Попадос-1. Во главе революции. Cверху

Продукт книжный, буквосодержащий.

Я не писатель, я читатель.

Авторский произвол — это данность, ощущаемая в восприятии.

Не проверено. Не вычитано. Не напечатано. И не будет.

Если это не личная страница автора, то значит, вы читаете честно уворованный текст.

'Я не вступаю в безнадежный бой.

Я собираюсь выйти победителем'.

Альвар — 'Я не вступаю в безнадёжный бой'

(черновик, не вычитано, не проверено и не будет)

Пролог

— Ну, вот опять не получилось. Хоть чит-коды используй. Хотя... А почему бы их и нет, и не использовать? Что там у нас есть? А вот этот, 'перенос знаний из одного персонажа в другой, более ранний персонаж игры', может быть и интересен.

ЧАСТЬ 1

Не кровавое воскресенье.

Глава 1

1

— Это попадос! Это точно попадос!

А что ещё можно было сказать, увидев в зеркало широко известное, и даже далеко не в самых узких кругах, лицо. Уж кого-кого, а лицо предпоследнего русского императора, не узнать было сложно. Да и все его знания, вся память Николая Кровавого была полностью доступна. Но вот как не прислушивался к себе, даже отголоска сущности императора не было. Но зато его память услужливо подсказало, что сегодня утро 6 января 1905 года. И что ему предстоит, вот, вот, прямо сейчас принять участие в водосвятии на реке Нева, буквально напротив Зимнего дворца. И напротив здания Биржи. Откуда, как подсказывал обе памяти сразу, его сегодня будут пытаться убить. Причём, если память императора подсказывала, что это он прочитал в предсказаниях Авеля и что до лета 1918 года ему опасаться нечего, то вот личная память подсказывала, что от картечи погибнет Романов Николай Александрович. Правда, не император, а простой городовой, хотя и полный тёзка императора. И получит ранение морской министр адмирал Авелан. А вот по царскому шатру картечь хлестанёт выше голов, собравшихся там. И только пробьёт ткань шатра над головами находящихся в нём. Но, одна из пуль, выпущенной картечи, собьёт знамя Морского корпуса. Которое должно будет находиться как раз за спиной царя.

Оставалось только принять решение что делать. Заявиться ли сразу на позицию салютной батареи. Приказать открыть затвор орудия, направленного на шатёр, и обнаружив картечный снаряд, в канале ствола, устроить разнос. Потеряв тем самым единственного свидетеля, командира расчёта орудия. Которого в реальной истории, моей истории, утром следующего дня нашли висевшим на ремне. И всё списали на то, что человек не выдержал душевных терзаний и покончил жизнь самоубийством. А в результате всё осталось так, как и было до этого. Во главе гвардии остался один дядя царя, во главе ключевого Московского военного округа остался другой, флот продолжил возглавлять третий. А у самого царя под рукой не было ни одного батальона. Вот дядя, Владимир Александрович, который, соответственно великий князь и командующий гвардии, и устроил Кровавое Воскресенье. Выпроводив, слишком дорого племянничка, в Гатчину. И стремясь, образно говоря, под предлогом подавления мятежа сменить одну линию династии, на троне империи, на немного другую. Свою. Хотя уровня последовавших событий в 1905 году не учли. Рассчитывали на бунт, а получили революцию. Да и у господ революционеров оказались свои планы, в этот раз не соотнесённые с планами заговорщиков. И в результате в январскую Гатчину образца 1905 года, в отличие от февральского образца 1917 года императорского поезда, никто не приехал. Руки царю и верховному главнокомандующему двое суток никто не выкручивал. При стоящем за дверями вагона-салона карауле. Который всех и впускал, и выпускал, ну кроме собственного царя, конечно. Который, тогда, как бы двое суток не просидел, причём безвылазно, в своём вагоне. Пока не отрёкся в пользу последнего руского императора и брата по совместительству Михаила. А там уже правление императора Михаила II и предопределило события.

И значит, вопрос стоит о том, чтобы поломать составленный дядюшкой, а точнее его супругой, сценарий. По которому, русская гвардия должна была, при попустительстве мужа Марии Александрины Элизабет Элеоноры Мекленбург-Шверинской и командующего гвардией, сместить русского царя и посадить на трон одного из её сыночков. Главным кандидатом, из которых, был Кирилл Владимирович. Царь-Кирюха, в другом варианте истории. А в настоящий момент четвёртый претендент на русский трон. После больного и, честно признаемся, не дееспособного цесаревича Алексея, не желавшего править Михи, или по-домашнему Мишкина, младшего брата Николая, и последнего русского императора, своим решением погубившего Вторую... Или всё-таки Третью русскую империю. Это, если считать империю, созданную Рюриком, и которую не сумел спасти Владимир Мономах, ставший, по сути, последним императором этой первой империи. А собранную Александром Невским и его потомками, из подчинённых кочевникам из Монголии обломков первой, считать за вторую империю. А уже империю, возвеличенную Петром Великим, за третью. Но при этом, своим решением, именно решением императора, опрокинувшим всю очередь претендентов на престол, Миха дал возможность появиться следующей красной, Советской империи. Но это случиться потом. А пока следующим за Михаилом, в очереди на русский престол, был Владимир Александрович, открывавший путь к трону своему сыночку Кирюхе. Хотя по правде говоря сам Владимир Александрович, из-за своей супруги, так и не принявшей православие, на русский престол претендовать мог чисто теоретически. Что делало Кирилла ещё ближе к трону.

