— Мне достался трехколесный 'Вихрь'! — с восторгом произнес Александр. — Отличная машина! На раму можно закрепить детское кресло, сзади — на кронштейне — Лолкин велосипед.

— Это хорошо, — сказала она, гладя дочь по голове. — Значит, чаще будете ездить в лес.

— Завтра приеду на трехколесном велосипеде.

— Да-да, завтра, — произнесла она, морща лоб. — У вас завтра последняя встреча?

— У 'Победы'... пройдемся по центру, возложим цветы героям революции, наверное, в Оперный заглянем... по набережной прогуляемся... общий снимок и все!

— А почему так срочно? Кто-нибудь уезжает?

— Да, — ответил он легко. — Влад Сергеев... за границу, в Италию, кажется, Наталья Петрова с родителями в Варшаву, Борис... в Московский университет... Семенов — в Ленинград... на Путиловском у него практика... Симонова будет учиться в Санкт-Петербургском историческом...

Он сделал несколько глотков и откусил маленький кусочек торта.

-... несколько человек едут поближе — Омск, Хабаровск, Чита...

— А ты? — спросила мать.

— Я остаюсь с вами! — сказал он и подмигнул Лолке. — Мне лучше здесь...

— И чем ты будешь заниматься? Уже есть идеи?..

— Пока не знаю, — вздохнул он, — нужно подумать.

— Наши занятия тебя не увлекают? — глуховатым голосом спросил дед. — Кажутся трудными?

— Не увлекают, — признался Александр. — Я много думал, кем бы мне хотелось стать...

Он опять подмигнул сестричке.

— Извините, дорогие родители и родственники, мое призвание — в другом...

— В чем же? — вкрадчиво спросила мать.

— Пока не знаю, — ответил он, глядя в окно. — Чувствую, что дело это рядом! И оно важнее исследования полярных шапок на Марсе, туманностей или обучения школьников.

Мать погрустнела.

— Что же это за важное дело? Чье это дело?

Александр пожал плечами.

— Пока оно скрыто... неясно... и такое впечатление, что выбор будет сделан не мной.

— Кем?

— Не знаю, мама... — он боялся посмотреть на нее, — кто-то решит за меня... он укажет направление, и я сразу пойму, что мне туда...

— Кто этот человек? — строго спросила она.

Он опять пожал плечами.

— Выбор сделают за тебя, — вдруг сказала мать, — и ты, если разонравится, объявишь, что путь указан неверно и дорога эта не твоя. Как жаль, что приходится возвращаться! И ждать, что кто-то другой покажет новый путь.

— Может и так, — тихо сказал он, — может, и нет.

В столовой вдруг раздался низкий басовитый звук, словно кто-то подул в трубу, холодом пахнуло от окна, качнулась ветка яблони.

— Солнце заходило красное-красное, — сообщил Александр, — прямо кровавое!

— Завтра будет ветрено и дождь, — ответил дед. — Неудачное время для последней встречи.

— А мне было объявлено, что на окончание школы будет открыта тайна семейной реликвии, — неожиданно сказал Александр. — Ты мне это сказала, мама!

— Не помню, — ответила она, не смотря на него. — Ты что-то путаешь!

Звук возник снова, но тоном ниже и оборвался, ветер с натугой приоткрыл створку окна и вздыбил штору

— Проверьте окна — закрыты ли, — попросила мама, — и возвращайтесь — продолжим наш разговор.

Дед поднялся к себе, а Александр пробежался по дому.

Когда он вернулся в гостиную, дед уже был там.

— Так как же с семейной реликвией? — спросил Александр. — Я получу ответ или нет?

— Не помню я такого разговора, — ответила мать.

— Дед... деда Валя! А ты помнишь?..

Дед задрал бровь и хитро подмигнул Александру.

— Семейная реликвия есть! — воскликнул он, поднимая чашку, и тут же скривился, словно от зубной боли, почти уронил ее на блюдце и принялся тереть ногу под столом.

— Екатерина Васильевна! Осторожней с ногами, вы сделали мне больно!

