"Факел" главы с 1 по 30 (общий файл)

Александр Поляков

'ФАКЕЛ'

1. Выпускники

Праздник Выпускников близился к концу. Выпуск отмечали на стадионе 'Спартак'. Учителя сидели на трибунах ближе к полю, ученики... вернее, уже бывшие ученики, подальше. А еще — мамы и папы, друзья и знакомые...

Уже были просмотрены записи лучших выступлений спортсменов, удачные школьные театральные постановки, диспуты, оригинальные музыкальные номера, Учителя сказали напутственные слова, а Выпускники пообещали выполнить...

Коллективные встречи были редки: Школы давным-давно перешли на свободную отдачу знаний по индивидуальным программам, а ученики жили и одновременно учились в домах своих родителей или воспитателей.

Учителя редко встречались с ними — вели уроки, находясь перед экранами — они могли быть и в другом городе или в другой стране. Многие из Учителей успешно совмещали преподавательскую деятельность с одной — двумя специальностями, не связанными с учебным процессом.

Бумажный самолетик спланировал на колени юноше в песочном костюме, светлой широкополой шляпе и светло-коричневых ботинках. Он сидел несколько поодаль учеников своего класса. Юноша бережно спрятал его в нагрудный карман.

— Это тебе на счастье! — на скамейку бухнулся светловолосый, вихрастый парень в клетчатой рубахе с завернутыми рукавами и зеленых штанах. Он небрежно свалил в проход объемистый пакет с баночками, бутылочками и кульками.

— Куда столько?.. — спросил юноша. — Здесь человек на десять!

— Да брось ты, Сандро, волну поднимать! — буркнул вихрастый. — В самый раз!

— Тогда девушек угости, — посоветовал юноша, приметив невдалеке двух девиц.

— Сам угощай!

Девушки в одежде, меняющей цвет под настроение, обсуждали происходящее. Цвета были яркие, кричащие...

Они встретили его улыбками и смехом. Короткое платье одной и шорты и блузка другой приняли одинаковый фиолетовый цвет, что, вероятно, означало любопытство.

— Мой товарищ, Петр, предлагает напитки, шоколад, орехи!

— А что предлагаешь ты? — спросила блондинка.

— Свое общество.

— И только-то?

Ее спутница, яркая брюнетка с челкой до бровей в полупрозрачной блузке и шортиках презрительно скривила накрашенный рот.

— Нам сегодня предлагали свое общество много-много раз! Ты не оригинален!

Юноша поклонился.

— Луну с неба достать не могу, — он обвел небосвод, — ее нет. Солнце... тоже... слишком горячее!

Он стоял над ними — стройный, худощавый, безукоризненно одетый.

— Ничего-то ты не можешь... Сандро! — засмеялась брюнетка. — Иди отсюда... к своему товарищу!

Юноша улыбнулся и зашагал прочь. Вслед ему понеслись смешки и ехидные замечания.

— Что, откат? — поинтересовался Петька, с хрустом разгрызая орех.

Со стороны девушек донесся громкий смех.

— Забудь, — посоветовал он, сминая обертку и засовывая под сиденье в мусорный контейнер. — Две молодых... пустышки, как вот эти — он постукал бутылочками из-под сока — тебя уже не наполнят! Разве что вакуумом...

— Болван! — пискнула одна из девиц, вторая прошипела что-то ругательное. Сандро обернулся: цвета одежды девушек изменились — теперь преобладал грязно-коричневый... Девицы взглянули друг на друга, и вопли отчаяния прорезали шум. Многие повернулись в их сторону. Неопрятные фигуры, шипя от ярости и унижения, пронеслись по рядам и скрылись в проходе.

Особенность одежды, меняющей цвет от настроения — нужно быть смелым или наоборот — неумным, чтобы ее надевать.

Юноша снял шляпу и промокнул платком лоб, шею, щеки. Лоб у него был высокий, лицо правильное, нос прямой с небольшой горбинкой. Губы чуть-чуть тонковаты, что выдавало человека насмешливого.

Он слегка растрепал черные волосы, потер виски.

— Много народа... шумно... Ты не устал?

— Есть немного, — признался Петр. — Двигаем вниз, где у них машины, и выберем пару, пока есть из чего...

— Пожалуй, — отозвался его спутник.

Петька подхватил изрядно опустевший пакет и зашлепал к выходу.

В просторном, ярко освещенном ангаре под трибунами сиротливо жались к стене несколько трехколесных велосипедов.

— Так я и знал! — простонал Петька, роняя пакет на пол. — И здесь труха! Что же теперь, на метро ехать? С малышней и Учителями??

— Смотри — 'Вихрь'. Известная марка скоростных машин, — воскликнул юноша.

— Девчачья забава, — хмыкнул Петька. — Опозоримся!

— Довольно легкий... ага, тут и переключение звездочек есть!

Он вскочил в седло и нажал на педали. Сделав несколько кругов и опробовав переключатель, затормозил.

— На нем поеду! А ты как хочешь...

— Засмеют нас, — сказал Петька, швыряя в багажник другого велосипеда пакет с продуктами. — Со смеха попадают!

Он неловко взгромоздился в седло.

Народ валил со стадиона. Откуда-то вдруг появились велосипедисты и подкатили к западным воротам. Это были юноши, которые решили проехаться до набережной с ветерком. К удивлению Петьки, некоторые парни сидели на трехколесных велосипедах... они держались отдельной группой и выглядели сконфуженно.

Прошло еще несколько минут и объявили общий старт.

Распахнулись ворота и по шесть человек в ряд они выкатились на неширокую улицу Державина. Впереди, на двухколесном 'Урале', понесся черноволосый парнишка в джинсах, рубашка пузырем вздувалась на спине. Он должен был успеть к светофору — опередить автоматику и переключить его в режим пропуска Выпускников. Мальчишка успел — лихо затормозил, так что велосипед пошел юзом и дотянулся до кнопки. Теперь для Выпускников на всех перекрестках зажегся 'зеленый'...

Солнце выглянуло из-за высотки Гуманитарного института и осветило склоненные к рулям фигуры, вращающиеся ноги и бешено крутящиеся колеса. Спицы, как тонкие ножики, кромсали лучи и бросали на асфальт. Под шорох шин и разноголосицу звонков, клаксонов и трещоток, по широкой дуге, свернули на проспект.

Набрав приличную скорость, велосипедисты лавой ринулись в проход, зажатый ажурной решеткой сквера с одной стороны, и домами-магазинами с другой. Люди на тротуарах и жители, высовывающиеся из окон, кричали и размахивали руками. Казалось, весь город приветствует Выпускников!

