Перезагрузка

— Во-первых, сэр, я уверен, что никого не заставил страдать, — запальчиво возразил он. — А во-вторых, может, мне объяснит кто-нибудь уже, что происходит?

— Садись, Гарри, — неожиданно миролюбивым тоном предложил мистер Гринграсс, указывая на кресло рядом.

Пераспера сразу же шагнула к другому креслу и величественно примостилась на краешке сиденья. Гарри послушно опустился на сиденье.

— Ты должен понять меня, сын, — сказал мистер Гринграсс. — Ты ведь согласишься, что человека, который завоевал бы сердце любой из моих дочерей, смело можно было назвать счастливчиком? А как бы ты назвал того, кто покорил обеих? — не дождавшись ответа, он резюмировал: — Можно, конечно, назвать его Гарри Поттером, но на мой взгляд везения чересчур много даже для Чудо-Мальчика.

Гарри почувствовал раздражение по поводу красочного эпитета, от которого он упорно старался отвязаться, хотя бы проявив себя хорошим детективом.

— Я всё ещё... — подал он голос.

— Всё началось с визита Малфоев, — перебила его Пераспера.

— Все началось, когда Гарри впервые приполз к нам не в состоянии связать двух слов, — покачал головой мистер Гринграсс. — Буквально через день после погребения. Не подумай — я всё равно рад был тебя видеть — после церемонии ты выглядел так, словно мы видим тебя в последний раз. Перри даже настаивала, чтобы мы тебя каким-то образом обезвредили, — похлопал он жену по руке.

— От самого себя, Гарри, — поспешила она добавить. — Я была уверена, что ты сведёшь счёты с жизнью.

— Когда мы нашли тебя под дверью, все обрадовались, — добавил мистер Гринграсс. — Хоть ты и не был похож на человека, но был дорог всем нам, и ты был жив.

— Раз в неделю ты приходил к нам, — сказала миссис Гринграсс.

— Приползал, — уточнил мистер Гринграсс. — Я уже упомянул, что ты был мало похож на человека?

— Я с первого раза услышал, — пробормотал Гарри.

— Очень хорошо, — кивнул мистер Гринграсс. — Ты, если что не расслышишь, сразу проси меня повторить — мне не трудно.

— Малфои, — напомнила Пераспера.

— Да, с Малфоями нехорошо вышло, — согласился мистер Гринграсс.

— Ты как раз сидел в этом самом кресле и пытался сфокусировать взгляд на вон той вазе, — подсказала она. — Получалось, надо сказать, не очень.

— А я всё думал, стошнит его, как прошлый раз, или пронесёт... — покачал головой мистер Гринграсс и добавил: — Как в позапрошлый...

Гарри почувствовал, что густо краснеет. Пожалуй, пары раз повторения того, что он мало был похож на человека, было недостаточно — он вёл себя, как свинья, и точно заслужил, чтобы ему об этом напоминали каждый день по несколько раз!

— К счастью, мы быстро сообразили, что стоит отбирать у тебя пойло ещё на входе в дом, — улыбнулась Пераспера, правильно оценив его смятение. — Потому что теми дешёвыми подделками, что ты с собой приносил, можно не только клопов травить, но также и магов. С тех пор у нас всегда есть как минимум ящик огневиски или ледоводки в запасе — как раз на такой случай.

Ещё одна загадка разрешилась. Похоже, что Панси пришла к такому же решению, раз у неё была предназначенная специально для него бутылка...

— Пришли Малфои, — продолжил мистер Гринграсс. — Вдвоём. Люциус сразу, с места в карьер, заявил, что раз одна наша дочь разорвала помолвку с Драко, то мы должны отдать за него другую... Ну ты же знаешь, как дружно от Малфоев шарахаются даже самые страшные девицы... И пока он это всё декламировал, он как-то умудрялся тебя не видеть.

— А Драко, бедный, уже давно побледнел, как мел, и всё дёргает отца за рукав, словно школьник, — хихикнула Пераспера. — "Пап, а, пап!" — передразнила она жалобным голосом. — И тычет в тебя пальцем.

— Тогда ты встал и предложил Малфоям убираться в... — сказал мистер Гринграсс.

— Неприличности пропусти, дорогой, — со смехом взмолилась она. — Второй раз мои нежные ушки такого не выдержат.

