Поворот

Дмитрий Николаевич Белевцов нервничал, сильно нервничал и было немудрено — весь план боя, как он и предполагал, сразу же затрещал по швам. Спасало лишь то, что всем командирам была разъяснена и тактика, и все её узкие моменты, а так же опасности, с которыми они могут повстречаться. Спасало, ну да от разгрома спасало — подразделения смешались, боеприпасы заканчивались, потери росли, а затянуть бреши просто не успевали, но солдаты атаковали и это еще больше заставляло нервничать генерала. Атакой легко увлечься, порядки расстроены и стоит только противнику где-то собраться и дать толковый отпор, так сразу же появится огромная брешь, затянуть которую было просто нечем. Пора становиться в оборону — благо господствующие высоты заняты, что и было всей целью плана, вот только солдаты и их командиры увлеклись и полезли в город. Дать сигнал отступления? Так его услышат не только в городе, но и другие части и что получится? Как бы в этой неразберихи не стали отступать те, кому это делать не следует, и не превратили столь трудно завоеванное преимущество в разгром. Посылать вестовых? А он что делает? Последние полчаса только и пытается, что собрать все части в один кулак да выстроить оборону. Смешно сказать, но сейчас оборона занятых рубежей держится большей частью на ополченцах, да и то не все еще подошли. Генерал собирал в кулак любые части, что только попадались под руку. Собирал, расставлял и объяснял.

Дмитрий Николаевич поморщился — не армия, а балаган какой-то, ну право слово, что это такое — рядовые из ополчений постоянно обращаются не по-уставному, одеты не по-уставному имеют оружие не по уставу. А постоянное разъяснений целей и сложностей операции нижним чинам? Это что за бред такой? Военные должны выполнять приказы, а не получать на каждое свое действие разъяснения от вышестоящих офицеров, эдак дойдет до того, что и солдат не сдвинется, пока не получит все ответы на свои вопросы. Бред и потеря времени. Нет, генерал соглашался, что в данной ситуации ему руководить боем будет проблематично — нету четко выстроенных колонн и самое главное — нет нужного порядка. Ситуация на поле боя меняется постоянно, и гонцы просто не успевают вовремя, так что в любом случае принимать решения приходится именно нижним чинам. Дмитрий Николаевич вспомнил как ему молодой адъютант расписывал удобство и необходимость новомодного игрушки на поле боя— телеграфа. Ну да, изобретение полезное, вот только как прокладывать провода и главное куда? Да и где набрать столько специалистов? Нет, это просто игрушка, может быть лет через сто и будет уже с него толк, когда смогут его как-то усовершенствовать, но не сейчас.

— Ну и куда их понесло? — Ни к кому не обращаясь сказал в пустоту генерал, но его слова восприняли видимо буквально — молодой адъютант тут же поспешил пояснить.

— Преследуют опрокинутого противника, господин генерал-майор. — Дмитрий Николаевич обернулся и с удивлением воззрился на посмевшего прервать его думы. Секунд пять он молча разглядывал молодого офицера, а затем насмешливо спросил:

— А зачем? — Вот тут его адъютант растерялся. Мысли роились в голове, но ничего путного для ответа не находилось. Он помнил, что задача — занять господствующие высоты над Балаклавой выполнена и теперь нужно держать оборону и ждать подкреплений, но ведь враг-то бежит! Бегущего противника преследовать сам бог велел! Он ничуть не сомневался, что русские солдаты сломят сопротивление врага на укреплениях — это же русская армия! Он нисколько не сомневался в победе — а как же иначе, если тут собрались лучшие полководцы русской армии. Но он так же и помнил, что приданных войск у них немного, а противник их превышает числом, да и никто не знает сколько их там на самом деле. И что говорить? Наконец он нашел нужные слова.

— Дабы разбить преследуемого неприятеля и дать возможность нам укрепиться на занятых позициях!

