Уходящая в тени

— Ты ж недавно ел, — всё ещё посмеиваясь, сказала тётя.

— Ещё хочу, — сказал Алексис и сунул в рот кусок ещё тёплого хлеба, обсыпав его перед тем крупной солью. — Молоко есть?

Я тоже смотрела на него, безудержно улыбаясь, хотя именно это: любовь ко мне моих родичей — и заставляло часто уходить из дома, потому как все, кроме отца, обожали меня опекать. Сестра — требуя, чтобы я одевалась так, как ей покажется лучше. Брат — скрупулёзно проверял, всё ли в порядке с моей личной жизнью, и отваживал от меня неугодных, как считал он, кавалеров. Правда, не потому, что любил вмешиваться в мою личную жизнь, а потому, что недоглядел первой моей влюблённости. Однажды из своих частых странствий он приехал с друзьями, в одного из которых я имела несчастье влюбиться. Друг этот оказался таким же ветреным, как и брат. Для него знакомство со мной было всего лишь привычной страницей в полной флирта жизни. Тем более что он сразу и не понял, что я из семьи Алексиса. Они же все светловолосые, а я тёмненькая.

— Так что случилось, сестрёнка?

Пришлось выложить Алексису всё про Женьку.

Под конец моей истории брат, присевший на скамью возле стола, перестал задумчиво жевать хлеб и уставился на меня изучающе.

— Что? — спросила я, осёкшись на полуслове.

— Ты точно хочешь с ним расстаться?

— Конечно. Я его так любила, а он...

— Прости, Астра, но его ты не любила.

— Ну — здрасьте! Не любила. А...

— Астра... — Алексис улыбнулся. — Когда полюбишь, ты сразу это поймёшь. И поймут это все вокруг тебя. Боюсь, сейчас у тебя был всего лишь очередной роман.

— Но я не хочу очередного романа! — возмутилась я. — Я не хочу быть легкомысленной. Мне хочется... Любить и быть любимой!

— Хорошее желание, — одобрил брат. — А теперь выйди, пожалуйста, из-за стола и встань ближе к окну. Ага, вот сюда.

Некоторое время он, очень вдруг серьёзный, молчал, вглядываясь в меня, а рядом с ним присела Дарёнка, взволнованно посматривая то на меня, то на него. Видимо, из-за переживаний она затеребила его за рукав и спросила, не выдержав молчания:

— Алексис, что с ней?

— Астра, иди сюда, — позвал брат и похлопал по скамье рядом с собой. Обнял меня, присевшую, обнял Дарёнку. — Дамы мои, у нас ЧП. Наша малышка наткнулась на сильного интуитивного колдуна. И он накинул на неё крепкое заклятие собственности.

— Как это? — спросила я.

Дарёнка промолчала, но по её недовольной и понимающей гримаске стало ясно: она-то сразу сообразила, в чём дело.

— Это так: если ты появишься в городе, он тебя найдёт везде и сразу. Как сегодня. Этот Женька не просто так появился на пляже. Совсем не случайно. Он интуитивно понял, что ты там будешь, — и явился целенаправленно.

— И что мне теперь делать?! — ужаснулась я.

— Что... — задумчиво проговорил Алексис и приподнял брови. — Первый вариант: привести тебя к Агнии, чтобы она сняла с тебя заклятие, — отпадает сразу. Ты настолько магически слаба, что снимать его — такую боль почувствуешь, как будто кожу живьём сдирают. Придётся пойти напрямую к твоему бывшему кавалеру, снять с него склонность к дару, а вместе с даром в моих руках окажется и петля-заклятие. А уж после посмотрим, на чём оно замешано. Да, Астра, ты сказала — он не работает? А на что живёт?

— Ему мать часто присылает. Она в другом городе живёт. И сестра подкидывает деньжат время от времени.

— Мать так богата? Или так любит, что позволяет жить за её счёт?

— Что ты... Не то и не другое. Он до сих пор винит мать, что она развелась с его отцом, пока он сам был в армии. Никогда не думала, но сейчас мне кажется, что она до сих пор чувствует вину перед ним и...

