Но если как тот креативщик в замке ухитрятся по глазам хлестнуть — ослепнет ведь! Или если найдут нормальные патроны у бабки Маланьи. Специально корячился, втайне (ну сильно надеясь, что глазастые бабы не заметят) загрузив боеприпас в стоящий укромно в гараже УАЗ, а потом так же загнав его бабке в дровяной сарай и перепрятав в дровах, как положено в деревне.

Но чем черт не шутит, когда бог спит — если пронюхают что и встретят его пулями и картечью?

Да даже дробью — сблизи ватник не спасет?

Доводилось и читывать и слыхивать от охотников, что и заряд соли или по южному обычаю — кукурузы, которыми раньше сторожа лупили по воришкам в фруктовых садах и на огородах — убивали. Особенно если не доглядеть и отсыревала соль. А потом высыхая становилась твердым куском, или когда кукурузные зерна, чтоб не высыпались — парафином заливали.

Категорически не хотелось идти в атаку животом вперед.

Мягоньким своим родным животиком.

Опять не к месту вспомнился маленький танк в Новгороде.

Вот бы на таком въехать!

Не выйдет — даже если б танк и был.

Там два человека экипаж.

Черт!

А уголков в деревне трое. Здоровых.

И все они Вите с первого взгляда не понравились сразу.

Опять жалкий скулеж за спиной. Вроде и тихий, а цепляет как-то.

Ну да, недобитый ауешник же.

Аккуратно выглянул из кустов. Присмотрелся.

Ну и что отсюда увидишь? Пожаров в деревне нет — и вся информация.

Поймал себя на том, что уже давно чешет взопревший под шапкой затылок.

Усилием воли прекратил это увлекательное и полезное занятие.

Прислушался к себе.

Определенно организм бунтовал.

Не хотел идти категорически.

Мда. Не получается из него герой-штурмовик.

А с чего получится? В армии не был, учился самоучкой, а тут для такого должны серьезные волчары инструкторами быть. И опять же — хоть кусай локти — спину прикрыть некому. Хотя бы вдвоем...

Подумал эту мысль еще раз. Пообкатывал так и сяк.

Прислушался к организму.

Майданить живот как-то перестал.

И сердце тоже устаканило ритм.

А ничего мысль-то, не плоха.

Определенно!

Встал и брякая развешенным железом, хоть и пытался идти тихо, вернулся к авто.

3. Сюрв Виктор. Вернуть баронский замок!

Достал пистолет, выщелкнул обойму и патрон из ствола. Сунул пустое железо обратно в кобуру. Самозарядку-автомат и ДП аккуратно сложил в паре метров. Огляделся.

Вроде тихо и на запах крови никто не явился. Пока. Кроме муравьев — вон как понабежали к каплям на листьях. И оводы, твари поганые, сатанинское отродье, заманался шлепать себя по физиономии, давя толстобрюхих наглецов. Прямо аплодисменты, если послушать издаля.

Открыл заднюю дверь.

Скулеж как пробкой заткнули. Калган вылупился испуганными глазами. Лица, как из бумаги, ни кровинки.

— Жить хочешь, босота?

— Очень... очень хочу...— жалкое лопотание в ответ.

— Ну, тогда терпи!

С трудом выволок отяжелевшее тело — хотя и худой, уродец, а как мешок с землей... Положил охающего ублюдка в сторонку. Был бы зек-сиделец — опаснулся бы. А этот еще даже не волчонок, щенок писявый. На что и расчет.

Когда-то давным-давно — еще в той, мирной жизни, поизучал Виктор основы первой помощи. Твердо запомнил, что переломы, тем более травматические, самому лечить нельзя. Кости без рентгена хрен сопоставишь.

Но тут такое дело — надо. Стал искать когда-то поставленные в УАЗ шины. Проволочные были тут где-то положены. Три штуки. Нашел в держаке на стенке. Надо же — в паутине все, как жуки-пауки забрались, когда успели? Ну да, Ирки давно нет. При ней всегда порядок был и чистота. Как ни грустно — а почему-то очень опасался увидеть свою женушку невенчанную выходящую из леса и предвкушающе улыбающуюся ему зубастой мордой.

