06. Дом с Мавританской башней

— Войдите, — раздраженно прозвучало в ответ.

Толкнув тяжелую дверь, Вирджиния проскользнула в библиотеку. Первое, что бросалось в глаза, это огромный, высотой метра в три и шириной в метр, витраж, занимающий противоположную стену. На ней изображен был юный царь Соломон, стоящий под сенью какого-то дерева и держащий на раскрытой ладони модель храма, замысловатую и напоминающую по форме сам коттедж Лемондроп. Вторую руку он держал так, словно демонстрировал свой знаменитый перстень. По верху шла надпись на иврите, которого Вирджиния не знала. Очевидно за витражом была не улица, а какое-то достаточно ярко освещенное помещение: через окно лился разноцветный свет. Справа и слева, равно как и по всем стенам тянулись высокие полки в два этажа, на середине всей высоты — неширокая галерея, подняться на которую можно было по расположенной у входа лестнице. Последним Вирджиния заметила хозяина дома, расположившегося в глубоком кресле в центре комнаты под торшером. Сдвинув очки на кончик носа, он смотрел на девушку поверх тяжелой книги, которую держал на коленях.

— Кто вы и что вам нужно?

У Лэнгли оказалась привлекательная располагающая к себе внешность и выразительный шотландский акцент. В общем, был он не так страшен, как думалось Вирджинии, но явно старше, чем она полагала — лет за пятьдесят. Голубые глаза смотрели одновременно достаточно приветливо, но насторожено.

— З-здравствуйте, сэр... — неуверенно начала Вирджиния. — Моя фамилия Эттл, я прибыла по объявлению.

Сощурившись, мистер Лэнгли оценивающим взглядом пробежался по ее фигуре, отчего Вирджиния вздрогнула.

— Вы еще моложе, чем я предполагал, — заметил он.

"Ну а вы старше", — чуть было не сказала Вирджиния. Придержав язык, она наклонила голову. Она проделала такой долгий путь из Лондона, и ей некуда теперь податься. У нее совсем нет денег, на улице дождь, и скоро уже наступит ночь. Не выгонит же он бедную девушку!

— Вы знаете стенографию? — поинтересовался Лэнгли, откладывая книгу на столик.

— Да, сэр. Я об этом писала, сэр.

Лэнгли поднялся (был он невысокого роста, не выше самой Вирджинии), подошел и изучил лицо девушки с близкого расстояния. Если подумать, было в нем нечто от тех портретов, висящих в коридоре: какое-то безумие, какой-то холод.

— А печатать на машинке?

— Да сэр.

Лэнгли склонил голову к плечу.

— Какой-нибудь язык, кроме английского?

— Французский, сэр.

Лэнгли сделал шаг назад, едва заметно улыбнулся и еще раз оглядел Вирджинию с ног до головы. Когда он наконец отвел взгляд, девушка облегченно выдохнула.

— Хорошо, мисс...

— Эттл, — подсказала Вирджиния.

— Хорошо, мисс Эттл. Испытательный срок — полтора месяца. К работе вы приступите завтра в десять, подойдете сюда, в библиотеку, и я покажу вам, что делать. Идите, миссис Симпсон покажет вам вашу комнату.

Вирджиния пятясь покинула библиотеку и пулей пронеслась по коридору в холл. Там она застыла в нерешительности, не зная, где же разыскивать ей миссис Симпсон. По счастью в этот момент открылась неприметная служебная дверь, и монументальная экономка протиснулась в проем.

— Вы, наверное, миссис Симпсон? — робко предположила Вирджиния.

— Юджиния Симпсон, — ответила экономка, — здешняя домоправительница. Стало быть, вы останетесь здесь, мисс? И в качестве кого мистер Лэнгли намерен вас тут держать?

Что-то в тоне миссис Симпсон было невероятно оскорбительное. Но Вирджиния решила не напрашиваться на ссору, опустила глаза и безукоризненно вежливо ответила:

— Я буду работать, как секретарь мистера Лэнгли, миссис Симпсон. Мистер Лэнгли сказал, что вы покажете мне комнату.

— Секретарь, ха! Во времена моей молодости женщины не опускались до такой работы! Секретарь, тоже мне! — миссис Симпсон скривилась так, словно съела лимон, или, хуже того, червяка. — Стало быть, для вас велено было приготовить комнату в римской башне. Идемте.

