Перезагрузка

— Я знаю, — кивнул он.

— Не принудил, — твёрдо возразила она и едва заметно качнула головой в сторону.

— Чёрт подери, — выдавил он сквозь зубы. — Ты мне расскажешь наконец, что я натворил, или мне выковырять у тебя воспоминания прямо из головы?

Она некоторое время разглядывала его, словно прикидывая, какой вариант привлекательнее, а потом всё-таки заговорила.

— Я спала, — сказала она. — Разбудил. Голый. Я застыла. Ошеломлённо. Сунул в руку, порвал бельё...

— Чёрт, чёрт! — вскричал он. — Да что же это такое?..

— Я не против, — сообщила она.

— Что значит — не против? — схватился он за голову. — Притащила не пойми кого...

— Узнала, — перебила она.

— Ты меня узнала? — уже тише спросил он. — И поэтому ты была не против? Потому, что это я?

— Да, — подтвердила она. — Решил, что твоё. Я согласилась. Ужин закончен.

Она встала — скорее, вспорхнула... Настолько всё-таки эта её грациозность не вязалась с неуклюжестью её речи!.. Собрала со стола посуду... Он вскочил, чтобы помочь.

— Нет, — остановила она.

— Почему? — удивился он. — Это самое малое...

— Я это делаю, — пояснила она.

Именно так. Не "это моя работа-забота", не "это делаю я", а вот так. Он ничего не понял. Подобная формулировка могла бы что-то означать, если бы у него был ключ. Хоть намёк, хоть зацепка — что-то! Вернувшись с кухни, она поставила, как вчера, бутылку с наполненным стаканом на серебряный поднос.

— Я больше не буду пить, — скривился он. — Больше никогда. Из-за выпивки я пропустил первую ночь с тобой...

Она замерла, и в её взгляде ему привиделось сочувствие... или сожаление?

— Обидно, — согласилась она. — Садись.

— Я хочу поговорить, — покачал он головой. — У меня огромное количество вопросов, и я даже не знаю, где начать!

— Устала, — возразила она. — Много слов!

— Я прошу тебя, — тихо сказал он. — У меня голова кругом идёт.

— Садись, — повторила она, и в её голосе ему почудились просительные интонации.

Она молча притянула по воздуху стул, поставила его у креста и села, сложив руки на коленях. Очевидно, она была готова ответить на его вопросы. На один или два... Он сел в кресло и взял её руки в свои, раздумывая, о чем спросить. Глупо было спрашивать, хорошо ли ей с ним — вчерашняя кульминация была более, чем красноречива, как и то, что она явно ожидала их близости с нетерпением.

— Ты не подумай, — сказал он. — Мне правда нравится звук твоего голоса, — она снова бесстрастно покосилась на него, но ему показалось, что ей всё-таки приятно.

— Почему ты не умеешь целоваться? — наконец спросил он.

— Вчера первый, — ответила она после паузы.

— Первый — со мной? — не понял он. — Я что, до этого не пытался тебя поцеловать?

— Не пытался, — сказала она. — Первый вообще.

— Я не понимаю, — помотал он головой. — Ты мне, что, всерьёз хочешь сказать, что ты никогда ни с кем не целовалась? Даже с мальчиками в школе? Да как такое вообще может быть?

— В школе не до того, — ответила она.

— Бред какой-то! — воскликнул он. — В школе все целуются, даже... — он вспомнил свой неловкий школьный опыт и решил, что чем уж так, то лучше и вовсе пропустить. — А после школы? Сколько лет прошло? Пять? Шесть? И за эти годы ты ни с кем не целовалась?

— Восемь, — сказала она.

— Восемь раз? — не понял он.

— Лет, — пояснила она, слегка качнув головой. — Никто. Ни словом. Пустое место. Восемь лет. Торговцы в Косом. Даже друзья. Слизеринцы. Все. Все. Все. Пария. А ты — поцелуи! — её лицо дрогнуло, и вдруг на нём отобразилась мольба. — Воды... — тихо попросила она.

