Игры олигархов

— Не хотелось бы оттягивать.

— К сожалению, ваш заказ, Игорь, относится к типу "В". Как вы знаете, на исполнение уходит минимум пять дней и тариф увеличивается в три раза. Если бы вы выбрали нашу девочку, то уже сегодня и по обычному тарифу...

— Это я могу сделать и у Стелы, — отрезал Расмусов.

— Фи, Стела? — сморщила носик Хелен.

— Вот именно. Сегодня воскресенье. Я хочу получить эту в пятницу с возможностью продления контракта до воскресенья.

— В таком случае тариф увеличивается...

— Это неважно, — поцеловал руку женщине. — Деньги, такая пошлость, Хелен, если их нельзя потратить на собственное удовольствие.

С этим Лешинский был согласен, но платил лишь за натуральность, а суррогат чувств и эмоций был, по его мнению, еще хуже, чем соевый бекон или носки с полистеролом. В век технического прогресса все больше вещей заменялись искусственными, но не чувства же, не ощущения? Это было слишком. Хоть они, но должны оставаться естественными.

В то, что девчонку — студентку, действительно ничего не ведающую, привезут Расмусову — он не верил. Конечно, теоретически это возможно, но практически сопряжено с определенным и очень большим риском. А рисковать мадам явно не привыкла. Значит все на видео — подставные "утки". И заказ — театрализованное действие, где одну из ролей захотел сыграть Расмус. В накладе никто не останется, и это их дело. Но Леший тут пас. Ему нужно только настоящее.

Они быстро распрощались с Хелен, отказавшись остаться на костюмированный бал, и вышли на свежий воздух.

— Посидим где-нибудь?

— Пожалуй.

Леший закурил, останавливаясь перед приоткрытой перед ним дверцей в машину, окликнул друга, что пошел к своей:

— Постой.

Охранники замерли в ожидании, а мужчины сошлись посередине выезда с подземной автостоянки:

— Что?

— Ты всерьез?

Игорь прищурился на него и засмеялся:

— А, зацепило? Я говорил!

— Нет. Я про другое: ты всерьез веришь, что это будет натурально?

— Да! Потому что это будет по-настоящему. Хелен не предлагает варианты игры в игру, она предлагает полнокровную жизнь, натуральную. Ее фишка в том, что она знает, что нам надо.

Глаза мужчины блестели и было ясно, что он уверен в том, о чем говорит.

— Постой, хочешь сказать, что ее люди возьмут эту студентку и привезут вам?

— Да, — расплылся в улыбке Игорь. — Чему ты удивляешься?

— Ничему. И давно. Другое, что мне не ясно, что будет потом.

— Ничего. Это не наше дело. Это дело Хелен. Но проколов не было и спорю, не будет. Эх, старик, да она волшебница! — потрепал его по плечу. — Поехали, я тебе кое-что расскажу и ты сам поймешь, что это не театр, а жизнь, самая настоящая! И ты можешь исполнить самые свои смелые мечты. Только скажи.

— Хорошо, едем.

Дверцы машин синхронно схлопали и авто вырулили со стоянки.

В отдельном кабинете любимого ресторана Лешего, было как всегда приятно. Он развалился в кресле, пока сервировали стол, и поглядывал на Игоря, не мешая ему принять праздничную дозу марафета. Разговорчивей будет.

Сам Алекс не любил порошок, считал его синтетикой опасной для здоровья, а вот травку уважал, но курил, когда душа просила. Сейчас она другое желала — понять, узнать. Если только Игорь прав, если только правда, что ж, Лешинский готов к значительным тратам.

— Рассказывай.

Расмус глянул на него и засмеялся, покачав пальцем:

— А тебя завело! Понимаю, понимаю, — развалился в кресле, шмыгая носом. Зажмурился, отдаваясь приятной истоме и, блаженно заулыбался. — Не веришь. Тоже понимаю. Знаешь, кто меня с Хелен свел? Хочешь, скажу? Только т-сс! Зибученко.

" А потом он точно так же под кайфом скажет кому-нибудь, что привел в тот притон меня", — подумал мужчина.

