Как понимаю военные речи — среди трех посудин есть на скору руку состряпанная бомбометная баржа — на палубу поставили кучу установок для метания современных глубинных бомб — сейчас это практически реактивные ракеты, а не старомодные бочонки с толом. В Кроне нашли залежи такого добра, срок годности боеприпаса уже вышел, а операций на глубинах и охоты за подлодками в ближнее время в Финском заливе не предвидится. Старье решили уничтожить путем запуска и вколачивания в эстонские берега. Так-то пустячок — 25 киловзрывчатки в одной штуке, но после залпа, да если удастся по примеру Катюш и Градов наложить друг на друга эллипсы рассеивания — должно получится вполне годно. Вот этим по базе бельгийцев и кайтселитовцев отработать и если их броняшка попадет под удар — то и ей хватит. По расчетам после пары залпов от базы останутся ошметки, периметр явно будет поврежден, а на шум пойдет окрестная зомбопехота. Так что партнерам из Европы будет чем заняться.

Пока мореманы будут развлекаться таким образом (а желающих наконец-то влупить по блоку НАТО нашлось больше чем достаточно) — у нас выход к ГЭС. Идем с русского берега, по словам электрика зомби у берега сильно меньше. Вот в городе — да, может быть и тоскливо. Потому патронов тащим — как обычно. Сколько унести можем.

Все, что у нас условно бесшумного — все взяли, включая те две тарахтелки, что попали мне в трофеи, когда смотрел записи развлечений покойного вивисектора.

Удивляюсь, когда вижу не шибко довольные физиономии Енота и Ремера. У них в кои веки совпали потоки мыслей.

Ну не скажу, что сам сижу радостный — не нравится мне эта операция. Вот совсем и сразу. Силы очень неравны. И то, что за нами флот — как-то не восторгает. Да, вертолетчики участия не принимают, но как бы сидят наготове, так что если что — вроде и прикроют. Но рота морпехов — маловато против современных БТР.

Нас, недоделанных, будут прикрывать, держаться мы будем посредине их могучих боевых порядков. Вопросы у присутствующих возникают, не совсем те, что у меня — хотя в целом картину не улучшают.

И Ремер, бурчащий про то, что к примеру флотские англичане с бомбометами не раз лажались, идея может неплоха, но вот он отлично помнит про поддержку англичанами своего десанта, когда такая же плавучая батарея с большим количеством реактивных бомбометов просто чуток припозднилась с огнем и потому десантерам сначала пришлось самим ломать немцкую оборону, а когда немцы отступили — как раз по десантерам и прилетело то, что должно было высыпаться пораньше на немцев и дальность огня его смущает — из кучи сокращений буквенных и цифирных которые, к моему огорчению, отлично понятны даже курсантам — вытанцовывается, что на дистанции залпа глубинными бомбами пушки бельгийских БТР отработают отлично и как бы не отвалили после этого мореманы в туман, бросив нас на берегу.

— Да и промазать они могут, пахорукие кривошлепы. Высыпят свое добро в лес — вот тут-то к нам бэтры и припрутся, а мы как раз в городской застройке будем, там нас хрен кто поддержит — заявляет и Ильяс.

Даже я отлично понимаю, что в дуэли маневрирующей бронетехники на берегу и кораблей на воде у морских водоплавающих не сказать чтоб было все гладко. И размеры цели и точность — у берега лучше. А так они связаны дальностью бомбометов — и потому дистанция для кораблей не выигрышная. Потому набег 'нашумел, нагадил и убежал' слишком многими неизвестными величинами осложнен. Разведку-то мы не можем провести как следует. А за прошедшее время могло измениться многое.

Сижу, помалкиваю. Мне кажется, что тут именно контакт с зомби важнее прочего. Ну месть злым соседям, которые себя проявили по-людоедски тоже присутствует, конечно, но это для публики. Если бы за все гадости соседей карать по принципу талиона — у нас бы и соседей не осталось бы, ан мы все миндальничаем и прощаем.