Римская башня, как предположила Вирджиния, скорее называлась романской. Она была в отличие от всего остального здания выстроена из известняка, в плане была круглой и перекрывалась куполом. Занимала ее почти целиком комната, только с одного края был отхвачен кусочек для прихожей, где располагался в полу люк на лестницу да прорезана была в стене дверца на крышу. Комната показалась Вирджинии достаточно милой, хотя и холодной. Отопление если и работало, то очень слабо. Стены были завешены шпалерами в средневековом духе, но от них все равно исходил холод. Удачно еще, что кровать стояла посредине, равно удаленная и от стен и от окон и накрыта была двумя плотными стегаными одеялами на вате и лоскутным покрывалом.

— Одежду можете сложить в сундук, шкафа здесь нет, — резко оборвала размышления Вирджинии миссис Симпсон. — Зеркало по какой-то причуде убрано в тот вон ящик. Ужин будет через полчаса, но уж с кем вы будете ужинать, со слугами или с мистером Лэнгли, я не знаю. Перед ужином мы звоним в гонг, постарайтесь услышать. Да, слуги ужинают на час позже, так что у вас может и полтора часа.

Проговорив это, миссис Симпсон скрылась за дверью, и Вирджиния наконец-то осталась одна. Она изучила сначала окна на предмет щелей, из которых естественно дуло. К счастью окна закрывались плотными бархатными шторами. Из-под кровати ей удалось выволочь коврик, истертый и довольно-таки грязный. Но, по крайней мере, на него наступать было теплее. Саквояж она, не распаковывая, поставила на сундук, и решила спуститься вниз, чтобы оглядеться и выяснить заведенные в доме порядки.

Кроме мистера Лэнгли и его экономки, начавшей напоминать Вирджинии некое реликтовое животное из тех, чьи кости иногда попадаются под землей, в коттедже проживали две глуповатые горничные, кухарка миссис Треверс (на самом деле приходящая прислуга, которая, покончив с ужином, уходила в близлежащую деревню к своему мистеру Треверсу) и истопник-пьянчуга Смит, обслуживающий котел в подвале. Последнее, как ворчливо поведала миссис Симпсон, было причудой старого Лэнгли, покойного отца Лэнгли нынешнего, а может быть его безумного архитектора. В любом случае, весь дом отапливался от этого котла, или же от шести печей, но тепло не достигало трех башен из четырех (в Мавританской, где располагалась комната покойной хозяйки, была своя печь). Обо всем устройстве коттеджа миссис Симпсон отзывалась с крайним неудовольствием.

Поскольку мистер Лэнгли отказался от обеда и куда-то исчез, Вирджинии пришлось выслушать не один вдохновенный монолог экономки, посвященный причудам хозяина (которые она, конечно, ни в коем случае не обсуждает и не осуждает), безумию архитектора, возведшего этакого монстра, шумным туристам из Бата, которые повадились гулять в окрестностях и портить чудесные розы, которые выращивают супруги Салливан (у них коттедж в полумиле отсюда, чудесные люди, да). К часу обеда у Вирджинии уже голова кружилась от совершенно ненужных, бесполезный сведений, которыми жаждала с ней поделиться словоохотливая миссис Симпсон. Это, наряду с пренебрежительным отношением экономки, вызывало раздражение, так что после обеда Вирджиния поспешила сбежать наверх.

В Романской башне было холодно, не помогала даже взятая с собой грелка. Натянув на ноги пару шерстяных носков, Вирджиния забралась под одеяло и, подвинув к себе лампу, раскрыла книгу. Вальтер Скотт за истекшие часы не стал интереснее, и его пришлось отложить. С неохотой Вирджиния выбралась из-под одеяла и спустила ноги на коврик, чтобы пойти за припрятанным в саквояже Шекспиром. В этот момент погас свет.

* Теда Бара (1885-1955) — американская актриса немого кино, секс-символ конца 1910-х гг., одна из создательниц образа вамп

2. Белая Дорога

А ночью — черно до боли,

Ведь лунного света нет

на Белой дороге...