— Поздравляю. Но на меня не произвело впечатления.

— Неправда.

— Не хочешь, не верь. Тумана много и сомнений. Мутно слишком, можно серьезно испортить репутацию.

— Ай, — отмахнулся мужчина. — Не смеши. Легальное заведение, все схвачено, прихвачено, вход только для своих.

— Слабый аргумент.

— А что для тебя сильный?

Алекс подумал и широко улыбнулся:

— Принеси мне запись с пятничного спектакля.

— О-оо! — погрозил ему пальцем Игорь, не переставая улыбаться. Подумал и кивнул. — Уговорил. Но чур, смотрим вместе и запись я тебе не оставлю.

— Идет.

— Всегда ты во всем сомневаешься.

— Осторожничаю. И хорошо бы понять, какой тебе навар с моей записи в клуб.

— Услуга, — развел руками.

— То есть?

— С одного жирного лосося — услуга, с двух — скидка плюс услуга. Скидка — плевать, — кинул в рот виноградину и мечтательно уставился в окно. — Услуга — другое. Есть заказы группы "А", их только очень узкому кругу оказывают. Я хочу, вот уже полгода хочу.

— Заплати.

— Нет, — покачал пальцем. — В том и дело — не берет, зараза. Закрытый круг, закрытые для других услуги.

— Например.

— Только слушок шепотком в ухо. Все, — развел руками. — Понимаешь? Все-еео! Вот чего хочешь ты?

"Так я тебе и сказал".

— Пока не знаю.

— Не знаешь или мандражируешь, сомневаешься?

— Есть доля естественного опасения. Но в остальном, действительно не знаю. Мне многое неизвестно и непонятно, а пока дело обстоит так, я не знаю, что можно, чего нельзя. А раз нельзя чего-то, то к чему мне Хелен, если что мне нужно и захочется, я получу без посредника?

— Резонно. Но! Риск. С Хелен его нет. Она берет всю ответственность на себя. Плюс — хлопоты. Терпеть не могу хлопоты, лишние заботы. Да и к чему? Есть средства, есть желания, есть люди способные сложить все это и принести тебе на блюдечке.

— Допустим. Но если я захочу очень запретного? На меньшее-то смысла нет нацеливаться.

— Вот! — опять выставил в его сторону палец Расмусов. — О том и речь. Знаешь, почему Зибученко меня туда привел? Мы у него пировали, случай. Спьяну сортир пошел искать и потерялся. Зашел черт знает, куда и наткнулся на очень пикантную картинку — молодая девчонка сидела в подвале на цепи. Краем ее заметил — охранник выскочил. Имел он ее, понял? Один выскочил, двое продолжили. А следом Зибученко выскочил. Поговорили по душам, выяснили, кому что надо и я стал членом клуба. Никаких проблем.

— Контракт тоже через это прошел? — усмехнулся Лешинский, прекрасно сообразив, что к чему. Игорь засмеялся:

— Естественно. Он помог мне, я ему.

— А мне с чего?

— Ну, с тобой дело вести, таким образом, глупо, ты у нас не этот старый поц, ты у нас просто аллигатор какой-то. С тобой лучше дружить, — протянул.

— И дружишь.

— Дружу.

"А Хелен один из крючков, что усиливают "дружбу" и держат аллигатора на коротком поводке. Мечтай".

— Ясно. Ну, что? Перекусим?

— Давай!

Так прошел вечер — томно и "ниочемно".

Ночью, вернувшись домой, Леший позвал к себе Боксера — начальника своей охраны Виталия Андреева, бывшего боксера и полковника запаса.

— Знаешь, где я был сегодня? — спросил, покачиваясь в кресле.

— Да.

— Мне нужны данные по этому заведению и его хозяйке. И еще, в пятницу у нее и Расмусова встреча. Она кое-что обещала ему. Ты должен проследить, как выполняется обещание.

— Нужно что-то конкретное или общий фон?

— Система.

— Ясно.

— Не вспугни.

— Постараюсь.

Глава 2

Неделя прошла как всегда — скучно до зевоты, рутинно и размеренно.

