А.Э.М. Охота на автоборотня.

АССОЦИАЦИЯ ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ МАГОВ. ОХОТА НА АВТОБОРОТНЯ.

Тёмно-синий мерседес летел по трассе. Ну, положим, не то, чтобы летел... выжимал километров около 50-ти. Вечерняя трасса была пустынна, и водитель не слишком утруждал себя её разглядыванием. Между тем он был уже не одинок; на некотором расстоянии позади показалась ещё одна машина. Впрочем, вряд ли водитель мерседеса сумел бы рассмотреть попутчика: как ни странно, несмотря на сумерки, его фары не горели. Разрыв между машинами сокращался, но в 'мерсе' всё ещё ничего не замечали. Неожиданно 'мерс' затормозил. Остановился у обочины, открылась дверь, и водитель побежал к ближайшему дереву. И тут... Бабах!!! С оглушительным грохотом всё это время ехавший позади старенький, как и все ему подобные, красный 'запорожец' вступил в близкий контакт с багажником 'мерса'. Мгновенно забыв о своей срочной и жизненно необходимой потребности, его водитель бросился к машинам с одним желанием — вытащить из-за руля 'зепора' того, кто имел несчастье там находиться и немедленно разобраться с ним 'по понятиям'. Но не тут-то было! Несмотря на помятый перед, запорожец резво завёлся, и, прервав свой 'поцелуй' с тыльной частью иномарки, как молодой исчез с места происшествия. Он промчался сквозь яркий свет фар 'мерса', и у его водителя отвисла челюсть: за рулём 'зепора' никого не было...

Я всего этого не видел. Вообще об этом событии я узнал гораздо позже, а в этот день у меня самого было предостаточно забот. Есть такая примета — нельзя выносить мусор из дома после наступления темноты. Что такая примета есть, я знал, но что происходит в противном случае, нет, так что этим вечером взял мусорное ведро и направился на помойку. Это и стало моим первым шагом к... впрочем, всё по порядку.

Я не боюсь темноты; в темноте идти куда-нибудь даже интересней. Всё вокруг становится таинственным, волнующим воображение, и даже шорох деревьев по сторонам дороги как будто наполнен смыслом. Я медленно шёл, получая удовольствие от этой атмосферы и звёзд над головой. Если бы ещё повод был не таким прозаическим....

Помойка возле моего дома представляет собой овраг, в который люди беспорядочно скидывают мусор. Большинству лень даже сделать пару шагов, чтобы скинуть мусор в овраг, так что большая часть его валяется вокруг, но я всегда опустошал ведро в глубину оврага. Вдобавок ночь выдалась звёздная, безоблачная; всё это сыграло немаловажную роль. Выбросив мусор, я поднял голову — и небо прочертила падающая звезда. За всю мою жизнь это была первая, попавшаяся мне на глаза; я замер, надеясь увидеть ещё одну и успеть загадать желание. И надо же, и впрямь незамедлительно в небе появилась ещё одна сияющая линия! Такое везение настолько меня удивило, что я забыл про желание. Однако где есть две, может, будет и третья? Я замер на месте, уставившись в небо. Местечко, конечно, не самое подходящее — посреди мусорной кучи, однако я забыл об этом, ища взглядом падающие звёзды. Собственно, я увлёкся настолько, что забыл обо всём, не замечая ничего вокруг. Не знаю, сколько я так стоял, но, как оказалось впоследствии, для некоторых заинтересованных лиц это было слишком долго. Последнее, что я помнил — мне внезапно очень захотелось спать...

Проснулся я на кровати, что само по себе странно — так уж сложилось, что дома я сплю на диване. Ещё не стянув с головы одеяло, я ощутил вторую странность — у меня длинные волосы, я ношу хвост, но сейчас они были совсем короткими и какими-то... не знаю... слишком упругими, что ли. Я ощупал голову в темноте — кстати, третья странность, потому что дома утром, а точнее, днём, когда я просыпаюсь, просвечивает и сквозь одеяло — и убедился, что на ощупь мои волосы ещё странней. Я стянул одеяло.