Даже кошмары такие несколько раз снились. Открыл дверь куда-то в темноту — а там она лыбится. И трупные вены веточками черными по щекам. Повернулся — а она за спиной. Передернулся от этого. Сейчас-то уже видел четко, что потерял.

И замена на Верку была неравноценной, чего уж. Разве что минет Верунчик делала не в пример умелее... так это и нынешняя домоуправительница умеет. А вот с пулеметом прикрыть или в драке помочь — тут нет как нет.

Выкапывая из-под завалов всякого полезного и нужного добра куски инструкции по оказанию медпомощи, согнул шину буквой Зю. Коряво вышло, ну да черт с ним. Бинты достал. И в аптечке какая-то пыль веков. Зеленка разлилась, сука. Ну да, жара. Не доглядел. Опять Ирка...

Выбрал бинт пошире, теплую склянку с перекисью водорода.

Перебитая нога вспухла, из кроссовки торчала налитыми складками. И кровища везде. Хотя думал, что должен бы от кровопотери загнуться упыренок. Ан нет. Искромсал ножом шнуровку, задник кроссовки. Постарался стянуть со стопы аккуратно, но раненый охнул и даже взвизгнул.

— А ну тихо! Визгни мне еще, обмылок! На любой шум тут молчуны быстро приходят! Сунуть тебе тряпку в пасть? — грозно вызверился Витя.

— Не, Хозяин, не надо! Молчу уже! Что там с ногой-то?

— Ты мне в спину дуплетом влепил?

— Дык Бал...

— Влупил. Сам за спуск дергал. Я видел. Я тебя даже могу не резать — просто тут оставлю. Пониме? Усек, зачем я тебе бинты верчу и шину кладу? Добро на тебя трачу и время и силы? Вонючий твой носок режу? Усек, спрашиваю?

Раненый кивнул. Еще больше побелел, хотя вроде и некуда.

— Не сдох бы — мелькнуло в голове у сюрва.

Но ауешник недобитый не сдох, за жизнь цеплялся вовсю.

Результат оказался так себе — и шина легла кривовато, и стопа не совсем туда встала, значит кости не совместились, да и с чего-то короче теперь нога была заметно.

Но зато не болталась перебитая конечность, да и сустав целый. Опять же отек на стопе бордовый, тугой. А это значит — сосуды не порваны все, есть кровоснабжение-то.

Дал раненому несколько пощечин.

— Ну, пришел в разумение, обсос?

— Дааа...

— Так сколько твоя жизнь стоит, а? — тоном банковского менеджера осведомился вежливо Виктор.

— Все, что хочешь!

— Ну, тогда я тебе пока выдал кредит. Оплачивать придется с 300%. Таков расклад.

— Намекаешь, что я своих семейных слить должен, Хозяин?

— Именно. Забыл спросить, надо бы раньше — машину водить умеешь?

— Если немного. И медленно. И нога у меня ведь одна.

Витя усмехнулся. От сердца отлегло, не умел бы этот шпынь машину водить — все сложнее бы стало. А так начало брезжить светленьким. Перевалил раненого на бок, разрезал стяжки.

— Ты ручонками поработай, кровь разгони. Я сейчас кофе тебе дам. С сахером. Взбодришься. Потом поедем в деревню. Ты за рулем. Подъедешь... Твои уже мой дом заняли, как считаешь, Калган? — лениво и уверенно говоря все это сюрв все время тщательно осматривался — то, что он сейчас без оружия серьезного сильно напрягало. Но тих был лес.

— Ну да, они туда сразу жеж и пошли, как мы уехали...

— Отлично. Ты бибикаешь, их выкликаешь, вопишь, как резаный, или точнее подстреленный. Они выходят — ты их кладешь из пистоля. Три патрона я тебе дам.

— А если не попаду? Я стреляю-то так себе...

— Самокритично. Если у тебя не выйдет — я подстрахую. И если попытаешься меня обмануть — первый заряд тебе. И не насмерть, я-то стреляю получше. Потом скормлю свинкам. Ты уже усек, что я тебе не по зубам?

— Усек...