— Вот оно что, — перебил брат. — Петля вины. Удобно — для такого паразита. Когда мы ему нанесём визит?

— Чем раньше, тем лучше, — поспешно ответила я, и он засмеялся и снова обнял меня и Дарёнку, вздохнувшую с радостным облегчением.

Покачивая нас обеих, словно утешая, Алексис чуть удивлённо сказал:

— Странно, как быстро он пропитался силой. Ведь до недавнего времени был простым парнем, а тут — на тебе...

— Что?! — вывернулась я из-под его тяжёлой руки. — Откуда ты знаешь?

— Астра, радость моя, — посмотрел брат сверху вниз и усмехнулся. — Не думаешь же ты, что мы за тобой не приглядываем после того раза, когда я так оплошал?

— Не поняла. Мы?

— Агния тоже в курсе, — беспардонно заявил братец. — Только мы не знали, что дело таким образом поворачивается. Мы думали — у вас тут любовь-морковь вовсю! А тут — вон что. Ты не возмущайся, Астра, звёздочка моя, радость моя. Ты мне вот что скажи: ты этому паразиту деньги давала?

Всё моё возмущение мгновенно перешло в смущение.

— Я... сама покупала ему, — нерешительно сказала я. — Ну, сигареты там. Продукты... Неудобно было идти к нему с пустыми руками. Я же знала, что он часто голодный сидит.

Дарёнка возмущённо покачала головой. А брат задумчиво сказал:

— Угу... Сидит голодный, потому что на работу не хочется. Небось, пару раз сказал: "Я тут голодный, несчастный, а ты с пустыми руками!"? Хорошую он на тебя набросил петлю, крепкую. А уж извратил как: я голодный — почувствуй вину ты, хотя с какого ты тут рожна?.. — Алексис снова обнял меня и задумался. — Скажи спасибо, что попались добрые люди с пляжа, которые в этот раз помогли тебе. А если... Впрочем, теперь никаких "если". Значит, так. Сейчас приедет Агния — и поедем устраивать крутые разборки с твоим кавалером. Я могу снебрежничать, снимая с него дар. Потому что обозлюсь за тебя и не смогу себя сдержать. Агния снимет с него всё — до капелюхи. Дарёнка, у тебя есть обувь для этой малышки?

Я насупилась от этих снисходительных "кавалера" и "малышки", но возразить мне на слова, старомодное и ласковое, нечего. Так что Дарёнка быстро подобрала мне обувку из своих — по моей ноге, с сожалением пригляделась к моим слишком, как она всегда считала, простеньким цветастой юбке и блузке и попрощалась с нами у порога. А затем мы с братом пошли через лес по тропке к наезженной дороге, где издалека увидели чёрную машину Агнии.

2.

На Земле существует множество мест силы. На некоторых из них люди строят города. И тогда вокруг этих городов селятся такие, как мы. Городская стража. С давних пор стража призвана охранять людей от воздействия силы. Сама по себе эта сила нейтральна. А становится определённой категорией, в зависимости оттого кто её почует в себе и начнёт ею действовать — сознательно или неосознанно. Если человек стремится использовать силу, нанося вред кому-то другому, стража изолирует его от источников силы: перекрывает доступ к ней с помощью магических наговоров.

Семей-стражей немного. Иногда к нам присоединяются те, кто получил силу, но понимает, что её нужно употребить для блага. Если же люди, получившие силу, отказываются быть с нами, приходится стирать им память о нас и убирать склонность к ней. Но таких мало. А причин к уничтожению памяти много. Некоторые даже сами напрашиваются на эту процедуру. Трудно скрываться от родных, знакомых и заниматься довольно странным делом, когда понимаешь, что это не просто увлечение, а тяжёлое дело, которому надо отдаваться полностью.

Особая гордость наших семей — информационные камни, спрятанные рядом с источниками силы. Если с источником что-то не то, камни немедленно передают сигнал в резиденцию деда, который и додумался до их использования.

