Поворот

— Да, Андрей Дмитриевич, мортира эта делалась под гранаты полупудовой — снаряды мы не осилим сейчас никак, а к полупудовой есть на складах. Я узнавал.

— А стрельбой проверяли? Дальность и уж простите — не сломается ли ваша конструкция от стрельбы? Уж больно много я вижу узких мест в ней.

— Проверяли неоднократно, до полного разрушения ствола. Только далеко ли при этом стреляет не замерили. — Он чуть помялся, но все же продолжил. — Не нашли куда улетела. Тут вот в чем дело — в тридцатиметровый круг на дистанции в два километра попадает только одна или две гранаты, но все укладываются в стометровый круг. А вот дальше разлет уж совсем велик, так что куда летят ядра одному богу известно. Вот мы и это, не нашли значит быть.

Я задумчиво потер подбородок. Хм, разлет просто дикий— какая уж тут прицельная стрельба, так пострелять в том направлении и куда-то туда. С другой стороны, траектория навесная, так что, если будут падать "где-то там" за укреплениями противника— тоже ничего — там же склон горы и осколки полетят вниз, возможно кого и зацепят. Да, таких осколков тут нет, вернее их количества. Рвется граната на несколько частей и каждый осколок примерно в ладонь — такой если попадет, то мало не покажется. Но все вышесказанное значит только то, что особо рассчитывать на артиллерию мне не стоит — полупудовые не докинут, а эти неизвестно куда запулят. Отказываться я однако все равно не буду от мортир — хоть какое-то подспорье и не в моей ситуации выбирать, главное — это можно протащить по горам и этот фактор решающий. Пусть будет урон неприятелю и невелик, но он будет, главное по своим не попасть, а с таким разлетом возможно все.

— А каков темп стрельбы? Заряжать эту мортиру сложнее.

— Два выстрела в минуту делали, все заряды подготовлены заранее как вы и говорили, только через десять выстрелов охлаждать уксусом нужно — раскаляется сильно.

Головин явно приободрился -я не ругал его изделие, а только спрашивал характеристики и даже смог задавить желание поморщится, когда услышал про точность. Фиг с ней, с точностью, главное, когда сзади будут разрываться гранаты, солдаты противника начнут нервничать — а ну как прилетит в спину такой осколочек? Если к бою лицом к лицу они будут морально готовы, то вот от мин их решимость может поколебаться — трудно точно стрелять в накатывающую пехоту, если сзади тебя постоянно раздаются взрывы. Заставить нервничать и мазать — уже меньше потери. Чем бы еще таким себя успокоить?

— Хорошо, я тебя понял Василий Дмитриевич, мне нужно ваших мортир как можно больше. Сделайте столько, сколько успеете. Хоть по ночам работайте, но дайте мне переносную артиллерию. С оплатой я все решу, тут даже не сомневайтесь, более того — если предоставите мне большое количество мортир вашей конструкции, то я и перед государем не забуду и ваш завод и вас всех. Император умеет быть благодарным, вы уж в этом не сомневайтесь.

На эту мою речь мужики скинули шапки и перекрестились. Да, здесь верят, что император от бога, не молятся на него, но большое почтение испытывают. Так что разобьются в лепешку, но сделают.

— А, позвольте спросить, на какой срок и сколько? — Тут же полюбопытствовал мужичек с хитринками в глазах, на него тут же зашипели его соседи.

— А сколько успеете, разве что скажу, что сроки приближаются и сильно сомневаюсь, что есть у вас месяц. — Со все той же невозмутимой миной отбрехался я — ну откуда мне знать "на когда"? Будут войска, будет порох — будут сроки, а сейчас стрелять-то нечем, прости господи — только на штык и надеемся. Нам десять выстрелов, а мы на это один или два — порох нужно беречь.