И вот уже главная площадь выстлалась под колеса. Словно салютуя статуям рабочих, крестьян, солдат и Оперному театру, они отчаянно рванули сигналы!

Проспект пошел под уклон и, снижая скорость, подъехали к набережной и, влившись в толпу приехавших велосипедистов с других районов, растворились в ней.

Ребята разбрелись, Петька нашелся и снова потерялся. Александра его общество уже тяготило, да и вообще обилие народа, шум и толкотня начали раздражать. Но мать обязательно будет подробно расспрашивать его о световом празднике, и он решил потерпеть.

Протолкавшись к парапету, он некоторое время наблюдал, как трехпалубное судно на воздушной подушке 'Академик Лаврентьев', раздвинув высокими бортами корабельную мелочь — скутеры, лодки, катамараны — причаливает к берегу.

Новая порция пассажиров заставила любителей огней в небе потесниться и перейти с аллей на газоны. Несколько раз Александр натыкался на какие-то живописные фигуры то ли в бурнусах, то ли в кимоно, слышалась разноязыкая речь. Похоже, световое шоу сибиряков, получило международную известность.

Весь день он чувствовал себя неспокойно: заканчивалась размеренная жизнь школьника, где на первом и главном месте были уроки и четкое их выполнение. Индивидуальная программа выявила у него склонность к поэзии и графике — его работы были выставлены в картинной галерее, а несколько песен, пели под гитару. Это было приятно, но почему-то больше не хотелось, ни сочинять, ни рисовать.

'Кем быть?' — этот вопрос волновал его с пятого класса. Родственники, каждый со сложной и серьезной специальностью, втайне желали видеть Александра продолжателем именно своего дела и часто рассказывали о своей профессии интересные подробности.

Александр давно понял, что означают эти разговоры по душам. Он слушал внимательно, задавал вопросы, но ловил себя на том, что беседы как-то пролетают мимо сознания. Потому, что требовали они больших знаний, кропотливой и усидчивой работы...

Солнце пыталось скрыться за тучами несколько раз, но они предательски уползали прочь, открывая взорам его темно-красный диск. Наконец, оно нырнуло вниз и пропало и звезды, ждавшие этого мгновения, рассыпались по темному вельвету неба.

Ниоткуда взявшийся красноватый луч, небрежно начеркал на небе изломанные линии — началось шоу.

Стихли все разговоры, люди задрали головы, пытаясь вникнуть в замысел невидимого художника. То, что вычерчивал в небе луч, могло означать, что угодно и зрители недовольно зашумели! Но вот изломанные линии пересекла волнистая линия, еще одна и стало понятно, что это тропинка между скал и по ней... — зрители ахнули — стал подниматься женский силуэт, удерживая на плече изящную амфору! И вот, на вершине, девушка оступилась и выпустила амфору из рук... ах! драгоценный сосуд, кувыркаясь, летит вниз и разбивается вдребезги! Брызги и осколки летят во все стороны, светящимся дождем падают на воду и сушу, на палубу корабля, мелким бисером рассыпаются по воде и гаснут, уходя в глубину.

Рисунок в небе поблек и исчез, стало совсем темно.

И снова появился луч, только уже желтый, нарисовал берег реки на той стороне, переместился на эту и отделил реку от зрителей, проведя светящуюся черту перед их ногами. Там, где был парапет, вознеслись пять или шесть берез с раскидистыми кронами. Все это было нарисовано быстро, точно и достоверно.

Подул ветер — настоящий... его влажное дыхание овеяло лица, и от нарисованных ветвей взметнулись ввысь тысячи светящихся точек, полетели, превращаясь в листья — настоящая осенняя метель... и падали в реку, плыли... постепенно угасая.

Словно бы ниоткуда полилась печальная лютневая мелодия.

Это было так прекрасно, что комок подкатил к горлу, невидимый художник почувствовал, как уже рвутся нити, связывающие бывших школьников и их родителей, родственников, друзей...

Несколько фигур, стоявших впереди, вдруг придвинулись друг к другу и обнялись, послышались сдерживаемые рыдания.

С неба уже сыпались серебристые снежинки, но Александр, чувствуя потребность быть сейчас не здесь, а рядом с матерью, дедом, сестрой протиснувшись между стоявших в оцепенении людей, заторопился к метро.

Наклоняясь и изгибаясь, лента эскалатора понесла его под землю. Светящиеся панели потолка слились в одну непрерывную дорожку...

За очередным поворотом открылась станция — полукруглый арочный потолок, гранитный пол из красноватых, с прожилками плиток, прозрачная стена, за которой несла свои воды величавая Обь... вода, взбаламученная пролетающими глиссерами, с силой ударяла в стенку, слышался неумолчный плеск, шорох и отдаленный гул двигателей.

Из черноты справа, высунул острый нос поезд, и матовый цилиндр бесшумно проплыл мимо платформы и встал точно от туннеля до туннеля. Беззвучно поднялась стенка, открыв длинный ряд кресел. Александр занял ближайшее, справа и слева сели еще люди. Поезд заполнился, стена стала на место, а вагон, покачнувшись, двинулся и стал набирать ход.

В ручке своего кресла Морозов тронул кнопку рядом с надписью 'Вишневый сад' и удобно откинулся в кресле. Вагон шел ровно, едва покачиваясь, слышался едва заметный свист воздуха, проносившего вдоль стенок.

До своей станции он доехал минут за двадцать... против кресла открылся проем и он, шагнул на платформу. Стенка вагона опустилась, погасла и рубиновая стрелка на полу. Поезд нырнул в туннель.

Александр считал оформление этой станции самым лучшим. Свод поддерживали тонкие колонны, представлявшие собой стволы вишен, раскинувшие ветви с листьями и плодами под самым потолком. Извечный гранит пола укрыли черным покрытием, имитировавшим землю с искусно нарисованными опавшими листьями и островками зеленой и пожухлой травы. Аромат вишни плыл в воздухе и иногда пчелы, привлеченные пряным запахом, кружили под потолком, садились на каменные листья и цветы и, сердито жужжали, не находя настоящих цветков.

Ступив на настоящую землю, Александр пошел знакомой дорогой.

Ярко светила полная луна, перемигивались крупные звезды, прохладный ветер налетал порывами. Едва он стихал, над травами взлетали светляки, что-то щелкало и потрескивало невдалеке, негромко вскрикивала какая-то птица.

Весело шагая, Саша добрался до улицы Оранжевой и их дома, третьего с краю.

Калитка распахнулась, едва он коснулся щеколды. На веранде перемигивались фонарики — огоньки взбегали по резным столбам под крышу, перескакивали на потолок и собирались в затейливый узор.

