя в руках...

Эйри почувствовал. Сразу. Стало страшно. Докричаться, просить... о чем?! Пожалуйста, ничего не делай? Тоже мне, вариант... Слово уже было дано, но если Гортхауэр его не сдержит... Ну что ж, значит, прав отец и права королева, а он — наивный юный идиот, для которого клятва значит то, что должна значить по законам чести...

...Еще один глубокий вздох. Жаль, что чувства нельзя унять так же легко, как боль... Но каков мерзавец, мнит себя равным Валар... убить бы его — прямо сейчас. Одного. Протянуть руку и сомкнуть на горле; захрипит, вытаращит глаза, сбегутся придворные...

Нет. Нельзя. Не сейчас...

К выжженному солнцем небу взлетели трубные призывы, и на толпу пала тишина.

— Мой народ! — разнеслось над замершим городом. — То, что мы празднуем сегодня — История. Много праздников в честь великой победы наших предков видела и эта земля, и эта площадь. Но сегодня особый день и особый праздник!

"Сегодня особый праздник — мы повергли проклятую темную страну и пленили темного владыку, и вот он перед вами, побежденный и униженный... Впрочем, нет, про темную страну они не скажут — слишком наглая ложь. Сочинители... Хотел бы я знать — неужели все здесь одержимы той же ненавистью?.."

Замершая прежде толпа взорвалась: аплодисменты, крики... Все это казалось далеким, в центре — вместе с охраной — он был словно один.

...Если бы не обещание, данное Эйри, его стоило бы проучить, этого надменного человека, считающего себя богом, грозишь гибелью моим землям?.. сдохнешь прежде, чем успеешь отдать приказ. Или нет, лучше — чтобы при каждом приказе об очередных убийствах, грабежах, издевательствах — на него находил приступ... — Горт усмехнулся, — какой-нибудь болезни, наиболее постыдной...

Его медленно повели дальше, — под нескончаемые крики, по казавшейся бесконечной набережной. Представление для толпы. Живая демонстрация мощи Нуменора. Ненависть, торжество победителей... Горт старался идти ровно, как ни в чем не бывало. Глаз не опускал, смотрел на толпу, пытался поймать взгляды. Неужели только ненависть?.. Заставит ли король его молить о пощаде? Сказать бы этому ублюдку пару слов...

Нет. Набережная закончилась, — хотя, казалось, путь будет бесконечным. Кордон охраны, наконец-то — тень. Крики толпы долетают приглушённо. Стражи, стражи... Двое отвязывают его, тут же — откуда-то сбоку — возникает полностью закутанная в тёмно-фиолетовое покрывало женщина. Фиолетовый. Цвет Намо. Цвет Смерти.

Горт остановился, глядя на фигуру с недоумением. Что это? Она сама еле держится, ей, кажется, гораздо тяжелее, сердце ее стучит так, что слышно, у нее перехватывает дыхание... Что они затеяли?

Женщина подошла, — маленькая для нуменорцев. Покрывало не давало увидеть её лица, было непонятно, как же она сквозь него видит, но ей, похоже, это было то ли привычно, то ли неважно. Тонкие пальцы, не украшенные ни единым кольцом, предельно выразительные жесты. И стало ясно: она боится майа. Боится до предела и мужественно пытается с этим совладать.

Обернулась.

— Двое ко мне.

Ей повиновались мгновенно.

Она повернулась обратно к Горту.

— Ляг на землю. У тебя вывихнуты суставы, нужно вправить, иначе... иначе будет плохо.

— Но... — начал было один из стражей.

— Что ещё?! — её голос сорвался на крик. — Мне приказали явиться на людях на второй день траура для того, чтобы я что-то сделала, или же для дешёвого фарса, что я здесь была?!

Тишина.

— Простите, госпожа.

— Ты сестра Эйранеля?! — Горт на мгновение не совладал с собою — от изумления.

Она вздрогнула: не ожидала, что он с нею заговорит.

— Да, — ответила сдавленно и тихо.

— Вот уж не ожидал... — растерянно проговорил Горт; появление этой девушки почему-то произвело на него впечатление более сильное, чем все предыдущее представление. — Лечь?..

Он опустился на землю... Сел.

Девушка села рядом. Лица её по-прежнему не было видно. Повинуясь её жесту, приблизился один из тех, кого она подозвала ранее, взял руку Горта — так, как она указала.

— Будет больно, — предупредила она.

— Я знаю, — ответил Горт. — Но я сейчас почти не чувствую боли. Делай, не бойся.

Она не сказала ни слова, только тонкие пальцы отдали приказ стражам. Миг — и сустав встал на место.

— Хорошо, — сказала она. — Дальше.

Ей повиновались... и, закончив исполнять приказ, отступили.

Она достала откуда-то из-под покрывала большой платок, — он переливался белым и серебристым, и было ощутимо, что вместе с серебристыми нитями туда словно вплетена магия. Исцеляющая магия.

— Приложи.