Это явно был не мой дом. Я находился в маленькой комнатке, похожей на больничную палату; рядом с кроватью типичная для этого заведения тумбочка. Правда, потолок и стены не белые, а зелёные с голубым. Первый вывод — со мной что-то случилось, и я попал в больницу, где меня постригли, пока я был без сознания. Я посмотрел в окно... и гипотезу пришлось корректировать. Снаружи был сад, и вроде бы красивый, но моё внимание приковало одно растение: прямо за окном росло пряничное дерево. Вы, наверное, подумали: 'Ну, это, видимо, что-то вроде хлебного дерева'? Если так, то вы сильно ошибаетесь. Пряничное дерево — это небольшое деревце с шершавой буроватой корой, на котором растут пряники. Было заметно, что большую часть с него оборвали, но мне на глаза попалось несколько мятных и один недозрелый тульский. Челюсть у меня не обвисла; я обвис весь, ошеломлённо уставившись на это невозможное в природе растение.

В дверь постучали.

— Войдите — машинально произнёс я, не в состоянии оторваться от созерцания несуществующего дерева.

В комнату кто-то вошёл, и это всё же вывело меня из транса. Должен заметить, я люблю фэнтези, и время от времени, когда нечего делать, представляю, как вёл бы себя, случись мне оказаться в одном из сказочно-фантастических миров. При этом я всегда считал, что вести себя так, как я вёл сейчас — вариант на редкость глупый, и уж я-то точно так бы не поступал.

— Э... кхем...— послышалось рядом, и я, окончательно стряхнув остатки ошеломления, повернулся на голос. Рядом стоял маленький человечек в очень аккуратных, наверняка дорогих, брюках и такой же белой рубашке; ростом он был мне выше живота, но ниже груди — однако неуклюжести или детскости, обычно заметных у лилипутов, в нём не было.

— Здравствуйте — произнёс я; это было самое разумное, что пришло мне на ум. Конечно, можно было задать один из классических вопросов типа 'Где я?', но таких вопросов мне пришло на ум сразу несколько, и я не знал, какой выбрать.

— И вы здравствуйте — ответил человечек. — Вы, наверное, хотите знать, где вы находитесь и как сюда попали?

Я кивнул.

— Ну, тут не всё так просто. Боюсь, это может оказаться для вас большой неожиданностью и даже быть серьёзным ударом...

— Я нахожусь далеко от дома, возможно, в другом мире. Вы это хотите сказать?

Удивлённо подняв бровь, человечек кивнул.

— Это действительно одна из сторон. Я восхищён вашей проницательностью и хладнокровием. Как вы это поняли?

Вместо ответа я указал на окно, ткнув пальцем в направлении деревца.

Человечек глянул в окно и поморщился.

— Простите, если вам довелось испытать шок. Это дерево должны были удалить. Как вас зовут?

— Павел. А вас?

— Миртельдуб, приятно познакомиться. Так вот, Павел, несмотря на то, что вы уже кое-что поняли самостоятельно, вам всё же лучше получать информацию постепенно. Мы, к сожалению, на горьком опыте научены, что это может иметь тяжёлые последствия. Вы и так пострадали, и вам следует, по крайней мере, предварительно полностью восстановиться.

— Пострадал? Восстановиться? В каком смысле? Я прекрасно себя чувствую.

Миртельдуб кивнул.

— Прекрасно, если вы так быстро пришли в себя. В таком случае я могу провести небольшую экскурсию и рассказать вам обо всём. Ваша одежда в тумбочке; если вы согласны, я зайду через пять минут.

Я кивнул, и Миртельдуб вышел. Вся моя одежда, кроме одетых на мне трусов, действительно лежала в тумбочке; ручка, мелочь и прочая дребедень лежала на своих местах в карманах. Я быстро оделся и даже застелил постель; вскоре вернулся Миртельдуб.

— Вы готовы? — осведомился он, как будто мы собирались в далёкое путешествие. Я кивнул. — Тогда пойдёмте.

