— Да, вон этот народ — толпами ходит, ищет кого бы кусить — бурчит немного не в тему Вовка. Он сильно огорчен, что у нас отняли трофейный БТР и вероятно — с концами. Машина ему понравилась, она откапиталена недавно и потому возни с ней было бы меньше, чем с 'Найденышем'.

— Говорили. А потом события показали, что на народишко — плевать с высокой колокольни — заявляет Енот.

— Ага. И пропаганда нам не нужна, будем все время просирать в этом деле всем соседям, как с СССР просрали. И народишко никчемный. А касаемо СССР — показывали как все великолепно за рубежом. Причем старательно и из всех щелей штатными коммунистами-пропагандистами. Там все хорошо — а у нас плохо. Почему то такое аккурат с Москвы перло валом. Может стоит и хорошее показывать, а не сидеть набрав воды в рот? — завожусь в ответ я.

— Наверное, надо больше про успехи по ящику рассказывать. Или не надо больше. Наверное, есть какая-то мера. До сих пор есть идиоты, которые веруют, что США это рай. В том числе и внутри штатов. Тамошние нищие придурки тоже верят, что у других ещё хуже. Это не поможет. СССР убила не пропаганда. На референдуме люди всё равно показали отношение. Но их мнение было проигнорировано. Потому что власть была у предателей. А богемная обслуга себя показала соответствующе. СССР, кстати, надо было пристрелить, потому что такая страна с Горби во главе ничего хорошего нам не несла. Один только дьявол знает, что было бы, если бы Союз продолжал быть, а Горби править. Даже подумать страшно. А так получилось неплохо. Очень далеко от наихудшего сценария.

Не надо верить в волшебную силу пропаганды. У кого власть, тот сделает по-своему. И заставит аплодировать. Сделает за пять минут то, что пропагандисты не смогли за десятилетия — неожиданно говорит Брысь. И похоже, что он это давно уже так считает.

— Это не так работает. Не страну надо пристреливать, если руководитель плохой, а руководителя. Хотя бы менять. Ваши слова — это типичная пропаганда времен окончания СССР. Со всех экранов, страниц газет внедряли эту мысль, что мол в "консерватории что-то менять надо". Сперва понемногу, намеками, потом все явнее и явнее. В реале естественно все это было хорошо продумано и срежиссировано западными службами, в том числе и спец. Но это и сегодня тема табу — возражает ему Андрей.

Разговор приобретает неожиданную направленость, шушукавшаяся по своим темам молодежь замолкает и настороженно слушает.

— Руководство это и есть страна. Народ это пристяжь. Руководство может нагадить соседней стране или своей собственной. Народ может помочь больше или меньше, но ничего не решает. Поддержка народа это пёрышко на весах, которое может повлиять или не повлиять. Я всегда был того мнения, что не надо этим пренебрегать. Солдаты, которые тебя охраняют, они из народа. Если их родители учили их любить тебя, то больше шансов, что будут охранять как следует и не предадут. Но рычаги бульдозера, который проедет по твоей ноге, не у народа, а у руководителей. Об этом надо помнить всегда. И работать исключительно с руководителями. Они субъектны, а народы нет — уверенно возражает майор.

Мне странно такое слышать, нам-то все время втолковывали, что народ все решает. Хотя да, последнее время вокруг моей страны образовалось кольцо явных врагов, потому как в отличе от нас наши конкуренты англо-саксы всегда работали с элитой, не стараясь задобрить местную деревенщину, а сажая везде свои креатуры. И получалось у них это замечательно.

— Так тем более пропаганда важна! — говорю я ехидно шюрящемуся Еноту.

— У соседей пропаганда лучше потому что им иначе смерть. Ну а нашим на пропаганду пока можно насрать — лениво парирует он.

— Так получается, что и англичане и немцы и американцы внятно показали, что это такой же вид вооруженных сил. Как авиация или флот — а ты считаешь, что нам его развивать и не надо? — спрашиваю хромого.