— Да? — удивился он. — А я даже заслушался. За пять минут отборных оскорблений ты ни разу не повторился. Судя по всему, ни один портовый кабак не был тобой пропущен. Драко побледнел до зелёного и чуть ли не ткнул в тебя палочкой, крича при этом, что наша дочь настолько в девках засиделась, что её даже вдовцы из Визенгамота замуж не возьмут, и вообще нечего носом крутить, когда ей сам Малфой честь оказывает. Ты отвёл палочку в сторону, как-то сделал полный оборот вокруг себя, и твой ботинок вместе с ногой в нём прилетел Драко в голову, забив его в угол.

— Немного не долетел до двери, — покачала головой Пераспера. — Ты её распахнул и стал пинками выбивать бесчувственного сынка Малфоя за порог, крича, что в этом доме ему ловить нечего. Бедный, бедный Драко — его лишь через месяц выписали из больницы!

— Мне было так стыдно, Гарри, — упрекнул мистер Гринграсс. — В моём собственном доме волшебник, квалифицированный аврор забывает про всё, чему его учили, и начинает ногами бить соперника по лицу, как какой-то маггл! Ай-яй-яй, как нехорошо!

— Конечно, настоящий обученный маг оппонента мутузит кулаками, — рассмеялась она.

— Я всего лишь неловко взмахнул рукой, доставая палочку, — пояснил он.

— Настолько неловко, что Люциус, которому ты при этом совершенно случайно попал кулаком прямо в нос, так и не пришёл в сознание, пока вы с Гарри сообща выволакивали его наружу, — со смехом добавила Пераспера. — Гарри тащил за правую ногу, а ты — за левую. По ступенькам, напомню!

— И мне за это вдвойне стыдно! — воскликнул он. — Такая непозволительная неуклюжесть! И как назло я забыл про Левикорпус!

— На шум прибежала наша дочь, — продолжила Пераспера. — Ты заявил, что проблемы со всякими там Малфоями и прочими желающими сделать ей великое одолжение и — так и быть — взять её замуж нужно решить на корню, чем ты и намерен заняться прямо сейчас. Взял её за руку, что-то спросил, она тебе радостно кивнула, и вы исчезли в её комнате.

— Я был занят переговорами с вызванными мной же аврорами и не знал, что происходит в доме, — признался мистер Гринграсс. — Уже потом, когда я услышал крики... Интересно, чем таким ты запечатал комнату, что даже домовой не смог войти? Это в собственном-то доме?

— Если я вспомню, то ты будешь первым, кто узнает, — огрызнулся Гарри и добавил: — Сэр!

— Перри меня уверяла, что ничего страшного там не происходит, — продолжил мистер Гринграсс. — Так что пришлось слушать звуки этого "ничего страшного" последующие два с половиной часа. С перерывами.

— Положим, я тебе несколько раз предлагала наложить Муффлиато, — напомнила Пераспера.

— Ещё ты хотела вырубить меня Ступефаем, — вздохнул мистер Гринграсс.

— Очень хотелось, — согласилась она. — А что ещё можно сделать с человеком, который, услышав, как там всё начинается по-новой, начинает заламывать руки, бегать по дому и обещать, что на этот раз точно прибьёт мерзавца?!

— То есть вы хотите сказать... — процедил Гарри.

— Я хотел сказать, что ты обесчестил мою дочь, и теперь должен на ней жениться! — выпалил мистер Гринграсс.

Теперь всё наконец встало на места. Гарри обхватил голову руками, ошарашенно глядя перед собой в пол. По мере того, как его память неохотно отвечала на прямо заданные ей вопросы, и перед глазами раз за разом всплывало лицо девушки, — в эти мгновения он ясно начал осознавать, что именно любимой девушки, — он всё яснее осознавал, что именно имела в виду Панси, говоря, что он бросит всё на свете. Он и вправду был готов бросить всё на свете. Он вспомнил, он знал теперь... Она для него — весь мир, и ни за что он не сможет с ней расстаться. А Панси... Панси он даже не любит! Он удивлённо помотал головой.

— Как-то не похоже, чтобы ты горел желанием, — заметила Пераспера.

— Не моргнув глазом, — покачал он головой. — Если бы не одно "но"...

