— Один бросает вилы и бежит с воем, второй садится и рыдает... И в итоге у нас пол деревни зомбаков. Человеков то нам присылают самых никудышников. С рогатинами — принято, только для этого яйцы куда стальнее надо, чем для стрельбы из ружа. Давно меня убедили, что стрелка проще научить, чем рукопашника. И учить не надо особо.

Всего-то в упор по безоружным стрелять. А фиксация вилами одним и упокоение другим — требует, как минимум 2 толковых человека. Из привезенных таких нет. От слова совсем! Я сейчас гляну — живым духом — как зомбаки себя ведут — сегодня сюрпризом было, что трое шустрых в деревне оказались. На одного вялого бандоса рассчитывал— а он куда-то делся.

Старуха молча кивнула. Сидела задумчиво даже по сторонам не смотрела. Шевелила губами, не замечая, что Виктор искоса на нее поглядывал — решала бабка какую-то сложную задачу.

12. Сюрвайвер Виктор. Все зыбко.

Сам тоже задумался. Ну, можно, наверное, заставлять всех холопов ходить и тыкать-держать вилами врагов, покуда сеньор подойдет и пристрелит зомбе и укушенных ими. Грустно усмехнулся своим героическим планам. Размечтался. Эти тиктокеры и блогеры будут разбегаться и плакать. Разве что половину расстрелять показательно... и их сожрут показательно свиньи. Но ведь только того и надо. И сообщить в Анклав долгожданное "присылайте следующих, эти закончились!"

Первые две грязные фигуры, сидящие на дороге, неторопливо стали подниматься. Черт, близко от деревни. Километра три по прямой выходит. Аккуратно объехал, вертя головой, не спеша повел джип к мосту — не зря смотрел — еще двое в кустах поднялись за придорожной канавой.

Так, возвращаемся к нашим баранам. И как ты себе это представляешь, дружище Виктор? Как субботник? Ну выгнать всех на субботник, раздав вилы и грабли, и велеть, завидев зомбе, их прикалывать и держать, оря мол синьор, приди и убей нечисть!

Ага, с сеньора лайк и подписка!

Усмехнулся канувшим в прошлое поощрениям.

Сейчас с сеньора — пайк и прописка в хату! Жратва и жилье. И безопасность. Ну

а кто не справился тем дизлайк поленом вдоль хребта и отписка от хавки на день!

Еще трое зомбарей. Один — в яркой оранжевой жилетке махом перепрыгнул канаву, неприятно шустро кинулся к машине. Пришлось дернуть от него, отвязался. Когда за поворот скрылись. Опять зомбак. И еще.

Что-то мешало красивой картине светлого будущего. Не клеилась картинка.

Они НЕ БУДУТ РАБОТАТЬ. Какой субботник??? Ты чего, барон?

Скорее сам Хозяин по горбу получит поленом. А жратву они стырят. Дав хозяйке по горбу поленом. Самое вероятное. Да и бабы не зря такие цветущие сегодня. Дорвались до траха, кошелки. И не смирились ни те ни эти. Новые надежды, ага. И перспективы райской жизни. Только барона скинуть — и заживем! Где-то уже слыхал. А, Калган эту повестку дня озвучил. Повестка дна, ага. Не будут работать. Будут бунтовать, протестутки.

Так это прекрасно, верно? Это повод их убить. Надо и самому обострять. И убивать.

Прилюдно и "законно".

Это и надо. Зомбей можно не бояться, благо если кто-то исчез, то ясно что надо искать. Шустером ему стать не на чем, морфом и подавно.

А остальных прибить прилюдно.

Так чтоб зомбанулись, а потом забить — профилактика от морфов.

Опять бодрячество показалось фальшивым. Какая-то тухлятина во рту от этих мыслей.

Даже укушенный утром придурок при небольшом везении отожрется. Полно в деревне укромных уголков. По времени — он уже сдох, вопрос — где и с кем. Да, при жизни был идиот, но в посмертии он не умом жить будет, которого у него не было, судя по всему, а вот инстинкты и голод куда мощнее.