— Тогда не уходи никуда (Не удержался от затасканной киношной шуточки, но уж очень была к месту). Я кофе принесу.

И принес.

— Во, Калган, как в лучшем ресторане! Хлебай зараза, не обожгись!

Калган все же обжегся и еще на себя кофе пролил. Впрочем, Вите было наплевать на это. Вопрос был простой — дальше — то что делать? И по себе помнил — после ранения первое время он был как веник реактивный, а вот потом скис напрочь.

Что-то брезжило в памяти про то, что у шока две стадии, первая — шухерная, когда раненый суетится и бодр из последних сил, а вот вторая, названная вроде торпедной — как раз про то, что шокированный превращается в медузу на берегу. Передернуло от воспоминаний.

Значит, надо торопиться, пока этот болван еще может что-то сделать.

Вырезал палку — давить на педаль сцепления. Примерился — в самый раз.

Ножик незаметно в рукав ватника сунул, а кобуру с пустым 'Макаровым' наоборот передвинул для соблазна. Если обсос этот за пистоль надумает хвататься — прирезать решил твердо.

Но Калган об этом даже не подумал, все силы у него ушли на то, чтоб до сиденья добраться. Ну, вроде легче. Сам Виктор устроился в багажном отсеке, за спиной у водилы.

Хотел ему вместо пистолета дать двустволку — но уже с правильными патронами, однако ауешник ослаб так, что управиться с ружьем, пусть даже и облегченным, не смог. Не хотелось давать пистолет, но пришлось. Ну, риск, конечно, а что делать?

После пяти минут брани и понуканий, наконец уазик тронулся с места. Вилял он адски, ехал ауешник, как в жопу пьяный, чудом не воткнувшись в деревья, полз на первой передаче — помошничек так и не смог вторую врубить, но в общем все же ехал.

Жарко было, потно, хотя стекла предусмотрительно опустил — не хотелось их выбивать выстрелами, да и непонятно было — как выстрел в закрытой машине по ушам даст.

К 'замку' подобрались сбоку, там, где окон не было у этого нелепого строения. Орать уже Калган не смог, потому начал бибикать. Виктор, прикинув ситуацию и поколебавшись минуту, решил остаться в автомобиле — устроить тут засаду было проблематично, да и обсоса надо контролить. Сам же как на грех и траву тут выкосил в ноль и забор убрал, для обзора. Лысо все и просматривается. Заднюю дверку приоткрыл только, чтоб в случае чего тут же выскочить мигом.

Гудел сигналом Калган долго и неожиданно для Виктора чужой голос раздался совсем не оттуда, откуда ждал — точно, не из замка человек вылез. Сзади прошел, а и не услышал, вот черт.

— О, Калган! Ты чего бомбилой заделался? А где босс? — бодро и с подначкой скрытой. Голосок такой, развязный.

— Ему кранты! — слабо ответил водила.

— А фраер этот?

— Я его вальнул.

— В елочку вмастило — странно довольный тон. Определенно довольный.

Виктор аккуратно выглянул из развешенного тряпья. Ага, один из братвы.

— Слышь, Джага, мне поломало подставки! Зови братву, мне нет ходу!

— Не подымай бал! Сиди пока.

— Ты че, по беспределу чешешь, в натуре!

— Не суши зубы, баклан — как-то странно этот уголок заговорил, высокомерно очень. Не очень понимал теперь Витя что за взаимоотношения в этой 'семье'. Но что-то неправильное ощущалось.

— Я ж сдохну! — заскулил Калган.

— Валяй! Ставь сандали в угол, шестерка!

— Да я тебе, падла, бебики потушу!

Бах! Бах! Бах! — а хоть и открыты окна, а по ушам врезало до слез. Но Калган этот бестолковый вроде одной пулей попал куда-то в плечо своему оппоненту, перекосило его. И тот, обмылок сраный, вереща что-то неуемное вроде 'Петух дырявый!!!' кинулся опрокидью за угол. У машины осталось валяться что-то очень знакомое, растопорщенное. Не успел приглядеться, да и видно плохо, хотя — точно знакомое.

