Он быстро научился ладить с крылатым конём, — чёрный бешеный красавец нёс его сейчас вперёд. Эйри вздохнул: сейчас увидит нуменорцев. Предатель, перебежчик. А куда деваться. Инициатива наказуема, как говорится. Ладно! где наша только не пропадала.

Конь приземлился перед воротами форта. Перемахнуть укрепления было проще простого, но он прибыл сюда не за тем, чтобы вламываться без разрешения. Невольно усмехнулся: как раз с такого визита начался поворот к его нынешней жизни, только тогда он стоял перед Вратами Мордора.

Его заметили. Заметили — и наверняка всполошились: такого здесь еще не видели. Эйри просто физически ощущал, что сейчас находится под прицелом стрел. Но нужно отдать должное: стрелять не стали. Вместо этого с ворот раздался голос:

— Ты кто такой? Что тебе нужно здесь?

— Моё имя Эйранель, и я посланник от Гортхауэра, Властелина Мордора, — громко ответил Эйри. — Я привёз его слово к майар, прибывшим из-за Моря.

Страж на воротах аж присвистнул.

— Эйранель? Лорд Эйранель — начальник королевской охраны, и он не может быть вражьим прислужником. Придумал бы что-нибудь получше.

Вражий прислужник, — царапнуло по душе.

— У тебя устаревшие сведения, — сообщил он, усмехнувшись. — Я подал в отставку и покинул Нуменор.

— И поступил на службу к Врагу? Достойно, нечего сказать!

Эйри открыл было рот, но вовремя понял, что продолжать эти прения не стоит.

— Послушай, может, ты велишь доложить о моём прибытии и пропустишь меня внутрь? А то вот так перекрикиваться на ветру не слишком полезно для здоровья.

— Те, ради кого ты прибыл, уже знают о твоем присутствии, лорд Эйранель... Эйранель, предавший свою родину, — раздался вдруг другой голос, красивый, глубокий и вкрадчивый. — Мы впустим тебя. Но знай, что тебя спасает от кары лишь то, что ты посланник.

Эйри увидел — ворота отворяются.

От этого голоса Эйри вздрогнул. Прежде чем уезжать, — всё же решился выяснить, что же такое Курумо... выяснил. На какой-то момент возникло безумное желание, — нет, пусть с этим чудовищем разговаривает кто угодно другой... Но взял себя в руки. Кто другой-то? Кто-то из улаири, или, может, сам Гортхауэр? То-то и оно...

Эйри, ведя в поводу крылатого коня, прошёл сквозь ворота и очутился внутри.

Он узнал Курумо. Тот почти не изменился — был почти таким же, как тогда, в видениях памяти. Высокий, красивый... лицо, по которому не читался возраст — молодое... безликое. Чем-то похож на Гортхауэра, да. Во всяком случае, такая же светлая кожа, такие же темные волосы. Белые ниспадающие одежды, странные сочетания цветов: белый, лазурно-небесный, золотой. Цвета Манве. И ни следа грязи на одеждах, ни пылинки. Майа.

— Я, Курумо, посланник Короля Мира, готов тебя выслушать.

"А ещё его личный палач, — подумал Эйри. — Ладно."

— Слово Гортхауэра, Властелин Мордора, таково. Он хотел бы говорить с майар, прибывшими для того, чтобы видеть и свидетельствовать. Для этого он приглашает майа Олорина в свою крепость Дол-Гулдур, что в Лихолесье.

Ярко-голубые глаза Курумо потемнели — Эйри видел такое впервые: глаза действительно изменили свой цвет, из васильковых сделались темными, грозовыми.

— Когда?

— Завтра на рассвете.

— Совсем спятили, как же туда успеть можно, это же за горами... — не выдержал было один из воинов, стоявших позади Курумо; но тот только оглянулся — и нуменорец замолчал.

— Что же твой хозяин пренебрегает остальными? — осведомился он. — Меня увидеть он не хочет? А майар Тулкаса?

Эйри подумал, что, в общем, ответ на этот вопрос он уже высказал: что Гортхауэр хочет говорить с теми, кто собирается смотреть и свидетельствовать, а не с теми, кто имеет намерение действовать. Однако вслух, конечно, не сказал.