Фантазия постаралась описать сложную сцену, как хипстеры-недоноски борются сразу со страхом и с зомбями. Берут брезгливо двумя пальчиками вилы и кидаются в атаку с криком: "За ЗОЖ!" Не добежав, пугаются и начинают убегать прочь. Потом часть из них устыжаются и с криком: "Ибашьте Лук!", контратакуют. Снова не добегая. Зомби никак не вкурят, что это за перебежки вперед-назад. Усмехнулся живо представленному.

Нет, опасно выгонять необученных на зомбей, зачем триппер с укушенными разводить? А ну как в суматохе залезет не пойми куда, спрячется и обратится. Потом шустеры и недоморфы будут. Сначала КМБ им, только бить надо будет часто и много. Да, должность профоса вводить надо, самому пороть — время терять. Но что-то нет никого на примете, чтоб палочных дел мастер.

Зомбаки пошли густо, и водитель завертел рулем, исполняя какой-то жутковатый слалом между тянущих руки грязевых статуй. Не, ну к черту, надо уносить ноги. Раньше эта сволота сидела у моста, где сбилась автопробка а теперь вон как растянулись. Одна радость — не скоростные они. Ну — не все, хотя бы, черт, пришлось боднуть кинувшуюся наперерез бабенку с красно — бурой харей, балдохоедка, сука! Гулко бухнуло железо корпуса.

Бабка подскочила, заозиралась. Вынырнула из моря своих дум!

— О чем думали, Мелания Пахомовна?

— О людях. И о жопе.

— Вы меня заинтриговали! — искренне сказал Витя.

— Большинство испорченных людей можно жёсткими методами значительно скорректировать. Только малая часть совершенно неисправимы. Ещё есть какая-то часть, которых палкой не получается, а лаской можно. Они тоже идут в расход, если не попали к прошаренному педагогу. Это ж надо догадаться, а кому оно надо? — немного непонятно ответила бабка.

— Это вы о том, что нам сущие обмылки сплавили?

— Как можно. Обмылки — это маленькие кусочки мыл — можно и помыться, и постирать, одна польза. Нет, нам прислали убежденных дармоедов, это куда гаже. Может быть среди них и есть не совсем отпетые, только вот мнится мне, что извини на грубом слове — грядет Жопа. Причем тебе в первую голову, а там и мне то же самое будет — печально сказала Мелания.

— Зомбаков все же можно зачистить. А этих сукиных сынов заставить работать.

— Была такая песенка — диалог. 'А мы просо-сеяли, сеяли, а мы просо — вытопчем, вытопчем!' — усмехнулась мудрая женщина.

— Не слыхал. И к чему она?

— Ну смотри. Уже сегодня были выступления недовольных. Не надо иметь мозг в центнер, чтобы понять — все это приведет к Жопе. Завтра ведь ровно то же будет — с криками: "Мы здесь власть!!! У нас есть права!!!"

— А я отвечу: 'Нет, я здесь власть, а кто против — может попытаться оспорить — но я его убью. И права это хорошо, но все права только у тех кто платит налоги, а налоги тут — делать норму. Кто норму не сдал и указания власти не выполнил — прав не имеет и жратву не получит' — ответил барон.

— Они в ответ: 'Убивать у тебя права нету! Мы не бандиты — а станешь бандитом ты — тебя грохнут!'

— А я им: 'Управы на меня вы тут не найдете. Анклав на моей стороне.

Можете жаловаться куда угодно мне никто ничего не сделает. И да — есть у меня такое право, а кто меня захочет грохнуть, того я сам убью как уже убил уже многих и вот сейчас — четверых. Ну, кто-то хочет следующим? — шаг вперед и в сторону чтобы не забрызгать остальных' — парировал Виктор. Разговор стал занимательным, даже настроение улучшилось. И что-то романтичное и сказочное в речи прозвучало, из стародавних легендарных времен богатырей, вождей и героев. Самому стало приятно.

— Они в ответ: 'Это рабство! Не имеешь права, нас большинство!'

— Да, это рабство — право имею, ибо у вашего большинства силы нет. А у меня ружья, и я убью каждого кто посмеет мне перечить. Анклав мне это делать разрешил, а больше никого в этом мире нет, кто мог бы меня заставить не убивать вас, дармоедов! — выдал барон накипевшее и выстраданное.