За дверью оказался не коридор, как я ожидал, а сад, кусочек которого я видел из окна. Комната, в которой я только что находился, каменным кубом торчала посреди сада! Я удивлённо посмотрел на него, затем на Миртельдуба.

— Это помещение было создано специально для того, чтобы вы ощущали себя в привычной обстановке — пояснил он, правильно истолковав моё удивление. — Боюсь, попытка оказалась не слишком успешной. А как вам наш сад?

Сад был как минимум интересным. Между обычно выглядящими деревьями, кустарниками и цветами — последних, кстати, было много, и воздух наполняла причудливая смесь приятных запахов — я заметил ещё одно пряничное дерево, один явно танцующий куст, и вдобавок одно из деревьев, когда я проходил мимо, с интересом посмотрело на меня: у него имелось лицо!

— Хороший сад — искренне ответил я. — Очень интересная у вас тут флора.

— Спасибо за добрые слова — улыбнулся Миртельдуб. — Я стараюсь собирать редкие растения отовсюду. Друзья то и дело привозят что-то новенькое. Я мог бы долго рассказывать о саде, однако, думаю, вам сейчас интереснее другое. Начну с того, как вы сюда попали.

Я приготовился со всем вниманием слушать.

— Видите ли, на том месте, где вы так неудачно задержались, вглядываясь в небо, имелся тайник, принадлежащий паре авантюристов. Своим присутствием вы срывали какую-то операцию, связанную с этим, и было решено вас оттуда убрать. Я говорю так отвлечённо, поскольку мало об этом знаю — пояснил он, посмотрев на меня. Убедившись, что я продолжаю его внимательно слушать, он отвернулся и продолжил. — На вас применили усыпляющее заклинание. К сожалению, магическая энергия пробудила вашу латентную особенность.

Он вздохнул.

— Какую ещё особенность? — насторожённо спросил я, отложив в уме, что магия-таки существует. Мне этого всегда хотелось...

Миртельдуб снова вздохнул и достал из кармана зеркальце в оправе, вроде бы, из слоновой кости.

— Полюбуйтесь.

Ожидая худшего, я принял зеркало и всмотрелся в него. Мои волосы! Чёрт побери, их и волосами-то не назовёшь: они больше походили на перья. Вдобавок по глазам — точнее, радужкам — по часовой стрелке бегали светящиеся участки. Объяснение, пожалуй, немного неясное; поясню. Представьте кольцо лампочек; вот загорелась одна, погасла, зато загорелась следующая — и так далее по часовой стрелке.

— Да-а... пробормотал я, возвращая зеркало. — Но, наверно же, волосами и глазами дело не ограничилось, иначе это не привлекло бы такого внимания, так ведь?

Миртельдуб одобрительно кивнул.

— Вы проницательны. К сожалению, изменения действительно куда глубже и серьёзнее. Фактически, они затронули весь организм целиком.

— И в чём они выражаются?

— Вы — адаптоид, или, как я предпочитаю называть, саморфер. Ваш организм непрерывно самостоятельно и чрезвычайно эффективно адаптируется к окружающей среде, причём, что главное, адаптация по своей природе магическая. К слову, весьма редкая и малоизученная особенность.

— И что в этом плохого? — удивился я.

Он снова вздохнул и достал из кармана фотографию.

— Вот в таком виде вас доставили.

На фотографии была изображена средних размеров тощая крыса.

— Вы находились на помойке — прокомментировал Миртельдуб. Я начал понимать, что он имел в виду.

— То есть — медленно произнёс я — если я войду в воду, то превращусь в рыбу?

Миртельдуб кивнул.

— Или в тюленя, или ещё в кого-то в этом духе. Всё зависит от условий. Превращения не останавливаются ни на секунду, даже когда вы спите.

— И сейчас?

— Разумеется. Вы этого не видите, но у вас изменилась форма ушей.

Я замолчал; мне попросту нечего было сказать. Хотя...

— Так что это за место, в таком случае? Резервация для опасно больных?