— Тут такое дело, Ваше сиятельство. С оплатой не волнуйтесь — мы с генерал-лейтенантом бароном Врангелем уже говорили насчет этого. Ммм. Сняли в счет оплаты две паровые машины с фрегатов английских. Ну там еще зерном, камнем и прочим, но и два паровика тоже. Вы не подумайте, они для выплавки и молота нам нужны были. Тут ведь сам ствол стальной, мы его отковываем листом, а потом на болванке гнем и свариваем. Потом уже шлифовочным кругом изнутри снимаем огрехи, значит, что бы оно там везде одинаковое было. Неровности там всякие, ну и вообще для станков нам паровики нужны. — От такого монолога у бедняги явно пересохло в горле, он быстро сглотнул и закончил свою мысль. — Не могли бы вы сказать барону Врангелю, что машины эти сняли с вашего одобрения, а то он сильно расстроился говорят. — Василия дернул сосед за рукав и что-то показал рукой, я ничего не понял, а вот Головин кивнул. — И это, и уголь тоже.

Тут уже я не выдержал и расхохотался. Вот значит как он тут так быстро появился, а я то гадал — зачем он лично сюда притащился -ведь он же при деле в Керчи и вот взял все бросил и здесь. Да еще пришел практически сразу, как только я объявился в городе. "Расстроился говорят". Да я прямо вижу как он расстроился — эти умельцы небось сразу же полезли потрошить парофрегаты и сняли без всякого позволения паровики, ну или начали выковыривать, заодно подчистив все что можно на кораблях. Конечно барон "расстроился", он наверняка собирался отремонтировать и передать флоту кораблики — это был бы сильный плевок англичанам. Наверняка с "расстройства" застрелить порывался бедного моего протеже. Ну или повесить. Да еще получается, что потрошить корабли бедолага начал сразу же как только смог к ним подобраться, а подобраться он смог сразу— он же у нас на хозяйстве там. После чего практически моментально пришлось ему собирать свою команду и с образцами орудия гнать во всю сюда ко мне ища защиты и помилования. Расчет верен — понравится мне их мортира, от Врангеля обтерхается, а нет — так значит не повезло. А я все гадаю, чего он такой стеснительный стал и мнется — знает мышка чье сало сперла. Еще и караулили меня небось здесь.

Я вытер выступившие слезы и махнул рукой.

— Ну ты и жук, Василий. Я бы даже сказал жучара. Это ж надо, упереть трофеи у барона Врангеля, и кто? То-то я смотрю всюду говорят, что корабли были в таком состоянии, что проще на слом пустить. От барона я вас защищу, письмо ему завтра отпишу обязательно. Вы тоже завтра приходите — проверять будем ваше изделие — сами потащите и отстреляете, а я посмотрю. Если все нормально, то будет вам индульгенция от барона. — Я не удержался и снова засмеялся. Прохвосты! — Но больше никакой самодеятельности, в следующий раз спасать не буду.

— Благодарствуем, ваше сиятельство. — Вся эта орава скинула шапки и поклонилась. Да уж мужики попали в переплет. — Так ведь, сейчас от тех суденышек толку никакого, а нам для завода нужно, а продукция завода армии, а Севастополь армия только спасти сможет — мы же это понимаем. Мы же не для себя.

— Идите уже герои трудового фронта. Завтра с утра жду у себя.

Адъютант, сидя у себя в комнате, улыбался из открытого окна — весь смысл этой аферы он тоже понял, а вот мой денщик укоризненно качал головой, что только и говорит о его мудрости — так влипнуть никому не захочется, и инициативу эту он явно не поддерживал. В целом, мой денщик прав — не дело это, когда тыловая крыса будет трофеи по своему разумению использовать, но тут тоже случай не простой— я наседал и требовал количество и для этого нужны паровики, а где их взять посреди войны да на полуострове? А ведь нужны и полевые кухни, и мотыги и лопаты войскам. Не одни орудия решают судьбы сражений, а и укрытия, и дороги тоже. Кстати про гвозди ему я сказать совсем забыл, а они мне сейчас будут очень нужны — переправы нужно ладить. Что там для мостов нужно— скобы, гвозди и еще что-то. Нужно будет узнать все и приготовить. Но день мне Головин сделал — это точно. Как только подумаю о нем или брошу взгляд на мортиру, так сразу же смеяться тянет, а уж улыбка на лице возникает сама по себе.

