Безусова Людмила
Зеркало Триглавы
Пролог
Глава 1 Глава 2 Глава 3
Глава 4 Глава 5 Глава 6
Глава 7 Глава 8 Глава 9
Глава 10 Глава 11 Глава 12
Глава 13 Глава 14 Глава 15
Глава 16 Глава 17 Глава 18
Глава 19 Глава 20 Глава 21
Глава 22 Глава 23 Глава 24
Эпилог
Пролог
Тяжелая дверь оглушительно хлопнула за спиной. Переводя дыхание, запыхавшаяся девушка прислушалась к едва слышному шуму улицы, по которой безостановочным потоком неслись автомобили, и вздрогнула от неожиданности.
— Людочка, — медоточиво пропела Ирина Ивановна, глядя на хмурую темноглазую девушку. — Опаздываешь, милочка, а я тебя уже давно жду.
"Ага, как же, всего на пятнадцать минут задержалась! — с раздражением подумала Людмила. — Разве я виновата, что ни одна машина не остановилась, пришлось ждать автобус, а они ходят раз в час... И эта тут... Точно в засаде сидела, меня караулила... "
— Сегодня ты работаешь у меня, — произнесла Ирина Ивановна, недобро улыбнувшись: — В архиве требуется навести порядок...
Заведующая музейным архивом тщательно скрывала свою неприязнь к практикантке, опасаясь попасть под директорский гнев. И пока это ей удавалось...
Впрочем, Людмила тоже не слишком любила приторно-сладкую Ирину Ивановну за ее любовь к перемыванию косточек всем близким и далеким, причем делалось это с такой завистью и злобой, что, казалось, яд капает с зубов милейшей исторички. Сегодня же весь персонал музея будет осведомлен о том, как нынешняя молодежь относится к работе, вот в их время (надо думать при Сталине!) все было не так, все делалось на чистом энтузиазме, никто не думал о нарядах, деньгах и прочем...
Кто бы мог подумать! Как, оказывается, меняются люди, ибо большей сквалыги, чем заведующая архивом, Людмила не встречала! А наводить порядок в архиве такая скука... Практикантка — будущий историк, кстати — будет тупо гонять пыль и пауков под нудное брюзжание Ирины Ивановны о ценности экспонатов, многие из которых, по мнению девушки, явно нуждались в хорошем реставраторе. И это всё вместо того, чтобы заниматься действительно увлекательным делом: разбирать полустертые строчки стародавних "грамот", пытаясь уяснить, что же на самом деле скрывает затейливая вязь неровно прописанных букв, изучать археологические находки и не менее интересные вещи, уже отжившие свой век, переданные в дар музею людьми...
Правда, в самОм хранилище практикантка была только один раз, когда ее только знакомили с музеем, потому что посторонним без специального допуска вход в "святая святых" был запрещен. Ну, не глупость ли? Кого ещё, кроме узких специалистов, мог заинтересовать архив заштатного краеведческого музея?
Девушка вздохнула. Будущий историк уже начала разочаровываться в выбранной ею профессии, поэтому скептицизм её был вполне понятен. Магия и ведовство, которыми она увлекалась в последнее время, казались куда занятнее!..
Вот в таком, прямо скажем, мрачном расположение духа, девушка начала очередной день своей преддипломной практики.
Переодевшись в мышиного цвета халатик, она отправилась за Ириной Ивановной, по пути выслушивая распоряжения о фронте работ в отделе древнеславянского искусства. На войне, как на войне!
В небольшой комнате, где возилась Людмила, к вечеру ощутимо похолодало. Лучи закатного солнца пробились сквозь мутноватые стекла давно не мытых окон, легли на унылые беленые стены, раскрасив их оттенками тусклого золота. Редкие вкрапления розоватых бликов походили на причудливые волшебные цветы, непонятно как попавшие сюда из фантастически далекого мира. Девушка вздохнула, отвела мечтательный взгляд от узоров на стенах, и поежилась, подумав о том, что где-то идут давно обещанные дожди. Значит, непогода скоро и к ним доберется...
Она открыла очередной картонный коробок, вытащила из груды небрежно переложенных жесткой оберточной бумагой экспонатов плоскую овальную пластинку.
"Варвары... все в кучу свалили... Интересно, что это? Зеркало, служащее древней красотке? — девушка задумчиво посмотрела на свое отражение, проступившее на темной поверхностности. — Красивое, конечно... отполировано так чисто, что следов обработки почти не видать". Она покрутила его в руках — никаких разъясняющих бирок. Странное упущение "дотошных" историков? Непонятно...
Людмила застыла, решая, куда определить этот экспонат, а перед глазами тем временем поплыли неясные образы:
звездолетчики в закрытых наглухо скафандрах с прозрачным лицевым щитком неуклюже носятся, перетаскивая какие-то ящики (она видела таких в фильмах про освоение космоса)...
посреди болота нечто, весьма отдаленно похожее на летающую тарелку, боком погружается в темную жижу....