На моём коротком веку камни дважды посылали сигнал тревоги: раз — когда один источник вдруг пересох и пришлось искать по всему городу, в каком именно месте он выйдет снова. Другой раз был, когда сила неожиданно для всех взбурлила так, что едва не послужила явлению катаклизма. Город спасти успели: источник находился рядом с одним из заводов — точнее, под заводом. Маги устроили всем работавшим всеобщий выход с предприятия, причины которого никто не понял, но вышли все. Завод чуть не взорвался, пока городская стража лихорадочно выгребала из-под него излишки силы, но всё-таки наши маги успели. Люди в основном отделались дикой головной болью, а ещё магам, отслеживавшим пост-эффект, пришлось спасать несколько человек от самоубийства. Ох, и пришлось мне тогда побегать, открывая теневые порталы и призывая на помощь стражу из соседних городов!.. Зато, собравшись маленькой армией, маги сумели снять с источника столько силы, да не просто снять, а ещё и вынуть из него про запас, что потом это место долго напоминало опустошённую банку. Потом сила появилась снова, но, стреноженная магическими заклинаниями, больше не рвалась наверх огромными волнами. Отец с дедом потом пытались выяснить, с чего источник вообще взволновался, но причины так и не нашли.

Я принадлежу к довольно древнему роду магов. Ну... Принадлежала. Нет. Всё-таки принадлежу. Пока от меня полностью никто не отказался. Да и куда меня денешь?.. Я хоть и слабыми способностями обладаю, но всё равно маг. Главное моё умение, универсальное для многих магов, хорошо только для личных целей да в моменты общей тревоги: я умею открывать порталы теней. Это у меня получается. И, кажется, так и останется моей специализацией. Слабая же. Теперь-то я понимаю, почему на мои три предупреждения Женька, неосознанно вооружённый силой, не среагировал, хотя, по принципам магии, должен был отпустить меня — на волю... Посмеиваюсь, а самой худо...

Алексис — маг воздуха. Одна из причин, почему у него волосы длинные — и мягчайшие, взлетающие лишь при намёке на ветер. Он часто общается с друзьями, которым тоже интересно изучать возможности почти родной стихии. Поэтому свою первую любовь я и назвала ветреным другом брата. Хи... Не только метафора.

Агния — магиня огня. Совершенствует навыки очищения огнём и не только в обрядах по старинке, но и придумывая собственные ритуалы.

Дарёнка — травница. Если кто-то из наших приболел (а мы все смертные, хоть и долгожители), пользуемся только её рецептами.

Специализаций много, но на себя я махнула рукой: стану курьером, уходящим в тени, — мне этого хватит. В тени ходить многие из наших умеют, но у меня это как-то ловчей получается... Смотрю, правда, на свои способности реалистично и не претендую на большее, чем я уже есть. Хотя знания в меня впихивают так старательно — пригодится, Астра! Учись! — что не приведи Господь кому-то столько заниматься, как мне. Отчего я порой и стараюсь прогулять занятия.

... У дома Женьки я собралась с духом и вышла из машины.

— Вы правда думаете — он сразу почувствует, что я здесь? — судорожно держась за дверную ручку машины, спросила я, страшась отойти одна даже к подъезду.

— Асти, — ласково назвала меня Агния детским именем. — Забудь обо всём. И думай только о том, что мы — вот они, прямо здесь. Всего пять-шесть шагов до нас. Иди, садись на скамейку. Тебе ничего не надо будет делать. Всё сделаем сами. Иди, лапочка.

Когда старшая сестра начинает разговаривать со мной таким тоном, я почему-то слушаюсь её беспрекословно. Спросить у Алексиса — почему? Или лучше не знать?

Я вздохнула и пошла к скамейке, на которой столько раз сидела с Женькой в обнимку. Вспоминать теперь страшно... Села и тут же уставилась на машину сестры.