Получается — зря, не понимают такого люди за границей.

Впрочем, тут ясно — мы для них не люди, вот и получается разница во взглядах. Не очень себе представляю, чтобы мы эстонских и бельгийских детей старательно бы инфицировали зомбоукусом и потом отпустили к родителям, а у них — отлично получилось.

И электрик тоже удивлялся, когда рассказывал — они этим гордились, как хитроумной и удачной военной операцией. Хвастались даже, причем не раз. Видели в этой гнусности что-то, чем гордились.

Забавно, они вроде говорят о том, что основа их цивилизации — греческая и римская культура, а у тех же греков помнится педагог при осаде крепости предложил врагам привести вверенных ему детей высокопоставленных особ к осаждающим и вынудить таким образом открыть ворота. Так его выпороли, а детей с почетом отвели обратно. И крепость ворота открыла без штурма. И про то, как ветер и солнце поспорили, кто плащ снимет с путника...

Но вот к нам они только таску и наглое насилие применяют. И детей вон как обработали, суки.

Парни обсуждают инженерное обеспечение операции — и дроны вроде есть и как бы и 'фары' будут, но все по воде писано. Вилами. И тремя судами, которые сейчас как-то не выглядят шибко могучей силой. Наверное это влияние Енота, который хоть и любит воду во всех ее проявлениях, но к морякам относится с откровенным презрением.

По дороге приходится встать и ждать — что-то на бомбометной барже случилось. Нас, естетственно, никто не оповещает, что да как, но общее мнение поддерживает сказанное Вовкой — моторабля у шаланды поломалась.

К берегу выходим с опозданием в два часа. Помня ЦУ от Николаича еще — держусь спокойно — хуже было бы если б все в начале десантирования шло без сучка и задоринки. Берег как берег, обрывов эстонского глинта тут нет, все пологинькое. Два военных корыта уходят дальше, туда, где база наших партнеров по этому танцу, наше храбро суется прямо в речку Нарву, я только глазами хлопаю — уверен был, что глубина тут пара метров — а мы как-то очень бодро шпарим по форватеру. А осадка у нашего кораблика побольше. Вокруг тиховато, зеленые бережки с торчашими из зелени крышами домиков — в основном белого цвета, мирно так все... Сидим ощетинившись стволами, напряжение нарастает, а потом неминуемо начинает спадать, больно уж тут мирно.

— Идем параллельно известной эстонской улице с красивыь названием Йыэзу. И где-то тут от нее отделяется не менее красиво звучащая Йыэ... мед для уха, такие названия, словно блюет кто-то...— задумчиво говорит Ильяс, при этом внимательно глядя в бинокль на эстонский берег. Его винтовка наготове, но целей не видать и вроде как есть на корыте всякие научно разработанные агрегаты, для видения всякого еще живого — ан молчок, безлюдно, то есть безжизненно тут.

Плыл бы так и плыл. Только вот опять потом прошибает...

Но счастье недолго — гремит якорная цепь, двигатели прекращают пенить воду. И нас грузят в катера и шлюпки с моторами. Так себе скорлупки.

Енот остается делегатом связи, серьезно нам советует не лезть на рожон.

Вереница лодок идет дальше, ощетинясь всеми стволами. Даже людишек на берегу видим, но вид их не воодушевляет — таращатся на нас все те же бомжеватые упокойники — они не отличаются что в цивилизованной Эстонии, что у нас на нашем берегу — одинаковые совершенно. Одеты тепло — с самого начала апокалипсиса похоже.

— Речной вокзал! — говорит негромко Ремер.

Конструктивный изыск — выдающийся в воду дебаркадер, для красоты обшит вагонкой. Причал видим, стоянки для яхт и лодок — пустые совсем, видать после зимней стоянки все плавсредства на воду спускать было некому. Стоят значит тут где-то под чехлами на прицепах. Некому спустить было. Паршивый знак — у нас-то все причалы забиты всякими лодками, лодчонками катерами и яхтами. Не авианосного пошиба громадами, как у Абрамовича, но вполне солидными.