При этом всё говорило, что пусти он дело на самотёк, то станет неизбежной револьверная пуля, в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге. А если он что-то начнёт менять, в одиночку, то шёлковый шарфик за милость станет, а альтернативой шарфику станут апокалипсические удары, причём серебряными табакерками и прямо в висок. Причём удары весьма долгие и мучительные. Ведь только попав в это тело можно было осознать, всю ничтожность власти этого царя, который был буквально один, один как перст. И, у которого не было никакой опоры, совершенно никакой. Ни своей партии, ни своих прирученных чиновников, ни даже своего гвардейского подразделения. Которому можно было бы хоть немного доверять. И при этом весь дворец представлял собой клубок змей. В котором различные партии сановников проводили проанглийскую, про французскую, прогерманскую и даже проавстрийскую политику. Любую из них, но только не прорусскую. Да, да в империи, среди высшего эшелона власти были любые партии, не было только одной. Прорусской партии, совсем как перед падением Византии там были и протурецкая, и прозападная партии, не было только непосредственно провизантийской. И единственный, кто пытался проводить хоть какую-то прорусскую политику, был только сам царь Николай. При этом за каждой из этих прозабугорных партий, находились весьма солидные силы. Причём не только политические или финансовые, но и имелись весьма солидные военные силы. И приходилось постоянно балансировать интересами между этими силами. Стравливая их, друг с другом, не давая объединиться против него. И только благодаря этому сохранять свою жизнь.

И Николай, а к новому имени следовало привыкнуть, иначе табакерки прилетят в висок гораздо раньше, и гораздо болезнее, подошёл к столу и позвонил в колокольчик. Вызывая адъютанта, которому бросил, даже не поворачиваясь:

— Распорядитесь отправить в Военное Министерство мои распоряжения. Во-первых, пусть срочно вызовут в столицу лейб-гвардии Финский стрелковый батальон. Второе, так же срочно вызвать в столицу, из Смоленска, части первой пехотной дивизии. Причём первым, на это обращаю особое внимание, в столицу должен прибыть третий Нарвский полк, полковника фон Таубе. Срок прибытия полка, не позднее, вечера восьмого января. Так же вызвать, из Проскурова[1], тридцать шестой Ахтырский драгунский[2] полк. И подготовить переброску в столицу всей двенадцатой кавалерийской дивизии. Третье, пусть в Военном Министерстве приготовят приказ, о назначении командующим нашими войсками на Дальнем Востоке генерал-лейтенанта Линевича, с отставкой, с этой должности, генерала Куропаткина. Которого направить в распоряжение Военного Министерства. Так же необходимо приготовить сегодня, к восемнадцать часам, мою телеграфную беседу с генералом Линевичем. При этом командующим первой армией мы желаем видеть генерала Гриппенберга. И наконец, четвёртое, пусть приготовят приказ о преобразовании Южно-Уссурийского отряда в пятую армию, под командованием генерал-майора Анисимова. Доложите мне, как только, в Военном Министерстве, будут подготовлены необходимые приказы. Ещё одно моё распоряжение касается Сахалина. Мы намеренны, снять с острова статус каторжной территории. И желаем разместить на острове, к началу лета, помимо имеющихся там подразделений ополчения и стражи, ещё и пехотную дивизию[3]. Пусть подготовят необходимые документы. Мы желаем подписать эти приказы лично и сегодня же. Выполняйте.

И как только, за адъютантом, закрылась дверь, царь направился к бару. Достал бутылку коньяка, наполнил напитком полуфунтовый бокал. Который выпил залпом, закусив долькой лимона с сахаром и тонкомолотым кофе. Оставалось только взять из стола плоскую металлическую флягу. И заполнить её напитком, пока, приятная теплота в желудке, не стала расползаться в сторону рук и головы. Заставляя первые дрожать, а вторую туманя. И потом следовало идти туда, куда идти совершенно не хотелось. Но куда царь, в силу существующих традиций, просто обязан был прийти. Несмотря ни на что.

2

Морской министр, адмирал Авелан находился как раз там, где и должен был находиться. Как раз на прямой линии, от салютной батареи, расположившейся напротив здания Биржи, к входу в шатёр. Где и должно было происходить водосвятие, на котором и был обязан традициями находиться царь. Рядом буквально замер, стоявший в оцеплении, городовой. И направив всех сопровождавших его в шатёр, с распоряжением начинать таинство, добавив, что он задержится буквально на минуту, царь остановился напротив адмирала. Как бы загораживая его от нацеленных на шатёр орудий. Одновременно буквально чувствуя, как, в некем оцепенении, замер за его спиной городовой, превратившийся подобие статуи, только живой статуи. И ответив на приветствие морского министра, царь произнёс, обращаясь к адмиралу:

— Ваше высокопревосходительство! Какая удача, что вы здесь.