— Если мы традиционно никчемны именно в этом — то да. Вот к примеру флот нам нахер не нужен. А денег на него гробят массу — равнодушно пожимает Енот плечиками.

— Прямо так?

— Ага. А ты все критикуешь и критикуешь. Оно, конечно, если есть хорошее — надо показать. Это если можно показать. А если нет — надо сидеть набрав в рот чего удобно. И это лучше чем критиковать. Потому что любая критика в пространство — работа на врага. А критиковать надо по делу — излагая не просто критику, а сразу предложение что делать. Причем если разбираешься в этом. Ну или менять самому если можешь. А в остальных случаях стоит помалкивать.

— И все? — я просто своим ушам не верю.

— Или критиковать, говоря что все хорошо — но это уметь надо. Мол хорошо, но можно и еще лучше, хотя и не очень надо. Да и то — только если уверен что можно и что нужно. Иначе опять же лучше помалкивать — снисходительно отвечает он.

— То есть сиди молчи, ага. А кто ж будет про ошибки вопиющие говорить?

— Только специально назначенные люди должны бичевать язвы и прочее такое. Любителям это надо запретить. Им же лучше — кивает хромой.

Я начинаю закипать:

— Ага, именно так и надо. Но только потом проигрыш в русско-японской и в ПМВ... Все великолепно — и вдруг СССР развалился. А уж как хором пели про все хорошо.

Спецназер хмыкает:

— Ну вообще-то именно все и орали что все плохо именно в эти периоды. А в 41м все орали что все хорошо пусть пока и плохо. А кто сомневался того критиковали иногда досмерти. Вот как, например, Хармса именно за то что усомнился что все хорошо. Это и правильно. Потому что нехер сомневаться. Если видишь что-то не в своей компетенции — помалкивай. А видишь в своем деле неправильное — сообщи куда надо или исправь. А орать что неправильно — не смей. Сделай чтоб стало правильно — и тихо. Не можешь ничего сделать — опять же сиди помалкивай, раз не можешь — твой номер десятый и мнение твое никому не нужно.

— Вот здорово! Мы уже тут боимся нападения, прости господи, Эстонской армии или там финской — дожились, ага. При этом ты тут толкуешь про ненужность пропаганды. Повторю — вокруг одни враги теперь.

— Так не из-за пропаганды же. Просто соседушки провели селекцию. Начали с творческой элиты и прочих говорящих голов, то есть всякие разные ихние макаревичи пугачевы и прочие галкины как минимум лишились работы и были изгнаны еще задолго до того как. Они там чистят тех кто за Россию и против их Великих и Древних стран. Потому у них кст у никто не сомневается что все хорошо, а кто пытается сомневаться тому приходится плохо — уверенно толкует Енот.

— Ты это к чему? — не доходит до меня его посыл.

— Я это к вопросу "ачоа они такие упорные?!" Вот потому в том числе.

— Да. Потому что нашу пятую колонну там банально режут. А у нас их пятая колонна по твоему же видению — вполне процветает. И опять же ты все говоришь, что пропаганда — полное говно и нам она даром не нужна — и тут же соседей приводишь в пример с их пропагандой. Очень успешной. А так-то конечно надо помалкивать — возражаю, кипя в душе.

— Врага давить надо. Но на фронте. А больше нигде — с беженцами и прочими гражданскими пусть эсэсовцы воюют — и проигрывают как всегда. Вот свои которые мешают, говоря что все плохо — враг хуже врагов. Они предатели как есть. И не те что орут что они против. Те что против это враги, но безвредные — и им можно орать. Враги же. Не свои. А те твари что вроде как очень за — но говорят что что-то плохо. Их пока к сожалению мало щемят, это да. Но ведь вот они реально вредят. Прикидываются своими и вредят. Или по глупости или по подлости. В 41м таких тоже было немало но проредили быстро. Сейчас ситуация полегче потому не торопятся. А жаль.