— Нет. Тебя он видеть не хочет.

— Что ж, думаю, вскоре ему придется меня повидать, — плохо скрываемое злорадство в голосе. — Даже против его желания. Мы решим, явится ли Олорин на эту встречу. А сейчас — возвращайся, и можешь передать своему хозяину, что быть Властелином Мордора ему осталось недолго. Скоро он заплатит и за убийство короля, и за остальные свои злодеяния. И прихвостни его заплатят вместе с ним.

Курумо развернулся и ушел, даже не оглянувшись на Эйри.

Эйри, не мешкая, взлетел в седло, — теперь уже церемониться нечего, разгон, — и в воздух, прямо с этого пятачка у стен.

Его трясло. Когда он решил выяснить, что за существо Курумо, то потихоньку устроился в уголке, чтобы рядом никого не было... и так там и остался на долгие часы, — сидел, невидяще глядя в одну точку и шёпотом повторяя, — нет, этого не может быть, этого просто не может быть... Сам. Своими руками. Выжигать глаза. Тому, кого предал. Да в конце концов!..

Теперь Эйри думал, что нужно бы поблагодарить тех, кто настоял на своём и протащил в решение Валар хотя бы саму возможность такого исхода, что Мелькора и Гортхауэра оставят в покое...

Только, похоже, Курумо на эту возможность даже не рассчитывал. Слишком уж уверенно говорил он о скором крахе. Курумо явно не был беспристрастным наблюдателем: это был враг, враг смертельный, ненавидящий...

Выслушав принесенную весть, Горт особо даже не удивился.

— Один будет Олорин или нет — все равно его глазами будут смотреть остальные. На это придется рассчитывать. Хочешь быть при этом разговоре, кстати?

— Да. Знаешь, что я подумал?

— Откуда же, я ведь не заглядывал к тебе в мысли, — Горт улыбнулся. — Что?

Эйри тоже улыбнулся, но тут же посерьёзнел.

— Мне так кажется, что слова Курумо — это не просто показательные выступления. Я знаю такие вещи, у нас при дворе такое сплошь и рядом. Я фактически сразу объяснил, почему — Олорин: "говорить с теми, кто приехал, чтобы смотреть и свидетельствовать". А в ответ он выдал практически подтверждение того, что он приехал, чтобы действовать против тебя, — с вышеописанным результатом. Так что можно считать, что наши предположения подтвердились.

— Я в этом и не сомневался. Он, кстати, подталкивает меня к единственному решению... оставить затею с вызволением Мелькора вовсе. Только так можно обезопасить себя от риска.

— Оставить... Если ты будешь медлить, боюсь, Курумо соберёт против тебя эльдар, убедит Нуменор в том, что с его поддержкой можно тебя разбить... и всё. И тогда они замотают тебя в войнах на несколько фронтов.

— Эльдар слабы, они — во всяком случае, сейчас — не являют собой серьезную угрозу. А Нуменор восстанавливать против нас он будет, не сомневаюсь. Одна надежда — Тариэль видел меня, говорил со мною, и, когда Курумо начнет рисовать ему облик чудовища — тот может заподозрить неладное. Ладно. Завтра поговорим с этим Олорином... посмотрим, что он скажет.

Эйри кивнул — и понял, что ещё немного мыслей про Курумо, и его самообладания может и не хватить. Может, зря он Гортхауэру не сказал... всё-таки тогда, в Нуменоре, он был рядом, и было как-то легче...

Крепость Дол-Гулдур оказалась расположенной на холме в глухом, первозданном, жутком лесу. Лес этот тянулся на сотни миль во все стороны — наверное, на конях добраться в эту его часть было просто невозможно. И сразу же Эйри понял, почему выбрано именно такое место. Безопасность. Здесь можно быть уверенным, что никто не нападет на тебя. Горт подтвердил: и хотели бы жить на просторе — да как это осуществишь?

"Прислужникам Врага" же добраться сюда было легко: крылатые кони, а еще — странные, похожие на драконов крылатые существа, которых тоже использовали вместо коней. Улаири и сами могли перемещаться в незримом облике — подобно Горту.