Речной порт, ага.

Так себе, все очень скромненько по — эстонски. Приземистое здание погранслужбы, домик двухэтажный за деревьями и какие-то кафе-магазины очень малых габаритов. Суда по ярким, но запыленным оберткам вокруг — разграблено все давно. Унылые силуэты держатся подальше от текучей воды, знакомого грязного раскраса. Штук десять, не густо. Хотя было в Нарве за 60 тысяч населения.

Две шлюпки круто уходят к русскому берегу — там где грозно торчит полуразрушенная крепость Иван-города. Супротивица шведской крепости на том берегу.

Всегда удивлялся раньше — вот эстонцы свой замок Нарвский и восстановили быстро и содержат отлично, а наши как всегда все свое в забросе держат, так думал, пока не побывал на экскурсиях и в том и в этом укреплениях.

И оказалось привычное — Москва еще в СССР щедро все финансы на культуру лила в Эстонию, а музейщикам в Ленобласти и сотой доли не доставалось. Так что та же старая имперская политика России — кормить сытно за счет своих всякие окраины и потом получать плевки в морду и пинки в зад от зажравшихся и охамевших от собственного величия аборигенов. Ну они же вон какие богатые и как у них все красиво — не то, что у русских нищебродов! Надо срочно отделиться, хватит кормить Москву! И внезапно — нищета и жизнь в кредит, а тупая Москва никак выводов не делает, что кормить обильно даром аборигенов по окраинам — это воспитывать отмороженных сепаратистов и проблемы себе на шею тащить...

Больше так никто в мире не делает, строго наша привычка.

А добрые ребята из вермахта так заботились об эстонской культуре, что в Нарвский замок заложили авиабомб на 7 тонн взрывчатки считая гамузом. Одна беда — безвестный артиллерист, выбивая из замка пулеметчиков так удачно разнес снарядом провода, что подорвать эту хоромину башенную не вышло, потом советские саперы старательно эти бомбы выковыривали — реставраторы, получив финансирование, начали приводить все в порядок и в башне под завалами всякого хлама нашли бомбы. Уже сильно после войны.

Вот и красуется замок.

Не пойму — с чего наши в Иван-крепость подались — с замковой башни обзор же лучше. Спрашиваю Ильяса, с чего это — патриотизм что-ли?

Пожимает плечами. Думал ехидничать начнет, а он вполне спокойно говорит:

— Свободы для действий больше — в башне этой дурацкой и зайти сложно и выходить тоже, если там и есть пост — так именно в башне и не выкуришь их сразу. А в крепости Ивана дорог в разные стороны полно, все не перекроешь. И нам помогут, если что.

Идем под мостом Дружбы — при СССР соединял две братские республики, ага. А потом разъединил, проходить тут погранконтроль с той и другой стороны чем дальше, тем тошнее было, эти эстонские погранцы — такие биороботы были, да еще и батарейки явно подсевшие их питали.

И почему-то ощущение было, что он спецом тупят. Особенно на фоне наших — те куда человечнее были. И мне даже показалось — героичнее. Я через этот мост не раз шел — тут в Эстонии и друзья были и родичи.

Отлично запомнил в один понедельник люто похмельного нашего лейтенанта с глазами красными, как у вампира и брившегося наощупь саблей, судя по количеству порезов на щеках и налепленных кусочков пластыря. Правда зачастую мимо порезов. Он, тяжко страдая, одним пальцем, трижды проверяя напечатанное, вколотил мою фамилию и шлепнул печать. И вот честно — было в его деле что-то героическое, превозмогающее, чисто человеческое, потому как даже почти умирая — он делал свою работу без всяких яких. Что такое похмелье мне знакомо было отлично, так что я ему сочувствовал. А вот эстонцы... Чужие они были и холодной враждебностью от них просто перло. Вот и доигрались.

