Сын Солнца 2: Индустриализация

'Вместо пролога'.

(Из книги К.А. Петрова 'История Южной Америки: Инки' — АИ, Москва, 2000)

'Несколько растерянных грязных оборванцев, стоящих на коленях посреди площади — а напротив них восседающий на каменном троне Великий Инка, презрительно смотрящий на сваленное в кучу перед его ногами оружие белокожих пришельцев. Рядом стоят индейские воины в сверкающих на солнце стальных кирасах, через плечо перекинуты ремни винтовок — знаменитая 'Громотрубная армия' инкского генерала Атока. Именно это картина 19 века в настоящее время является для европейцев первой ассоциацией, когда речь заходит о второй (первая, как нам известно, произошла за 5 лет до этого в Тамписе) встрече конкистадоров с инками. И хоть сейчас мы все прекрасно знаем, что все было не совсем так, а Великий Инка хоть и находился в это время неподалеку, но лично встречаться с 'белокожими чужаками' не посчитал нужным, картина неплохо передает атмосферу того времени.

Отправляясь в 1530 году в Тауантинсуйу, Писарро рассчитывал встретить там отсталое государство медного века уровня государств ацтеков и майя — которое, однако, имеет много золота и серебра. В подтверждение первому выступало то, что Писарро до этого уже бывал в Тамписе и стальные изделия ему не попадались на глаза, а в подтверждение второму — показания предателей из пленных торговцев. Как мы теперь знаем, причиной этому было то, что до открытия конвертерного способа получения стали, которое датируется 1522 годом, инки мало пользовались железом. И если в древней Европе в связи с исчерпанием легкодоступных месторождений олова были вынуждены перейти к его использованию (несмотря на то, что тогдашнее железо во всем уступало бронзе), то индейцы Анд продолжали развивать цветную металлургию, открывая новые металлы и создавая различные сплавы на их основе.

Таким образом, целью второй экспедиции Писарро было провести разведку, узнать поподробнее про инков — и, если подвернется возможность, приступить к завоеванию Тауантинсуйу. Каково ж было удивление конкистадоров, когда их захватила в плен армия, имеющая гораздо лучшее, чем у них, вооружение!

Однако, Писарро сориентировался достаточно быстро. Если нельзя взять силой — можно взять хитростью. Еще пока их конвоировали до тамбо в окрестностях Тамписа (где, на самом деле, и происходила та встреча), он обратил внимание на интерес индейцев к их лошадям — и решил, что на этом можно неплохо нажиться. Да за лошадей они отвалят золота по их весу! На тот момент Писарро еще не знал, что и с золотом его постигнет неудача. На тот момент у инков это был крайне редкий металл, о продаже которого не могло быть и речи! Лишь когда один из его солдат украл золотую статуэтку и попытались определить его пробу — оказалось, что золота там нет.

И вот когда Писарро и его солдат привели на тамбо, а к ним явился, как тогда посчитал Писарро, Великий Инка — он гордо заявил претензии на 'нападение инков на мирное посольство', отправленное кастильским королем для установления дипломатических отношений с Великим Инкой и заключения договора о взаимовыгодной торговле...'

* * *

(Из статьи Р.А. Константинова 'Громовые трубы Сыновей Солнца'. Журнал 'Загадки истории', Новгород, 2004)

...Таким образом, загадка появления огнестрельного оружия в Тауантинсуйу до сих пор не имеет у исследователей однозначного ответа. Как нам известно, времена правления Уаскара Пачакутека стали временем стремительной индустриализации Тауантинсуйу, превратившей преимущественно аграрную страну со слаборазвитой промышленностью в индустриального гиганта, опередившего в развитии любую другую страну мира того времени.