— Какие могут быть "но", когда речь идёт о моей дочери? — удивился мистер Гринграсс. — Слушай, Гарри, ты мне дорог... Ты всем нам, как родной, но есть всё же предел подобной безнаказанности!..

Гарри судорожно вздохнул, встал и вытянулся перед Гринграссами.

— Дэниел, ты можешь убить меня прямо сейчас, — сказал он, чувствуя, как стремительно отливает кровь от лица. — Любой из вас может меня убить... Но я бы был благодарен, если бы перед этим вы дали мне отсрочку на день, чтобы я мог закончить кое-что.

Ребёнку нужно имя, и он его получит, что бы Панси по этому поводу ни думала. А дальше...

— Гарри, постой, — вскочил мистер Гринграсс, подбегая к нему и обнимая за плечи и участливо заглядывая в глаза. — Ну ты же не принял все эти разговоры о дуэлях и убийствах всерьёз? Мне просто хочется иногда поиграть в этакого тирана и самодура, до красноты в глазах опекающего запертых в высокой башне дочерей-красавиц. Но я же не такой! Я вполне понимаю твоё нежелание жениться, когда едва прошло полгода с момента... — на его лицо набежала тень, и он на несколько секунд ушёл в себя, задумавшись. Потом ему удалось выпасть из этого состояния, и он продолжил: — В общем, не хочешь сейчас жениться — не женись, но я же вижу, что это у вас всерьёз, и поэтому совершенно не волнуюсь. Хоть вообще отношения не оформляйте. Мне же лучше, если ваши дети будут Гринграссы, а не Поттеры...

Гарри снова вздохнул.

— И всё-таки, Дэниел, я прошу дать мне день на то, чтобы уладить свои дела, — произнёс он.

Мистер Грингласс сделал шаг назад и скрестил руки на груди, пристально глядя ему в глаза.

— Та-ак, — с нажимом сказал он. — Рассказывай, сын. Не стесняйся, здесь все свои.

— У меня будет ребёнок, — решился Гарри.

Пераспера поперхнулась и распахнула от удивления глаза, прикрыв рот ладошкой. Мистер Гринграсс остался всё так же невозмутим.

— Признаюсь, я что-то такое и подумал, когда ты начал юлить, — удовлетворённо кивнул он. — Было бы удивительно, если бы после того, как ты так шикарно погулял — а погулял ты на зависть шикарно, поверь мне. Слухи о твоих подвигах на ниве решения демографической проблемы не только в магическом сообществе, но и вообще в Лондоне, докатились даже в наше захолустье...

"Захолустьем" он, очевидно, называл всё, что не находится в радиусе пяти минут ходьбы от Министерства. С этой точки зрения их собственный Бансбери был и вовсе деревней.

— Было бы удивительно, — продолжил мистер Гринграсс, — если бы при этом ты ухитрился уж вовсе не наследить. Она хоть колдунья?

Пераспера встала рядом с мужем, прижавшись к его плечу и внимательно глядя на Гарри небесно-голубыми глазами. Она явно чего-то ждала.

— Панси, — нехотя признался он. — Панси Паркинсон.

Неожиданно для него она улыбнулась и ткнула мистера Гринграсса в плечо. Тот, как ни странно, тоже улыбнулся.

— Ой, Гарри, — сказал он. — Умеешь же ты находить непростые тропинки на своём жизненном пути! Я тебе вот что скажу — если ты вдруг обидишь мою дочь... Мне будет грустно, но я пойму. Особенно в свете того, что ты сказал...

— Дэниел, сэр! — перебил он.

— Дай мне закончить, — сказал мистер Гринграсс. — Но вот если ты обидишь Панси, то руки я тебе точно не подам!

— Дэнни! — упрекнула его Пераспера.

— Моя угроза — единственное, что я могу сделать, чтобы хоть как-то помочь в жизни этой строптивой дурочке, которая решила, что раз уж все против неё, то и мы тоже, — сердито проворчал он.

— Она просто не хотела бросить на нас тень, — пожала плечами Пераспера. — А на самом деле...

Хлопнула входная дверь, и мистер Гринграсс посмотрел мимо Гарри, расплываясь в приветливой улыбке.

— Я дома! — раздался звонкий девичий голос.

