Уходящая в тени

В доме деда тихо и сонно. Мы очутились перед дверью в покои Агнии. Сестра посмотрела-посмотрела вокруг и с нездоровым любопытством, явно продолжая тему "что бы такого можно сделать, чтобы было всё по-нашему!", спросила:

— Асти, как ты думаешь... Дом-то дедов — из дуба, да?

— Не получится, — вздохнула я. — Как только ты начала к деду приезжать, он велел пропитать дом средством от возгорания. Забыла?

— Зато вещей полно! — кровожадно сказала Агния, пристально и даже изучающе вглядываясь в коридор и его интерьер.

Я, даже не глядя на неё, представляла, как её взгляд скользит по тумбочкам, накрытым салфетками и скатертями. По портретам на стенах. По мебели.

— Ещё бы Алексиса разозлить, — продолжала она бормотать себе под нос.

— А при чём тут Алексис?

— Так если его разозлить, представляешь, как огнём всё тут пожжёт! Вот именно!

— Пошли спать, — обречённо сказала я, снова погружаясь в мрачное состояние духа. Сестре есть за что бороться. А мне? Влад сомневается. И правильно делает. Мало того что его семья слабее нашей, так ещё жениться на обычной девушке со способностями? Его сюда не за этим послали! Тут не просто сомнение. Тут решается дело... государственной важности. Так что в этом смысле Агнии здорово повезло.

И первая пошла в свою комнату, называемую претенциозно и торжественно — апартаменты. Здесь было тихо и всё готово к моему сну. Я поплелась в ванную комнату, чтобы умыться и переодеться в домашний костюм, всегда ожидающий меня в доме деда.

Уже стояла перед разобранной кроватью, тупо глядя то на неё, то на окно, в которое заглядывал серый рассвет, когда после тихого стука ко мне скользнула Агния. Она домашних костюмов не любит. В роскошном халатике явилась. В руках — бутылка. В карманах, по которым похлопала, чтобы я обратила внимание, — бокалы.

— Ну что, сестрёнка, устроим прощальный девичник?

Я посмотрела на бокалы, на бутылку и мрачно сказала:

— Давай.

Девичник устроили на кровати. Если уж напьёмся, голову есть куда приткнуть.

Мы напились — точнее, честно попытались это сделать. Мы наговорились вволю, иной раз друг дружку не слыша, лишь бы высказаться. Мы наревелись в объятиях друг друга. Мы — Агния, конечно, в порыве ярости и доведения себя же до неё — подожгли постель и некоторое время с удовольствием тушили её. С удовольствием — потому что в это время можно было не думать о насущных проблемах. Потом выволокли из шкафов новое постельное бельё, потом посмотрели на него — как дуры, выразилась Агния — и бросили прямо на пол, а с солнцем очутились в спальне Агнии, где ещё немножко поревели над своей судьбой...

Первой утром почему-то начали искать именно меня и, после поднятой тревоги: в спальне меня нет, а постель сгорела! — обнаружили нас обеих сладко спящими на кровати Агнии — причём страшно грязных, перемазанных в саже и облитых портвейном и шампанским. Будить не стали — сказал потом Алексис. Гостей в доме было много, так что дед сказал, чтобы нас пока не беспокоили и чтобы дали нам выспаться — хотя бы даже в таком виде. Просто начали готовиться к приёму женихов. И вообще к приёму.

А утром Агния разлепила вспухшие веки и хрипло сказала:

— Знаешь... Если б не страшно было... Можно было бы окунуться в тот дикий ещё источник. Наши ведь там ещё долго будут приводить его в нормальный вид.

— Не поняла, — мрачно сказала я.

— А чего понимать... Постояли бы в силе тамошней, в дикой... Она бы сняла с нас все родительские заклятия — и сбежали бы.

— А чего раньше думала? — буркнула я. И подняла голову. — Агни, а может...

— Ты на себя посмотри... Тебе же перекрыли возможность бежать!

Не поверив, я оглядела себя. На слёзы сил нет. Пока мы дрыхли, дед сковал нас заклятиями, перед которыми родительские — слабый лепет. Базировались дедовские на полном запрете пользоваться силами источника.