Н. Гейман

За завтраком ("Вы возможно и будете завтракать с мистером Лэнгли, но сегодня он уехал в Бат. Мы завтракаем в восемь, не опаздывайте") Вирджиния поинтересовалась, часто ли в доме бывают перебои со светом. В ответ миссис Симпсон пождала губы и сообщила, что электричество, это причуда мистера Лэнгли, без которой в этом доме прекрасно обходились до последнего момента. В подвале и в кладовой, конечно же, есть масляные лампы, а в буфете связка великолепных стеариновых свечей, но мистер Лэнгли запрещает ими пользоваться, потому что от этого мол де может случиться пожар. Создавалось впечатление, что любое начинание хозяина экономка воспринимала, как личное оскорбление. Тогда же, за завтраком Вирджиния неловко обмолвилась о миссис Лэнгли, некролог которой прочитала вчера в альманахе. Горничные побледнели, кухарка издала странный кашляющий звук, словно поперхнулась, а рот миссис Симпсон стал и вовсе похож на куриную гузку.

— Я не вмешиваюсь в дела леди и джентльменов, — сказала экономка, — чего и вам советую. Миссис Урсула была доброй христианинкой, и довольно того.

У Вирджинии создалось впечатление, что покойная хозяйка нравилась экономке еще меньше здравствующего хозяина, но вдаваться в расспросы она не стала. И так уже вся прислуга смотрела на нее с неудовольствием.

Так случилось, что до ланча ей совершенно нечем было заняться, и Вирджиния решила осмотреть дом, тем более, что это не было ей запрещено. Весь коттедж содержался в образцовом порядке, потому что миссис Симпсон, очевидно, знала свое дело безукоризненно. Пускай женщиной она была неприятной, но столовое серебро у нее блестело, а простыни были накрахмалены и отглажены .

Первый этаж нагнал на Вирджинию страх, слишком он был темен, да еще эти безобразные лица с портретов провожали девушку мрачными враждебными взглядами. К тому же, здесь было множество запертых дверей, как пояснила пробегавшая мимо горничная Джейн, ведущих в две маленькие гостиные, закрытые еще при матушке нынешнего мистера Лэнгли, в кладовые и в подвал. Второй этаж оказался намного светлее и приветливее. Несмотря на позднюю осень в вазах стояли цветы — скорее всего из оранжереи, а картины изображали пасторальные пейзажи и сцены охоты. Из окон, особенно из большой гостиной, открывался великолепный вид на окрестности. Видны были и шпили церквей, и отдаленные очертания Бата, и даже дымки курящихся труб. Но наибольшее внимание Вирджинии привлекла странная белая полоса, змеящаяся к горизонту.

— Это Белая Дорога, мисс, — пояснила вторая горничная, Мэри, стирающая пыль с горки с мейсенскими фарфоровыми фигурками. — Мы так ее называем, потому что она вся белая. Говорят, ее еще римляне построили. Ой, мадам так не любила эту дорогу!

Горничная умолкла, но видно было, что ее просто распирает от желания поделиться сплетнями. Вирджиния поощряюще хмыкнула. Тогда Мэри подошла к окну и принялась деловито поправлять и без того ровные шторы.

