И опять же раненых вывозить было обязательно — в Курляндии с серьезными клиниками совсем никак дело обстояло. И отделить из общих сводок эвакуированных тысяч по категориям здоровых солдат, тыловых хитрых бестий, гражданских коллаборантов с семьями и ранбольных — задачка почище чем у Золушки разобрать высыпанные из мешков зерна пшена от ржи...
Очень непростая задача — эвакуировать что-то. Даже военных людей — потому как редко получалось вывести все — что-то да останется. И обязательно ценное. Жизненно необходимое вот в самом ближайшем будущем. И все примеры времен той громадной войны это как раз подтверждают. Хоть эвакуацию англичан из Дюнкерка взять, хоть прорыв немцев из Корсунь-Шевченковского котла. А уж гражданских эвакуировать — и совсем тягостное дело, даже если это учебная понарошечная эвакуация. На своей шкуре испытал.
Были у нас в институте учения — всего то надо было две сотни студентов собрать в кучу и довести пеше до ближайшей станции метро колонной... По маршруты в 3 462 метра. А я как на грех в ответственные и обеспечивающие лица попал, как бывший служивый. Часть студьозусов по дороге ухитрилась потеряться, другие ползли как вошь по струне и растянулись кишкой на полтора километра, а уж девушки-студентки чего только не отчебучивали. Одна-то женщина создает массу хлопот даже без эвакуации, а уж пара сотен — в мединституте студентов в лучшем случае треть от всего состава... И мужскому дубоватому разуму не придумать и пятой части всех этих причин, по которым надо вдруг встать и собраться кучей, решая просто вот ну неотложнейшую проблему, или вернуться срочно обратно или задать тысячу вопросов — а зачем идем, а почему идем и с какой стати идем по маршруту, а не кратчайшим путем???
И даже простую вещь тысячу раз пришлось объяснять, что маршрут утвержден, как максимально безопасный и на нем имеются туалеты и пункт оказания медпомощи (а при эвакуации больших масс народа это тоже решается — и как и где в сортир им сходить и как им медпомощь оказать и места отдыха и места питания и водоснабжения в обязательном порядке должны быть! В итоге несколько десятков самых хитрых или наоборот самых тупых не дошло до конечного пункта и пришлось схимичить, организовав из уже пришедших толковых студентов небольшую толпу для того, чтобы они отойдя чуток подале пришли под видом этих самых отставших. Иначе счет не сходился. Ну ребята быстро обежали кругом и явились под ясны очи проверяющих. А за это время приплелись шестеро отсталых и опять счет не сошелся — теперь стало больше, чем надо. В общем та еще суета была. Долго мы там провозились. А на следующий день несколько студенток мне еще и выговор устроили, что когда они наконец дошли до метро — там никого не было и они там больше часа прождали!!!
И это были физически и психически здоровые бездетные девушки с незаконченным высшим образованием, шли сухим ясным осенним днем, без чемоданов и узлов с добром, да и маршрут был проложен по чистому асфальту.
Короче говоря я тогда очень хорошо понял страдания старшины Васкова.
Довелось мне как-то стадо коров пасти — до чего же умные, спокойные, сообразительные и доброжелательные они в сравнении со студентками! А уж какова эвакуация женщин с детьми, да зимой, да с вещами, да под обстрелом я и представить себе не могу!
Теперь у нас тут и гражданский и сами мы полувоенные, да еще и мертвяки в прицепе.
— Вы все сделали, что можно в такой ситуации? — отвлекает меня от потока всяких возникших не к месту мыслей майор.
— Да. Разве что еще можно бы давление померять, но тонометра я с собой не брал. А так и головной конец приподнят и свежий воздух — вон полно его тут. Одежду расстегнул, дышать ему ничто не мешает.
— Док, он пить просит! — доносится голос Вовки — я его попросил присмотреть за пациентом, пока мы с командиром шушукаемся.
— Ему придется потерпеть, у него и язык и гортань не в порядке, частично парализованы, так что уже в больнице попьет — отрезаю как ножом.