Горт взял платок, мгновение помедлил... и приложил платок к телу, но не просто так, а к сломанным ребрам. Вздохнул облегченно... действовало. Странно, но действовало.

— Откуда это у тебя? — спросил он.

— Я это тку сама.

— Ты словно ученица Эсте, — Горт пристально взглянул на нее. — Спасибо. Хотя все равно, наверное, добавят...

Она встала.

— Иди за мной.

Горт поднялся и пошел за нею — удивляясь все больше.

Стражи пропускали их беспрепятственно. Наконец — край оцепления, за ним — закрытый экипаж.

— Садись.

Она подождала, пока он заберётся внутрь, поднялась на ступеньку, махнула вознице.

— Трогай! — и нырнула внутрь, захлопнув дверцу.

Горт смотрел на нее, все больше ощущая ее страх. Что это?.. Эйри все же договорился с начальником стражи, и сумел послать свою сестру?..

— Тебе позволили забрать меня? — спросил он наконец.

Она вжималась в угол, стискивая руки.

— Меня прислали, чтобы помочь тебе, — выговорила наконец. — И чтобы отвезти в Орлиное Гнездо. Но я никогда не лечила майар. Я...

Казалось, она не знала, как от него спрятаться.

— У тебя все получилось как нельзя лучше, — проговорил Горт, стараясь, чтобы голос его прозвучал мягко. — И не стоит так меня бояться.

— С-спасибо, — неуверенно отозвалась она. Похоже, у них с братом это было общим: заикаться от волнения. — Я... я хотела спросить тебя, как тебе помочь. Я же не знаю...

— Как помочь... — проговорил Горт. — Ты уже помогла. Главное — не добавлять. Я восстановлю свое хроа, ничего действительно опасного, к счастью, не было. А что это за Орлиное Гнездо?

— Это замок начальника Тайной Службы. Далеко за городом. На скале над морем.

Горт кивнул.

— Вот оно как... Ну что ж, это в любом случае лучше, чем Каземат. Надеюсь, там по крайней мере будут окна, — он улыбнулся.

— Будут, — отозвалась она скорее на улыбку, чем на слова... и тут же снова сжалась. Руки теребили покрывало, как будто оно могло её защитить.

— Это хорошо, я устал от темноты, — голос Гортхауэра стал совсем тихим — не спугнуть, не напугать невзначай еще больше. — Но ты так боишься, словно мы с тобою едем не в Орлиное Гнездо, а в Барад-Дур.

— Какая разница, — обречённо донеслось в ответ. — Ведь с тобой же.

— И что же в этом страшного?

Она опустила голову.

— Как же... ты же... Враг.

— Хоть и Враг, — сказал Горт, усмехнувшись. — Не Шелоб ведь.

— Я... я не знаю, кто это... — голос её срывался. — Зачем ты приехал к нам? Ты же погубить нас хочешь! Мы все умрём...

Её руки исчезли под покрывалом: вытереть слёзы.

— Послушай, кто тебе такое рассказал?

— Да все говорят...

— Меньше слушай, что говорят все, — посоветовал Горт. Вздохнул. Второй нормальный человек, встреченный на Острове — и боится его чуть ли не до обморока. — Ты бы еще сплетни торговок на базаре послушала.

Она пожала плечами... и покачнулась. Солнце снаружи припекало, в экипаже становилось жарко. Ей очевидно было душно в покрывале, но она не могла решиться снять его. Майа покачал головой, приоткрыл дверцу экипажа. Внутрь ворвался свежий воздух.

— Вот что, — решительно сказал он, — я вижу, тебе того и гляди самой понадобится помощь. Если ты упадешь в обморок, кто будет тебя приводить в сознание, если не я? Поэтому лучше сними свое покрывало, не мучайся.

Она не ответила, потянулась туда, к прохладе... несколько мгновений помедлила, потом тихо откинула тёмно-фиолетовую ткань.

С Эйранелем они абсолютно не были похожи внешне: Эйри, в общем, ничем особенным не отличался, но она... Она была редкой красавицей. Тонкие благородные черты лица, чёрные брови вразлёт, и глаза — огромные, ярко-голубые с отливом в зелень, как море, омывающее берега Нуменора. Сейчас в этих глазах стояли слёзы, память недавней трагедии и страх.

— Дай мне руку, — попросил Горт. Именно попросил — негромко, осторожно, как ребенка. — Пожалуйста.

— З-зачем?

— Тебе станет лучше, уйдет дурнота. Я тоже умею лечить.

— Ты? — удивлённо. — Как?

— Что же в этом удивительного, — терпеливо сказал Горт. — Согласись, это нужное умение, особенно в годы войн.

Решиться — для неё, похоже, это было нелегко. Слишком много страха... слишком много навалилось сразу: смерть отца, а теперь ещё ей приказали быть рядом с Врагом... Помочь ему. А теперь вот он предлагает то же самое ей... как если бы хотел сделать в ответ что-то хорошее. Враг...

Тонкая рука протянулась к нему: неуверенность, страх... который так мешает жить, который так хочется сбросить...