Шлюпки втыкаются носами в низкий, поросший зеленью берег. Сквозь листву видно вдалеке здоровенное серое здание с белыми окнами и тремя громадными арками — та самая ГЭС. В спину смотрит беленая высоченная замковая башня. Простреливаемое место, неприятно. Высадка проходит быстро, но в берцы я ухитрился воды черпануть, теперь буду чавкать при ходьбе башмаками, как клоун на арене цирка. Поторопился прыгать, еще и внушение за это получил от майора. Все внимание ушло на то, как вылезти из военно-морского спасательного жилета, невзрачного вида и немаркого цвета — он не рыжий, а какой-то коричневый уже от старости. А таскать было обязательно — строгий приказ пока на воде — корячиться с жилеткой. Спина вся взмокла...

Идем как-то странно — то, что не по берегу — понятно, в застройке и зелени нас не так видно, но я тут раньше сроду не был, дема старые, сквозь выбитые давно громадные окна какая-то колоннада старинная в зале, заброшки. Жилые дома. Что странно — зомби практически нету — попалась пара ползунов — и все. Идем, прикрываемые морпехами — наша задача начнется — когда до ГЭС доберемся. Трава здоровенная, кусты разросшиеся, деревья и пустые оконные проемы — все вроде и привычно, но холодок по спине. Видимость мала, секторов перекрытых полно.

Рассчитывая что каждое окно жилого дома — это человек в нем живущий — есть такая старая метода прикидки населения в городах — получается, что мертвяков тут должно быть много. Но их тут нет, да и кости попадаются редко — вывод простой — где то они есть и нас ждут. А что такое толпа зомби мы все тут знаем. Да вообще бегущая толпа — страшная сила. Тем более, что первые ряды бегущих даже живых прикрывают от пуль следующих, этакий щит из мяса, доказано несколькими мятежами еще в гитлеровских концлагерях, а тут да с мертвячиной...

Инженерные штуковины, которыми щедро оделили десант, пока никаких угроз не выявили. Это тоже настораживает — запомнил крепко — если все идет отлично в начале десанта, то как бы конец плох не получился.

Енот, оставшийся на корабле как агент связи, а на деле — как он сам важно сообщил — присматривать, чтобы водоплавающие без нас не удрали — коротко кодово сообщил, что сейчас будет 'Бум'.

Понятно, бомбометное корыто сейчас выходит на дистанцию прямого удара по базе наших партнеров. А мы останавливаемся. Воняет гарью.

Впереди — за углом небольшого домика сгоревшее вдрызг и расхлестанное бронежелезо. По цепочке вызывают электрика — следом и мне приходится идти, мы в этом рейде — пара.

Понимаю, что это воняющее пережженым железом, горелым пластиком и еще всяким, что остается после уничтожения огнем, было раньше БМП на гусеничном ходу — сидит почти брюхом на земле, бандажи колес сгорели подчистую. Таких раньше не видел — угловатые формы и сплюснутая башенка с пушкой — все незнакомых, чужих очертаний. Здоровенная махина, так бы сказал, что вообще это танк — но пушечка маленькая — миллиметров 40 калибром скорострелка и в корме здоровенная дверь полуоткрытая, явно для десанта.

— Наша — шепчет побледневший электрик.

— Не, не наша, у наших силуэт другой — чуть было не ляпаю я, но успеваю вовремя промолчать. Больно уж напарник побелел.

— Точно? — тихо спрашивает командир роты морпехов.

— Да, точно — электрик непроизвольно принюхивается.

А чего нюхать — горелыми костями отлично в этом мерзком букете запахов шибает. Дверца для десанта приоткрыта. Морпех осторожно подсвечивает в брюхо сгоревшего монстра фонариком. Так-то дыр в корпусе полно и через них косо бьют лучики света, но такая контрастность как раз мешает что-либо разглядеть в горелом хаосе салона.