Гостиная была освещена. Шкафы из мореного дуба вдоль стен, широкий диван с множеством подушек, массивное кресло деда с прямой спинкой в одном углу, оттоманка, изящное кресло Александра — в другом, застекленные шкафы и стеллажи по обе стороны лестницы, ведущей на второй этаж...

В центре гостиной, стоял прямоугольный стол, одетый парадной скатертью кофейного цвета. Поодаль, выгнув спины, расположились стулья темного дерева с обивкой вишневого цвета.

На старинном чеканном подносе, пыхал и сипел ведерный самовар. Вазочки с вареньем, бутылочки с вином обступили тарелку с тортом. Четыре чашки с блюдцами из маминого любимого сервиза, красовались снежно-белыми боками с затейливыми вензелями.

Они спускались по лестнице: мать, в красивом вязаном платье, с замысловатой прической, дед приоделся в серые брюки старомодного покроя, синий джемпер, сестренка, оглядывала новое платье, синее в белый горошек.

— Здравствуй, сын! — произнесла мама звучным голосом. — Мы садимся за стол и ждем тебя. Переодевайся и приходи!

Душевая была рядом и он, вытаскивая на ходу все, что было в карманах, сунув на полочку, как был в шляпе и костюме, встал под душ. Полилась вода — искусственная одежда съежилась, потеряла целостность, и кусочками уносилась в слив. Александр остроумно называл этот процесс 'рождением человека'.

Тут же, в гардеробной, он облачился в свежее белье, выглаженные хлопчатобумажные брюки и кремовую рубашку из тонкого льна. Дома носили все натуральное, берегли эти вещи.

— Красив, красив! — воскликнула мать. — Тебе очень идет!..

Сестренка протянула ему ручки. Он сжал ее тоненькие мягкие пальчики и коснулся губами поочередно левого и правого запястья. Этим манерам Александр научился у деда, а тот, то ли придумал, то ли вычитал в старинном романе.

Мама с дочкой сели по одну сторону стола, дед — по другую, Александру досталось почетное место во главе...

— Как все прошло? — спросила мать, вглядываясь в сына.

— Ничего особенного, — ответил он, придвигая чашку с чаем. — Ты же знаешь, мама, как это бывает... довольно скучно... Вот на трибунах веселились от души!

Он отпил глоток.

— Думал, что на нашем-то выпуске будет иначе, но... — он состроил унылую физиономию. — Думаю, остальные поняли, потому и действо быстро подошло к концу.

Мать нахмурилась.

— Вот дорога до набережной!.. — воскликнул он.

— Разумеется, на велосипедах, — недовольно произнесла она, — что здесь интересного...

— Мне достался трехколесный 'Вихрь'! — с восторгом произнес Александр. — Отличная машина! На раму можно закрепить детское кресло, сзади — на кронштейне — Лолкин велосипед.

— Это хорошо, — сказала она, гладя дочь по голове. — Значит, чаще будете ездить в лес.

— Завтра приеду на трехколесном велосипеде.

— Да-да, завтра, — произнесла она, морща лоб. — У вас завтра последняя встреча?

— У 'Победы'... пройдемся по центру, возложим цветы героям революции, наверное, в Оперный заглянем... по набережной прогуляемся... общий снимок и все!

— А почему так срочно? Кто-нибудь уезжает?

— Да, — ответил он легко. — Влад Сергеев... за границу, в Италию, кажется, Наталья Петрова с родителями в Варшаву, Борис... в Московский университет... Семенов — в Ленинград... на Путиловском у него практика... Симонова будет учиться в Санкт-Петербургском историческом...

Он сделал несколько глотков и откусил маленький кусочек торта.

-... несколько человек едут поближе — Омск, Хабаровск, Чита...

— А ты? — спросила мать.

— Я остаюсь с вами! — сказал он и подмигнул Лолке. — Мне лучше здесь...

— И чем ты будешь заниматься? Уже есть идеи?..

— Пока не знаю, — вздохнул он, — нужно подумать.

— Наши занятия тебя не увлекают? — глуховатым голосом спросил дед. — Кажутся трудными?

— Не увлекают, — признался Александр. — Я много думал, кем бы мне хотелось стать...

Он опять подмигнул сестричке.

— Извините, дорогие родители и родственники, мое призвание — в другом...

— В чем же? — вкрадчиво спросила мать.

— Пока не знаю, — ответил он, глядя в окно. — Чувствую, что дело это рядом! И оно важнее исследования полярных шапок на Марсе, туманностей или обучения школьников.

Мать погрустнела.

— Что же это за важное дело? Чье это дело?

Александр пожал плечами.

— Пока оно скрыто... неясно... и такое впечатление, что выбор будет сделан не мной.

— Кем?

— Не знаю, мама... — он боялся посмотреть на нее, — кто-то решит за меня... он укажет направление, и я сразу пойму, что мне туда...

— Кто этот человек? — строго спросила она.

Он опять пожал плечами.

— Выбор сделают за тебя, — вдруг сказала мать, — и ты, если разонравится, объявишь, что путь указан неверно и дорога эта не твоя. Как жаль, что приходится возвращаться! И ждать, что кто-то другой покажет новый путь.

— Может и так, — тихо сказал он, — может, и нет.

В столовой вдруг раздался низкий басовитый звук, словно кто-то подул в трубу, холодом пахнуло от окна, качнулась ветка яблони.

— Солнце заходило красное-красное, — сообщил Александр, — прямо кровавое!

— Завтра будет ветрено и дождь, — ответил дед. — Неудачное время для последней встречи.

— А мне было объявлено, что на окончание школы будет открыта тайна семейной реликвии, — неожиданно сказал Александр. — Ты мне это сказала, мама!

— Не помню, — ответила она, не смотря на него. — Ты что-то путаешь!

Звук возник снова, но тоном ниже и оборвался, ветер с натугой приоткрыл створку окна и вздыбил штору

— Проверьте окна — закрыты ли, — попросила мама, — и возвращайтесь — продолжим наш разговор.

Дед поднялся к себе, а Александр пробежался по дому.

Когда он вернулся в гостиную, дед уже был там.

— Так как же с семейной реликвией? — спросил Александр. — Я получу ответ или нет?

— Не помню я такого разговора, — ответила мать.

— Дед... деда Валя! А ты помнишь?..

Дед задрал бровь и хитро подмигнул Александру.

— Семейная реликвия есть! — воскликнул он, поднимая чашку, и тут же скривился, словно от зубной боли, почти уронил ее на блюдце и принялся тереть ногу под столом.

— Екатерина Васильевна! Осторожней с ногами, вы сделали мне больно!

