Перезагрузка

— Это мой ребёнок, — повторила она. — Ты... помог. Не более.

— Я так не согласен, Панси, — покачал он головой.

Дурацкая ревность теперь казалась глупой. Он опять забыл, что она ему говорила, и это ей следовало на него обижаться. В её жизни не было никого, кроме найденного в сугробе рождественского Поттера, и неуклюжесть её формулировки не оправдывала его собственной глупости. Он был благодарен ей за великодушие, с которым она не стала тыкать этим ему в глаза.

— Это мой ребёнок, и я его люблю, — твёрдо сказал он.

— Тебя слишком много, Поттер, — грустно сказала она. — К хорошему привыкаешь. Ты уйдёшь... Будет больно. Лучше сразу. Прошу тебя.

— Я никуда не уйду, — покачал он головой. — Я хочу быть здесь, Панси. Сейчас здесь моё место.

— Пари? — предложила она.

Отчего-то ему стало неуютно от уверенности, которую она излучала, предлагая ему поспорить.

— Я чего-то не знаю? — осторожно спросил он.

— Не помнишь, — поправила она.

— Что-то ужасное? — поинтересовался он. — Может, ты мне уже расскажешь?

— Сначала уберусь, — сказала она, вставая.

— Нет, — вскочил он. — Я сам. Я всё уберу и помою посуду. Сиди, пожалуйста.

— Вот так? — спросила она, показывая руками на своё фривольное одеяние.

— Так просто идеально, — кивнул он, обнимая её за плечи и целуя. — Никуда не уходи!

Как ни странно, но она послушалась, лишь подложила себе на стул полотенце. Он собрал грязную посуду, принёс в раковину, не забыв закинуть туда же грязные сковородки, лопаточки и разделочную доску, и поставил мыться, произнеся предназначенное для этого заклинание, которое ему как-то показала Флёр. Посуда окуталась облачком капелек воды и покрылась сверкающими комочками пены, которые вместе очищали от грязи и смывали. Процесс должен был занять около пяти минут, потом стоило произнести заклинание, сортирующее посуду, расставляя её по местам, и уборку можно было считать законченной. Он пододвинул стул к Панси и приготовился слушать, взяв её ладони в свои.

— В рождество ты ушёл, — сказала она. — Не знаю, куда. Потом... снова нашла...

— Панси, — попросил он. — Напрягись, пожалуйста.

Она взглянула на него — как ему показалось, с укором.

— На следующий день, в рождество, ты ушёл, — повторила она. — Я думала, что больше тебя не увижу, но каждый день приходила к тому сугробу.

— Ты меня опять в нём нашла? — с улыбкой спросил он. — А когда?

— Через неделю, — неохотно пояснила она.

— То есть тебе ещё и на Новый Год подарок сделали? — удивился он.

— Ну и самомнение, — безучастно откликнулась она. — Ты — не подарок, Поттер.

— Готов поспорить, что за пять минут смогу тебя заставить умолять забыть про эти слова, — усмехнулся он. — Пари?

— Не будем, — согласилась она. — Всё повторилось. Помыла, уложила, пришёл и потребовал... — он замолкла, словно колебалась. — Я пришла и предложила... — она бросила на него короткий взгляд и опять поправилась: — Никуда не ходила. Уложила с собой...

— Панси, — напомнил он.

— После того, как я тебя помыла, сразу уложила с собой, — повторила она. — У меня как раз всё перестало болеть после первого раза. Ты не дал мне уснуть. Тогда всё и произошло... — она опустила глаза, разглядывая животик. — Я тебе не сказала... Спасибо, Поттер.

— Панси, глупенькая, это тебе спасибо, — улыбнулся он.

Она пристально на него посмотрела, слегка склонив голову набок, видимо, оценивая, позволено ли ему называть её "глупенькой".

— Раз в пять-семь дней ты приходил, — продолжила она. — Было хорошо. В феврале пришёл не один.

От неожиданности он поперхнулся.

— С другом? — ужаснулся он.

— С подругой, — ответила она. — Словно к себе домой.

— Ну и свинья! — возмутился он. — И ты мне позволила?