Он улыбнулся.

— В некотором смысле. Видите ли, столь экстремальные особенности организма, как у вас, доставляют немало хлопот их обладателям и тем, кто их окружает. Подобные нам обычно становятся изгоями...

— Подобные нам? — перебил я его. — У вас такая же проблема?

— Нет, моя проблема несколько иного характера. Но позвольте всё же продолжить.

— Конечно, извините.

— Так вот, подобные нам обычно становятся изгоями, поскольку их особенности хлопотны или даже опасны для окружающих. Во многих реальностях — вы же знаете о множественности вселенной?

Я кивнул.

— Параллельные миры. Правда, мне больше нравится название 'альтернативные хронопотоки'.

— Действительно, но не только. Существует много типов альтернативных реальностей... впрочем, об этом вы сможете узнать позже. Во многих реальностях нас отсылают куда подальше... или даже уничтожают.

Я поёжился.

— Так продолжалось, да и продолжается, чего греха таить — вселенная-то бесконечна — до тех пор, пока мой уважаемый, драгоценнейший друг Мало Вин-Дали не создал Ассоциацию.

— Ассоциацию?

— Ассоциацию Экстремальных Магов. Правда, недоброжелатели называют нас Союзом Уродов, но официальное название звучит красивее, не правда ли? — он засмеялся. — Сейчас мы с вами находимся буквально в двух шагах от штаба и главного офиса Ассоциации. Момент...

Он дважды хлопнул в ладоши, и деревья расступились. Опять же, я не имею в виду образное выражение; деревья расступились в самом прямом смысле слова, выдернув корни из земли и разойдясь в разные стороны.

— А они по ночам не разгуливают? — неожиданно для себя спросил я.

— Ни в коем случае. Они очень дисциплинированы.

За деревьями открылось пронзительно-синее небо, на фоне которого стояла точная копия Тадж-Махала. Сказанул... как будто я когда-то видел его своими глазами.

— Пойдёмте.

— Привет, Эм. Это новенький с тобой? — послышался голос откуда-то совсем рядом, но я никого и ничего не видел. Хотя нет, погоди-ка... справа от Миртельдуба — очевидно, это его назвали 'Эм' — проявлялась человеческая фигура. Причём, какого она была цвета! В том-то и дело, что не знаю, какого. Я такого раньше не видел, и названия его не знаю. Невероятно...

— Хе, да он меня видит! — удивлённо произнесла прозрачная фигура, проявившаяся лишь настолько, чтобы разобрать общие черты — невысокий худощавый мужчина среднего возраста.

— Дик, это Павел, саморфер, Павел, это Дик, невидимка — представил нас друг другу Миртельдуб. — Мы сейчас идём к Мало, так что продолжите знакомство попозже.

— Вы его действительно видели? — поинтересовался Миртельдуб, когда мы подошли к дворцу. Я кивнул.

— Не сразу, только через пару секунд после того, как он заговорил. Глаза адаптировались?

— Естественно. Кстати, здание нашего штаба тоже меняется; Мало время от времени превращает его во что-нибудь новенькое. Сейчас он скопирован с дворца, который, если я не ошибаюсь, есть и в той реальности, из которой вас доставили.

— И каким образом превращает?

— Это его особенность. Он может силой воображения создавать что угодно.

Я покачал головой.

— Супер!

— В целом да — согласился Миртельдуб — но есть и недостатки. И главный — всё, созданное им, существует только на сравнительно небольшом расстоянии от него, около полутора километров. Стоит отдалиться ещё немного — и фьють! — всё исчезает. Поэтому он никогда не делает для других, например, пищу. Это слишком опасно.

Я нахмурился.

— Не понимаю? Ну, даже если еда исчезнет из желудка, что здесь опасного? Максимум неприятно.

Миртельдуб вздохнул.

— Это хорошо, если из желудка. А если успеет перевариться? Или, ещё хуже, уже используется клетками? Представляете, что будет, если это вдруг исчезнет?

— Ндаа... — протянул я. — Даже представлять не хочу.