— Прямо так и скажешь? — весело глянула старуха. Без подначки и иронии, скорее — поощрительно и доброжелтельно, как мудрая учительница, когда видит как ее ученик уверенно разбирается со сложной задачей.

— Да прямо и нагло так и буду говорить. Все. Подите вон!

— Хорошо. Пошли. И ничего не делают. А жратву воруют. Да а и хрюшкам ноги поломают или стекла толченого в жратву кинут — усложнила задачу Мелания. Но смотрела с явным удовольствием и поощрением. Явно слышала то, что ожидала.

— Таких саботажников — найти виновных и убить. Конечно, предупредив об этом заранее. И пояснив что Анклав их отправил на утилизацию, и не имеет ничего против если он их всех убьет за неповиновение и провинности. Вот такая грустная для них правда жизни. Управлять мирным хозяйством надо так. Выявить группу смутьянов, которые всегда есть, и вести с ними войну напоказ. И она всё спишет.

— А тут кто — то стуканет, например какая — нибудь злобная баба, которую забрали в Анклав, они же все время лучших сманивать будут, фантастично конечно, но приедет проверка — а у Вити — личный Дахау, будет Анклав за тебя вписываться? Потому их тебе и скинули, чтоб самим руки не марать — сказала старуха.

Барон подумал минутку.

— Думаю, что Анклав за меня вписываться не будет, но по любым понятиям по стуку меня полностью оправдают. Это для дебилов — рабство, что заставляют жить по законам. И работать и только тогда получать права! Особенно в том мире — 146% оправдание убить того, кто крысит и выгнать тунеядца за ворота. Так что мне (тут барон оскалился злобной ухмылкой) полезно, чтобы они стали бычить и тем более воровать еду! Да это просто прекрасно — равнозначно стрельбе в спину, причем не мне одному, а всему "обществу"!

Мелания Пахомовна радостно и согласно закивала седой головой. И огорошила:

— Вот тут-то и придет Жопа!

Виктор, несколько расслабившийся тем, что зомбаки остались позади, бабка соглашалась и не претикословила просто оторопел, аж тормознул непроизвольно. Машина встала аккурат на красивой зеленой полянке.

— С чего это так?

— Суди сам, мил человек — если ты реально испугаешь этих — и они поймут что воровать нельзя и бычить нагло не выйдет, то вот тут и будет — жопа. Они начнут работать и выполнять указания власти. Твои указания!

— И что? — вопросил Виктор.

— и ВСЁ. Ведь тут власть обязана и свое исполнять. Так и начинается самое поганое во власти — ответственность. И — дрязги, кто кому больше должен, кто на что наработал, и кто чего обеспечил. Все проверять надо, за всем следить, все контролировать. И вот тут Хозяин взвоет. Это на войне просто, и она все спишет, даже если это гражданская война в объеме одного села. А вот если мир и тебя признали властью — поди уследи, накорми, защити — а они уж такое наработают, при том 'а Вы нам так сказали, а нам не объяснили, ну мы иначе не умеем!' и ты ды и ты пы. Самое-то кислое, что тут уже просто поубивать со словами "как ты меня задрал!" — не выйдет. Это беспредел. Может можно по рылу выписать, но и то уже не комильфо, как говорили у них там в Москве. Вот тут начинаются такие условности как "закон" или "правила".

Которые надо блюсти и соблюдать и других заставлять. Вот это уже и есть жопа. Тем, кто сам не был хоть минимально властью — хрен поймешь, насколько это погано. Хотя и до этого дожить надо. Ведь это если они такие де6илы что подставятся, а если чуть хитрее то напоказ не то что воевать — гнобить и то надо аккуратно. Ибо все прочие будут больше на стороне дебилов.

Просто потому, так как власть всех угнетает, этих, конечно, больше и косячат они сильнее — но все же они на одной стороне с прочим "опчеством", а власть — над ними. Она априори плохая, так как хорошее люди забывают быстро. Чтоб общество и власть заодно против дебилов — то поди еще устрой. Так что спровоцировать, чтоб они сами себя выставили уродами — хорошо, но отнюдь не так просто — уже печально выговорила Мелания.