— Ты не спрашивал, — пояснила она. — Словно к себе домой.

— Кто она? — выпалил он.

— Та, ради которой ты бросишь всё на свете, — откликнулась она.

— Что я брошу? — ошарашенно пробормотал он. — Да что ты всё загадками говоришь?

— Она была против спать вместе, — с какой-то мстительной интонацией сказала она. — И ты лёг с ней в другой спальне. Мне больно. Поттер, ты слышишь? Мне больно. Поттер!

Чёрт, да это же она не про свои переживания говорит. Опомнившись, он отпустил её руки, которые, как оказалось, сдавил, словно в тисках, и она встряхнула побелевшими кистями, разгоняя кровь. Лицо её при этом ни на секунду не потеряло своей беспристрастности.

— Ты сначала лёг с ней, — беспечно заметила она. — Мне было прекрасно слышно...

— Чёрт! — воскликнул он, чувствуя, что от стыда готов провалиться сквозь землю, вскочил и понёсся в гостиную.

— Скажи мне, Поттер, — спросила она вдогонку. — Это нормально, что она так громко кричит? Ей точно не больно? Ты её не обидел?

Он добежал до уборной на первом этаже, включил кран с холодной водой и засунул под него голову. Сердце постепенно перестало колотиться в виски, и стало легче. Разогнувшись, в зеркале он увидел её.

— Ответь, — попросила она.

— Не знаю, — буркнул он. — Вряд ли я кому-то стал бы делать больно... Я тебе когда-нибудь делал больно?

— В первый раз, — ответила она, опустив глаза. — Сейчас, — показала она ему кисть, которая теперь краснела, явно обещая превратиться в сплошной синяк.

— Прости, — сказал он и зарылся в полотенце. — А первый раз... Это всегда так.

— Я знаю, — откликнулась она. — Знала, чего ожидать.

— Кто она, Панси? — спросил он.

— Иногда приходил с ней, — продолжила она, не обратив внимания на его вопрос. — Иногда без неё... Теперь ты в сознании и вспомнишь. Но сам. Ты детектив. Пора за работу.

— Как мне работать, если главный свидетель моего преступления не желает сотрудничать со следствием? — возмутился он.

— Я в тебя верю, — сказала она и отправилась одеваться.

В прихожей она поправила ему воротник и разгладила складки на пиджаке.

— Я приду вечером, — сказал он, ожидая её обычного ответа.

— Нет, — ответила она. — Я тебя не жду.

Он попытался поймать взгляд её зелёных глаз, но она упрямо смотрела в сторону. Поцеловал пальцы и отпустил, и её рука безвольно упала, а он вышел наружу и застыл на крыльце, ожидая, что она вновь откроет дверь и позовёт его обратно. Через пять минут, не дождавшись, он спустился на тротуар и побрёл, предоставив ногам нести его, при этом мучительно вновь и вновь переживая, как он мог позволить ей так легко от себя избавиться.

Глава опубликована: 21.02.2016

Глава 3. Старые раны

Он лишь думал, что идёт домой, на Гриммо, но ноги опять сами решили за него. Нет, он не вернулся к Панси, как можно было ожидать, но когда смог наконец отвлечься от своих размышлений, обнаружил себя в знакомом садике, который окружал дорожку к небольшому двухэтажному особняку, затерявшемуся в центре Лондона. Очевидно, его подсознание лучше знало, что ему нужно. Он сел на качели в тени раскидистого дуба, где они так любили сидеть вечерами в ту ещё пору, когда всё, что она ему позволяла это безудержные поцелуи в кустах, — до сухоты во рту и сбившегося дыхания, — не забывая при этом раздавать шлепки его требующим большего рукам. Голубое небо над головой вновь напомнило её глаза, и он не отрываясь смотрел в эту безупречную синеву, позволив воспоминаниям пусть ненадолго наполнить его ощущением того счастья.

— Гарри?

Он сел ровно, а потом и вовсе вскочил, чуть не ударившись головой о козырёк от дождя.

— Миссис Гринграсс, — пробормотал он, пытаясь поклониться, но она стремительно шагнула вперёд и обняла его, не позволив переключиться на формальный тон.