— Это ты залупил, посреди зомбонашествия-то! — опять поражаюсь его словам. Судя по оторопелым физиономиям наших молодых — не я один.

— Стальные яйца! Между прочим, у енотов есть бакулюм. Кость в енотовском МПХ. И это многое объясняет — говорит Андрей.

— Бакулюм бакулюму люпус эст — тут же откликается на подначку Енот.

— Люпус люпусу — из лупары в лоб. А не залупайся, лупоглазик!

— Погоди балаболить! Ну так вот бандеровцы своих оппонентов убивали семьями. Физически и без пощады. "Амынетакие" бандеровцев амнистировали, восстанавливали в правах и в итоге противники бандеровцев мертвы и в ямах сгнили, и естественно потомства не дали и не воспитали, а бандеровцы размножились и уже диктуют свою волю Европе. И да — они по-прежнему убивают своих оппонентов, а их холят, лелеят, обменивают и содержат в плену с соблюдением всех прав, чего они в принципе никогда не делают. В итоге бандеровцы будут живехоньки и наглядно показывают, что быть бандеровцем — сытно и хорошо, а быть им врагом — самоубийственно.

— Так они были полезны. Рабочие руки необходимы были для восстановления страны.

— Пущай бы трудились по лагерям, работнички. А нам куда бы полезнее вместо этой вражеской сволочи — выжившие наши. И их потомство. Потомство той училки или завклубом, которую наше же государство послало образовывать тупоголовых галичан, а им за это бандеровцы, отсношав хором и отрезав смеха ради сиськи — потом кишки весело выпустили — завожусь я.

— Ну так дуры бабы, если поехали и их убили — невозмутимо заявляет Енот.

— Ты ж сам говоришь, что надо выполнять все, на что тебя государство посылает! — чуть не подавившись языком, все же выдаю я.

— Надо. Послали сдохнуть — сдохни — кивает он утвердительно.

— Но если сдох — то дурак?

— Конечно.

— То есть погибшие при выполнении задания солдаты — дураки?

— Если сдохли — то да. Не хватило ума выжить. И не смотри на меня так — были бы поумнее — выжили бы. Хотя бывает, что и не повезло просто, но тут такое. Государство тратит ресурс. И ты не топырься — и ты ресурс и я ресурс — и даже, не побоюсь сказать — даже Ильяс — ресурс. Хотя конечно весьма так себе ресурс...

— Как из душа окотило... — бурчит упомянутый всуе снайпер.

— Вот, кстати. СССР развалился потому, что всё было хорошо, но все пищали, что плохо. Как только посмели признать, что будто бы у нас какое-то пьянство, так тут же горбатая сволочь нам антиалкогольную кампанию устроила. Скандал и разгром финансов. И подпитка подрывного элемента народными деньгами. И так вся борьба с "недостатками" и делается.

И сейчас, дай волю, вся эта херня в то и выродится. Нерожавшие солдатские матери подожгут военкоматы, а потом и Генштаб. Потом пойдут бить пятую колонну, только с цифрами у них напряг. Побьют всех, кроме тех, кого надо — молвит Брысь, явно стараясь разрядить обстановку и свести разговор, приобретший явную остроту в другую сторону.

Но меня уже несет.

— То есть ты считаешь, что врага надо холить и лелеять, а своих гробить? Враг типа сдается легко в плен, зная, что его тут будут кормить — поить и лечить, а на своих насрать? И в итоге он убивает наших пленных, твердо зная, что ему ничего за это не будет, будет убивать всех, кто у него там нам сочувствует, расчищать поляну под свою сволочь, а мы гуманно опять не будем обращать внимания на свои потери, черт с ними, придурками, нам чужие вражеские жизни важнее?

— Бабы новых нарожают. А враг не будет драться до последнего — спокойно заявляет Енот.

— Так что-то не рожают бабы. И потому у нас в демографии провал.

— Да нет никакого провала, это все чушь!

— Стоп, брек! — говорит Брысь. Ему наш спор явно не по душе.

Шумно дышу носом.