И хотя в машине было жарко — Виктор почуял, как по спине холодком повеяло.

— Но ведь в самое сложное время я справился с задачей? В куда как худших условиях!

— А ведь ты хоть и говоришь правду. А сам в ней сомневаешься. Тогда — мы были одни, а вокруг только смерть и мертвяки ходячие. И все прекрасно понимали — не покорячишься в огороде, не запасешь дров на зиму — сдохнешь. И ты был единственной защитой. И сам это знал и все знали. Хотя и тогда всякое бывало. И да — от бандюков тихие рабы достались. Теперь рядом Анклав. И все волшебным образом изменилось.

Что было самым противным, так это то, что бабка была права во всем. Виктор сам отлично понимал, что наличие рядом анклава все меняет радикально. И шуточки Ирины, которая называла его периодически колхозным председателем отчетливо всплыли в памяти. Тогда он отругивался или отшучивался, предпочитая считать себя бароном, сейчас все сильно изменилось. Уж перспектива командовать кучей мерзавцев не радовала совсем, тем более что он и сам командовать не умел, да и досталась ему не гвардия. Записи, которые ему передали вместе с привезенными гражданами, отчетливо говорили о том, что ничего хорошего его не ждет.

Так и приехал к газовщикам, имея грустное настроение. Дальше Шебутнов тут же взял бабку Меланию в оборот и увел ее куда-то. Макса пришлось ждать больше часа, хорошо догадался в столовую сходить, покормили, ну так, как нежданного гостя. Хорошо еще что сумел узнать насчет врача. Оказалось, все достаточно грустно, потому что врач что был только 1 и тот стоматолог. Сумел пробиться к нему на прием, мало не поколотили те, кто ждал очереди, врач насчет ампутации и тем более работы на выезде категорически отказался, какая-то сорока принесла ему на хвосте что раненый этот — бандит.

— Репловских не лечим! — с такими странными словами чертов лекарь вытурил Виктора из кабинета. К приезду Макса барон был уже зол как черт, встреча прошла как-то слишком быстро и нелепо, на просьбу подумать что-нибудь, насчет защиты деревни, Макс в материалах, типа бетонных плит и колючей проволоки отказал сразу.

— Да сам посуди на чем мы тебе все это будет возить! Можем прокопать плоскую каналу метров 2 шириной, неглубокую, конечно, зомби вода будет отпугивать, и посчитай какой протяженности ее надо будет рыть прикинем по кубам, часам работы и расхода топлива. Быстро не обещаю, сейчас трактористов свободных нету.

С врачом ты уже сам разобрался да? Да не переживай либо выживет, либо сдохнет не велика потеря, мы тебе таких еще сотню привезем. А то, что ты спрашивал петухов ли кур такого, к сожалению, здесь нет. Так что смотри за свиньями!

Потом пришлось еще час ожидать бабку, почему-то никто из тех, кого Виктор спрашивал понятия не имели, где может находиться Шебутнов. Черт их знает, то ли впрямь такая проныра вездесущая, то ли просто не хотели говорить постороннему.

Потому обратно ехал в еще более худшем настроении. Бабка тоже молчала. Не удержался и спросил ее, о чем там с ней Шебутнов разговаривал?

— Да о переезде в анклав на сытные хлеба, о чем же еще? Извинился за то, что так с курочками получилось дескать сама Мелания видишь, что плохо там тебе и очень опасно. Я поняла, что дальше будет, как и говорила — только хуже.

— Ну, и что вы решили? Наверное, решили переехать? — через силу сказал барон. Если не лукавить перед самим собой, он и сам прекрасно видел, чертов Шебутнов совершенно прав. И, что самое поганое, отчего душе было особенно гадостно, сейчас Виктору совсем не хотелось во все в это влезать по самые уши. Быть таким как бы самостоятельным, значило обманывать самого себя, все равно придется выполнять все приказы того же Макса, получая за это объедки с большого барского стола. Вдвойне некрасиво. Если еще и Меланию сманят, то совсем печально.