— Он волнуется, почему не едем!
— Скажи ему, чтоб лучше не волновался, он уже наволновался нам тут полным мешком! Не расхлебать. Работаем над его доставкой в клинику — его дело лежать и не мешать — весомо добавляет Брысь. И уже тихим голосом сварливо спрашивает — а что это доктор не озаботился тонометр взять? Вот он понадобился — а у нас его нет! Непорядок.
— Нам бы сейчас и томограф магнитно-резонансный был в тему.
— Дерзить вот не надо, понимаю, что вы уже отрезанный ломоть, но все же сдерживайте свои душевные порывы — бурчит майор, снова берясь за рацию.
Все же он определенно имеет вес среди начальства Базы. Назначается точка рандеву и вскоре мы уже дышим морским воздухом, если чуточку пофантазировать и приписать Финский залив к морским просторам. Ни разу тут не был — а красиво в Копорской губе — водичка плещется, песочек светлый и меленький, сосны на берегу и пляж здоровенный. Курорт! Отдыхай не хочу! Но сейчас время не то и мы шхеримся в сосняке, стараясь не привлекать ничьего внимания. Вылезать на пляж под возможный прицел совсем не охота. Хотя с удовольствием бы искупался — жара, слепни, да и в брюхе БТР жарища. Да и остальные в амуниции и снаряжении вид имеют красный и всптевший. Кроме бледного паралитика.
Ждем. Ребята, кроме дежурящего за пулеметами Сереги и присматривающего с брони за морфиней Саши сидят чуток поодаль и держат периметр. Но тут спокойно и даже мертвяков не попалдалось — худо бедно сосновоборцы окрестности прочесали.
Как ни странно — кораблик подходит очень быстро — и десяти минут не прошло. И он меня удивляет — элегантная посудина, не вооруженная и какого-то богаческого вида — яхта нувориша средней руки. Но окрашена странно — и почему-то вызывает ассоциации с Эстонией. Ну да, в цвета их флага, 'склад чугунных болванок' — сине черно-белый.
Близко к берегу подойти не может — тут мелко. После уточнений и опознаваний от судна отходит здоровенная серая надувная лодка с чудовищно мощным мотором мигом добрасывает до берега расчет в шесть парней очень похожих на работавших с нами десантеров. Тянем парализованного к берегу, сдаем с рук на руки. А ведь точно — парни мне поверхностно знакомы — и нас они знают. Десант. Понятно, затрофеили яхточку, не с пустыми же руками возвращаться!
Прощаемся. И они спешат и нам пикник устраивать не с руки. Шлюпка так же рывком улетает к яхте и та очень споро удаляется по направлению к Крону.
— Эстонский пограничный патрульный катер — поясняет негромко Брысь.
— На таком только с девочками кутить, а не патрулировать...
— Одно другому не помеха — задумчиво отвечает майор. Одну проблему он решил, но другие остались вот тут — в сосняке на берегу.
Короткое совещание — как добираться. Стоят неподалеку, подозреваю, чтоб если что мне помочь огнем остановить девушку из прицепа. Потому слышу, о чем речь. С Кроном уже договорились, что нас через блок пропустят и позволят подождать катер 'Внук Микроба', который придет за необычной пациенткой, но до Крона еще тарахтеть и тарахтеть. По каким-то причинам майор, или его начальство — тут мне кажется решение и повыше принималось — приказывает не оповещать соседей и пробираться через район, где стоит Сосновый Бор по-тихому.
Что мне странно — наши относятся к тайному проезду вполне спокойно. Словно и сами так собирались, без афиширования и помпы. Те, кто знают местность в этих краях — как раз и собрались в кучку у БТР. И Сергей от пулемета отлучается, потому внимание к Блонде — на максимуме у меня.
— Вот тут у них блок-пост — тычет пальцем в карту Ремер.
— Ясно. Значит вот так проедем. Тут проходимо? — уточняет Брысь.
— Я тут на уазе проезжал, было нормально, а эта восьмилапка проскочит без мыла — уверенно говорит Серега.