Он вскочил и понёсся на кухню, предоставив шестерёнкам прокручивать её слова, вставлять пропущенное и делать выводы. Восемь лет назад она закончила школу... Семь лет назад закончил он, оставшись вместе со всеми на второй год. Не было только тех, кто погиб, и... Пария! Он быстро нашёл стакан, налил воды из канистры и принёс ей, встав на колени перед стулом. Она вцепилась в стакан обеими руками и стала жадно глотать.

— Па... — сказал он и запнулся.

Произнести то, что он хотел, оказалось не так-то просто, и имя намертво застряло в горле.

— Паркинсон, — подсказала она, на секунду оторвавшись.

— Панси, — покачал он головой, справившись наконец с эмоциями.

Осознание того, что он с ней переспал — и не просто переспал, а спал на протяжении долгого времени, — набатом ударило в голову, заставив её загудеть. И то, что она...

— Это мой ребёнок? — спросил он.

Ещё на середине вопроса она сунула ему в руки стакан, поднялась и пошла к лестнице. Он растерянно смотрел ей вслед, понимая, что опять сказал совсем не то, что следовало, а потом вскочил и в два шага настиг.

— Постой, — сказал он, перегораживая ей дорогу.

— Как скажешь, — равнодушно отозвалась она.

Чёрт, только ему удалось немного приоткрыть эту скорлупу, в которую она сама себя загнала, и тут же он сам всё испортил!

— Прости, — попросил он. — Пожалуйста.

— Распинаюсь, — заметила она. — Впустую. Не слушаешь. Обидно.

— Я слушаю, — помотал он головой, и тут его снова ударило. — То есть кроме меня, у тебя...

Она подняла на него свои зелёные глаза, глядя немного исподлобья. Через несколько секунд, когда он почувствовал себя уж полным дураком, он медленно кивнул.

— Пойдём укладываться, — предложил он.

Она повернулась и прошла мимо, слегка задев его плечом. Сделала она это, словно невзначай, но он понял, что она позвала его за собой, и радостно поспешил за ней вверх по лестнице. Открыв дверь в ванную, она встала в проходе, его пропуская, но он вместо того, чтобы пройти мимо, подтянул её к себе и прижал.

— Давай, мы помоемся чуть позже, — предложил он. — А сейчас... — он подвёл её к кровати, усадил, сел рядом и обнял, укладывая.

Повернув к нему голову, она прикрыла глаза и подставила уста, и он осторожно провёл по ним языком, словно пробуя на вкус. Она потянулась и коснулась его губ, захватывая нижнюю своими. Он провёл ладонью по бедру и потянул вверх подол платья, думая о том, что жизнь иногда поворачивается совсем неожиданной стороной.

Глава опубликована: 10.02.2016

Глава 2. Подарок на рождество

Та же сцена на прощанье, что и вчера.

— Я вечером приду, — сообщил он.

— Как пожелаешь, — откликнулась она.

Дверь мягко закрылась за спиной, и он сгорбился, опуская руки. Через три или четыре минуты дверь снова распахнулась. Ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что она стоит позади и спокойно на него смотрит.

— Сегодня ведь суббота, — напомнил он.

Она продолжала молчать — вопроса он не задал, а говорить просто так она разучилась.

— И зачем ты меня в такую рань вытащила из постели? — поинтересовался он.

— Всегда так, — ответила она после длинной паузы.

Он полной грудью вдохнул ещё прохладный и прозрачный утренний апрельский воздух.

— Одевайся, — скомандовал он. — Пойдём гулять.

Она прикрыла дверь — не захлопнула — и отправилась наверх. Ему были слышны её лёгкие шаги по лестнице. Некоторое время её не было, а потом дверь распахнулась, и он развернулся, чтобы посмотреть... Она была в лёгком светлом пальто и платье чуть ниже колен. На шее шёлковый платок, который мог легко переместиться на голову. Чулки немного темнее её кожи, туфли на среднем каблуке, перчатки и сумочка в тон к туфлям... Тёмные очки. Хорошо одетая маггловская девушка, да и только! Гарри невольно улыбнулся.