Но сидеть долго не пришлось. Поневоле поверишь сестре. Потому что подъездная дверь распахнулась, и самодовольный Женька выскочил ко мне. Встал передо мной. А я вдруг поняла, что и в самом деле бояться его нечего. И не из-за того, что на скуле у него цветёт синячище, а вспухшая верхняя губа перечёркнута чёрной от засохшей крови царапиной — неплохо "добрые люди" с пляжа с ним разобрались. Я поняла другое: теперь, когда я знаю, почему он со мной так обращался, я смотрю на него совсем по-другому. Как на встречного, который вот-вот навсегда пропадёт с моего пути. Только он пока об этом не подозревает.

— Что, дура? Явилась? А чего с пустыми руками? — Он сунул руки в карманы джинсов и слегка покачивался передо мной. — Жрать ничего не принесла?

— Не заслужил, — тихо, но твёрдо сказала я. — Дармоеда кормить не хочу.

— Чего сказала?! — пренебрежительно и в то же время с угрозой прикрикнул он. И поднял глаза на стук возле машины. И замер, остолбеневший, глазами на подходящих к нему двоих.

А зрелище, надо признаться, замечательное. На сердце от него тепло... От машины быстро и деловито шли двое: высокий парень и высокая девушка. Оба беловолосые, он красавец — она красавица. Ой, как люблю брата и сестру! Когда они оба решительно идут ко мне на помощь! Алексис, несмотря на бесстрастное выражение лица, кажется, немного мрачен: на небо, только что сиявшее солнцем, быстро набежали облака, быстро темнеющие и наливающиеся почти предгрозовой тяжестью. Агния коротко глянула на него — кулак показала. Брат встряхнулся, пришёл в себя. И снова на небе, почти безоблачном, — припекающее солнце... Алексис по-прежнему в привычных тёмно-синих джинсах и в джинсовом же жилете на голое тело. Агния — в лёгком, до земли сарафане мягких оранжевых тонов. Оба с распущенными волосами — готовы к работе с магией.

Во дворе дома играют беззаботные детишки, проходят взрослые, озабоченные предстоящими покупками или поездками по городу и на работу. Но никто, кроме меня и Женьки, не видит необычности Алексиса и Агнии. Они встали перед ним, внезапно обездвиженным — не в силах оторвать взгляда от них. Алексис кивнул мне:

— Астра, можешь идти. Теперь мы сами.

— Иди, лапочка Асти, — эхом улыбнулась мне Агния, не глядя на меня.

Я тихонько встала и осторожно удалилась.

Дальше и правда дело не моё.

Наверное, последнее, что я заинтересованно подумала о Женьке: интересно, что он делать будет, когда поймёт, что мать теперь ему деньги присылать перестанет?

... На учёбу я бессовестно опаздывала, но не боялась, что буду чувствовать себя виноватой. Училась я в городском музее изобразительного искусства, в его фондах. Для Женьки эта учёба называлась "Курс библиографии", то есть работа с книгами. Женьке было всё равно, чем я занимаюсь. В мою учёбу он не вникал. Кажется, решил, что я люблю возиться со старинными книгами. Ему главное было, что у меня стипендия хорошая. И за подработку платят. Это он так думал, почему я и летом хожу в музей. Точней, я ему сказала.

А я и правда занималась книгами — и немного картинами. Только не просто возилась, а училась разбираться, где картина или книга простые, а где наполненные силой. В музейном фонде работают в основном наши семейные маги. Они-то и пробили для меня такую, почти внештатную должность, как младший смотритель фонда. Со мной занимался дядя — Назарий Степанович... Предупредить его сейчас, что опаздываю, у меня нет возможности: он настолько пропитан силой, что все мобильники и стационарные телефоны мгновенно глохнут рядом с ним. А в подвале, где хранится фонд, светят только самые слабые лампы, а подчас и свечи, к которым он питает слабость.

В общем, он привык, что я обычно или опаздываю, или не прихожу вовсе. Однажды обозвал кошкой, которая гуляет сама по себе, и сам же успокоился на том. Есть, конечно, возможность позвонить кому-нибудь из сотрудников этажом выше, чтобы передали ему про опоздание, но у меня потаённая мысль: а может, пропустить и сегодня?