— Кем укрепиться? Все побежали за драпающим сбродом, а ну как враг соберется и контратакует? Да еще в городе, где достаточно перегородить улицы и занять в окрест дома и положить там всю нашу храбрую пехоту. Чем тогда нам укреплять позиции? Мешками с говном? Или сусликов поставить под ружье? Чем я вас спрашиваю?! — Неожиданно для себя генерал практически проорал последние слова адъютанту, в висках застучало. Ох-хо-хо, вот она старость — давление поднялось, как пить дать лицо сейчас красное, как помидор. Тут бы его младшенькая уже завела о вреде в его возрасте нервничать и пользе бережения его драгоценного здоровья. Генерал вздохнул и заставил себя размеренно дышать — помогло, маленькие молоточки исчезли из висков и стало даже стыдно за злость перед подчиненным. Ну право слово, что взять с этого юнца? Мозгов как у петушка в курятнике — боевитости и горластости с избытком, а то, что в конце его ждет суп — не понимает, не хватает на это его серого вещества. Дмитрий Николаевич еще раз оглядел своего адъютанта — оный стоял растерянно хлопая глазами. Да уж послал бог помощничка. Генерал вздохнул.

— Вот что, любезный. Проследуйте-ка вы к оставленной солдатами позиции и организуйте твердую оборону. Нам нужно удержать эти позиции любой ценой. Удержимся, считайте — освободим потом Севастополь, нет — и множество погибших сегодня будут зазря. — Генерал еще осмотрел молодого офицера и повелительно махнул рукой — Ступайте же.

Нужно сказать, что молодой офицер не оценил иронию старого генерала — побежал, сияя как начищенная медная бляха. Даже противно стало видеть его радость и преисполненность рвения. Еще с минуту постоял, вглядываясь в мельтешение противника и махнул рукой— чему быть, того не миновать. Сейчас он сделал все что только было в его силах, теперь уже остается только ждать. Дмитрий Николаевич развернулся и пошел в сторону штабной палатки, что заканчивали уже устанавливать на выбранном им месте — сейчас самое время немного перекусить и стоит ждать полковников на совещание — вот там и будут думать, как им здесь удержаться.

Я в задумчивости мерял шагами штабную палатку — Горчаков отбыл на Федюхины высоты к Липранди, что держал там оборону. Это действительно талантливый полководец, вот именно поэтому оборона этой стратегической точки и было доверено именно ему. Все тяжелые орудия поступали только к Липранди, остальная артиллерия тоже шла ему в первую очередь, как и порох и остальные припасы. Снабжение этой группировки было для нас с Добрыниным постоянной головной болью — все пожиралось просто в огромных количествах, а подводами подвозить припасы это ... медленно. Да, медленно — лучшее слово, а то лезут в голову сплошь ругательные наименования. Мне же путь на передовую был заказан — вот я остался тут на всякий случай, вдруг нужно будет принимать срочное решение. Только принимать решения мне особо и не пришлось — битва шла своим чередом, из незадействованных подкреплений имелось два полка и не понятно было куда их направить — толи к Липранди, толи на Балаклаву — и там и там они жизненно необходимы, но с другой стороны ввод их еще не критичен, а где они могут срочно понадобиться непонятно.

Телеграф мы к Балаклаве так и не успели дотянуть, недовели верст пять и это заставляло нервничать — все сведения приходили с большим опозданием. То ли дело Федюхины высоты— все новости оттуда попадали в штаб буквально через десять минут. Я в раздражении потер нос — уже начинала бесить неповоротливая система управления армией и плохое снабжение, но что можно было еще сделать? Время. На все нужно время, а его то у нас и нет. Итак пришлось проводить атаку раньше намеченного и всего было буквально впритык. Кому сказать, что меньшая по численности группировка атакует большую, да еще на укрепленных позициях — так засмеют. Хотя если вдуматься, то риск не так уж и велик — мы бьем противника по частям, сначала одну часть, потом со стороны захваченных позиций выдвигаемся к другой, которою выдвинулись атаковать другие части. Эффект домино — выбиваем одну и начинаем валить все остальные, использую силы, приложенные на предыдущую. План сложный и потому сразу же пошел наперекосяк, но самое удивительное — это пошло нам на руку.