— Ты сногсшибательна, — пояснил он свою улыбку. — Куда пойдём? — она молча застыла. — Никаких предпочтений?

— Ты пригласил, — пояснила она.

То, что она не повторила "как пожелаешь", показалось ему просто благословением. Он протянул ей руку, но она явно не поняла этого жеста. Закатив глаза, он взял её руку в свою и крепко сжал. Пока они медленно двигались в сторону парка, она втянула голову в воротник, словно прячась, и о чём-то задумалась.

— Панси, — позвал он. Она не ответила. — Панси!

— Поттер, — неуверенно вздохнула она.

— Ах, вот как ты меня называешь! — картинно возмутился он. — Тогда я тебя буду называть Паркинсон!

— Паркинсон, — согласилась она.

— Но я не хочу называть тебя Паркинсон! — воскликнул он. — Ты — Панси. Вот ты могла бы звать меня Гарри.

— Поттер, — возразила она.

Впрочем, её тон не претерпевал изменений, соглашалась ли она или была против. Он вообще не менялся, что бы ни происходило. Почти. Гарри уже начало казаться, что он в состоянии хотя бы приблизительно улавливать оттенки.

— Я настаиваю, — сказал он. — Ты должна звать меня Гарри. Я так желаю.

— Как пожелаешь, — с готовностью согласилась она.

— Скажи это, — приказал он. — Скажи "Гарри". Я хочу услышать.

— Поттер, — лениво произнесла она.

Чертовка! Да она издевается! Он совершенно точно был уверен, что на её казавшемся бесстрастным лице промелькнула тень усмешки! Словно на земле след от мелькнувшей высоко в небе ласточки. Он потянул её за руку, останавливая и прижимая к себе. Через тёмные очки ему было видно, как она опустила ресницы, и губы её маняще приоткрылись. Вчера вечером они много практиковались в борьбе губ и языков, а теперь вот оказывается, что ей понравилось.

— Мне до ужаса приятно с тобой целоваться, — признался он, приникая к её губам.

Она, конечно, ничего не ответила.

Ближе к полудню ему показалось, что она устала, хоть походка её по-прежнему была такой же лёгкой. Оставив её напротив небольшого кафе, он зашёл внутрь и купил собранную корзинку для пикника — закуски, фрукты, воду и большой термос с чаем. Им даже сдали в аренду большое плотное покрывало, которое можно было использовать в качестве подстилки. Когда он вышел, то обнаружил, что она стоит, повернувшись в сторону небольшой кофейни, где варили хороший итальянский эспрессо. Он подошёл и встал рядом.

— Тебе, наверное, не стоит пить кофе, — нерешительно сказал он.

Она даже не повернула голову в его сторону, неотрывно глядя в сторону кофейни. Как раз в тот момент, когда открылась дверь, выпуская служащего, который нёс заказ сидящим за столиком снаружи посетителям, лёгким порывом ветра до них донесло кофейный аромат, и он мог поклясться, что её ноздри почти незаметно шевельнулись. Это была ещё одна маленькая, почти незаметная деталь в её портрете, который он кирпичик за кирпичиком собирал у себя в голове. Он легонько тронул её руку и зашёл внутрь, купил эспрессо в стаканчике и вручил ей. Она взяла его в обе руки и с достоинством опустила туда носик, прикрыв глаза. Ему показалось, что по лицу её разлилось выражение блаженства. Хотя, конечно, ничего в её лице не изменилось.

Стало уже совсем тепло, и он предложил ей взять у неё пальто. В парке он расстелил свой плащ, и она уселась, изящно подогнув ноги и натянув платье на колени. Намазала бри на предложенную галету и приняла у него кружку с горячим чаем. Она молча глядела на уток в пруду, и он физически чувствовал, как по ней разливается тепло. Платье было с неглубоким вырезом, а платок она сняла, предоставив ему любоваться нежной ложбинкой между ключицами. Выбившаяся прядка волос слегка трепетала, ласкаемая ветерком, и ему казалось, что она почти что жмурится от удовольствия, подставляя лицо навстречу солнцу — с поправкой на микроскопичность проявления её эмоций.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросил он, откидываясь на спину и закладывая руки за голову.