Долгие годы инки и их потомки любили приписывать все эти достижения гению 'Сына Солнца' — Великого Инки Уаскара Пачакутека. В первый же после прихода к власти Капак Райми — главный праздник инков, он выступил перед народом с речью, в которой, подобно своему прадеду, объявил себя 'избранником предков', обязанным провести народ Тауантинсуйу через грядущие испытания и привести Тауантинсуйу к процветанию. Сочетая в своей политике умелую пропаганду с мерами, направленными на улучшение реального уровня жизни людей, он создал вокруг себя целый культ, став в глазах людей буквально полубогом, которому приписывали практически все изобретения и открытия той эпохи.

К сожалению, до нашего времени дошло весьма мало документальных источников, указывающих на истинное происхождение тех или иных технологий — большая часть из них была уничтожена, видимо, еще при самом Уаскаре. Однако современные исследования опровергают прежде существовавшие мифы. Большая часть открытий и изобретений, которые прежде приписывали Уаскару, существовали еще задолго до его рождения и явно не имела к нему никакого отношения. При Уаскаре они лишь получили широкое применение в хозяйстве страны. В настоящее время достоверно доказана лишь роль Уаскара в исследовании электричества, за что его часто называют 'отцом электричества'. Однако история многих изобретений до сих пор остается неизвестна.

Одним из наиболее интересных вопросов для исследователей всех времен остается появление у инков огнестрельного оружия. Как достоверно известно в наше время, первое в истории инков применение огнестрельного оружия относится к гражданской войне между Уаскаром Пачакутеком и Руминьяви — мятежным генералом Северной армии инков. Именно тогда в ходе контрнаступления на север инки впервые применили свои знаменитые 'громовые трубы' — бронзовые дульнозарядные пушки и нарезные барабанные карабины. По всей видимости, это была первая крупная партия огнестрельного оружия, произведенного инками. Но такое оружие не могло появится на пустом месте! До появления многозарядных нарезных карабинов должно было смениться несколько поколений огнестрельного оружия начиная с примитивных фитильных гладкоствольных аркебуз. Однако исследователями так и не найдено было ничего, что бы указывало о существовании у индейцев Анд огнестрельного оружия до времен гражданской войны Уаскара и Руминьяви.

Откуда же взялось огнестрельное оружие у инков? Большинство из нас еще в детстве смотрело испанский фильм 18 века 'Ружье для императора инков' или один из его многочисленных более поздних ремейков, а кто-то, возможно, и читал одноименную книгу, которая легла в основу его создания. Автор книги был одним из первых, кого заинтересовал вопрос происхождения знаменитых 'громовых труб' инков. Однако, к сожалению, менталитет того времени и привычка считать инков главными виновниками упадка Испанской империи наложили на эту книгу свой негативный отпечаток. В виденье автора инки ведут себя как кровожадные и беспринципные дикари, готовые на все ради достижения своих целей. По книге они узнают технологию создания огнестрельного оружия от пленного испанца из команды Писарро, который после долгих пыток выкладывает все, что знает, Сапа Инке — после чего тот сразу же убивает как испанца, так и всех, кто присутствовал во время пыток и слышал его слова. После чего выходит из храма Солнца, где по книге все это и происходило, и объявляет себя 'избранником предков', с кем они поделились своими тайными знаниями...

В снятом век спустя фильме авторы уже не стремились к созданию столь резко отрицательного облика инков. Сапа Инка и его приближенные показаны здесь вполне обычными людьми — хитрыми и расчетливыми, но при этом умными и — в инкском понимании этого понятия — справедливые. Сапа Инка, например, всегда сдерживает данное им слово вне зависимости от того, выгодно ли ему это в данный момент или нет. Но при этом жестоко карает за малейшее нарушение установленных им законов и правил. В исходном фильме инки соблазняют пленного испанского оружейника из экспедиции Писарро лучшими тканями, слугами, богатым дворцом и множеством жен (хотя в некоторых ремейках бывают и другие варианты) — в результате чего перед отплытием Писарро обратно в Панаму он тайком убегает с корабля и переходит на службу инкам. Вместе с инкскими механиками-станкостроителями он создает 'громовые трубы' инков, которыми вооружают Громотрубную армию — за что сам становится 'инкой по привилегии', а Сапа Инка дает ему в жены собственную сестру. Много лет он верно служит Сапа Инке Уаскару, но однажды по службе ему приходится оказаться в недавно захваченной инками испанской колонии, где он видит 'трудовой лагерь', где признанные неблагонадежными испанские поселенцы вынуждены работать буквально за хлеб и воду. Не выдержав угрызений совести, он кончает жизнь самоубийством — узнав о чем Сапа Инка приказывает поставить ему памятник в центре Куско. Вот только памятник получается мало похожим на своего прототипа — с постамента на город смотрит здоровенный индеец, стоящий радом со сверлильным станком.