Противник решил отбить свои позиции назад и выслал подкрепления, но один полк, а вернее полковник, посчитал, что ему пройти проще будет другой дорогой. Естественно, он вышел к заданной позиции позже, да еще не с той стороны, а именно позади двух английских полков, что только-только двинулись на штурм потерянных позиций. Наших сил там оставалось немного — большая часть вышла на помощь в занятии другой высоты и тут бы нам туго пришлось, да вот только атака с тылу русскими войсками ввела англичан просто в ступор, а затем в повальное бегство. Что они там решили — бог весть, но паника была сильная, что уж говорить, если сдались в плен после первых же залпов, по крайней мере те, что не разбежались. Нет, позиции мы бы отбили, риск был приемлем и подкрепления мы бы перебросили, но кто знает к чему бы это привело, да и резервов у нас кот наплакал. Пока я не мог понять — помог ли инструктаж офицеров и постоянные штабные игры, но в целом план работал несмотря на все неурядицы. Достаточно сказать, что все укрепления противника восточнее Федюхиных горок — наши.

А вот с Федюхиными горками было сложно. Заняв эти высоты, коалиция получила бы возможность отрезать нам тылы и атаковать в любом направлении — хоть на Балаклаву, хоть занятые нами другие позиции. И противник это понимал — атака следовала за атакой, французские, английские, сардинские и турецкие солдаты с переменным успехом штурмовали окопавшееся наши части. Огонь там шел практически постоянно, порох и заряды не успевали подвозить, что уж говорить обо всем прочем. Федюхины высоты сожрали практически весь наш резерв, да и некоторые горки меняли своих хозяев по несколько раз. Эти горки нужно переименовать в кровавые — уж очень обильно они политы кровью и нашей и коалиции. Удержим высоты, и противник попадает в ловушку — отрезанные от одной из баз снабжения войска не смогут долго продолжать осаду и неизбежно будут вынуждены либо снизить интенсивность обстрела, либо атаковать уже нас. Они скорее атакуют Балаклаву, но тут им нужно гораздо больше времени и к этому моменту мы должны будем усилить там оборону. Шах.

Инициативу мы забираем себе, а это дорого стоит, вот только все висит на волоске, а я хожу из угла в угол, не имея возможности хоть что-то сделать. Ожидание просто выматывает, а в донесениях часто вообще не понятно, чем мы еще располагаем и в каком состоянии войска. Я заставил себя усесться на стул и взять в руки последние донесения — еще раз перечитаю, не дело это показывать свою нервозность, пусть ее сейчас, и никто не видит. И только я стал вчитываться в первые строчки, как полотнище откинулась, впуская в палатку Горчакова со свитой. Ну и как я их не услышал?

— Я же говорил, что князь окопался в штабной палатке! — Горчаков зашел не один, а в окружении офицеров. Его, обычно, обрюзгшая фигура на этот раз впечатления такого не производила — выглядел он подтянутым, был весел и просто кипел энтузиазмом.

— А где мне еще быть, раз уж на передовую мне запретили выезжать — только и остается читать донесения да сидеть позади всех войск. — Я встал из-за стола и вышел навстречу прибывшим офицерам.

— Сами виноваты, никто не заставлял вас штурмовать Керчь в первых рядах — теперь извольте быть тут. Утешьтесь, что вы не одни так страдаете — Нахимова тоже на передовую не пускают и он уже завалил меня жалобами и просьбами. Вам в такой компании быть не зазорно. — Я вздохнул, ну да, это ведь я и настучал на Нахимова, теперь и сам тут сижу. Я даже представляю с какой ехидной ухмылкой государь подписывал приказ, касающийся меня.