— Не услышат?
— Ну мы же не на гусле, гуслю было б слышно когда она только собиралась подъезжать это метров 400-600, а эту — у которой движки явно немецкие стоят, только когда совсем вплотную подъедем к их воротам, этак метров с 50. Не, не чухнутся — усмехается Вовка.
— Двигло тихое? — спрашивает Серега.
Не, тут комбо: и колеса и двигатель. Ибо тот же БРДМ с теми колесами, но не тем движком и не с той выхлопной, слышно метров за 100-150. Просочимся, без вопросов. Тихо шурша по траве.
Краем уха это слышу, но не лезу, хотя и любопытно. Вот все время — как имеешь дело с профи, так и удивляешься. Уверен был, что ну БТР-80 — он и в Африке БТР-80. А нифига! С громадным облегчением наконец загружаюсь в вонючее брюхо броняшки. Тут-то мотор рокочет как и положено. А вишь — снаружи втрое тише.
Черт его знает, как пробирается Вовка, по каким тропам, раскачивает гроб изрядно и я побаиваюсь, что прицеп оторвется, ну да не бетонные блоки тащим, легкое все. Пару раз останавливались. Приходилось проверять — как там пассажиры, не потеряли ли кого. Нет, Блонда угомонилась.
Когда очутились у блок-поста на дальних подступах к Крону — и не взвидел. Уже почти дома. Катер пришлось ждать долго, наконец и он прибыл — вместе с мичманом Аликом, замотанным в противоморфовые доспехи. Как ни странно — из оружия у него кроме вечного Нагана — только стрекало от зомби. Вчетвером матерые стариканы из Лаборатории шустро забирают и Блонду и мертвяка полупотрошеного. Морфиня ведет себя как девочка-паинька и хотя Алик и потрескивает иногда разрядами — а в общем посадка пассажиров проходит очень мирно. Даже на минутку забываю, что за чудовище лютое мы сгрузили из прицепа.
Дальше все штатно для прибытия с задания. Разве что БТР приходится отогнать к Арсеналу и сдать тамошним мастерам. Судя по грустному виду майора и Вовки — этот агрегат у нас скорее всего отберут. Я честно говоря не заметил особой разницы в 'походке' этого БТР и нашего 'Найденыша', но прекрасно понимаю, что разница есть. Ее не может не быть!
Правда не знаю — в чем. Ну мурчит вроде потише. Сидения другие. А впрочем не мое это собачье дело.
Глава номер потом поставлю. Баня турецкая, финская и русская в одном флаконе
— Ильяс приглашает в новоткрытую баню своего приятеля. Док, ты с нами? — спрашивает майор.
— Конечно. С таким запахом домой идти как-то не очень.
— Тогда тронулись, тут недалеко.
Ну да. Тут везде недалеко. По дороге узнаю, что новая баня — она сочетает русскую и турецкую. Насчет турецкой у меня пробел — ни разу не был, а русская после вылазки куда как приятна. Перед самим собой-то чего притворяться — жутковато было в ходе всей эскапады. Отвык. Не, так-то помнят руки, что делать, но автомат тяжеловат, сбруя к земле давит... Дня через три бы вошел в меридиан, а вот так сразу с ходу — понимаю, что отвык. И даже вид Блонды, которую не раз видел — а попугивал. И поневоле перед глазами то видео, где она лихо летает по окровавленным стенам умирающего коттеджа. Правда было и другое — уютное и теплое впечатление от того, что рядом проверенная компания и это как-то примиряло с тем, что мы вломились на чужую территорию, где все так же — как в начале Беды.
Видно, что сделано все только что и закончили вот буквально вчера. Очень чистенько, все новехонькое — и деревянная обшивка и мебель и купленные нами шлепки и простыни с полотенцами. И даже бассейн есть свой — маленький, три на три метра, вынесенный на улицу и огороженный вполне приличным забором. Умилила оружейная пирамидка в раздевалке. Примета времени.