Кроме того, многие представители старшего поколения наверняка смогут вспомнить и популярную 30-40 лет назад игру для домашнего вычислителя 'Новый Свет 4: Империя Инков', где, играя за Сапа Инку Уаскара, генерала Атока или Франсиско Писарро игрок должен был либо добыть у испанцев секрет изготовления 'громовых труб', создать Громотрубную армию и разгромить испанских конкистадоров, либо же, наоборот, не допустить появления у инков 'громовых труб' и захватить Тауантинсуйу.

Как мы видим, теория европейского происхождения 'громовых труб' 'Сыновей Солнца' зародилась уже не один век назад и присутствует как в серьезных научных исследованиях, так и в художественной литературе. Хотя описанные выше версии вряд ли стоит рассматривать всерьез. Какова, например, вероятность наличия у Писарро в отряде настолько талантливого оружейника, что он бы смог буквально за год развернуть массовое производство оружия принципиально нового типа? А про те же капсюли откуда он знал бы?

Истина, по всей видимости, лежит где-то посередине. Как было недавно доказано, бертолетова соль, которую инки использовали при создании капсюлей, была открыта ими примерно за 30 лет до прихода к власти Сапа Инки Уаскара — и поначалу использовалась при строительных работах в горах и при разработке шахт. Порох же был известен еще раньше — и применялся для тех же самых целей. Для создания огнестрельного оружия достаточно было небольшого толчка.

Что же стало этим толчком? Рискну предположить, что тут и впрямь не обошлось без европейцев. Вот только это был совершенно не случайный человек из экспедиции Писарро. Как нам известно, уже в те годы в Европе появлялись и первые нарезные ружья, и первые револьверные ружья — но все это оставалось еще редкой, доступной лишь единицам, диковинкой. Скорее всего, это и был талантливый оружейник, прежде имевший дело в том числе и с такими образцами оружия, но вынужденный бежать из Европы по религиозным или национальным причинам. На новом месте с помощью местных мастеров он смог доработать созданные им прежде образцы, а станочный парк инков позволил организовать их серийное, а не штучное, как в Европе того времени, производство...

Глава 1.

Междоусобная война все еще была важнейшей проблемой

на тот момент. Убив Атауальпу, испанцы проявили себя поборниками

дела Уаскара. Местное население и приветствовало их как таковых,

а китонцы, вероятно, воевали с ними больше как с защитниками их

поверженных противников, чем как с передовым отрядом иностранного

вторжения. Несомненно, Писарро полностью понимал, откуда к ним

такое отношение, и он этим бесконечно пользовался. Его солдат часто

встречали как освободителей. Это было особенно заметно в Хаухе, где

местные жители безжалостно преследовали оставшихся в живых китонцев

и предавали в руки испанцев всех, кого им удавалось найти. Китонцы же,

по мере своего продвижения на юг, в отместку стали придерживаться

политики выжженной земли.*(81)

(Тауантинсуйу, Гуйякиль. Середина марта 1532 года)