Утром в пятницу, вместе с завтраком Лешинскому подали папочку с собранными документами. Он бегло просмотрел бумаги и уставился на Боксера:

— Интересно. Проследи.

Мужчина согласно кивнул.

Ярослава Суздалева мучила голову зубрежкой, но извилины плавились на первых абзацах — было до странности жарко. В итоге она так ничего и не выучила. Потащилась в институт в надежде, что никто ее сегодня не спросит.

Жару она переносила очень плохо: давление падало, голова раскалывалась, мозг не соображал, тупея от всего разом. Лицо бледнело, потом краснело, перед глазами плыли мушки, нарушалась координация движений. Одолевала тошнота, лень и депрессия. В общем, Ярослава становилась похожа на вареную косиножку у которой восемь лап запинались друг о друга. Поэтому одна мысль о выходе на улицу, в царство раскаленного бетона, превращала ее в ярую домоседку. В тот момент, когда ее подруги мечтали о Кипре, Мальдивах и Канарах, она грезила Ирландией, Исландией, и прозаической Чукоткой. В то время когда эти же подружки жарили свои мощи под солнцем, превращаясь в шоколадных очаровашек, Ярослава, спасаясь от солнца, мокла в ванне и сидела в любимой за один факт присутствия кондиционера, квартире.

Осенью подруги все как одна предстали пред очи институтского сообщества в возмутительно привлекательном загорелом виде, а Ярослава в столь же возмутительном, молочно-белом состоянии.

Лариса Лысова, длинноногая, загорелая блондинка и чудный человечек, обняла ее за плечи, потащила к аудитории.

— Ну, чего ты вареная такая, Славка? Выучила хоть?

— Не-ет. Жара, не могу. Осень, а толку ноль. Хоть бы быстрее холод.

— Бр-р! Терпеть не могу холода, зиму, толстые сбруи, что приходиться на себя напяливать. Ты, наверное, потомок северных племен.

— Она самая, — согласилась. — Уеду после окончания института куда-нибудь в Якутск, иначе точно рехнусь.

— Держись. Еще четыре года таким темпом и ты получишь диплом специалиста.

— Счастье!

— Кстати, о тебе Рома спрашивал.

— Логутов? — вспыхнули надеждой глаза девушки.

— Жди! Ну, ты махнула, красивая! Логутова Жанка пасет, так что ручки, глазки и мечты — прочь. Я тебе о друге своего Димы говорю.

— А-а, — разочарованно протянула Ярослава. Помнила она того Романа — субтильный, весь какой-то белесый от ершика волос на голове до ресничек. И молчун. Пялился на нее весь вечер и молчал. Напоследок поп-корном усыпал. Сходили в кино, ага. Если еще один раут намечается, то она лучше дома посидит.

— Извини, Лара, мне он никак, — призналась честно.

Девушки юркнули в аудиторию, порадовавшись опозданию преподавателя, расположились на своих местах, поприветствовав сверстников и друзей — подруг.

— Совсем значит, не понравился? — поинтересовалась Лариса.

— Совсем.

Люба Тимофеева влетела в аудиторию и, не увидев препода, ринулась к подругам:

— Спасайте! Девчонки, конспекты!

— Сейчас-то смысл?

В помещение вошел Воронков и хлопнул дверью:

— Всем здравствуйте!

— Все, — осела Люба. — Мне конец.

— Авось, — прошептала Ярослава и сложила "фигушку", спрятав руки под стол.

— Чур, не меня, чур, не меня, — пролепетала Лара, напряженно следя за Воронковым.

— Гипноз, да? — с уважением покосившись на нее, спросила девушка.

— Ага.

Леший покачиваясь на диванчике под тентом, читал Ремарка. Жара, аномальная для осени, не располагала к суете мыслей, но и к классику не приобщала. Алекс откинул книгу прямо в клумбу роз и сжал переносицу пальцами: черт те что. Почему ему в голову настойчиво лезет Расмус с мадам Перцовой оной же — Хелен?

Зацепило?