Стрельбы на следующее утро показали мне, что Василий у нас большой оптимист — сто метров эллипс рассеивания — это он явно приуменьшил. Тут как бы не все сто пятьдесят. Да и десять выстрелов мортира не сделала — сломалось одно из креплений при выстреле и хорошо, что никого из своих не зацепило. Я хмурился и ехал обратно всю дорогу молча. Головин же напоминал лицом перезревший помидор — непонятно, то ли собирается взорваться, то ли провалиться сквозь землю от стыда. Письма были написаны еще с вечера так что по приезду я молча отдал запечатанное письма и напоследок бросил только одну фразу.

— Плохо. Недоработки исправить и поставлять уже нормальные образцы. Езжайте, жду от вас много мортир и скоро. А также вот еще список, что мне необходимо прямо сейчас, можно даже сказать — вчера. Пришлите как можно скорее.

На этот мой спич Головин только и смог кивнуть да, промямлив что-то развернуться и уйти. За закрывшейся калиткой слышны были только удаляющиеся шаги да негромкий говор, затем звук хлесткой оплеухи и только шаги. Ясно, кто-то что-то не то ляпнул или спросил не ко времени. Ну да пусть разбирается, сейчас у меня более важное дело — все под тем же деревом за столом меня ожидал Добрынин.

— Что, проблемы, Андрей Дмитриевич? — Это больше приглашение к разговору, чем сам вопрос, но я все же ответил.

— Понимаете, Иван Матвеевич, Керченский железоплавильный завод отстроен всего около десяти лет назад, месторождение руды же здесь известно еще с начала нашей эры, но вот сталь тут не плавили при том, что железо лежит прямо под ногами. Спросите почему и я отвечу— примеси, все дело в примесях. Железу тут выходит ломким и паршивым, что уж говорить. И только недавно подобрали ключик к этой проблеме. Да вот наладить еще толком все не смогли — война. А тут еще я загрузил завод тем, что он никогда не делал и даже не помышлял. Ни станков в нем нужных нет, ни специалистов, вот и выходит все вкривь да вкось. Хотя чугун и железо уже варят нормальные, да только сталь выходит в мизерных количествах и все время разных свойств.

— А что за примеси, можно полюбопытствовать и как с ними борются. Просто досужие любопытство. — Добрынин жестом и всей свой осанкой показал, что это не вопрос даже, а так ... нечто неважное, но если отвечу будет хорошо, а нет — так нет.

— Да я не вникал, вроде воздухом продувают и известняк что ли добавляют с чем-то еще. Право слово — не знаю. Решили проблему и бог с ними, главное, что завод у нас под боком есть и теперь как хотят так изворачиваются, но нужное мне обеспечат. К тому же потуги сделать здесь и мелкое производство были уже ими предприняты.

Добрынин на это кивнул.

— Кирки, лопаты, скобы, гвозди и прочий инструмент и материалы?

— Вы совершенно правы, рад, что мы думаем в унисон. — Теперь я уже присел на появившийся стараниями денщика стул и с наслаждением вытянул ноги. Хорошо!

— Огорчайте, Иван Матвеевич. Не зря же вы издалека начали. Давайте уже свои плохие новости.

Он только хмыкнул и потер переносицу, посмотрела на небо, где уже не осталось ни единого облачка и солнце просто издевалось над непривыкшими к нему жителями центральной России, чему-то своему вздохнул и огорчил.

— Порох. Я пересчитал по реальному расходу в войсках и должен сказать, что у нас его не хватит на полноценные боевые действия даже в течении дня. И где его взять я не знаю. Всем и везде нужен порох. У нас постепенно заканчиваются запасы и скоро мы столкнемся с сильным дефицитом.

— Насчет дня боевых действий поподробнее пожалуйста.