Чем дальше продвигался отряд Писарро, тем больше подозрений возникало у его командира. Похоже, пленный индеец, который научил нескольких его людей говорить на кечуа, ловко обманывал их, желая чтобы те доставили его в свою империю, где можно будет бежать к своим. Если верить его словам, сейчас они должны находиться в богатой стране, где, однако, не знают ни железа, ни пороха, однако есть огромнейшее количество золота. Вот только почему-то те стрелы, что пускали в его людей местные дикари, были с самыми что ни на есть стальными наконечниками — причем, достаточно высокого качества. Ружей пока видеть не доводилось, но староста одной из сожженных его людьми деревни перед казнью грозился какой-то 'Громотрубной армией':

— Придет Сапа Инка с Громотрубной армией — и тогда всем вам конец, — нахально заявил он перед смертью.

Тогда, когда они только вторглись в так называемую 'провинцию Гуйякиль', Писарро придал мало значения этим словам, но чем дальше они продвигались — тем больше становились подозрения. Ведь 'громовой трубой' местные племена вполне могли назвать что-то вроде своей версии ружей или пушек — и командиру конкистадоров это не нравилось. Если у местных племен есть пушки, и они более-менее неплохо умеют их применять — стоит ожидать серьезных проблем.

А потом началась эта беспрерывная война... Местные жители и не думали давать полевое сражение. Они всем селением снимались с места и уходили в леса, где из-за каждого куста теперь могла прилететь стрела со стальным наконечникам. Хорошо еще, что луки у местных были откровенно слабыми — из-за чего спереди доспехи не пробивали, только сбоку. Иначе, учитывая отличное качество стали на наконечниках — Писарро быстро определил, что она будет получше толедской — потери были бы огромны. 'Если б даже у инков не было золота, — подумал тогда Писарро, — То с продажи одной только стали можно было б получать огромные доходы. А уж если достать мастеров, которые ее делают...' Даже так было убито более двух десятков человек, а еще большее количество получило ранения разной степени тяжести. Однако нужно было любой ценой двигаться вперед — обратной дороги все равно не было. Нужно было добраться до Тумбеса, а там уж смотреть по обстановке. Либо поторговаться с тамошними чиновниками об условиях возвращения в Панаму, либо продержаться до прихода корабля и уплыть. Что с ходу завоевать эту страну не получится было уже понятно — впрочем, Писарро предполагал это еще на этапе сбора отряда. Неполные две сотни слишком мало для завоевания огромной страны. Но для разведки хватит — а там по возвращению в Панаму они навербуют тысячу-полторы желающих обогатиться золотом инков и отправятся в новый поход.

Очередной день начался с хорошей новости — разведчики наконец-то вышли к берегу большого залива, посреди которого виднелся большой остров, который и узнал Писарро. Они почти добрались до Тумбеса, где бывали в прошлый раз. Теперь они переберутся на этот остров, а затем можно будет и отправиться в сам Тумбес, где они были несколько лет назад... Потому, оценив обстановку, Писарро приказал разбивать лагерь и начинать строить плоты.

* * *

(Тауантинсуйу, окрестности Тамписа. Апрель — июнь 1532 года)

Уалтопа с Атоком не подвели. Испанцам без особого сопротивления (стрелы с доставленными стальными наконечниками из кустов от местных жителей Гуйякиля не в счет) дали добраться до гуйякильского залива и перебраться на остров Пуна — где их уже поджидали лучшие из солдат Громотрубной армии, которых дополнительно готовили к ведению ночных сражений. В первую же ночь отряд Писарро и повязали. Как докладывал Аток, нападение было совершено под утро, когда испанцы спали крепче всего. Немногочисленных часовых сняли по-тихому — в лесах Пуны индейцы чувствовали себя как дома, однако по-тихому повязать всех не получилось. Кто-то проснулся и даже смог поднять тревогу, но было уже поздно. Лишь десятка два успели сорганизоваться и оказать сопротивление, но церемониться с ними не стали — расстреляли из 'ручных громовых труб'.