18.

Итак, первым делом, едва мы проснулись, мне передали немедленно идти к деду. Мы с сестрой переглянулись. Агния — спросонья да в нервах — вспыхнула сразу. Хорошо — я рядом сидела. Шлёпнула её по горячей руке, сама со страхом наблюдая, как, дымясь, покрывается тёмными пятнами пододеяльник, которым мы укрывались. Дополнительные силы брать она из источника не может, но дар-то остался.

— Возьми себя в руки, — велела я. — А то я сейчас вообще реветь буду.

Мы обнялись, пообещали друг другу не реветь и не делать глупостей, вроде поджога дома, который всё равно горит плохо, и я ушла к себе — готовиться к встрече с дедом. Заглянув в зеркало, я злорадно хмыкнула. А может, не приводить себя в порядок? Замуж насильно отдают, отняли возможность пользоваться порталами. Чем я могу ответить? Раз мои старшие родичи такие тираны — такое им и надо!

Настроенная по-боевому, я насупилась и всмотрелась в стекло, отражавшее правду и только правду.

Из зеркала на меня глядела девица, весело прогулявшая всю ночь. То есть — опухшие веки и синеватые мешки под глазами. Нос — тоже до сих пор опухший от вдохновенного рёва дуэтом, когда одна начинает, а другая дружно подхватывает. Губы, зацелованные Владом (на прощанье?! — всколыхнулось в душе), выглядят упрямыми, а на деле — обиженно выпячены. В общем и целом, выгляжу и впрямь настоящей шлюхой...

Сердце больно стукнуло. Женька! Где он сейчас? Во вменяемом ли состоянии? Стоит ли сходить к нему, чтобы выяснить, что он увидел во мне? И сразу — безнадёжно: мне теперь ничего не узнать...

Зябко сжала плечи. Каково мне будет с Игнатом? Сестра бы справилась с ним. А я... Мало того что он под маской уверенности и спокойствия оказался очень, скажем так, проблемной личностью, так ещё нетрудно представить, как он сейчас ненавидит меня.

Влад... Так мне ничего и не сказал о главном.

Я будто стою на самом зыбком месте болота. И идти не знаю куда. И под ногами дрожа качается поверхность, и вот-вот разверзнется топь. И до берегов не добраться — ни пешим ходом, ни вплавь...

Губы обиженно начали разъезжаться в стороны.

Хватит!.. С трудом, но вернула прежнее выражение лица — пусть и с горькой миной, но уже без прелюдии к слезам. Хватит... Пусть я одна и не уверена ни в чём, но я живая. И я — это я, а не вещь.

Что у меня есть, кроме того что отнята способность использовать порталы? Есть возможность взбесить деда, напомнив, что я неродная. Такого он точно не любит. Хоть по-мелкому напакостить ему — за беспомощность, в которой я оказалась, благодаря любимым родственничкам.

Дальше — Влад. Если он мне так ничего и не скажет — ну и фиг! Останусь одна.

Потому что за Игната точно не выйду! Что-нибудь, да придумаю. И пусть только он попробует мне что-нибудь сказать! И если даже нас распишут, я просто-напросто сбегу от него. После свадьбы порталы всё равно смогу открывать. Спрячусь где-нибудь. Земля большая. Придумали тоже — у них своих невест нет! Пусть приезжают к нам — на источники силы, и пробуют вырастить собственных магов!.. Последнее я, конечно, слишком сильно сказала. Даже Назарий и дед не умеют использовать источники, чтобы с их помощью людей превращать в магов — разве что принимать уже готовых магов, нечаянно получившихся, как вчера, но не умеющих работать с силами. И учить их.

Я вздохнула. В общем, я сейчас предстану перед дедом и для начала доведу его, чтобы себя почувствовать хоть в мелочи отомщённой — за домостроевский произвол. А там — посмотрим. Но просто так возможности изгаляться надо мной не дам!