А крепость была красивой. И огромной. Девять башен, вздымаясь вверх, образовывали подобие венца, в их очертаниях было чувство полета, движения, песни. Нерукотворная, конечно же.

Внутри оказалось просторно и просто — без вычурной отделки, свойственной зданиям Нуменора. Темные стены, стрельчатые окна, местами светящиеся высокие своды. И — на удивление — много витражей, тоже явно нерукотворных — цветы, птицы, драконы, травы, море... Много самых разных сюжетов.

Так же, как и в Барад-Дуре, крепость была опоясана открытыми галереями. На одной из нижних галерей они сейчас и стояли с Гортом.

Эйри восхищённо разглядывал крепость, чуть не с разинутым ртом: такого ему видеть ещё не приходилось. Своеобразная красота, совершенно непривычная, но отчего-то здесь дышалось легко... Подумалось почему-то: а вот если бы Мелькор это увидел, ему бы понравилось... От этой мысли сразу стало жутковато: чужая память порой начинала вот так себя проявлять, неожиданно и без приглашения.

— Твоя работа?

— Нет, в основном — улаири, — ответил Горт. — Они за одну ночь создали эту крепость — магией песни. После, конечно, доделывали еще долго. Моя по большей части — Барад-Дур. Но любое строение такого рода невозможно создать в одиночку. Что-то задерживается наш Олорин... уже рассвело, а его все еще нет.

— Смотри-ка, — Эйри вдруг указал в сторону леса.

Тихий цокот копыт... к крепости приближался, словно стелясь над землёй, серый конь. А всадник — всадник был одет в жемчужно-серое, в плащ с капюшоном. Приблизился, спешился. Откинул капюшон.

Олорин не был так бесстрастно-красив, как все валинорские майар, напротив, — казалось, он чуть ли не вопреки всем правилам "прибавил" себе лет за счёт какой-то "неправильности" в чертах лица, отчего оно сразу становилось живым и чуть лукавым. Серые глаза — с искоркой.

— Доброе утро. Извините, что припоздал.

— Доброе утро, Олорин, — ответил Горт. — Заходи — ворота открыты. Мы встретим тебя внизу.

Они с Эйри спустились с галереи вниз, ко входу в крепость; Горт коротко поклонился Олорину.

— Я рад, что ты откликнулся на мое приглашение, — сказал он. — Идем внутрь. Разговор предстоит серьезный.

Олорин тоже ответил поклоном — без капли холодности или высокомерия: как равному. Пошёл следом.

Горт провел его в небольшой высокий зал; у окна размещался стол и несколько кресел.

— Садись, Олорин. Извини, что сразу не представил тебе моего спутника — но, думаю, ты его уже знаешь от Курумо: это Эйранель, нуменорец, бывший глава королевской охраны.

Эйри поклонился и внутренне сжался, ожидая очередной порции высказываний по поводу своего предательства.

— Приветствую, Эйранель. Я слышал, что ты ушёл открыто, не так ли?

— Да.

— Смелый поступок по нынешним временам.

Он уселся в кресло.

— Ну что ж. Я слушаю тебя... Гортхауэр.

— Как я понимаю, наш разговор слышат и остальные майар, приплывшие вместе с тобой, — сказал Горт. — Верно?

— Нет. Когда я вернусь, будет совет, я должен буду открыться и показать эту беседу.

Горт кивнул.

— По сути, это то же самое... Итак, Олорин. Мне стало известно о совете, бывшем в Валиноре. О том, что моя попытка вернуть Мелькора будет рассматриваться как суд Эру. И теперь я хотел бы получить ответ на некоторые вопросы. Предположим, мне не удастся осуществить задуманное. Я знаю, что в этом случае вы должны будете доставить меня в Валинор... во всяком случае, попытаться это сделать. Но вы должны понимать, что я, уж конечно, не намерен отдаваться вам в руки.

— Если бы в Круге Судеб этого не понимали, то не посылали бы майар Тулкаса и Ороме.

— Значит, вы все же готовы устроить бой, — проговорил Горт. — А что, если мне удастся одержать верх над ними?

Олорин внимательно смотрел на Гортхауэра. Эйри вдруг показалось, что в серых глазах промелькнула печаль... Он тут же встряхнулся. Чтобы майа из Валинора сочувствовал им? Интересно, чей же он?

