Ещё один удар из темноты едва не свалил ведьму с ног. Она поспешно сотворила огонек. Он вспыхнул ярче прежнего — радовало, что силы помаленьку возвращались — и увидела перед собой разгневанного кота.
— Я не пойму, вы что, спать сюда пришли? На секунду отлучился, вернулся, пожааалуйста, — издевательски протянул он, — сонное царство. Спасатели аховы! — вдруг во весь голос рявкнул котофей. — Бери вас всех голыми руками!
— На сколько? — спросонья Людмила соображала очень туго, но, судя по тому, что она себя ощущала неплохо отдохнувшей, прошло часов десять, не меньше. — Да тебя не было целую вечность! Что нам еще делать было?
Вдруг чародейка замолкла и уставилась на нечто, видимое только ей. Теперь, при ярком освещении, на непроглядном черном фоне она различила узор из серо-коричневых разводов. Всмотрелась — пятна внезапно поплыли перед глазами, неуловимо быстро сблизились, и на стене отчетливо проявилось лицо приснившейся ей женщины. И тут ведьма...
...опять очутилась в странном месте. Точно зная, что ничего здесь от неё не зависит, глядела во все глаза, стараясь ничего не упустить и запомнить все до мелочей.
Просторное помещение было очень слабо освещено, оттого и сложно было распознать его подлинную величину. В серебристо-серых плоских чашах, расставленных прямо на каменном полу, едва теплится огонь. Высокая грузная фигура в просторном балахоне с наброшенным на голову капюшоном, скрывающим лицо, по сложной траектории движется от светильника к светильнику, по очереди переворачивая каждый. Ослепительно вспыхивая, они падают, расплескиваясь лужицами густой маслянистой жидкости. Яркие сполохи высвечивают стоящего чуть в стороне, на границе света и тьмы, кряжистого человека. Длинные волосы его забраны в хвост кожаной лентой, борода заплетена косицей, перевязь с внушительным тесаком без ножен, грубая кожаная куртка и такие же штаны. Мужчина, опустив голову, исподлобья наблюдает за ритуалом. Уж в том, что это ритуальное действо, ведьма не сомневается нисколько. Но понять бы какое именно?
Смутно видимая фигура застыла неподвижно посреди зала, ожидая. Расплесканная на пол жидкость постепенно догорела. Зал погрузился в темноту, но ненадолго. Поверхность пола вдруг засветилась сама по себе. На ней проступили линии и странные символы, сплетающиеся в сложный багряный узор. Проводящий обряд сбросил балахон, неуловимым скользящим движением переместился в центр рисунка.
Внезапно стало светло, как днем, и Людмила увидела внутри пентаграммы чешуйчатую тварь в рост человека, стоящую на задних лапах. Почувствовав взгляд, тварь обернулась. Людмила увидела лицо, полускрытое длинными прядями волос. Нет, все же их... У этого жуткого существа оказалось три лика...
Рассмотреть толком не удалось. Кроваво-красная звезда, которая оказалась центральным элементом узора, оторвалась от пола, зависла в воздухе, а потом закружилась, с каждым мгновением убыстряя свое движение.
Очертания чудовищного тела поплыли, как горячий свечной воск, потом вокруг него развернул лепестки огненный цветок. Они сомкнулись над головой твари и спустя мгновение (или вечность? для ведьмы время точно остановилось) осыпались на пол легкими пепельными хлопьями.
В погасшей пентаграмме, безвольно опустив руки, стояла обнаженная женщина. Слабое свечение исходило от нее. Счастливая улыбка осветила прекрасное лицо, едва она открыла глаза. Мужчина, облегченно выдохнув, стремительно кинулся к женщине:
— Получилось, — выкрикнул он, подхватывая на руки оседающее тело, — мы смогли, — и принялся топтать опрокинутые чаши. Они вскипали краткими всполохами, но против ярости человека устоять не могли, и свечение их угасало окончательно и бесповоротно.
Но перед тем как в зале воцарилась первозданная тьма, Людмила успела увидеть ещё одного человека, плотно прижавшегося к стене. Он так же, как и она, следил за происходящим, не отрывая глаз...
Вот именно здесь ведьму и хлопнули по плечу, не дав досмотреть сновидение до конца.
— Я уже видела это лицо, — медленно проговорила она, — во сне...— сморгнула, и перед ней опять проявилось узорочье хаотично разбросанных пятен.
Оба спутника чародейки уставились на неё как на помешанную.
— Я всегда считал, что нездоровая атмосфера подземелий влияет на рассудок, — авторитетно заявил котофей, — то ли дело под ясным солнышком бродить, да чистым воздухом дышать полной грудью. И не смейте мне возражать... — добавил он строго.
Птах, как обычно, промолчал, но всем своим видом выражал согласие с Баюном.
— Да кто бы думал? — фыркнула Людмила. — У тебя опыт бродяжничества поболе моего будет.