Теплый душ после потного дня — маслом по сердцу. Что там дальше?
Русская парная вполне приличная и пока ребята по своим хитрым секретным обычаям доводят ее до ума — лезу в соседнюю комнатушку за такой же дверью из толстого стекла. Пар стоит до потолка, видимый и осязаемый. Впервые такое вижу. Тепло и приятно. В пару нахожу пару скамей. Не видно даже в метре толком. Единственно по ногам холодным воздухом несет, приходится поджать.
В отличие от ребят напарился и намылся я достаточно быстро. Отдувась, наливая себе из чайничка заварку — таких чайничков с разными вариантами чаев стоит шесть штук. Как раз из того, на который распаренный, но явно чем-то недовольный Ильяс указал. Можно доверять — чаехлеб он известный, не хуже Сереги и даже Енота, который за хороший чай душу продаст, если она у него есть, конечно.
— Чем недоволен-то? — спрашиваю я снайпера.
— А что, заметно — недовольным тоном бурчит он.
— А то!
— Плохо сделана турецкая баня. Только Еноту не говори, а то он, зараза бесхвостая, опять ехидничать начнет — тихо говорит Ильяс, убедившись, что его противника и преследователя за столом нету.
— А что плохо-то?
— Ну да считай почти все. Это ж от римских терм пошло, только с новым восточным колоритом. Вот, загибай пальцы: должно быть пять комнат-залов. Пять пальцев — пять комнат. Во всех — разная температура. В центре — парная. А еще комната для переодевания...
— Эта есть.
— Да. Но и в ней пол должен быть теплый, как и везде. А тут — нет обгрева пола. Вторая — чебек с 'камнем для живота' — мраморной лежанкой. Такой тут вообще нет, а она нужна перед парной — ты лежишь, млеешь, пена горой, а потом массажист по всем мышцам и связкам проходит — вот тогда можно идти в третью! В парную. Тут в парной пар нормальный — но пол холодный, словно в русской. Нехорошо! Опять же после парной — обязательно зал долен быть, косметика то-се, уход за кожей окончательный помыв, бассейн и прочее. И последняя для кайфа — вот мы в ней сидим. Вот и считай — половины положенного нет. Ну для тех, кто не в курсе — сойдет конечно, как экзотика. Но — не то, не то. Но это между нами. Вот чай тут хороший и сладости добротные. Хотя, конечно, не в том объеме, что раньше у него бывали — он банями давно занимается. Но говорит, что глобализм и по восточным сластям прошелся бешеным слоном, толкует, что раньше в Ленинграде был специальный магазин 'Восточные сладости' на Невском — так там чего только ни было. И шакер-пендырь и шакер чурек и всякая кос-халва и такие штуки, что я и не слыхал. А сейчас такого и нет вовсе, даже на Востоке. Ну может у саудитов или в эмиратах... Хотя вряд ли, как слышал. Разве что у принцев первого слоя...
— Ну да, унификация...
— Она самая, будь она неладна.
— Об чем толкуете? — плюхается на скамью напротив красный как рак Вовка.
— Об унификации...
— А ну да. А пива тут нету?
— Нету.
— Жалко. Ну наливай что ли, что есть?
— Тебе чай с гашишем или с опиумом? — вежливо спрашивает Ильяс.
— Ты серьезно? — не очень-то и удивляется Вовка.
— Ну так восточная же баня. Пива нету, вот замена — невозмутимо выговаривает Ильяс. Он к слову и в покер хорошо играет, рожу делает доской и индиффирентно сидит этаким степным идолом. Но я-то его давно знаю. И он со мной не очень себя контролирует. Я ж ему не жена и не партнеры по покеру. Может позволить.
— Тогда с гашишем. Давно хотел почувствовать себя ассасином — подмигивает Вовка.
Томный и расслабленный присоединяется Серега. Наливает себе в пиалу чай из другого чайничка, (он еще перед парной разобрался в каком что заварено, сняв крышки и вдумчиво понюхав содержимое).
И остальные подтягиваются. Приятно и истомно.