Хватит торчать у зеркала — сейчас прибегут за мной поторопить, а я ещё не готова к серьёзному разговору с дедом. Снова вздохнула и машинально шагнула в тень от трельяжа. Из огромного окна, рамой до пола, лился яркий солнечный свет, так что тень оказалась сильной — плотной.

И — оцепенела, поняв, что нахожусь в ванной комнате, куда и собиралась. Глазам не поверила. Перешла?! Очнувшись, бросилась к здешнему зеркалу. Опять глазам не поверила! Заклятье деда на теневые переходы — на мне! Но и последствия Приближения тут же — тончайшие, но крепкие линии, которые, кажется, видны только мне!! И для них дедовское заклятье — всего лишь драная занавеска, которая абсолютно ничего не значит!

Была бы на моём месте Агния, она бы сейчас вопила от счастья и выплясывала в бушующем вокруг неё пламени! Я — всего лишь победно запищала и подпрыгнула, намереваясь изобразить дикарский танец свободной, блин, женщины!

Вовремя остановилась, сияя, не в силах перестать улыбаться! Но справилась. Старательно поправила своё информационное поле, чтобы дед, сразу взглянув, увидел главное: заклятие на месте и удерживает меня от опрометчивого, как он считает, шага. Желание поделиться с сестрой открытием тоже увяло через пару минут раздумий. Она может не выдержать — упросит меня помочь и сбежит с Игнатом куда-нибудь подальше, а для меня решение вопроса затянется. Опять у родичей пойдут сомнения: типа — мы оба с Владом слабые. Даже несмотря на Приближение. Папа ведь уже прямым текстом сказал, что такое бывает только всплеском. Да и сам Влад...

Именно молчание Влада заставило меня успокоиться по полной.

Нет уж. Подожду разглашать всем о своём открытии. Теперь у меня за пазухой припрятана бомба. Если дед упрётся...

Усмехнулась себе. Хм... Настроилась на мелкие пакости, а закончила бомбой. Зато теперь, почуяв силу, успокоилась мгновенно. Для меня-то шанс. И хорошо, что узнала о Приближении, после того как настроилась дерзить деду. Значит, характер у меня есть?

Быстро умылась, накрасилась яркой боевой раскраской, скрывая следы бессонной, слезливой ночи. Надела чёрные джинсы, оставшиеся от последнего приезда сюда, и джинсовый чёрный жакетик. Посмотрела в отражение. Ничего так себе — в поддержку боевого настроя. Выдохнула: ну, будь что будет, но мы ещё повоюем! И побежала к деду.

У двери в кабинет даже не замедлила шага. Стукнула — и вошла.

— Добый день, деда.

— Добый день, Асти.

На его обращение моим детским именем я не обратила внимания. Зато сразу заметила, как он оглядел меня и самодовольно улыбнулся. Я опустила голову на мгновение. А вот фиг... И усмешки моей не разглядишь, и Приближения моего, оставившего след на мне.

Дед мой — красавец, как все в роду. В отличие от Назария, то и дело изображающего вздорного деревенского деда, он, как сейчас принято говорить, поддерживает спортивную форму. Это высокий, подтянутый, крепкий мужчина, которому не дашь тех годов, которые у него имеются. Беловолосый, как его младшие родичи, он не выглядит стариком, потому что седина в таких волосах незаметна, а морщин на лице — раз-два и обчёлся. Светло-синие глаза смотрят проницательно, а общее впечатление какой-то величавости в лице позволяет ему всегда быть снисходительным в разговоре.

Хм... При встрече с таким противником всегда полезно иметь что-то за пазухой.

— Ты не слишком накрасилась, Асти? — с сомнением спросил дед. — Или у молодёжи сейчас так именно модно употреблять косметику?

— Мне так нравится, — угрюмо ответила я.

— Асти, мне бы хотелось поговорить с тобой о предстоящем событии.

— А мне не хочется, — пробормотала я и отвернулась. Дед сидел за столом, словно начальник, а я всё ещё стояла перед ним. Будто провинившаяся.