— Странствований... — поправил её кот. — Потому и спрашиваю — чего застыла, как лист перед травой. Дальше пошли, пока совсем не сбрендила.
— Куда? Ты что, не видишь, камень сплошной впереди...
Котофей покосился за спину, хмыкнул и просунул правую лапу прямо в стену. Людмила ахнула — ту словно ножом срезало ровно вполовину.
— Але, оп! — Баюн помахал целой невредимой конечностью. — Никакой стены здесь нет... Морок для болванов.
— Ну, как же так? — ведьма со всего размаху стукнула по преграде кулаком. Боль отсушила руку до плеча. Людмила заплясала на месте. — Птах, ты видишь то же, что и я?
Бесенок утвердительно кивнул.
— Чушь! — как отрубил Баюн. — Вы оба находитесь в плену своих представлений. Камень должен быть твердым, вода — мокрой, а мед — сладким.
— А что, бывает по-другому?
— Да, — кот ухватил бесенка и подтолкнул его к стене, — представь, что перед тобой облако. Простой туман, непроницаемый взглядом, но вполне преодолимый для тела... Шагай!
Птах нерешительно, делая странные движения, наполовину вошел в стену и замер. Его задняя половинка с нервно подрагивающей кисточкой на хвосте смотрелась диковинным барельефом.
— Давай, не стой! Только не уходи далеко, жди нас, — крикнул ему вслед Баюн и озабоченно пояснил, — похоже, там время течет иначе, чем здесь. Не хватало нам ещё растерять друг друга. Теперь ты... — приказал он чародейке.
Людмила тяжело вздохнула, прикрыла глаза, сосредотачиваясь, и со всего маху хрястнулась головой о камень, да так, что гул пошел по всему подземелью.
— Ничего не можешь! — досадовал кот. — А ещё ведьма! Чему ты училась только? Ты должна уметь мыслить абстрактно, а ты дуром прешь! Совсем башка не варит?
Под пальцами наливалась болью громадная шишка. Чародейка легко поглаживала её, шепча обезболивающее заклинание, и поедом себя ела за излишнюю доверчивость: — "Облако... Какое там, гольный камень... но ведь Птах прошел? Значит, и я смогу. Соберусь с силами и преодолею этот чертов барьер".
— Ещё попробуешь? Да куда ты денешься, иначе никак не получится...
— Дай сконцентрироваться. — Снова биться о стену не хотелось. Своя голова, чай, не чужая, жалко.
— Есть ещё один способ пройти, — заявил кот, немного подумав, — отключив мозг. Полностью.
— Это как?
— В бессознательном состоянии.
— В обморок падать по заказу я не умею.
— Я помогу...
В себя пришла Людмила уже по ту сторону барьера. Она сидела на холодном каменном полу, тяжело привалившись к холодной стене. В обе стороны от нее уходил облицованный камнем тоннель. Правда, дышалось здесь не в пример легче, чем в земляных ходах, но голова была, как чугунная. Рядом с первой шишкой наливалась другая.
— И где преграда?
— Похоже, воображаемый барьер односторонний, как мембрана, потому мы так долго и выбирались отсюда.
— Понятно... — Не ответила, процедила сквозь зубы...
— Ну вот, — успокаивающе сказал Баюн, виновато прижав уши. Чуял, чуял он, что был неправ. — Видишь, моя теория работает.
— Твои проделки, паразит? — ведьма потирала свезенный локоть. — Волоком небось тащил?
— Ага, — кивнул кот, — толстая ты стала. Хорошо, хоть здесь Птах помог.
Людмила представила себе эту картину и грустно улыбнулась: кот и бесенок, задыхаясь от натуги, тянут на себя половинку бесчувственного тела, словно рыбачьи сети с богатым уловом.
— А если бы я там застряла, — поинтересовалась она, — тогда что?
— Судьба... — развел лапами Баюн. — Против неё не попрешь.
"С таким напарником я стану либо фаталисткой, либо трупом. Другого не дано. — Людмила огляделась. — Похоже, мы уже близко. Стены обложены камнем, воздух сухой и... — она поморщилась. — Воняет-то как... Откуда?"
Волны тошнотворного запаха накатывались одна за другой. Преодолевая отвращение, стараясь дышать только ртом, Людмила шла за котом. Тот легким аллюром скользил в зыбком полумраке тоннеля, даже не притормаживая на поворотах. Ведьма даже начала подозревать, что путь этот им хожен не единожды.
— Такое ощущение, что скоро задохнусь, — пожаловалась она.
— Здесь небольшой подъем, — обернулся кот, — но мы почти пришли.
"Хорошо ему на четырех лапах — две устали, на двух других шагай, да ещё и хвостом придерживаться можно".
— Баюн, а, Баюн, — позвала чародейка. — А скажи мне, почему ты не ушел, когда Кащей воскрес? Ты же мог...