— Ах, извините, Валентин Николаевич! — преувеличенно любезно ответила мать. — Это произошло случайно!

Александр и Лола сочувственно посмотрели на деда.

— Саша! Ты уже попил чаю? — спросила мама. — Тогда иди к себе, отдыхай... нам нужно поговорить с дедушкой.

Саша встал, поблагодарил и двинулся к лестнице. Взявшись за перила, обернулся и увидел, что мать сердито грозит деду. Поймав недоуменный взгляд сына, она мило улыбнулась и поправила локон у щеки.

— Иди, иди, Саша! У нас взрослый разговор.

Дождь начался неожиданно: капли забарабанили по крыше, хлестнули по стеклам. В комнате, с едва теплившимися световыми панелями, он долго стоял у окна, вглядывался в темноту, слушал скрип и шорох веток, ежился от струй влажного воздуха, вливающегося в форточку, смахивал с лица капли... потом, разобрав постель, разделся, лег и, завернувшись с головой в простыню, крепко заснул.

2. Последняя встреча

Утром Саша встал рано, вышел во двор и глянул на небо. Туч не было, сияло солнце, было немножко прохладно, но к полудню воздух все равно должен прогреться.

Он вымыл свой велосипед, нашел все принадлежности, паспорт и увел его на ближайшую станцию обмена техники. Пока выбирал трехколесный в нужной комплектации, его бывший двухколесный уже кто-то забрал...

Домой он вернулся гордый от удачно выбранной модели, в приподнятом настроении.

Хвастаться пока было не перед кем — дед уехал в свой институт, оставив записку, что позавтракает там и вернется к обеду, мамы нигде не было видно, а Лолка еще спала.

Он позавтракал самостоятельно, разогрев чай на плите, съел два куска вчерашнего торта с вишней. Брюки и рубашку из натуральных тканей, мама приготовила заранее, удобные замшевые полуботинки лежали тут же... оделся, пригладил волосы, сунул в нагрудный карман плоскую коробочку визифона и пошел к метро.

Оформление станции "Площадь Ленина" чем-то напоминало панно в сквере Героев Революции — много вооруженных людей и обилие военной техники — бронепоезда, бронеавтомобили, тачанки и даже один крейсер. "В борьбе за рабочее дело, добудем мы счастье свое!.."

Выйдя из метро, он по улице Ленина в пять минут дошел до "Победы". Этот небольшой кинотеатр, построенный в честь окончания Великой Отечественной войны, перестраивали много раз и, в конце концов, сделали из него громадный кино-комплекс, занимающий целый квартал.

На просторной скамейке слева от центрального входа, сидели две девчонки, фамилии которых он вечно забывал и Паша Смирнов. Одеты все были нарядно.

Рядом с ними Александр выглядел бедно в своих брючках и рубашке. Пашка щеголял в светло-коричневом костюме из дорогой ткани и полуботинках на каучуковой подошве. Небрежно развалившись на сиденье и расстегнув пиджак, он демонстрировал всем великолепную льняную рубашку в мелкую полоску и узкий кремовый галстук.

Табло напротив скамейки, показывало время, но Смирнов, изящным движением отдергивая манжету, то и дело вглядывался в циферблат наручных часов на кожаном ремешке.

Александр подошел ближе. Девицы, оглядев его наряд, фыркнули, Пашка, не меняя позы, протянул вялую руку. Александр осторожно пожал ее и устроился рядом. Одна из девиц достала из сумочки крокодиловой кожи пудреницу и принялась поправлять что-то на лице.

— Как их зовут? — громко спросил Морозов. — Постоянно забываю имена и фамилии.

Девицы ахнули от такого нахальства, а Смирнов, оторвавшись от созерцания часов, повернул голову.

— С пудреницей — Клава Арбузова.

Александр почесал бровь.

— А вторая? — спросил он, зевая.

— Противный Морозов! — прошипела вторая девица в платье с легкомысленными разрезами по бокам. — Пойдем, Клава, подальше от этого... на другую скамейку.

— Вторая... — начал Смирнов, но тут скамейку обступили ребята.