— Я же тебя просила, Гарри, — упрекнула она, когда он неловко обнял её в ответ. — Мы давно уже на "ты". Зови меня просто, по имени.

— Я... — вздохнул он после того, как она его отпустила. — Я просто не знаю, как теперь...

Миссис Гринграсс протянула руку и провела по его волосам. Ей потеря далась тяжело — ещё полгода назад она выглядела от силы лет на тридцать пять, а уж когда её лицо освещалось улыбкой, то и вовсе казалась тридцатилетней. Теперь же выплаканные слёзы словно оставили борозды на лице. Нет, будучи искусной колдуньей, она прекрасно знала, как управиться с появляющимися морщинками, но — она не хотела. Может, это был её способ остаться в мире с утратой.

— Ты по-прежнему пьёшь? — спросила она.

Без осуждения, а лишь как заботливый родственник спрашивает о здоровье. "Твой насморк уже прошёл?" Гарри помотал головой.

— Нет, я бросил в среду, — ответил он.

— От тебя пахнет, — принюхалась она. — Или это новый одеколон?

Она имела право задать ему такой вопрос. В конце концов, она была одной из самых близких ему людей.

— Нет, Перри, я трезв, — ответил он. — С утра прополоскал горло и снова убедился, что больше не стоит.

— Я рада, — серьёзно кивнула она. — Пойдём в дом?

— Если ты пригласишь, — учтиво откликнулся он.

— Глупости, Гарри, — заявила Пераспера, разворачиваясь и направляясь по дорожке на полшага впереди него. — Ты же знаешь, что этот дом всегда будет твоим, даже несмотря на мелкие разногласия.

— Разногласия? — осторожно переспросил он.

Она развернулась, пристально вглядываясь в его глаза, а потом рассмеялась, когда наконец разглядела в них то, что искала.

— Гарри, — со смехом сказала она. — Только не говори мне, что вообще ничего не помнишь!

Он напрягся. Перед глазами беспорядочно замелькали картинки, словно на барабане в игровом автомате, услужливо заполняя пробелы томно дышащей розовой плотью, вздымающимися грудями, круглыми попками, капельками пота на плоских животиках, призывно манящими губами и вызывающе облизывающими их язычками... Ему стало жарко, словно в лицо дыхнул дракон.

— Перри... — начал он, и язык занемел, отказавшись ему служить. — Перри, я ничего не помню... С похорон — вообще ничего... Мне рассказывают такие вещи... Скажи, только честно, я ничего такого себе не позволил?

— Именно, что позволил, — кивнула она. — Позволил, и не раз. Мне с трудом удалось отговорить Дэниела от дуэли...

— Постой, — взмолился он, почувствовав, что ноги отказались ему служить, и расстроенно опустился на траву, хватая себя обеими руками за волосы с намерением выдрать все до единого. — Постой... Ты же понимаешь, что я был совсем не в себе, когда это произошло?

— Конечно, — согласилась она. — Именно это я и пыталась объяснить своему мужу.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — закричал он, стискивая уши в руках, надеясь, что они перестанут слышать весь этот ужас. — Перри, прости! Я не хотел!..

— А мне показалось, что даже очень! — возразила она.

— Это больше не повторится, я обещаю! — простонал он.

— Нет уж, Гарри! — заявила Пераспера, подавая ему руку, чтобы он поднялся с травы. — Порядочные люди так не поступают. Что это, — она кокетливо поправила волосы, — поматросил девушку и бросил? Нет уж, так не годится! Я думаю, что тогда уж Дэниел точно будет настаивать на дуэли!

— При всём почтении, Перри, — закричал он, — ты в своём уме? Он, что, всерьёз желает, чтобы мы с тобой...

Она вдруг весело рассмеялась, снова превратившись в ту самую почти что девчонку, которую он знал до этого. Её смех весёлым колокольчиком разносился по саду, и Гарри озадаченно замолк.

— Мы — с тобой!.. — радостно воскликнула она и снова рассмеялась.

Он нахмурился, и его шестерёнки начали медленно и натужно прокручиваться, озадачивая его подозрениями в том, что он опять что-то где-то упустил. Что-то несомненно важное.