Острожно дотронуться до руки, взять в свои ладони... чуть сжать. Это всегда одинаково — как будто сжимаешь маленькую птицу и чувствуешь, как бьется ее сердце. Да, сестра Эйри действительно была на грани обморока, но устранить это — дело секунды; Горт заметил, как прояснились глаза девушки. Это не самое главное. Страх... безнадежность... отчаяние... пусть исчезнут, пусть сменятся верой, покоем... А главное — страх. Страха больше не будет.

Горт разжал свои ладони и посмотрел в глаза девушки.

Для нее мир вдруг — внезапно — стал снова почти таким, как прежде. Рядом — родное море, где прозрачную воду ласково пронизывают солнечные лучи. И бездонная чёрная бездна, которая, казалось только что, затянет и поглотит, — бесследно исчезла. Девушка смотрела в глаза Гортхауэра — и понимала, что страх перед этим существом бесследно исчез, и что рядом с ней сейчас просто один из тех, кому ей посчастливилось помочь за свою жизнь... один из многих.

— Спасибо... как это?

— Я не предупредил, извини. Иначе ты бы испугалась еще больше и не позволила. Но ведь так лучше, правда?

— Ещё бы, — она чуть улыбнулась. — Послушай... это великий дар — исцелять души. Мне это не дано...

— Я майа, да и опыт, знаешь ли... Большой. Пришлось научиться. Послушай, а ты знаешь, что будет там... в Орлином Гнезде?

— До вечера мы там будем одни. Мне велели быть с тобой. А потом вернётся начальник Тайной Службы, и я уеду домой.

Горт задумчиво кивнул.

— Может, и к лучшему, — сказал он. — Кстати, извини... а как твое имя?

— Айлинни. А полностью очень длинно, — она печально улыбнулась. — Это папа так сократил.

— Я знаю, что он погиб... Его убили. Жаль. Хорошие люди всегда в большой опасности в такие времена.

Айлинни тяжело вздохнула.

— Я боюсь за Эйри. Ему покровительствует королева, его поставил на должность начальник Тайной Службы, но там, наверху, очень страшная жизнь.

— Если там не будет таких людей, Нуменору придется совсем тяжело. Но я тоже говорил Эйри, чтобы он был осторожен. Те, кто убили вашего отца, могут взяться и за вас.

— Ты... Послушай. Если ты не хочешь... получается, тебя всё-таки действительно взяли в плен?

— Да как сказать. Дела на материке таковы, что подчиниться было самым лучшим решением. Хотя после нуменорского гостеприимства я уже начал сомневаться в том, что поступил правильно.

Её взгляд задержался на следах от кнута и верёвок. Айлинни помрачнела.

— Ты можешь бежать отсюда? Говорят, ты умеешь оборачиваться крылатым существом?

— Да, — Горт кивнул. — Но не вижу в этом смысла.

— Как? — поразилась Айлинни. — Я не понимаю. Ты говоришь, что не хочешь уничтожать нас, и не хочешь бежать на свободу... Но чего же ты хочешь?

— Обезопасить Эндоре от угрозы военных действий Нуменора. Тут очень долго объяснять подробности... да и не стоит тебе этого знать, ради твоего же покоя.

— Вот и Эйри так часто говорит, — улыбнулась Айлинни.

Экипаж замедлил ход, повернул направо. Остановился. Айлинни выглянула наружу.

— Вот и приехали.

— Интересно, удастся мне здесь хотя бы несколько шагов сделать без охраны? — Горт тоже посмотрел наружу. — Выходить-то можно?

Айлинни отворила дверцу, легко спрыгнула со ступенек на землю.

— Иди, посмотри. Говорят, здесь одно из красивейших мест нашего Острова.

Гортхауэр вышел наружу, огляделся. Морской воздух, открытый горизонт... взять бы и улететь. Нет, нельзя...

— Красиво, — сказал он. — Только грустно, что Нуменор, несмотря на всю его красоту, стал нести смерть.

— Да,— тихо согласилась Айлинни. — Но ты неправ. Это не грустно, это страшно.

Экипаж отъехал, — а за ним открылось Орлиное Гнездо. Замок словно парил на самом краю обрыва, каким-то чудом держался на нём, а внизу с привычным ритмичным шумом бились о берег зелёные волны. Вокруг не было ни души.

— Знаешь... Когда я была маленькой, то отец привозил нас в гости сюда. Тогда все ещё были на других должностях, и можно было просто ездить друг к другу в гости и не бояться. И я любила смотреть туда, на скалы, и мечтала, чтобы летать там... как птица. Как жаль, что люди этого не умеют. Это, наверное, здорово — уметь летать?

— Здорово, — согласился Горт. — Правда, я привык. Мы с Тхурингветиль всегда умели летать, с самого начала. Для нас это так же естественно, как ходить.

Она мечтательно посмотрела туда, на скалы... потом спохватилась.

— Тебе бы кровь отмыть. И какую-нибудь одежду. Пойдём внутрь.