Прав, Расмус, прав — зацепило. Еще как. Но он свяжется с Перцовой, если только та сыграет по-честному, предоставив клиенту не актрису.

Не верил он... и верил. Судя по связям мадам, характеру, типу личности и пятнах на биографии что евро дензнаки почти добела вытравили, она способна на что угодно. И сам факт, того, что женщина может ради денег доставить ничего не ведающую, никому не знакомую девочку на утеху садистам — говорило о многом. Сам этот факт уже был интересен, рождал любопытство и ощущение предвкушения перемен, новизны. Игра на грани фола, игра за которой он мог проследить, которую сам мог устроить и поучаствовать при желании — это уже встряска, это уже что-то.

И все-таки Расмус не гурман. Плебейские у него замашки и пристрастия соответственные, фантазия убогая.

Леший бы другую партию сыграл, более интересную, многоплановую комбинацию.

Может и сыграет.

— Может вечером с нами в кино? — спросила Лариса, складывая конспекты в сумку.

Ярослава неопределенно пожала плечами — с опросом повезло — не вызвали. Значит, до следующей пятницы она живет. Выучит, успеет. Но в жару никуда идти не хотелось, кроме как домой. И потом общество Ромы ее не прельщало, мешаться Ларе с Димой не хотелось.

— Дома сегодня. Поучу.

— Ты б проверилась, Славка, что ли? Чего тебя от тепла развозит? Ненормально же.

— Некогда.

— Это нормально, у меня тоже от жары голова болит, — сказала Люба. Девушки двинулись из аудитории. — Я вот все думаю, ну выучимся мы, и что, будем учителями истории?

— Я — да. Мне нравится, — сказала Ярослава.

— Я в науку пойду, — сказала Лариса.

— Девчата! Сегодня в "Стрипе" ребята джаз будут давать! — объявил Семен Голубцов, приобняв девушек. — Идем? Своих поддержать святое дело!

— Не люблю джаз, — бросила Ярослава.

— А я рэп, — поддакнула Люба.

— Да вы чё? Я вам о чем? Ну, не хотите, как хотите, — обиделся парень.

— Я со своим парнем приду! — выставила руку, будто к ответу на уроке приготовилась Лариса.

— Ладно, — вздохнула и Ярослава. — Приду. Во сколько начало?

— В семь! — повеселел Семен и помчался вперед, оповещая на ходу. — Сегодня в "Стрипе" в семь!! Джазовая группа второго курса "Махаон"! Всем быть! Поддержим отечественных музыкантов, надежду института!!

— Больной, — качнула головой Светка Гнездевич, обгоняя подруг.

— "Махаон" еще больнее! — заверила Инна Замятина, пристраиваясь за девушками, подхватила под руку Марину Васнецову. — Я их солиста терпеть не могу, кастрат какой-то, Витас, блин. Как взвоет, уши закладывает. "Надежда" тоже мне.

— Просто ты ничего не понимаешь в музыке.

— В джазе!

— Аццтой!

— Она просто не умеет его готовить!

Девушки вышли на улицу и, дурачась, двинулись на остановку маршрутки:

— Может, в кафешку? — предложила Лариса. — Кушать охота.

— Ой, я пас девочки, — протянула Света.

— И я никак, свидание в пять. С таким мальчиком познакомилась — обалдеть! — поведала Марина.

— Меня мать ждет, на дачу тащит картошку -моркошку убирать, — уныло протянула Люба.

— Слава, совесть имей хоть ты, пошли, — потянула девушку Лара в сторону вывески молодежного кафе "Робинзон".

— Идем, все равно спешить некуда. Девочки, пока! — махнула рукой.

— Пока.

— Пока!

Толпа перебежала дорогу, а пара ушла налево, под сень деревьев аллейки, в конце которой виднелась вывеска.

Лариса достала сигареты:

— Зажигалка есть?

— Спички, — отдала коробок.

Девушка закурила и смяла пачку:

— Надо сигарет купить, закончились.

— Димка не ругает?

— Не-а. Сам курит.

— Паршивая привычка.

— Ой, кто бы говорил, Суздалева! Так, вижу ларек без толпы нашего брата за куревом!