— Ах, извините, Валентин Николаевич! — преувеличенно любезно ответила мать. — Это произошло случайно!

Александр и Лола сочувственно посмотрели на деда.

— Саша! Ты уже попил чаю? — спросила мама. — Тогда иди к себе, отдыхай... нам нужно поговорить с дедушкой.

Саша встал, поблагодарил и двинулся к лестнице. Взявшись за перила, обернулся и увидел, что мать сердито грозит деду. Поймав недоуменный взгляд сына, она мило улыбнулась и поправила локон у щеки.

— Иди, иди, Саша! У нас взрослый разговор.

Дождь начался неожиданно: капли забарабанили по крыше, хлестнули по стеклам. В комнате, с едва теплившимися световыми панелями, он долго стоял у окна, вглядывался в темноту, слушал скрип и шорох веток, ежился от струй влажного воздуха, вливающегося в форточку, смахивал с лица капли... потом, разобрав постель, разделся, лег и, завернувшись с головой в простыню, крепко заснул.

2. Последняя встреча

Утром Саша встал рано, вышел во двор и глянул на небо. Туч не было, сияло солнце, было немножко прохладно, но к полудню воздух все равно должен прогреться.

Он вымыл свой велосипед, нашел все принадлежности, паспорт и увел его на ближайшую станцию обмена техники. Пока выбирал трехколесный в нужной комплектации, его бывший двухколесный уже кто-то забрал...

Домой он вернулся гордый от удачно выбранной модели, в приподнятом настроении.

Хвастаться пока было не перед кем — дед уехал в свой институт, оставив записку, что позавтракает там и вернется к обеду, мамы нигде не было видно, а Лолка еще спала.

Он позавтракал самостоятельно, разогрев чай на плите, съел два куска вчерашнего торта с вишней. Брюки и рубашку из натуральных тканей, мама приготовила заранее, удобные замшевые полуботинки лежали тут же... оделся, пригладил волосы, сунул в нагрудный карман плоскую коробочку визифона и пошел к метро.

Оформление станции "Площадь Ленина" чем-то напоминало панно в сквере Героев Революции — много вооруженных людей и обилие военной техники — бронепоезда, бронеавтомобили, тачанки и даже один крейсер. "В борьбе за рабочее дело, добудем мы счастье свое!.."

Выйдя из метро, он по улице Ленина в пять минут дошел до "Победы". Этот небольшой кинотеатр, построенный в честь окончания Великой Отечественной войны, перестраивали много раз и, в конце концов, сделали из него громадный кино-комплекс, занимающий целый квартал.

На просторной скамейке слева от центрального входа, сидели две девчонки, фамилии которых он вечно забывал и Паша Смирнов. Одеты все были нарядно.

Рядом с ними Александр выглядел бедно в своих брючках и рубашке. Пашка щеголял в светло-коричневом костюме из дорогой ткани и полуботинках на каучуковой подошве. Небрежно развалившись на сиденье и расстегнув пиджак, он демонстрировал всем великолепную льняную рубашку в мелкую полоску и узкий кремовый галстук.

Табло напротив скамейки, показывало время, но Смирнов, изящным движением отдергивая манжету, то и дело вглядывался в циферблат наручных часов на кожаном ремешке.

Александр подошел ближе. Девицы, оглядев его наряд, фыркнули, Пашка, не меняя позы, протянул вялую руку. Александр осторожно пожал ее и устроился рядом. Одна из девиц достала из сумочки крокодиловой кожи пудреницу и принялась поправлять что-то на лице.

— Как их зовут? — громко спросил Морозов. — Постоянно забываю имена и фамилии.

Девицы ахнули от такого нахальства, а Смирнов, оторвавшись от созерцания часов, повернул голову.

— С пудреницей — Клава Арбузова.

Александр почесал бровь.

— А вторая? — спросил он, зевая.

— Противный Морозов! — прошипела вторая девица в платье с легкомысленными разрезами по бокам. — Пойдем, Клава, подальше от этого... на другую скамейку.

— Вторая... — начал Смирнов, но тут скамейку обступили ребята.

— Все собрались? — крикнул он, поднимаясь. — Объявляю маршрут похода по памятным местам города. От "Победы", куда заходить мы не будем, идем в Первомайский сквер, к фонтану. К памятнику — возлагаем цветы, далее — стадион "Спартак". К шести часам заходим в Оперный, в музей театра... после... едем на набережную и гуляем там... завершение похода — общий снимок и все свободны. Как вам мое предложение?

Ребята зашумели. От группы отступила хорошенькая Алла Симонова в синем платье до колен и белым отложным воротником. Светлые волосы, обычно собранные в пучок, она зачесала наверх и скрепила черепаховым гребнем. Постукивая каблучками белых туфель и придерживая на плече маленькую сумочку на тонком ремешке, она громко объявила "Хорошо!"

Все обернулись.

— Побудем немножко там... здесь... снимок... и можно покататься на катере.

Юноши зашумели, засмеялись.

— Вовка Лопатин катер свой пригнал! — крикнул кто-то. — Пусть катает!..

— Вот еще... — откликнулся Лопатин. — На прощальную встречу на катере приплывать... я на метро...

— А у меня другое предложение! — громко сказал Морозов. Он поднялся и вышел на свободное пространство.

— Ну-ну, Саша, — иронично произнесла Алла, — скажи нам веское слово! Все двенадцать лет ты помалкивал, а сейчас заявляешь о себе?

Александр покосился на нее.

— Ну и заявляю, — сказал он, — потому как вышел на дорогу жизни!

Симонова усмехнулась.

— От "Победы" — Первомайский сквер, согласен... полюбуемся на фонтан. Имеющие купальные принадлежности, могут искупаться. Мы подождем, правда?..

Раздались смешки.

— Оттуда — в сквер Героев Революции — возлагаем цветы к могилам революционеров. Потом дом Науки и Техники: осматриваем науку и пристально вглядываемся в технику.

Ребята переглянулись.

— Выходим, — продолжал Морозов, — ждем шести часов и с боем курантов заходим в Оперный... там, в партере, рассаживаетесь в первом ряду и я вам, со сцены, произнесу напутственную речь!

Смирнов смотрел на него с изумлением.

— Далее — к памятнику революционерам — возлагаем цветы, получаем удачу в жизни и оттуда пешочком, к Оби. Если пешком не хотите, можно устроить забег — вниз, под горочку...

Девушки засмеялись.

— Но лучше пешком... пройдемся, подышим свежим воздухом... затем прогулка по набережной...

Он обвел глазами ребят.

— Я так понимаю, что лодку свою никто не пригнал? Вот и хорошо.

Он откашлялся.