— Ой, спасибо, конечно, милый, — сказала она, держась рукой за бок, в котором, похоже, начало колоть. — Давно меня так никто не радовал! Но всё же, дорогой, — она дёрнула его за рукав, разворачивая к себе. — Давай серьёзно, всё-таки! Это не только смешно, но также и оскорбительно! Как ты мог про меня такое подумать, да ещё и при живом-то муже?

— Так ты поэтому подбиваешь его на дуэль со мной? — догадался он.

— О, молодость! — воскликнула Пераспера, задрав голову к небу, расхохоталась и, весело смеясь, вприпрыжку, как девчонка, побежала в дом.

— Дэнни! — послышался её голос внутри. — Гарри пришёл!

— На бровях? — переспросил мистер Гринграсс. — Не волнуйся, меня он всё равно не заметит. Как обычно...

Гарри прикрыл входную дверь и прошёл в небольшой холл, где в кресле сидел хозяин дома, недобро глядящий на него поверх газеты.

— Добрый день, сэр! — поклонился он.

Мистер Гринграсс опустил газету, удивлённо посмотрев на Гарри, потом повернул голову к жене, вставшей у его кресла, и громким шёпотом спросил:

— Перри, он что, меня видит?

— Он теперь иной, — таким же громким шёпотом отозвалась она. — Трезвый. Но ничего не помнит.

— Ничего? — озадаченно нахмурился мистер Гринграсс. — И того, что две недели назад проиграл мне тысячу галлеонов в бридж, тоже не помнит?

— Я, что, теперь умею играть в бридж? — ошарашенно спросил Гарри.

— Ну, дорогой, положим, такого я тоже не помню, — похлопала мужа по груди Пераспера.

— Он слишком часто на тебя дышал, — пояснил мистер Гринграсс. — Видать, ты тоже захмелела и забыла про мою тысячу галлеонов.

Он пристально посмотрел на Гарри, который в данный момент боролся с непроизвольным желанием вытянуться в струнку. Как и миссис Гринграсс, Дэниел был одет во всё чёрное, но потеря не так сильно отразилась на нём внешне, хотя Гарри был уверен, что он переживал чуть ли не больше него самого. Её, конечно, любили все, но для отца она была самым настоящим лучом света, ангелом и божеством, трепетно лелеемым и почитаемым.

— Ты и вправду наконец в состоянии соображать, что происходит? — хмыкнул он.

— Да, сэр, — коротко ответил Гарри, не совсем будучи уверен в правильности такого ответа.

То есть соображать-то он соображал, но вот понять так до сих пор ничего не смог. Нет, одну очень важную вещь он всё-таки выяснил — с Перасперой он не переспал. С другой стороны, что же он такое себе позволил, что Дэниел даже хотел его убить?

— Тогда ты должен понимать, что немедленно должен жениться на моей дочери, — произнёс Дэниел. — Достаточно и того позора, что нам уже пришлось претерпеть.

— На какой дочери? — опешил Гарри. — Я уже женился...

Ему в голову стало закрадываться подозрение, что они оба сбрендили от горя, и оттого несут полнейшую чушь.

— На той самой, которую ты мало того, что обесчестил, так ещё и с абсолютным цинизмом надругался над стенами приютившего тебя дома, сделав это в её собственной спальне, — сердито воскликнул мистер Гринграсс.

— Я бы никогда такого не сделал, сэр! — пробормотал он.

— Дэнни, перестань уже на него злиться, — надула губки Пераспера. — Ты же сам понимаешь, что в этом процессе участвуют двое...

— То, что у неё отказали тормоза в тот момент, не освобождает нашего дорогого Гарри от необходимости всё-таки иногда думать головой! — гневно заявил мистер Гринграсс. — Сначала он соблазнил одну мою дочь, но в её случае по крайней мере соблюдалась видимость приличия, хотя моя репутация оказалась безвозвратно испорчена разрывом её помолвки... Потом... Тебе, что, здесь мёдом намазано? Почему именно мои дочери должны страдать от твоей невоздержанности?