— Осторожно, не споткнись, — опять кот точно ничего не услышал, — здесь лестница. Без перил, между прочим...
— Точно, — едва не растянувшись, Людмила остановилась перед уходящими вверх ступенями. — А я не помню никакой лесенки, — и, придерживаясь руками за стены, полезла вверх.
— Ну, ещё бы, ты кубарем вниз покатилась, мы с Птахом еле успели тебя поймать.
Ведьме очень хотелось ответить ему достойно, но крутой подъем сбивал дыхание, не до разговоров. Сердце сжималось от дурного предчувствия. Возвращаться не хотелось.
До нее донеслась ругань кота.
"О, — отвлеклась ведьма от своих невеселых думок, — а я-то считала, что Лешего по этой части никому не переплюнуть, а Баюн, гляди-ка, превзошел даже его. Чего он так разошелся?".
Лишь добравшись до верха, поняла, в чем дело — котофей пытался отыскать хитрую защелку, которая открывала выход. Людмила с облегчением присела на ступеньку, переводя дыхание.
— Никак, — плюхнулся рядом вконец разозленный кот, — я уже по-всякому пробовал. Придется назад идти, да другую дорогу искать.
— Я помогу...
Вместо ожидаемого Птаха наверх выполз ендарь и грубо пихнул Людмилу, которая загораживала дорогу.
— Мы же сказали, сами справимся, — она вскочила на ноги. Кот предупреждающе ткнул её в бок и зашипел:
— Пусть сначала откроет, потом отношения выяснять будете.
— Ничего я выяснять не собираюсь, — как порох вспыхнула ведьма, но, услышав негромкий щелчок над головой, замолчала. Кот порскнул к выходу, за ним ринулся Птах, немного обогнав чародейку на финишной прямой. — Ну и пусть... Все там будем, а раньше или позже — значения не имеет.
Неумолчный гуд стоял над залом — туча жирных зеленых мух носилась в воздухе, остальные темной шевелящейся массой пировали на полуразложившихся телах.
Желудок предательски скакнул к горлу. Людмила с облегчением подумала: — "Счастье, что он пуст...".
— Гляди, — позвал кот ведьму, — ендарь-то наш... падальщик, оказывается...
Тут уже она не выдержала — откуда что взялось?
Утерев рот тыльной стороной ладони, Людмила с омерзением посмотрела на ендаря. Тот уже раздулся, как воздушный шар, но продолжал безостановочно всасывать в себя зеленовато-бурую жидкость, лужицами растекшуюся по полу, причмокивая, как завзятый гурман.
— И что, нам туда надо спускаться? Я не смогу...
Даже вообразить себя пробирающейся по тому месиву, что покрывало сейчас некогда отполированный пол, она не могла никак.
— А этот, — с омерзением сплюнула, — не лопнул ещё?
— Нет, — успокоил её кот, спрыгивая с постамента. — Сама сможешь? — поинтересовался он, задрав голову.
Людмила подошла к краю — высота метра два, но хоть внизу чисто:
— Попробую, отойди только в сторону...
Приземление было жестким, но вполне благополучным. Ведьма откатилась под ноги котофею, за ней сверху соскочил бесенок.
Баюн, не тратя время зря, метнулся за единственную уцелевшую колонну.
— Я тоже так шел, — сообщил ведьме Птах и побежал догонять кота. Людмила оглянулась: — "Кащей мертв, это бесспорно. А Антон? Нет, с ним все в порядке и мы его найдем, я уверена. Отчего же тогда так давит сердце?".
Бесенок вернулся обратно и нетерпеливо дернул её за руку, поторапливая. Чародейка мысленно пожелала умершим легкого пути в Навь. Хоть и не преданы земле, а доброе слово лишним не будет.
Кот неподвижно сидел перед полукруглым дверным проемом и гипнотизировал его взглядом. Он даже не повернул головы, когда Людмила подошла.
— Ты все время пыталась узнать у меня, — драматически произнес Баюн, не меняя позы, — почему я не ушел порталом.
— Безрезультатно, заметь... — уточнила ведьма.
— Да потому, что в этом чертовом замке ни один портал не работает.
— То есть, ты и рад бы покинуть нас в трудную минуту, да не мог.
— Я ж говорю — судьба... — совсем загрустил котофей.
— А теперь в чем загвоздка? — ведьма кивнула на проем, затянутый белесой дымкой.
— Не работает...
— А ты не пробовал так, как меня учил?
— Пробовал, — хихикнул Птах. Кот свирепо глянул на него, но бесенка было не так легко испугать суровым кошачьим взглядом. — Его вышвырнуло назад.
— Не веришь? Сама попробуй, — предложил заботливый Баюн, — попрактикуйся, так сказать.
— Другого пути, я так понимаю, нет. — Ведьма шагнула вперед: — "Это же не камень, туман. Выбросит — не беда, зато точно будем знать, что мы сделали все, что могли. И будем искать другие дороги..."