— Астория! — воскликнула Пераспера. — Погляди, кто к нам пришёл!

Гарри замер, не решаясь повернуться. Он совершенно точно знал, что ему нельзя смотреть в её чистые, как горные озёра, и синие, как небо, глаза, но почти сразу послышался лёгкий стук каблучков, и вокруг него обвилась тонкая рука. Теперь он точно пропал!

— Вы его мучили? — строго спросила Астория у него из-под плеча. — Знаю, мучили! Не важно. Я всё равно его у вас забираю! Пойдём, Гарри!

Сказав это, она потащила его на улицу. Он бросил беспомощный взгляд на её родителей, но те лишь улыбались ему вслед, причём мистер Гринграсс, как ему показалось — с оттенком злорадства.

— Постой! — взмолился он, когда они уже шли по дорожке к воротам. — Остановись же!

Астория послушно притормозила и прижалась к нему, глядя в глаза. Это оказалось с его стороны большой ошибкой — решимость объяснять ей, что им следует расстаться, моментально испарилась, уступив место желанию обнять её покрепче и никогда не отпускать. Конечно, они с сестрой были похожи, и этим он мог объяснить, отчего так легко... Отчего ему так просто её любить, несмотря даже на ужасную для всех потерю. Казалось, часть его любви к Дафне просто оказалась притянута к Астории, и сердце с готовностью забилось вновь.

— Что такое, милый? — спросила она.

— Куда ты меня тащишь? — поинтересовался он.

— К Панси, конечно, — удивилась она. — Ты разве не за этим пришёл?

— И что, я прихожу и сразу веду тебя к Панси? — поинтересовался он. — Обычно так происходит?

— Конечно, — кивнула она. — Не к тебе же домой?!

Эта мысль ему в голову не приходила. Вообще, за все эти дни он ни разу не представил себе возвращение на Гриммо. В дом, где её больше нет. С того самого памятного дня он ни разу не был дома. И сейчас, когда Астория напомнила ему, он остро почувствовал, что ещё не уверен, что готов.

— Нет, — покачал он головой. — К Панси мы не пойдём.

— Не понимаю, — нахмурилась она. — То ты меня чуть только к ней в постель не затаскиваешь, то... — она повела носом, и глаза её распахнулись: — Ой, ты, что, трезвый, что ли? Ма-амочки!

— Всё значительно хуже, — мрачно заявил он, подтаскивая её ближе к себе. — Я наконец-то начал вспоминать...

— Ты... что имеешь в виду? — осторожно спросила она.

— В среду я будто проснулся, — пояснил он. — И до того момента с церемонии ничего не помнил.

— Свинья! — сердито стукнула она его кулачком в грудь. — Ты что, даже не помнил, как...

— Теперь уже вспомнил, — поспешил заверить он, увидев, что её глаза уже сверкают от гнева, и вот-вот разразится настоящая гроза. — Вот правда, как тебя сейчас увидел, так вспомнил!

— Да? — подозрительно спросила Астория. — И что же ты вспомнил?

— Сначала мы с Дэниелом вздули Малфоев, — вздохнул он, — а потом я сказал... Чёрт!

— Ага, стыдно! — торжествующе воскликнула она. — Ты сказал... Ты сказал... Ой, мне теперь тоже стыдно!

— Я сказал, что не позволю тебе умереть старой девой, — мрачно заключил он. — И что я намерен решить эту проблему прямо здесь и сейчас. Взял тебя за руку и спросил, готова ли ты...

— А я запрыгала от радости и сказала, что готова, готова и очень готова! — рассмеялась Астория. — И ты поволок меня в мою комнату. Тогда всё и случилось! Три раза!

— Три? — поднял он бровь. — Я помню пять.

— А, не, это тебе, наверное, приснилось, — пожала она плечами. — После третьего раза ты заснул. Это я тебе совершенно точно говорю, поскольку это было полнейшим свинством с твоей стороны — в такой-то момент! Я немного полежала, а потом пошла поделиться с мамой радостью. Мама спросила, успела ли я собрать ценный ингредиент, я продемонстрировала ей флакончик, а папа сразу пошёл тебя убивать. К счастью, ты целые сутки храпел, не приходя в сознание, и у него в результате пропал весь боевой задор. Потом ты встал среди ночи и унёсся...