— На геликоптерах летать тоже не будем — опасно! Сносно водить не умеет никто... травмы в последний день ни к чему...

— Это кто не умеет водить? — спросил Пашка грозно. — Я не умею?

— И ты не умеешь! — осадил его Александр. — Месяц назад у тебя лопнула правая задняя пружина — так ты свалил свой аппарат, что, скажешь, не было?

— Ну и было. А твое-то, какое дело? — рассердился Смирнов.

— Из этого случая ясно, что водите плохо — рисковать не будем... можно проще — колесо обозрения на набережной... поднимемся и оттуда посмотрим на город, реку и всю прошлую жизнь... общий снимок и разбегаемся в разные стороны... как вам это предложение?

Шум поднялся невообразимый. Все разглядывали Морозова, как редкое животное. Двенадцать лет, при встречах класса, он сидел в сторонке, о чем-то думал, казалось, и говорить-то не умеет, нет — умеет говорить, да как!..

— План неплох, — объявила Симонова, — несколько по-другому, чем у Смирнова... только непонятно, зачем идти в сквер Героев и почему не зайти на "Спартак"?

— На стадионе мы были вчера все вместе,— сказал Морозов.

— Да, были... — сказала Алла. — Класс сидел в одном месте, а ты почему-то отделился с каким-то мальчиком... и еще... говорят, к девочкам приставал, отчего они убежали.

— Это девочки ко мне приставали, и я от них убежал, — без улыбки сказал Морозов. — Ты плохо видишь, Алла... надо тебе корректировку зрения сделать.

Симонова покраснела.

— Глупости от тебя выслушивать, я не намерена! Зачем нам идти в сквер... можешь объяснить?

— Достопримечательность... в самом центре... очень интересно... там большой памятник — из камня высовывается рука с факелом и панно на стене... — ответил Александр. — Поднимите руки те, кто там ни разу в своей жизни не был.

Робко поднялась одна рука и поспешно опустилась.

— Вижу — большинство! — объявил Морозов.

Наконец от шока оправился Смирнов и подал голос:

— Слушай, Морозов, ты чего тут командуешь? В нашей компании не был... в походы, встречи, не ходил, а теперь голос подаешь?

— А потому что на сегодняшний день власть твоя, Паша, кончилась! — объявил Александр. — Побыл в лидерах и хватит, я тебя от лидерства отстраняю!

Лопатин захохотал.

— Но-но! — сказал Смирнов. — Моего слова ты еще не слышал!

— Тебе что — в ухо дать? — весело спросил Морозов.

— Да ты что... совсем уже... взбесился, что ли?..

— Тебе сказано — в последний день ребята будут слушаться меня! — повысил голос Александр.

Ребята зашумели.

— Тихо! — крикнул он. — Власть переменилась мирным путем! Небольшое дополнение: самые несознательные, абсолютно не знающие о революционной борьбе в Сибири в сквер Героев могут не ходить, а прямиком топать в дом Науки... Я — чту память наших предков!

— А как же с памятником?

— Все просто — возлагаем цветы, трогаем пуговицу и двигаемся к набережной.

— Ты хотел сказать — затвор винтовки трогаем?

— Уже отменяется, — ответил Морозов. — Волшебная сила переместилась на пуговицу. Высоко она... нужно дотянуться... приносит успех в делах, радость в жизни, много детей в семье и отличную работу... во Франции... или Канаде.

— Врешь ты все, Морозов! Вот не знала, что ты такой врун! — Алла рассердилась не на шутку. — Ведь придумал же все, так?

— Кто со мной в сквер? — спросил Александр, не обращая на нее внимания.

Все молчали.

— Тогда, айда фонтан смотреть!

Ребята оглядывались на Смирнова.

— О чем задумался, помощник командира? — насмешливо поинтересовался Морозов.— Плавки забыл?

Смирнов покрутил рукой около головы и зашагал прочь... остальные пошли следом. Они то и дело оглядывались на Морозова, и у всех на устах был один вопрос "Что бы это значило?"

— То и значило, — ответил Морозов вслух, — что настоящий лидер оставался в тени, а Смирнов лез вперед... не почувствовали вы настоящего... пришлось объявиться... в доме Науки и Техники бывали?

— Конечно! — сказало несколько голосов. — Нашел чем хвастать!

— А то, что проект этот объединенный дом плюс театр был разработан в начале двадцатого века, кто-нибудь из вас знает?

Ребята молчали.

— Должно быть всестороннее развитие, это я вам как сын Учителя говорю.

Разговаривая, они подошли к фонтану.

— Вот на этой скамейке через двадцать минут, чтобы все были, — небрежно сказал Морозов.

— Да, Александр, — проговорила Симонова, оглядывая его с ног до головы, — по-другому ты заговорил, и я на тебя смотрю по-новому...

— Хочешь сказать, что влюбилась бы в меня гораздо раньше? — Морозов захохотал.

— Вот еще! — она поджала губы. — Ты мне не нравишься, пойдемте, девочки!

— Идите, обсудите поведение Морозова.

Он вытер сиденье ладонью и только после этого сел, поддернув штанины.

— Что это ты развоевался... в последний день, — спросил Смирнов. — Где ты раньше-то был, с приказаниями своими... за спины прятался?

Морозов махнул рукой.

Зеленоватая гладь фонтана вдруг вздыбилась... водяную гору, как скульптуру, за минуту умяли силовые поля и над водой, задрав голову на тонкой шее, вознесся жираф.

— Водяная скульптура — это класс! — воскликнул Смирнов.

Жираф качнул головой, проливая струйки, и зашагал, не отрывая ног от воды. Целая толпа мальчишек в плавках и трусах, двинулась рядом, крича и хохоча. Один их них, размахнувшись, кинул мячик. Тот, ударившись в бок фигуры, отлетел далеко в сторону. Вытянув руки, ребята шли по самому краю, и жираф двигался по неведомой тропе и как только одна рука задела бок, он взорвался! Водяной вал смел всю толпу на газон. Визг, хохот, крики, кашель...

— Пашка, хочешь на газоне поваляться? — спросил Морозов. — Будешь чистым!

Смирнов покраснел и показал Александру кулак.

Через пятнадцать минут все были в сборе.

— В мое отсутствие Пашка будет за старшего! — объявил Морозов. — Ведите себя прилично!

Чувствуя на себе взгляды ребят, он обогнул фонтан и скрылся в подземном переходе.

В ограде сквера Героев он срезал с клумбы, предназначенной для срезания цветов большой букет красных гвоздик и, переходя от одной могилы к другой, разложил по два цветка, а перед братской могилой — оставшиеся... отсюда хорошо было видно панно, на котором скульптор вырезал в камне революционные события в Сибири. Странно, но среди фигур, он почему-то различал и деда, и отца, и себя рвущихся вперед с винтовками с примкнутыми штыками.