мертвое тело неведомого зверя и рядом с ним длинноволосый человек с диковинным оружием в руках, в изрядно обтрепанных куртке и штанах....
еще люди среди толпы косматых дикарей — что-то рассказывают им, резко жестикулируя....
женщина в черной накидке, скрывающей лицо, склонилась к костру — отблески его освещают середину просторного зала, стены которого едва угадываются в темноте...
взъерошенный светловолосый паренек озадаченно рассматривает широкий браслет, туго охвативший его запястье....
Антон, с перекошенным от страха лицом, несется по странному, искореженному лесу.... Антон?!!! Что это с ним?
Девушка очнулась от своих видений, быстро оглянулась по сторонам. Ага, Ирина Ивановна вышла, бросив на ходу, мол, я на минуточку. Знаем мы эту минуточку! Чай попить, да языки почесать!
Каменное зеркало по-прежнему было в руках Людмилы. И вдруг, повинуясь неясному импульсу, она опустила музейную вещь в карман халатика, попутно ужасаясь своему поступку. Осмотрев коробок, девушка нашла небрежно написанную заметку. Прочитав ее, она успокоилась: — "Ну, буду считать, что я это нашла, тем более что до сих пор экспонаты эти никому не были нужны. Так бы и валялись в запасниках, там много такого добра, руки ни у кого не доходят разобрать". А ей оно пригодится...
ГЛАВА 1
Легкий ветерок из приоткрытой форточки взъерошил волосы, шаловливыми пальчиками тронул лицо и умчался по своим делам.
Антон лениво потянулся, попутно обдумывая планы на ближайший выходной: — "Погоду на сегодня хорошую обещали, может, выбраться порыбачить? Или ещё поваляться, а вечером в сауну, хорошенько оттянуться после рабочей недели?.. Тогда можно ещё поваляться... А, ладно, все равно уже проснулся, толку лежать-то?"...
...и тут пребывающий в полусонном состоянии мозг, наконец — то, очнулся.
От ослепительного сияния, ударившего в глаза, Антон снова зажмурился, не в силах удержать выступивших слёз. На радужке отпечатался след издевательски яркого светила и теперь плавал под веками пульсирующими пятнами. Немного переждав боль, парень приоткрыл один глаз. На сказочно лазурном небе — редкие облачка, невесомые, словно мимолетные мазки кисти художника-импрессиониста. Повернув голову немного набок, Антон рискнул открыть и второй глаз.
Сначала в поле зрения попали влажно блестевшие шляпки грибов, кокетливо выглядывающие из слишком яркой для этого времени года травы.
Чуть дальше и выше трепетала нежно-зелеными листочками березовая поросль, за ней поднимались деревья посерьезнее — вязы вперемешку с дубами сливались вдали в одну сплошную темную стену.
— Где я? — непонятно кого спросил парень, чутко прислушиваясь к непривычным звукам: шороху листьев, переливистой трели невидимой птахи, поскрипыванию трущихся друг о друга веток, назойливому гуду вьющейся над ним мошкары.
Антон рывком сел, ошалело завертел головой, рассматривая открывшийся пейзаж. Лес... Без всякого сомнения, лес. Он посмотрел еще раз по сторонам, оглядел себя и чуть не взвыл — на нем была грязно-белая полотняная рубаха, подпоясанная веревкой, какие-то невообразимые портки, иначе не скажешь, а на ногах (господи!!!) лапти... Где только отыскали такой раритет в наше время?
— Эй, народ! Вы где? Дурацкие шутки... — на всякий случай крикнул парень, про себя подумав, что корпоративный поход в сауну, похоже, удался, вот только ни черта не помнится. Он с осуждением уставился на густые заросли неподалеку, ожидая, что из них с гоготом выскочат Леха со Стасом. Такие приколы как раз в их духе, но кустарник был тих и неподвижен. Ни одной живой души рядом не появилось.
А голова, как ни странно не болела, да и остальных неприятных симптомов не наблюдалось. Значит, не пил...
"Да, — думал Антон, обозревая окрестности, — лес, солнышко, небо голубое. Все классно, но лапти — это явный перебор".
Он грустно посмотрел на весьма неудобную обувку, пошевелил пальцами ног. Давят... Никакого сравнения с фирменными кроссовками.
— И что будем делать? Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, как сказал классик... — и опять огляделся по сторонам, все ещё надеясь на появление друзей.
Сколько он так просидел, бездумно любуясь природой, парень не знал. Точнейшие наручные часы показывали два часа полуночи, хотя день, как ни странно, только начал клониться к вечеру. Солнце шло на закат, расцветив небосвод нежнейшими розовыми оттенками. Перспектива ночевки в лесу не прельщала. Да и не собирался он здесь ночевать, на работу завтра. Если не появится, накроется прибыльный контракт, на согласование которого потрачено столько времени и сил, так что надо выбираться поскорей отсюда.
Антон поднялся, затянул потуже пояс-веревку и пошел, куда глаза глядят.