— Все собрались? — крикнул он, поднимаясь. — Объявляю маршрут похода по памятным местам города. От "Победы", куда заходить мы не будем, идем в Первомайский сквер, к фонтану. К памятнику — возлагаем цветы, далее — стадион "Спартак". К шести часам заходим в Оперный, в музей театра... после... едем на набережную и гуляем там... завершение похода — общий снимок и все свободны. Как вам мое предложение?

Ребята зашумели. От группы отступила хорошенькая Алла Симонова в синем платье до колен и белым отложным воротником. Светлые волосы, обычно собранные в пучок, она зачесала наверх и скрепила черепаховым гребнем. Постукивая каблучками белых туфель и придерживая на плече маленькую сумочку на тонком ремешке, она громко объявила "Хорошо!"

Все обернулись.

— Побудем немножко там... здесь... снимок... и можно покататься на катере.

Юноши зашумели, засмеялись.

— Вовка Лопатин катер свой пригнал! — крикнул кто-то. — Пусть катает!..

— Вот еще... — откликнулся Лопатин. — На прощальную встречу на катере приплывать... я на метро...

— А у меня другое предложение! — громко сказал Морозов. Он поднялся и вышел на свободное пространство.

— Ну-ну, Саша, — иронично произнесла Алла, — скажи нам веское слово! Все двенадцать лет ты помалкивал, а сейчас заявляешь о себе?

Александр покосился на нее.

— Ну и заявляю, — сказал он, — потому как вышел на дорогу жизни!

Симонова усмехнулась.

— От "Победы" — Первомайский сквер, согласен... полюбуемся на фонтан. Имеющие купальные принадлежности, могут искупаться. Мы подождем, правда?..

Раздались смешки.

— Оттуда — в сквер Героев Революции — возлагаем цветы к могилам революционеров. Потом дом Науки и Техники: осматриваем науку и пристально вглядываемся в технику.

Ребята переглянулись.

— Выходим, — продолжал Морозов, — ждем шести часов и с боем курантов заходим в Оперный... там, в партере, рассаживаетесь в первом ряду и я вам, со сцены, произнесу напутственную речь!

Смирнов смотрел на него с изумлением.

— Далее — к памятнику революционерам — возлагаем цветы, получаем удачу в жизни и оттуда пешочком, к Оби. Если пешком не хотите, можно устроить забег — вниз, под горочку...

Девушки засмеялись.

— Но лучше пешком... пройдемся, подышим свежим воздухом... затем прогулка по набережной...

Он обвел глазами ребят.

— Я так понимаю, что лодку свою никто не пригнал? Вот и хорошо.

Он откашлялся.

— На геликоптерах летать тоже не будем — опасно! Сносно водить не умеет никто... травмы в последний день ни к чему...

— Это кто не умеет водить? — спросил Пашка грозно. — Я не умею?

— И ты не умеешь! — осадил его Александр. — Месяц назад у тебя лопнула правая задняя пружина — так ты свалил свой аппарат, что, скажешь, не было?

— Ну и было. А твое-то, какое дело? — рассердился Смирнов.

— Из этого случая ясно, что водите плохо — рисковать не будем... можно проще — колесо обозрения на набережной... поднимемся и оттуда посмотрим на город, реку и всю прошлую жизнь... общий снимок и разбегаемся в разные стороны... как вам это предложение?

Шум поднялся невообразимый. Все разглядывали Морозова, как редкое животное. Двенадцать лет, при встречах класса, он сидел в сторонке, о чем-то думал, казалось, и говорить-то не умеет, нет — умеет говорить, да как!..

— План неплох, — объявила Симонова, — несколько по-другому, чем у Смирнова... только непонятно, зачем идти в сквер Героев и почему не зайти на "Спартак"?

— На стадионе мы были вчера все вместе,— сказал Морозов.

— Да, были... — сказала Алла. — Класс сидел в одном месте, а ты почему-то отделился с каким-то мальчиком... и еще... говорят, к девочкам приставал, отчего они убежали.