Склонив голову в скорбном молчании, он постоял перед могилой с факелом и пошел к выходу.

Солнце освещало фигуры вооруженных крестьян, солдат, рабочих и матросов.

Купол театра отливал серебром, и все сооружение было похоже на неведомого зверя, припавшего к земле. Колонны были похожи на редкие зубы, между которыми протекали ручейки людей.

По аллеям парка прогуливались молодые люди, женщины с маленькими детьми сидели на газонах, собравшись в кружок — читали стихи и пели под гитару, молодые художники оттачивали свое мастерство.

Александр присел на скамейку — идти внутрь не хотелось. Собравшиеся у входа, поглядывали на большой циферблат, по которому медленно ползли стрелки... еще несколько минут и любители науки и техники будут вынуждены уступить место театралам.

Ребята вышли вместе со всеми.

— Чего не пошел-то? — спросил Смирнов. — Нас подбил слоняться по полупустым залам, а сам здесь — свежим воздухом наслаждаешься?

— Сочиняю приветственную речь — должен же кто-то, кто знает вас с первого класса, вспомнить вехи большого пути... каждому показать его тропинку и мысленно подтолкнуть!

Ребята засмеялись

— Всем показать их дороги? — спросил Пашка. — Ну, ты заврался, Морозов!

— Тяжелая работа — вылепить из ленивого Смирнова подобие крупного ученого... боюсь, дотронется до тебя какой-нибудь настоящий академик, ты и лопнешь, как тот жираф!

Все так и покатились со смеху.

Смирнов стоял бледный, растерянный, сжимающий кулаки.

Стрелки часов пришли в нужное положение, и раздался первый колокольный "бом!". Люди устремились внутрь, и только Выпускники вопросительно глядели на Морозова.

— Идите, — он махнул рукой, — я догоню.

Смирнов рухнул рядом.

— Мог ведь промолчать, Сашка, — простонал он. — Зачем при всех-то?..

Александр пожал плечами и сказал:

— Что раскис, герой? Будешь защищать свои проекты, получишь от оппонентов по-настоящему!

Пашка недобро посмотрел.

— Нарвешься ты еще, Морозов на того, кто тебя вывернет наизнанку — при всех... вспомнишь тогда меня...

— Если впереди, как щит, работа важная будет, отлично сделанная — отобьюсь!

Пашка сник.

Прибежал Лопатин и закричал:

— Скоро спектакль начнется, нас уже с мест гонят!

— Зови всех сюда!

Выпускники вышли из театра недовольные, злые.

— Морозов, что за шутки? Обещал речь со сцены сказать, вот и давай!

— Забыл я, что спектакли-то на большой сцене... надо было на малой — на набережной скажу, пошли к памятнику.

— Я сам залезу, — сказал Морозов, — покажу какая пуговица, чтобы знали потом...

Он быстро забрался по винтовке матроса, ухватился за его руку, подтянулся и провел ладонью по пуговице солдата в шинели нараспашку и так же ловко слез...

— Подходите, ребята за счастьем! — заявил он. — Кому куда — во Францию или в Канаду?

Мальчишки захохотали.

Все трогали ладонь Морозова, а Лопатин даже крепко пожал руку.

Симонова приблизилась, ожидая подвоха, коснулась пальцем ладони, собираясь отдернуть руку, но Морозов оказался проворнее и накрыл ее другой ладонью.

— Ты так ничего не добьешься! — она вырвала руку и покраснела. — Ты мне не нужен!

Парни смотрели на нее сочувственно, девицы — насмешливо.

— Вот и первая любовь! — засмеялся Лопатин. — Быстро ты, Морозов!..

— Если вы сейчас же не прекратите, я уйду совсем! — заявила Симонова с пылающим лицом. — Вы слышите?

Расхохотались все — так это выглядело наивно, по-детски... Алла поняла и тоже улыбнулась.

Срезали и поставили в вазы три больших букета цветов, постояли и двинулись к набережной. Шли двумя шеренгами, взявшись под руки, Морозов подшучивал над Симоновой, шедшей впереди. На перекрестке ребята перебежали в аллею, и пошли по ней...

На большой площадке перед лестницей, спускающейся к воде, Морозов обратился к Симоновой:

— Алла! Я был к тебе несправедлив, подшучивал, дразнил — прошу прощения! — он опустился на колено и склонил голову.

Это было так странно, что все замерли, ожидая чего-то совсем необычного.

— Прощаю тебя, Саша! — сказала она тихо. — Встань!

Он бережно взял ее левую руку и поцеловал запястье.

Алла вырвала руку и убежала.

— М-да, — глубокомысленно произнес Лопатин. — Где же ты раньше-то был, Морозов? Совсем бы другая жизнь у нас была...

— Она и сейчас может быть, — ответил Александр, поднимаясь. — Оставайтесь в Новосибирске, да и все! Зачем вам куда-то уезжать?

Лопатин хлопнул в ладоши:

— Хороша прощальная речь! Главное — неожиданное предложение!

Морозов подошел к группе фотографов и быстро договорился о групповом снимке Выпускников. Мужчина лет тридцати в легком белом костюме и шляпе, указал место, где нужно встать и принялся готовить аппаратуру.

У парапета встали мальчишки на небольшую подставку, впереди них фотограф поставил девочек, и начались перестановки — кому с кем стоять... Он ставил то свободнее, то наоборот — плотнее и в результате Морозов оказался рядом с Симоновой.

— Нет, я здесь не хочу! — запротестовала она, страшась посмотреть на Александра. — Я встану в другом месте.

— Хорошо, — ответил фотограф с досадой, так как уже нашел тот удачный момент, когда группа, что называется, была "подобрана под снимок". Симонова пыталась встать где угодно, только не рядом с Морозовым.

Фотограф потерял терпение.

— Слушайте, девушка! В этой композиции ваше место там, где я вас поставил и больше нигде. Или мы снимаем так, или ищите другого фотографа, но учтите, другие... вас поставят именно с этим молодым человеком.

— Это судьба! — хохотнул Лопатин.

— Минутная готовность! — объявил фотограф. — Становимся свободно, расслабленно, чудесный день, вы в кругу друзей, впереди большая жизнь...

Все заулыбались, встали свободно и посмотрели на фотографа, у которого в руках появился блестящий предмет.

— Снято! — сказал он. — Можете получить снимок.

— Ну что, ребята, — сказал Морозов, пряча в карман визифон, — расстаемся — разъедетесь по разным городам и странам, будем редко видеться — на Новый год и майские праздники...