Глядели они, естественно, туда, где лес пореже. Но так показалось издали. Сейчас же парень продирался сквозь колючий кустарник, норовящий разодрать полотняную просторную рубаху на мелкие клочки, чертыхался про себя, но упорно шел в ту сторону, где меж неохватных стволов виднелись молоденькие деревца, стоящие шеренгой, словно новички-первогодки перед матерыми "дедами".
Все было бы ничего, но парень все время чувствовал, что за ним кто-то исподтишка подсматривает. Мерзковатое ощущение, признаться... Антон всегда очень остро реагировал на чужой взгляд, ну, а тут сам бог велел держать ухо востро. Однако сколько он не оглядывался: и быстро, и исподтишка (совсем по-детски прятался за ближайшим деревом и внезапно выскакивал из-за него), обнаружить чересчур скромных наблюдателей не смог, хотя на сто процентов был уверен, что розыгрыш продолжается, и за ним втихомолку следуют приятели, давясь от хохота. Игра в прятки ему скоро надоела, и он перестал выпрыгивать из укрытий, как чертик из коробочки. И без того плелся еле-еле — напрямки, хоженых тропок не попалось.
Как ни странно, способ "визуального ориентирования" оказался вполне надежен, ибо вскоре Антон вышел на довольно-таки приличную опушку. Несколько поваленных ошкуренных сосен лежали на земле, обрубленные сучья кто-то по-хозяйски сложил аккуратными охапками, приготовив к дальнейшей транспортировке. Вся поляна была щедро усеяна щепками.
"Вырубка, что ли? Явно топорами работали. Дровосеки... — он усмехнулся: — Глупо в наше время рубить деревья таким дедовским способом, когда есть бензопилы, но в каждой избушке свои погремушки. О, я уже, как сестра изъясняться начал... Не иначе, как ветром принесло. Вот ещё бы этим же ветром меня отсюда вынесло, да поскорей".
— Сяду на пенек, съем пирожок, — вслух произнес парень, хорошо понимая, что пирожков ему еще долго не видать. В лесной тишине, нарушаемой лишь шелестом листьев да отдаленным птичьим чивиканьем, его хрипловатый басок прозвучал странновато. Но в ответ из ближайших к нему кустов раздался какой-то невнятный звук — то ли рычание, то ли сдавленный всхлип.
"Ага, писец, все же выдали себя, сейчас вам мало не покажется", — злость кипела в нем с той самой минуты, как он понял, что вокруг только лес, и ничего, кроме леса... Крадучись, он подошел поближе к густым зарослям, остороооожненько, все ещё надеясь на "радостную" встречу с друзьями, заглянул туда...
...и сразу отпрянул назад, едва сдержав невольный вскрик.
В зарослях орешника лежала большущая собака и тщательно вылизывала кровь, которая толчками выбивалась из-под пробившей переднюю лапу стрелы. Длинный розовый язык цеплялся за неё, мешая зализывать рану. Оскалившись, собака подняла голову, внимательно оглядела парня. Взгляд был вполне осмысленным, а зубы, по мнению Антона, неприлично большими.
— Не в службу, а в дружбу.... Помоги мне, а я тебе добром отплачу, — неожиданно подала голос псина. Было странно видеть, как она произносит слова, с усилием выталкивая их из раскрытой пасти, помогая себе языком.
Парень застыл, как соляной столп, а до него вдруг дошло. Зверюга грязновато-серого цвета, кое-где отливающего сизоватым оттенком. Ноги противно ослабли.
— Собака? Вряд ли... — прошептал он, надеясь на то, что звучание собственного голоса прогонит наваждение. Не помогло, упорно разглядывающий его зверь никуда не делся... — Ё-мае... Волчара! Да еще изъясняющийся на чистом русском языке! Офигеть! Меня глючит, глючит, как зависший комп. Это сон, просто сон такой, а во сне все может быть. И говорящие волки тоже... Ха, но раз завел разговор, значит, закусывать мной не собирается. — Успокаивая себя так, медленно, по шажку, приблизился к зверю, ощущая, как от страха поджимается мошонка, а дыхание срывается от представления того, как на горле с хрустом смыкаются волчьи клыки. — Это только маньяки сначала заговаривают зубы, а потом... Ниче, ниче, я скоро проснусь... Дома, в своей постельке... Или, на худой конец, в больничке для больных на всю голову... но проснусь.
"Кому нужно стрелять в этого пса, да ещё из лука? Кому чем помешал? — Парень, осматривая, приподнял обмякшую лапу зверя, примерился. — Я, конечно, не врач, но вроде кость цела, стрела прошла навылет. Уже легче...". Длинная стрела с коричнево-черным двойным оперением обломалась удивительно легко.
— Что-то во всем этом есть очень знакомое, — задумчиво проговорил Антон, перебинтовывая лапу куском ткани, с немалым трудом оторванным от подола крепкой холщовой рубахи. Зверь лежал спокойно, только коротко взвизгнул, когда парень неаккуратно дернул, вытаскивая, стрелу, но стерпел боль. — Вот и все, порядок... Пора просыпаться. Однако...