— Не томите. Рассказывайте уже новости, а то по донесениям достоверная картинка никак не складывается — зачастую они самым наглым образом противоречат друг другу.

— Выдохся противник. Вот вам главная новость. К тому же Нахимов не стал ожидать нашего приказа на атаку со своей стороны и провел оную без него. Надо сказать, весьма успешно — мы вернули потерянные ранее позиции: овладели Селенгинским и Волынским редутами, а также Камчатским люнетом. Теперь Малахов курган в безопасности. Относительной, конечно. Так что коалиция поставлена в очень сложную ситуацию — штурм Севастополя опять нужно начинать сначала, снабжение частично перерезано, пусть и не полностью, да еще ждать наступления с Федюхиных горок — эта атака прямо-таки напрашивается сама, а там уже и до разгрома рукой подать. — Я выдохнул — сам не заметил, как задержал дыхание. Сразу камень на моей душе стал значительно меньше. Хоть и такой оптимизм я не поддерживал, но сейчас бы меня не поняли, начни я остужать разгоряченные головы.

— Как знать, как знать, враг еще не сломлен и праздновать победу рано, однако вы правы— стоит сделать две вещи: отправить два резервных полка на помощь в Балаклаву и начинать планировать следующую атаку на позиции коалиции.

— Почему два? — Горчаков от удивления даже выпустил из рук лорнет.

— Один я еще раньше отправил к Балаклаве — ситуация позволяла, а там слишком уж все... — я поводил пальцами по воздуху, путаясь подобрать точное и не матерное слово, но один из офицеров меня опередил.

— Шатко?

— Да, шатко. Очень верно вы заметили. Командующий отсутствовал, так что я взял на себя смелость отправить один полк подкреплением. А потом ждал с нетерпением его возвращения, — тут я поневоле кинул укоризненный взгляд на Горчакова. Как будто он был в чем виноват и, на мое удивление, он отвел глаза, — одно полка явно мало, но брать и два остальные было без новостей от Липранди просто преступно, вот и ждал вашего возвращения, как манны небесной. — На упоминании о Липранди командующий оживился, опять достал свой многострадальный лорнет и усмехнувшись обратился ко мне.

— А вы знаете, что так вами нахваливаемый Липранди, лишился четверти артиллерии. И не из-за действий противника, а из-за обычного бардака — прикрывающих их солдат кто-то направил на другие позиции, в результате противник смог прорваться к орудиям. Их, конечно, отбили, но вот заклепать большинство из них противник таки сумел. — На это я только развел руками.

— Бардака у нас хватает — потом спросим с виновных. Сейчас же давайте скорее отправим подкрепления к Балаклаве. -Я все же вернул к важнейшему для меня вопросу.

— Да, пожалуй, приказ у вас заготовлен я думаю? Давайте я подпишу и отправим. Думаю, сегодня уже атак новых не будет — коалиция сильно умылась кровью и им самим нужно перегруппироваться, так что можете спокойно отдыхать. — Заметив, как я вскинулся, Горчаков тут же добавил: — На передовую я вас не отпущу и вам не позволю ослушаться. — Видимо он что-то прочел на моем лице, поэтому еще добавил: — Приказ государя был однозначен — на передовую вас не пускать, так что отдыхайте.

Я задумался: с одной стороны, тут мне пока что делать нечего — даже если и произойдет что, я все равно ничего сейчас не смогу изменить, а вот в Симферополь должны были подойти подкрепления, в том числе и мой полк, к тому же именно туда придут мортиры и боеприпасы и тут лучше мне это дело проконтролировать. Хоть и старается Добрынин, но слишком много желающих получить все в первую очередь, так что имеет смысл мне туда съездить, да собрать все что можно в один кулак, а уж там посмотрим, как его лучше всего применить. Так что обсудив еще обстановку на фронте я откланялся— это лучше, чем просто сидеть без дела в штабе, а так хоть какое-то дело.