Он обвел глазами погрустневших ребят.

— Одна просьба к вам — прославлять родной город. Заявлять уверенно и с достоинством — я из Новосибирска!

Ребята ему похлопали.

— До свидания, одноклассники!

Все пожали друг другу руки.

— Алла, тебя проводить?

— Не нужно. Я хочу побыть одна.

Из метро он направился в дом, но так, чтобы мать не заметила — через ворота зашел во двор, по узкой лестнице поднялся в мастерскую и прямо спросил деда о семейной реликвии.

— Твоя мать взяла с меня слово, — мрачно ответил дед, снимая фартук и садясь на стул. — Но она говорила резко и совсем меня не слушала. Я ее старше, могла бы проявить такт, вчера наступила на ногу — до сих пор я хромаю... и это все лишь для того, чтобы ты не узнал тайну. Мол, это уведет тебя от выбора профессии... Ерунда!

— Так ты скажешь? — с надеждой спросил внук. — Я никому...

Дед согласно качнул головой.

— Твой пра-пра-прадед служил в Космофлоте. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Саша молчал.

— Он был командиром корабля и как раз застал расформирование космического флота — как бесперспективное: пилотируемые полеты были не нужны, внешней агрессии ждать не приходилось. Александру Николаевичу позволили оставить звездолет в частной собственности. Он и тогда тяжело болел и перед смертью завещал корабль своему сыну, а тот — своему, вот так и появилась семейная реликвия.

— Значит теперь он мой?! — Саша даже привстал от волнения.

— Конечно. Но... — дед поскреб бороду, — ты должен получить документы, а именно это твоя мать не хочет и как здесь быть, я не знаю...

Александр ушел к себе для придумывания плана получения документов. Звездолет, — подумал он ошеломленно. Вот это штука... был у него велосипед и добавился космический корабль. Это же все меняет! Спрошу я отца про корабль и документы...

Но отец был непреклонен — если мать против, то и он тоже...

Александр отступил, но лишь для того, чтобы составить новый план. Он должен был получить корабль, во что бы то ни стало! Мать упрямая, отец от нее не отстает в твердости характера, значит сын, должен быть тверд и упрям вдвойне! Но нужно действовать хитро — в лоб такие крепости не взять — нужен подкоп или длительная осада.

Решение пришло само собой...

Разговор состоялся на кухне — мать собиралась варить вишню со специями. Уже кипела вода в кастрюле, лист поваренной книги проецировался на стену, специи ждали в открытых баночках, и крупная вишня томилась в дуршлаге. Мать, в специальной кухонной одежде, сыпала сахар в воду из мерной чашки. Александр сидел на краешке стола и болтал ногой.

— Друзья твои разъехались, — рассуждала она, передвигаясь по кухне, — кое-кто остался — здесь будет работать. Нужно и тебе чем-нибудь заняться. Ты не можешь, долго без работы... ко мне с вопросами и что я скажу? Что ты думаешь?

Александр молчал.

— Все увлечения твои ненадолго — позанимался и бросил.

— Потому что это не мое, — ответил он, — зачем мне это надолго...

Он вздохнул.

— Все мне нравится и ничего конкретно, даже и не знаю, чем тебя порадовать, я о другом хотел спросить...

— Да, — рассеянно ответила она, перебирая ягоды.

— О семейной реликвии я должен знать все до конца, а ты — против этого... Почему?

Мать посмотрела на него, на вишню и кастрюлю с водой и строго сказала:

— Тебе еще слишком рано знать о таких вещах! Было бы тебе лет двадцать пять — тогда конечно. А сейчас это знание уведет тебя... ты и так... непонятно, то ли на дороге стоишь, то ли рядом — никак не можешь сосредоточиться. Вижу я в тебе растерянность. И вот эта реликвия... это не ко времени...

— Значит, так? Ни ты не скажешь, ни отец и дед?

— Я им запретила, — взяв ложку и помешивая в кастрюле, она кинула щепотку какой-то пряности. — Сначала ты должен выбрать специальность, долго и упорно работать, понимаешь?! А ты хочешь новой игрушки — в твоем-то возрасте!

Он мрачнел все больше и больше.

— И пожалуйста, больше вопросов на эту тему мне не задавай!

— Но тогда и ты, мама, вопросов мне не задавай, — краснея, ответил он, — по поводу дороги в жизни.

— Что? — спросила она, от неожиданности выпуская ложку. — Что ты сказал?

— Слово свое держать не хочешь, — хмуро объяснил он, — и я... не собираюсь...

— Мальчишка! — она покраснела. — Ты что же думаешь, заставить меня?

Она выдвинула один ящик, перебрала в нем ложки и задвинула.

— Нет. Даже и не пытайся... поставить своей матери условие — она испугается и сделает... Ты так себе это представил?

Она выдвинула другой ящик.

— Не будет этого, Саша, никогда!

— Ну и не будет, — ответил он легко, — так много другого чего не будет...

— Да? — задумчиво сказала она. — И как ты это себе представляешь?

— Да очень просто! Восемнадцать мне исполняется и все! Совершеннолетний и занимаюсь, чем хочу...

— Да... — мать покусала губу. — Но ты в семье, ты мой сын...

— Да, в семье. Буду жить у вас с папой и дедом. Надеюсь, тарелку супа нальешь? Не откажешь родному сыну?

Мать смотрела на него.

— Если ты против — буду ходить в столовую, там тоже вкусно кормят.

Она улыбнулась, но эта была нехорошая улыбка.

— Понимаю — в ближние столовые не ходить, увидят и скажут, что дома его не кормят, значит, что-то там произошло...

Мать нахмурилась.

— Буду ездить на метро одну остановку.

— И чем же ты станешь заниматься? Я хочу это знать.

— На биржу труда пойду. Пусть подыщут мне специальность. Полотер или развозчик молока. Буду молоко в бидонах развозить.

Мать посмотрела на него с интересом.

— Чтобы развозить молоко, не обязательно было оканчивать школу.

— Наверное, — ответил он, — но меня не спрашивали, хочу я в школу или нет. Как исключение — будет развозчик с дипломом.

— И это все в обмен на тайну о семейной реликвии? — спросила мать.

— А что — есть еще какие-то тайны? — вопросом на вопрос ответил он.

— Допустим, ты меня убедил, и что последует с твоей стороны?

— Сначала тайну, — засмеялся он, — а там видно будет!

— Тогда я буду решать, чем тебе заняться — такое мое условие!

Он задумался. Выберет что-нибудь... музыканта или художника... быстро это никак не получится — не могу я быстро. Так это... столько времени можно затратить... Над одним "Квадратом" Малевича можно долго сидеть — изучать, а потом нарисовать свой "Квадрат", Морозова, серый в крапинку. Он еле сдержал смех.