Спохватившись — ладно хоть заметил — дед жестом указал мне на кресло, которого я всегда терпеть не могла: оно слишком большое. Сядь на край — чувствуешь себя неловко. Засядешь полностью, прислонившись к спинке, — ноги торчат по-дурацки.

На этот раз я скептически присмотрелась к креслу и уселась на его широкую ручку. Дед сделал вид, что ничего особенного не произошло.

— Я слышал, Асти, тебе не понравился жених, которого мы тебе нашли.

— Ты, дед, неправильно слышал, — заявила я, с трудом унимая дрожь: ого, как с дедом-то говорю! — Это я ему настолько не понравилась, что он пытался убить меня.

— Молодость, молодость, — вздохнул дед. — Горячие сердца, незрелые, необдуманные поступки...

— Ничего себе! — удивилась я. — Значит, ты бы предпочёл, чтобы Игнат получше обдумал свои поступки, сделал вывод и более основательно подошёл к моему убийству? Ну, правильно... Я же не родная. Тебе меня не так жалко, как, например, Агнию.

— Учишься софистике? — хмыкнул дед. — Но факт остаётся фактом. Мне бы хотелось, чтобы ты приняла с благодарностью известие о замужестве. И не забывай, что родная не родная — роли не играет. Агния в своём будущем замужестве — в том же положении, что и ты.

— Дед, а давай мы тебя женим? — предложила я, втайне ужасаясь своей наглости. — Найдём тебе невесту, скажем, что ты должен жениться в обязательном порядке, потому что эта женитьба послужит интересам общего дела.

Кажется, своим высказыванием деда я всё-таки задела. Он поморщился, не глядя на меня, как будто я сказала такую глупость, за которую стыдно. Но мне-то уже не до корректности высказываний: я сожгла за собой все мосты!

— Асти, мне не хотелось бы портить настроение перед объявлением помолвки.

— Ну да, конечно. У тебя-то настроение есть, а нам с Агнией...

— Ты не понимаешь, Асти.

— Ты прав. Не понимаю.

— Поэтому тебе будет легче принять всё, как есть, беспрекословно, — добавил металла в голос дед и сухо сказал: — На данный момент можешь быть свободна.

Я молча поднялась и вышла. Неужели он и правда пытался повлиять на меня? Или просто хотел убедиться, что у меня настроение не то, которого он ожидал?

Стараясь не забывать, что в глазах наших родичей у меня нет доступа к теневым порталам, я прошла коридор от кабинета деда к лестнице на второй этаж, остановилась — прислушалась. В глубине коридора, уводящего к кухне, слышались весёлые женские голоса и смех. Приглашённые от других семей готовили праздничный ужин.

Кажется, в доме деда весело всем, кроме нас, четверых.

— Астра...

Мне показалось — я услышала всего лишь эхо. Оглянулась — ко мне спешил Влад. Поневоле улыбнулась: в ритуальном костюме, в каких мы, все четверо, сегодня должны будем появиться, Влад — выглядел богато и воинственно! На нём чёрный кожаный то ли сюртук, то ли охотничья куртка, такие же штаны и ботфорты. У бедра — ритуальный меч.

Влад огляделся и быстро поцеловал меня.

— Твой дед здесь?

— Да, а что?

— Астра, я люблю тебя. Выйдешь за меня?

— Вла-ад!

Я подпрыгнула и повисла на нём. Он придержал меня, улыбаясь и смеясь с каким-то облегчением, словно сомневался, что я буду рада его предложению. Выглядел таким уверенным и сильным, что даже я поверила, что он сможет всех моих родственников переубедить. Да и как не переубедить такому!

— А ты уже к папе ходил? — встревожилась я.

— Ходил. Он сказал, что ничего не решает. Что надо спрашивать у деда.

Я прижалась к нему, положив подбородок на его плечо... Говорить не говорить? Не скажу. Пусть это мгновение протянется как можно дольше — мгновение, когда я, может, в последний раз так откровенно прижимаюсь к нему... Странно, но он почувствовал. Погладил по плечу, посадил на перила лестницы и тихо спросил:

— Думаешь — не получится?

— Не знаю. Влад... А если откажут, ты будешь возражать?..