— Это девочки ко мне приставали, и я от них убежал, — без улыбки сказал Морозов. — Ты плохо видишь, Алла... надо тебе корректировку зрения сделать.

Симонова покраснела.

— Глупости от тебя выслушивать, я не намерена! Зачем нам идти в сквер... можешь объяснить?

— Достопримечательность... в самом центре... очень интересно... там большой памятник — из камня высовывается рука с факелом и панно на стене... — ответил Александр. — Поднимите руки те, кто там ни разу в своей жизни не был.

Робко поднялась одна рука и поспешно опустилась.

— Вижу — большинство! — объявил Морозов.

Наконец от шока оправился Смирнов и подал голос:

— Слушай, Морозов, ты чего тут командуешь? В нашей компании не был... в походы, встречи, не ходил, а теперь голос подаешь?

— А потому что на сегодняшний день власть твоя, Паша, кончилась! — объявил Александр. — Побыл в лидерах и хватит, я тебя от лидерства отстраняю!

Лопатин захохотал.

— Но-но! — сказал Смирнов. — Моего слова ты еще не слышал!

— Тебе что — в ухо дать? — весело спросил Морозов.

— Да ты что... совсем уже... взбесился, что ли?..

— Тебе сказано — в последний день ребята будут слушаться меня! — повысил голос Александр.

Ребята зашумели.

— Тихо! — крикнул он. — Власть переменилась мирным путем! Небольшое дополнение: самые несознательные, абсолютно не знающие о революционной борьбе в Сибири в сквер Героев могут не ходить, а прямиком топать в дом Науки... Я — чту память наших предков!

— А как же с памятником?

— Все просто — возлагаем цветы, трогаем пуговицу и двигаемся к набережной.

— Ты хотел сказать — затвор винтовки трогаем?

— Уже отменяется, — ответил Морозов. — Волшебная сила переместилась на пуговицу. Высоко она... нужно дотянуться... приносит успех в делах, радость в жизни, много детей в семье и отличную работу... во Франции... или Канаде.

— Врешь ты все, Морозов! Вот не знала, что ты такой врун! — Алла рассердилась не на шутку. — Ведь придумал же все, так?

— Кто со мной в сквер? — спросил Александр, не обращая на нее внимания.

Все молчали.

— Тогда, айда фонтан смотреть!

Ребята оглядывались на Смирнова.

— О чем задумался, помощник командира? — насмешливо поинтересовался Морозов.— Плавки забыл?

Смирнов покрутил рукой около головы и зашагал прочь... остальные пошли следом. Они то и дело оглядывались на Морозова, и у всех на устах был один вопрос "Что бы это значило?"

— То и значило, — ответил Морозов вслух, — что настоящий лидер оставался в тени, а Смирнов лез вперед... не почувствовали вы настоящего... пришлось объявиться... в доме Науки и Техники бывали?

— Конечно! — сказало несколько голосов. — Нашел чем хвастать!

— А то, что проект этот объединенный дом плюс театр был разработан в начале двадцатого века, кто-нибудь из вас знает?

Ребята молчали.

— Должно быть всестороннее развитие, это я вам как сын Учителя говорю.

Разговаривая, они подошли к фонтану.

— Вот на этой скамейке через двадцать минут, чтобы все были, — небрежно сказал Морозов.

— Да, Александр, — проговорила Симонова, оглядывая его с ног до головы, — по-другому ты заговорил, и я на тебя смотрю по-новому...

— Хочешь сказать, что влюбилась бы в меня гораздо раньше? — Морозов захохотал.

— Вот еще! — она поджала губы. — Ты мне не нравишься, пойдемте, девочки!

— Идите, обсудите поведение Морозова.

Он вытер сиденье ладонью и только после этого сел, поддернув штанины.

— Что это ты развоевался... в последний день, — спросил Смирнов. — Где ты раньше-то был, с приказаниями своими... за спины прятался?

Морозов махнул рукой.

Зеленоватая гладь фонтана вдруг вздыбилась... водяную гору, как скульптуру, за минуту умяли силовые поля и над водой, задрав голову на тонкой шее, вознесся жираф.