— Сзади, Хозяин! — слабо крикнул Калган.

В заднее окошко из-за грязи ничего не было видно, потому сюрвайвер не нашел ничего лучшего, чем просто выпрыгнуть из авто.

Оторопело стоящий метрах в пяти второй уголовник вылупил глаза еще больше. Витька сам того не ожидая, одним прыжком подскочил к этой статуе Растерянности и с маху врезал по башке прикладом ружья, испугавшись в последний момент, что сломает вещь. Не сломал, крепко сделано оружие. Добротное!

Атакованный даже и не подумал прикрыться и удар снес его с ног. Тут доперло, что видел у машины — из рук у долбанутого выпали курицы, которых он держал за лапы.

Четыре штуки, да и у машины еще. Уже без голов. Конец курятнику Маланьи!

Пнул по башке еще раз, перевернул оглушенного на живот и вполне ловко стянул запястья.

Не успел встать на ноги — опять Калган заблажил.

И кто-то грозно заорал:

— Капец тебе, падла!

Не раздумывая, лег брюхом на землю — клиренс у УАЗа был высокий — увидел в просвет ноги. Четыре штуки, совсем близко — перед капотом, практически.

Калган тонко завизжал, грохнули выстрелы.

Начал бахать сам, целя по ногам. Брызнуло пылью и кровью.

Потом, когда обстрелянные попадали на землю — добавил до конца магазина, больше всего боясь, что какая-нибудь дурная картечина пропорет что важное в брюхе автомобиля или порвет колесо.

Вскочил, на бегу заряжая пустой автомат, выпрыгнул из-за машины, готовый к чему угодно.

И затормозил. Корчился тот уродец, что от Калгана получил пулю в плечо, второй — в одной майке, бесстыже голый ниже пояса уже только кровавые пузыри носом пускал. Интересно, где штаны потерял? Кровищи натекло уже — густо влепил по лежащим.

Глянул на свои собственные домашние шлепанцы — один в пыли подошвой кверху, второй на грязной ноге помирающего. Засопел носом от нехорошего предчувствия.

— Живой? — спросил скорчившегося за торпедой в три погибели ауешника.

Тот застонал жалобно, не ответил, но ветровое стекло целое, по капоту катится от дуновения ветерка знакомая яркопестрая бумажка — пыж своеделанный не далее, как вчера.

Холостыми влупили.

Придурки.

Выдернул ключ из замка зажигания, попробовал найти пистолет, не получилось. Открыл дверцу и 'Макаров' сам выпал на дорогу.

Подобрал, обтер от пыли, набил патроны в пустой магазин, не забывая оглядываться. Вроде тихо. И на перестрелку никто не прибежал. Ученые уже.

Пихнул Калгана в плечо. Потом посильнее.

Тот медленно поднял голову. Глаза уже с поволокой, мутные какие-то. Кожа белая и словно полупрозрачная. Спросил его прямо в ухо:

— Твои кореша могли кого из с вами прибывших к себе взять в помогалы?

— Не, это ж впадлу, они не бродяги, а фраера — с трудом прошелестел помошничек.

— Почему они тебя нахер послали? Я думал помощь будут оказывать, ауе-муе...

— Не знаю...

Врет, определенно. Ну да Витя не в соломе найден, тоже, бином Ньютона! (Хотя что это за фигня такая, этот самый бином, сюрв как-то не удосужился узнать раньше, а сейчас ему это и тем более было не нужно, так, фигура речи).

Ясно ж, что этот Калган был псом у главаря, Балрога этого. То есть Балдоха! Хотя какая сейчас разница. Раз его взял с собой атаман этой ублюдочной шайки, значит на него рассчитывал и выстрела в бок от него не ожидал. Считал верным. А оставшиеся трое — скорее всего и сами посчитали себя с усами.

Балдох решил убрать Витьку и занять его место. А оставшиеся трое решили, что неплохо самим стать Балдохами. Уж один-то точно решил, да и остальные его поддержали. И в остатке банды явно оказался валетка, который решил стать королем теперь. Может, вернись оба ауешника живы и здоровы — оно бы и по — другому пошло, как раньше, но, когда один и калечный...