Брысь меланхолично пожимает плечами:

— Критика руководства вовсе не безобидна. Так легко попасть под статью. С какой стати клеветать на солдат нельзя, а на генералов можно? Там ведь начинают про всякие недостатки, а потом как разойдутся космически...

Не говоря о том, что это верный путь на мельницу врага. Слон плохой, справка хороший, как говорится. Начинается с критики коммунистов, а заканчивается, что всех русских надо поубивать. Всегда. С ворами и предателями разберутся тем быстрее и вернее, чем меньше будут под руку толкать. Чем больше кредит доверия от народа.

Я всегда за то, чтобы народ требовал крови негодяев. Но не обуевал в атаке. Идеально, чтобы вежливо просил Главного. Но постоянно. Но в рамках дисциплины и лояльности. Наша главная проблема это мы сами. Среди нас много всякого сомнительного элемента. Откровенных врагов мало, а всякого дурачья многовато. На это всегда делается поправка, и рай на земле не настаёт.

Майор переводит дух после речи.

— Вообще-то забавно выходит — вдруг говорит Андрей.

— Что именно? — поворачивается к нему майор.

— Да вспомнил тут — книжечку историка Дюкова читаю. И получается странное. Вот вы про СССР вспомнили, а там как раз подборка была про то, как его валили. Причем в первых рядах были именно националисты, в придачу творческие интеллигенты.

С воспеванием национальной своей культуры, задавленной русскими оккупантами.

Поэтесса Гулрухсор Сафиева. В 90-е годы в Душанбе она произносила речи о национальном возрождении. О 'поруганной северными варварами прекрасной темноглазой Родине' и о том, что 'час расплаты наступил, и пусть кровь смоет русскую грязь'. И не она одна так пламенно старалась. И вполне успешно, да.

Естественно, в Таджикистане вспыхнула гражданская война. Она унесла тысячи жизней, отбросила республику в развитии назад на многие десятилетия. Народ, который Сталин называл 'львами Азии', теперь батрачил на наших стройках и мел наши улицы. Львы платят за то, что слушали гиен и макак. Сейчас поэтесса жила в Москве.

И советская молдавская поэтесса Леонида Лари писала воодушевляющее: 'Пусть у меня будут руки по локти в крови, но я вышвырну оккупантов, пришельцев и манкуртов за Днестр, я их выброшу из Транснистрии, и вы — румыны — настоящие хозяева этой многострадальной земли, получите их дома, их квартиры вместе с их мебелью' — такая вот автор сборников стихов и детских сказок, выходивших не только в Кишиневе, но и в Москве, народный депутат СССР. Хорошо, что померла, а то бы тоже в Москве жила.

И грузинский поэт Гамсахурдия, который тоже страстно раздувал ненависть к русским и аж в президенты на этой волне вылез, тоже небось оказался бы в 'тюрьме народов', но к счастью его грузины пристрелили. Да и мне в Ичкерии пришлось оказаться именно по той же причине — там тоже свои нац. поэты отлично гражданскую войну развязали...

— Ерунда какая, национальные поэты. Не было таких — были еврейские переводчики — опять же очень спокойно и уверенно говорит Енот.

— Как это? — удивляется Званцев, ранее не отважившийся лезть в свару.

— Да очень просто. В совковый Московский союз писателей новичкам влезть было трудно — там зубры стихотворные поляну поделили и других не пускали. Зато за перевод национальных стихов платили вчетверо больше — деньги аж ЦК выделял на развитие нацкультр. Ну и претензий куда меньше к качеству. Чего взять с пастуха баранов, он там творит в степях — горах и Рождественским с Евтушенко не конкурент.

Вот умные ребята и находили для себя такие самородки, чтоб их писанину кривую переводить ямбом в хорею, отлично жили и барановодов прославили. А то, что вся эта шатия в Москву рвется жить... Так тоже понятно — у себя-то в нищете худо, а тут культура и бешеные бабки. Так что все таланты — в московских переводчиках.