— Вы из Лондона, мисс, образованная очень, и скажете, что это глупости. Но и мадам была очень образованная. Она говорила, ей все время сон снится дурной про эту дорогу. Будто бы супруг ее, наш хозяин, дай ему бог здоровья, зовет ее домой. Загулялись они в лугах, там луга и есть вроде как какие-то развалины, тоже белые, и они там и в самом деле часто гуляли. Вот загулялись они в лугах, и мистер Лэнгли уже домой пошел, а миссис Лэнгли еще осталась, чтобы что-то нарисовать. Ох, как же она рисовала! У мистера Лэнгли в кабинете есть три ее картины, и еще две остались в ее спальне. Словом, снится миссис, что осталась она порисовать... слово она такое сказала странное.. цветы вроде... ах, да! Асфодели она рисовала, а мистер Лэнгли пошел домой. И еще говорит: "Любовь моя, уже смеркается, ты можешь заблудиться, так я помечу тебе дорогу". А как она могла бы заблудиться, если там всего одна дорога и прямиком до нашего коттеджа? Но это же сон. Вот, мне мадам все подробно пересказала, дорисовала она эти асфодели, сложила листы в альбом, краски в свой чемоданчик и пошла домой. А темно уже, и ни звезд, ни луны на небе нет. Ну, мадам и чуть не заблудилась, хотя там никак не заблудишься. И тут она видит темные пятна прямо на белой дороге. Мадам и говорит, она во сне сразу догадалась, что это мистер Лэнгли ей дорогу помечает, ну и пошла вперед, все на эти пятна смотрит. Дошла она до нашего дома, дверь, видит, нараспашку. Входит, поднимается в кабинет мистера Лэнгли, и чует — кровью пахнет. Тут, мадам говорит, она чего-то испугалась во сне, и за портьеру спряталась. Портьеры в кабинете хозяина бархатные, прямо в пол, за ними можно легко спрятаться. Стоит она там, едва дышит, вдруг видит, входит мистер Лэнгли и волочет за собой Джилл. У нас тогда горничная такая работала, Джилл, она потом дурно поступила и сбежала с одним студентом, который на каникулы из Кембриджа сюда приехал. Такой стыд! В общем, видит мадам во сне, как мистер Лэнгли за собой Джилл тащит, а Джилл-то мертвая! И глаза у нее, говорит, такие страшные, совсем-совсем мертвые, но словно смотрят и все видят! И вот тут мадам проснулась, так была встревожена, что с мистером Лэнгли даже завтракать не смогла. А когда Джилл сбежала, мне миледи этот сон рассказала и говорит: видно вещий он был, что Джилл нас покинет. Ну, такая, вы меня простите, мисс, мерзавка! Неблагодарная девчонка!

Эта остросюжетная история в духе святочных рассказов удивительным образом напомнила Вирджинии сказку, которую она неоднократно слышала в детстве. Говорилось в ней то о мистере Фоксе, то о мистере Фостере, и о белой дороге, которую этот господин во сне девушки вроде как метил кровью, и об убитой красавице. Вирджиния спрятала усмешку. Очевидно у кого-то — у миссис Лэнгли ли, или у самой Мэри было богатое воображение, и сказка запала в память. Тем не менее, Вирджиния готова была признать, что в Белой Дороге есть что-то неприятное. Возможно, ее неестественная белизна, резко контрастирующая с полосами бурого и темно-зеленого, которые тянулись вдоль обочин. Обладая некоторым воображением, можно было принять тени от нескольких лип, высаженных на небольшом расстоянии от обочин, за капли крови. Когда же вдалеке показалась черная фигура, Вирджиния вздрогнула, а Мэри, также смотрящая на Дорогу, так и вовсе взвизгнула. Потом опомнилась.

— Ох! Господи! Это же мистер Лэнгли возвращается! Через полчаса я подам ланч в библиотеку, мисс. Вы, наверное, будете его есть с хозяином. Простите меня.

Горничная упорхнула. Вирджиния еще некоторое время смотрела на дорогу, удивляясь странному эффекту: По краям стекло этого окна было неровным, поэтому дорога словно бы дрожала и покачивалась. Вспоминалась невольно "Скрюченная песенка", также из далекого детства. От изучения стекла Вирджинию оторвал холодный голос миссис Симпсон, вошедшей в гостиную.

— Ланч подан в библиотеку. Мистер Лэнгли вас ждет.

— Спасибо.

Вирджиния постаралась улыбнуться как можно радушнее, но на монументальную экономку это не подействовало. Развернувшись на каблуках, миссис Симпсон удалилась вниз, в свои безраздельные владения. Вирджиния последовала за ней.

Честно говоря, при слабом дневном свете, проникающем в коридор через окно в дальнем его конце и из холла, портреты казались уже не столь зловещими. Это были просто весьма неприятные лица с враждебностью смотрящие на зрителя. Не угодил ли им чем-то художник, или они вообще были людьми неприветливыми, сейчас сказать было сложно. Вирджиния попыталась им мило улыбнуться, словно надеялась расположить изображенных на портретах к себе, и сама же посмеялась над этой нелепостью. Дойдя же до дверей библиотеки, она замерла, не решаясь войти. Наконец она нашла в себе силы постучаться и толкнуть тяжелую створку. Лэнгли сидел в том же кресле, помешивая ложечкой чай с каким-то остервенением и не отрывая глаз от толстой книги.