— Если пересчитать на каждого солдата по реальному расходу пороха при баталиях не нашими войсками, а войсками противника, то выходит, что нам нечем воевать. Я вообще перестал понимать, как мы тут еще ведем боевые действия и отражаем атаки неприятеля на Севастополь. Если собрать порох со всех доступных складов, то нам все равно не хватает пороха да день активных боевых действий всеми войсками. И где взять его не знаю, разве что у других полков в тылу отнимать, но это не решит проблему, а только ослабит остальные войска.

Ну нечто подобное я и ожидал. Недостаток пороха — это была вечная проблема еще со времен Ивана Грозного. Основной компонент его — селитра, выделывался в совершенно недостаточных для страны количествах. Селитру мы закупали и основным поставщиком ее была Англия. Можно даже сказать практически монополист на мировом рынке. Для пороха подходила калийная селитра, вот только получение ее из отходов жизнедеятельности организмов было дело долгим и малоэффективным, а месторождений калийной селитры было мало. Самое обидное, что я знал решение этой проблемы — чилийская селитра. Да эти месторождения уже известны и более того — уже пытались селитру оттуда продавать, вот только никому не нужны она так как порох на ее основе получается гигроскопичным. Проще говоря это немного другая селитра — натриевая. И более того — формула ее переработки в калиевую уже известна. Да что там, это рецепт вообще известен уже сотни лет, но вот почему он до сих пор не применен к этой селитре непонятно. Рецепт прост — обработать поташом, а поташа Российская Империя вырабатывает просто огромные количества. Вот такие пироги. Добавлю даже больше — из чилийской селитры легко получается азотная кислота, а это, к слову, один из основных компонентов бездымного пороха. Правда, как получают эту кислоту я не знаю, но способ уже или открыли, или вот-вот откроют. А рецепт бездымного пороха я помню — хлопок плюс азотная кислота и получаем нитроцеллюлозу, а добавив серную уже имеем бездымный порох. Более того, в зависимости от времени реакции мы можем получить и динамит. Правда сами тонкости я не знал, ну да зачем это мне было бы нужно. Естественно, в деле получения бездымного пороха много тонкостей, да и самих видов получаемого продукта несколько. Добавим, что нужно сделать производство безопасным и предсказуемым и в итоге у нас на это уйдет как минимум несколько лет, если не десятилетий. Пироксилин уже, кстати, открыт, но он военным не подходит — он более мощный, но менее стабильный. Наверное, еще что-то есть у него из недостатков, но это я тоже не знаю. Мда... Нужно было лучше учить в школе химию, хотя, как всякий советский мальчишка, я знал больше прикладную химию, в том смысле, что сделать взрывчатку мог дюжиной способов. Еще из того, что я помнил, так это что чилийская селитра прекрасное удобрение и поставщик азота. Не густо, прямо скажем. Но для решения проблем с порохом вполне достаточно. Вот только решать эту проблему можно после войны, а сейчас воевать тем что есть. И чего я этим не озаботился раньше? Я побарабанил пальцами по столу, вздохнул и выдал свой вердикт.

— Подсчитайте на сколько войск хватит пороха при максимальном расходе, но так что бы остальным было по десять выстрелов на ствол. И орудия не забудьте. Потом вместе будем ломать голову над проблемой. Сейчас же я больше хотел узнать, как у нас продвигаются дела с вашей новой интендантской службой. Это самый важный вопрос на данный момент.

Разговор и обсуждение проблем с Добрыниным затянулся до вечера. Не скажу, что везде все решили, но дело уже сдвинулось с мертвой точки и теперь мне нужно убрать препятствия. А это значит письма, визиты и тому подобное. В общем и следующий день для меня теперь весь занят, а ведь я хотел мотнуться к Горчакову и узнать положение на фронтах. Но что и говорить — снабжение сейчас важнее всего. Проблема даже не в недостатке войск, а в том, что нам нечем их снабжать. Очень жаль, что нет железной дороги в Крым, подвоз подводами — это извращение и огромный ворох проблем. Кроме того, подводу тянет лошадь, а она тоже хочет есть и нужно снабжать еще и ее. К вечеру у меня уже голова пухла от всех этих нюансов и организационных моментов, так что спать я завалился сразу же, как только смог добраться до койки.