— Мне трудно, — ответила она.

— Я хочу, чтобы ты больше говорила, — пояснил он. — Чтобы ты в итоге рассказала мне всё-всё. Поэтому тренируйся. И не экономь на словах, пожалуйста.

— Зачем? — спросила она.

— Считай это моей прихотью, — заявил он.

— Что рассказать? — спросила она, минуту подумав.

— Что хочешь, — пожал он плечами. — Расскажи мне, как получилось, что ты делаешь эти замечательные картины?

— Безделье, — сказала она.

— Панси, — попросил он.

— Мне... больше нечем было... заняться, — медленно произнесла она, осторожно пробуя слова языком, словно шла по битому стеклу. — Со мной... никто не хотел... разговаривать... Денег было... немного... Я... с детства любила рисовать... На чердаке остались. Много.

Он выразительно кашлянул, и она качнула головой, бросив на него быстрый взгляд.

— На чердаке... до сих пор лежат папки... с рисунками... — поправилась она. — Когда... Когда со мной перестали разговаривать... я решила... что толку бесполезно... убиваться... Зашла в магазин к магглам. Купила ниток... книг по вышиванию... Первую картину... я делала... почти полгода. Больно пальцам, — она снова бросила на него взгляд. — На пальцах поначалу... живого места не было. Всё исколола. Вторую уже шила по своему рисунку. Третью удалось продать. Деньги кончились. К тому моменту... деньги почти кончились. Через три года начало получаться...

— Я ничего подобного раньше не видел, — признался он. — Особенно эти две картины в твоей спальне.

— Последняя, — ответила она. — Это я совсем недавно сделала.

— Для себя? — догадался он.

— Для себя, — подтвердила она.

Ему показалось, что она не очень довольна тем, что он вырвал её из заведённого распорядка. Время от времени она сжимала кулаки, словно разминая пальцы, и чувствовалось, что ей не терпится снова оказаться наедине со своим вышиванием. Интересно всё же, как она будет справляться, когда появится ребёнок? Хотя в любом случае он будет рядом. Не удержавшись, он протянул руку и накрыл её ладошку, которая как раз лежала на коленке. Она машинально накрыла его руку другой, а потом отдёрнула и убрала первую, оставив его ладонь лежать на колене. Он сжал руку и провёл ею вдоль бедра, и тогда она снова вернула руку, как было. Ему было интересно, замечает ли она сама, как её пальцы водят по его кисти, лёгкими касаниями выписывая замысловатый узор, но увидев её полуприкрытые глаза, он не стал спрашивать — она точно знала, что делает, и своим вопросом боялся спугнуть её нехитрое развлечение.

— Хочешь, я тоже что-нибудь расскажу? — спросил он.

— Как пожелаешь, — откликнулась она.

— Скажи мне, Панси, ведь когда ты говоришь "как пожелаешь", ты точно знаешь, что я сделаю? — улыбнулся он. — И отвечаешь так, чтобы казаться покорной и беспрекословной? Вводишь меня в заблуждение? Прячешь коготки?

Она распахнула глаза и внимательно посмотрела на него, а потом отклонилась назад, опираясь рукой рядом с его головой, другой придержала волосы, чтобы не попали ему в лицо, и поцеловала. Оторвавшись села, как раньше, словно ничего и не произошло.

— Я понял, — рассмеялся он. — Это всё — страшная тайна, и я должен по-прежнему считать тебя белой и пушистой, — она не ответила, но, казалось, пожала плечами. — Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?

— Просто про себя, — ответила она, снова жмурясь. — После школы...

— Я тебе не рассказывал? — удивился он.

— Тебе не до того было, — отозвалась она. — Выпивка и постель... Иногда одновременно. Всегда много.

— Ужас, — покачал он головой. — Ну ладно... После школы... Я ещё в школе твёрдо решил стать аврором... Точнее, чтобы уязвить одну... я дал слово, что стану... Тогда же война была, и мне казалось, что аврор — это сражаться с тёмными силами... Если б я знал!