— Это маловероятно, ты же понимаешь. На эту попытку ты выложишься весь, и ты, и твои улаири. Лучше до этого не доводить.

— Курумо явился сюда, чтобы мстить мне. Я не верю, что он останется беспристрастным наблюдателем. Скажи правду, Олорин: он уже говорил с носителями эльфийских колец?

— Да. Говорил.

— И конечно, расписал им все ужасы возвращения Моргота.

— Я не присутствовал при этих разговорах, — Олорин чуть развёл руками. — Так что рассказать тебе о них и о том, к чему они привели, не могу. Курумо лишь туманно сказал, что эльдар Эндорэ больше не одиноки.

— Достаточно очевидно, что они попытаются вмешаться и не допустить удачи. Я почти уверен в том, что к этой попытке присоединится и Курумо — несмотря на то, что вмешиваться вам запрещено.

Олорин соединил кончики пальцев.

— Мой Учитель, валиэ Ниенна, научила меня понимать скорбь и тревогу живых существ. Поверь, я понимаю и тебя тоже. Но ты сказал, что хочешь задать мне вопросы. В чём же твой вопрос?

— Во-первых, просьба. Проследить за тем, чтобы Курумо не вмешивался.

Ниенна, мысленно ахнул Эйри. Единственная, кто посмел открыто сказать им всем в лицо, что они неправы. Ох, надо во все уши слушать, что он скажет, — он понимает, что те, другие, всё узнают, но, может, у него есть что-то оттуда, для Гортхауэра, и может, он каким-то способом это донесёт?

Олорин вздохнул.

— Ты предлагаешь мне ударить по нему, если он станет тебе мешать?

— Остановить — не значит ударить. Это можно сделать и без насилия. Или "суд Эру" включает в себя и Курумо?

— Совет Великих дал всем нам равные права, с той лишь разницей, что выполнять приказ доставить тебя в Валинор возложено на майар Тулкаса и Ороме. Курумо, как и остальные, обязан только смотреть.

— Моя просьба остается в силе. Выполнить ее или нет... твое дело, Олорин; я просто прошу тебя. Во-вторых, вопросы... Неужели валар действительно решили дать нам возможность жить? Ты был там, Олорин, пусть и не на самом совете, но понимаешь их лучше, чем могу понять я. Ты считаешь — они могут оставить нас в покое?

— Владыка Судеб Намо Мандос предложил решить дело судом Единого, и Король Мира согласился с этим, будучи уверен, что Единый не допустит освобождения Мелькора. Если ж нет, и Мелькор вернётся на свободу, Манве должен будет выполнить своё же решение.

Олорин сделал паузу.

— Намо Судия говорил также и с Ауле по поводу тебя.

— И о чем же они говорили? — голос Горта был ровен, но даже Эйри чувствовал — Горт сейчас на взводе. Наверняка это ощущал и Олорин.

— Ауле попросил, чтобы в том случае, если тебя привезут в Валинор, твою судьбу решал бы он, поскольку ты его майа. И Владыка Намо спрашивал, что тебя ждёт.

Горт помолчал.

— И?..

— Ауле сказал: "я прощу его".

Олорин откинулся на спинку кресла.

— Простит! — на лице Горта было презрение. — Простит мятежника, не пожелавшего быть покорным инструментом в руках Великих. Какое великодушие!

Олорин чуть усмехнулся.

— Это не великодушие, Гортхауэр: вполне возможно, что если бы Ауле не высказал это предложение сразу же, опережая остальных, то тебя решено было бы судить, как Мелькора.

— А ты думаешь, если Ауле "простит" меня — это многое изменит? Простит! И что мне будет дано? Что скажут остальные Валар? То же, что некогда Мелькору: жить под надзором в Валмаре или Тирионе и деяниями своими вымаливать, чтобы клетку расширили чуть больше... Жить в золоченой клетке, не иметь возможности ступить ни шагу в сторону, под всеобщим презрением, помня о свободе, которую потерял! В нуменорском каземате — и то было бы лучше! И долго ли я так протяну? Отсрочка, не более...