— Ваше величество, вы, что-то хотели? — тут же ответил ставленник ещё одного дяди, и по совместительству великого князя и генерал-адмирала Алексея Александровича. Который, не только пользуясь безнаказанностью, запустил руку в карман флота, покупая не броненосцы, а ошейник с брильянтами, для собачки своей любовницы, Элизы Балетта, но и вовсю пользовался, что за ним стоит такая военная сила как флот. При этом адмирал, почувствовав исходящий от императора запаха перегара, не сдержался и слегка поморщился, но продолжал довольно верноподданнически смотреть на царя. Вставшего так, что он буквально загораживал морского министра от выстрела с салютной батареи. И Николай продолжил:

— Мне бы хотелось, из-за падения Порт-Артура, срочно обсудить с вами, ваше высокопревосходительство, вопросы, связанные с нашим флотом. Мы находим, что дальнейшее продвижение нашей Второй Тихоокеанской эскадры представляет для неё большую опасность. Поэтому я хочу, чтобы эскадра собралась в ближайшем безопасном месте. Где она будет защищена, в том числе и от угрозы интернирования. Это первое, ваше высокопревосходительство.

Адмирал буквально на автомате кивнул, хотя на его лице и мелькнуло удивление от одной только мысли, что царь мог заинтересоваться детальными проблемами флота, и Авелан произнёс:

— Весьма своевременное решение, ваше величество.

И Николай продолжил:

— Но, а второе это то, что, для продолжения войны, нам необходимо усилить эту эскадру. Мы находим, что нам необходимо немедленно подготовить к отправке на Тихий океан ещё одну эскадру. В которой мы видим броненосцы 'Николай I', 'Ушаков', 'Сенявин' и 'Апраксин'. А также крейсер 'Владимир Мономах'. Но мы находим даже эти силы совершенно недостаточные. Поэтому, мы повелеваем Морскому Министерству, рассмотреть вопрос о посыле на Дальний Восток находящихся в Средиземном море кораблей. Таких как канонерские лодки 'Храбрый', 'Грозящий', и находящихся в Средиземном море стационеров. Из состава Черноморского флота. Так же мы хотим, чтобы совместно с броненосцами, на Тихий океан отправились все четыре бывших башенных фрегатов.

При упоминании этих кораблей у Авелана, от удивления, расширились было глаза, он захотел, что-то было сказать, но император не дал ему даже возможности произнести возражение, тут же сказав:

— Это моя воля, ваше высокопревосходительство. Мы находим, что эти корабли понадобятся нам, на этом океане. Где и как мы с вами ещё обсудим. Но кажется, перед началом войны, было предложение направить эти корабли в состав флота Тихого Океана?

— Да, ваше величество, такие планы существовали, — согласился морской министр, — Но, от их направления на Дальний Восток было решено отказаться. Из опасения, что из-за недостаточной мореходности, эти корабли не дойдут. Да и как выяснилось, в ходе войны с японцами, боевая ценность подобных кораблей весьма посредственна.

— Мы рады, ваше высокопревосходительство, что, хотя бы в ходе войны, с японцами, это наконец-то выяснилось, — с нажимом в голосе ответил царь и продолжил, — И мы осознаем, что их боевая ценность, как, впрочем, и кораблей типа 'Адмирал Ушаков', весьма посредственна. И эти броненосцы в линию не поставить. Но их наличие на Тихом океане позволит не отвлекать главные силы, на вспомогательные операции. И, исходя из этого, мы настаиваем на начале подготовки этих кораблей к походу. К тому же, в начале года, северная часть Индийского океана, кажется, весьма спокойна. Это так? Если да, то мы сможем позволить себе усилить наши силы на Тихом океане, и бывшими башенными фрегатами.

— Да, ваше величество, в середине зимы северная часть Индийского океана удивительно спокойное место, — согласился морской министр.

— Вот видите, ваше высокопревосходительство, — тут же продолжил Николай, — Это позволит перебросить не только крупные корабли, но и новейшие миноносцы. Типов 'Циклон' и 'Улучшенный Сунгари', что находятся сейчас на Средиземном море. И мы думаем, что пока корабли Второй эскадры отстаиваются в порту, нам следует обеспечить то, что бы отставшие миноносцы типа 'Сокол' так же догнали бы эскадру.

— Но их техническое состояние, весьма плачевно, ваше величество, и есть опасения, что, даже преодолев Индийский океан, эти миноносцы свяжут эскадру, своими постоянными поломками, — напомнил Авелан, но царь поспешил напомнить:

— Насколько мы помним, ваше высокопревосходительство, в составе эскадры находиться плавмастерская 'Камчатка'. А эскадре предстоит простоять, в ожидании подкрепления, никак не менее двух, если не трёх месяцев. Так что я рассчитываю, что механизмы этих кораблей будут приведены в приличное состояние. Поэтому-то я и настаиваю на усиление наших сил всеми возможными кораблями. И если получиться, то и теми кораблями, которых противник не берёт в расчёт.