— Можно, — сказал он. — Только чтобы документы были!

Сказал и тут же прикусил язык. Про документы знали только они трое... проговорился-таки! — будет теперь деду неприятность.

Но мать, кажется, не заметила, или только сделала вид...

— Зови дедушку, я скажу сама!

Дед был крайне удивлен.

— Как это тебе удалось? Это же сложнейшее дело!

— Да, дедуля! Снаружи — куча крепких замков, а с обратной стороны — простая щеколда!

Дед спустился в гостиную, держа подмышкой зеленую пластикатовую папку.

— Я обещала тебе, Саша, на окончание школы открыть тайну семейной реликвии и слово свое выполняю! — мать улыбалась.

Дед подозрительно на нее посмотрел и вручил внуку папку. Сверху положил увесистую связку ключей.

— Можно мне уйти? — спросил Александр. — Я никому не нужен?

Мать и дед покивали.

В его комнате папка была водружена на стол, расстегнута и... только сейчас Саша понял, что ему досталось — на пластиковых листах были цепочки формул, какие-то расчеты, непонятные обозначения, и так вся пачка.

На довольно плохой фотографии был изображен корабль, и вид его был странен — толстая длинная труба и на ней, как попало — кубики, шестигранники, шары. На дне папки, в углублениях, лежали шесть кристаллов рубина, и он почему-то сразу подумал о навигации... прокладке курса, туманностях, звездах и прочем...

Он поднялся к деду в мастерскую. Тот старательно выстругивал рубанком какую-то деревяшку.

— А, Саша! Проходи, садись, я ждал тебя...

Он очистил от стружек верстак и сел на край.

— Этот корабль... кто на нем летал, кроме Александра Николаевича Морозова? — спросил Саша.

— Никто.

— Почему? Он неисправен?

— Там требуются ремонты и довольно сложные, — ответил дед.

— Но дело ведь не в этом, да?..

— Ты прав — не в этом дело, "Факел" меняет судьбы...

Александр растерялся и не знал, что сказать.

— Ты кем хотел быть? — спросил он, наконец.

— Архитектором.

— А стал астрофизиком, — задумчиво сказал внук. — Это из-за корабля?

Валентин Николаевич кивнул.

— А мой отец?..

— Он много чего хотел... — дед насупился, — я даже сейчас и не припомню...

— И гляциологом?..

— Думаю — нет. Он тогда и не знал об этой специальности.

— Так это все корабль? — удивился юноша.

Валентин Николаевич не ответил.

Саша поежился.

— А сын пра-пра-прадеда?

— Пилотом лунника он был, но тоже не захотел...

— Почему?? — поразился Саша. — Деда Валя, давай начистоту — что не так с этим кораблем?

Дед молчал.

— Что же получается — я один на всем белом свете такой — с огромным кораблем?

— Пожалуй... — отозвался дед.

— Мне нравится такая судьба! Был у меня только велосипед, а теперь еще и космический корабль... представляю, что будет, если в школе узнают!..

— Вот и молчи! — оборвал его дедушка. — Корабль для дела, а ты хвастаться собрался!

— Да ладно тебе! — внук засмеялся. — Я там глянул на массу — четыреста тысяч тонн... это такая махина?

— Это целый город, Саша... почти километр длиной... звездолет-разведчик с ядерным приводом... имеет оранжерею и бассейн... вычислительную машину с искусственным интеллектом.

— Бассейн в невесомости? Ну, ты, дедушка, шутник!..

— Искусственная гравитация.

— И такой корабль подарили?? Девать им, что ли, некуда было?..

Дед рассмеялся.

— Меня всегда поражало твое умение задавать вопросы. Десять минут еще не прошло, а ты уже добрался до сути. Молодец! Я же тебе сказал — было решение проводить исследования космоса зондами-автоматами, а "Факел" — пилотируемый корабль.

Александр задумался, но ненадолго.

— Ядерная установка... ее же как-то и где-то... загружали топливом, сколько его там, много или мало осталось?

— Мало, — дедушка помрачнел.

— Придется заправиться... до нормы...

— Ядерные расщепляющиеся материалы удалили с Земли на Меркурий.

— Туда придется... хорошо, что предупредил...

— Для этого нужно быть хотя бы пилотом, — заметил Валентин Николаевич.

— Значит, лететь некуда и незачем, топлива нет и экипажа — тоже, зачем мне такой подарок?

Дед расхохотался.

— Ты интересно рассуждаешь, Саша! Главное с юмором...

— А вы тайну сделали из того, что на нем летать нельзя? Шутники!.. Юмор, похоже, тоже передается по наследству.

Дед рассмеялся.

— Взглянуть можно на это чудо техники? — Александр посерьезнел.

— Пожалуйста! Хоть завтра...

— Доволен?.. — спросила мама, вглядываясь в его лицо.

— Хорошая вещь, — ответил он серьезно. — Прошу деда слетать туда. Ты мне разрешаешь?

— Пожалуйста! Мне и самой хотелось бы там побывать!

3. Чудо техники

Рано утром, позавтракав и одевшись, как обычно, они на метро приехали на вертолетную площадку. Обычный рейс к космическому лифту в сибирской степи.

"Колосс-Сибирь" называлась эта уникальная конструкция. Ее изготовили из специального композитного материала. Прообразом послужил обыкновенный колос пшеницы. Конструкторы решили, что пройти мимо такой подсказки природы глупо и скопировали структуру растения. При диаметре в сто метров, "стебель" возносился на высоту около 300 километров. При вращении Земли, он изгибался и пружинил, внутри — по спиральным направляющим, двигались пассажирские и грузовые кабины, удерживаемые магнитным полем.

В примерочной, у подножия лифта, Валентин Николаевич с Сашей выбрали по скафандру, надели с помощью сотрудника службы помощи и встали в очередь на посадку.

Противоперегрузочные кресла в овальной кабине мягко обволокли тела, подключились системы жизнеобеспечения, в шлемах засветились экраны.

Перед глазами Саши развернулась объемная картина бескрайнего космоса с одиноким космическим кораблем, который заманивали в свои сети хитроумные пираты. Дед, вывел на экран содержимое электронной книги о туманностях и погрузился в чтение.

Кабина без толчка двинулась и быстро набрала ход, наступила невесомость. За счет системы позиционирования, пассажирский отсек был постоянно горизонтален...

Полет был недолог и после плавного торможения пассажирам предложили пройти в шлюз, а через него — в лунник.

Не отрывая подошв от металлического пола, придерживаясь за поручень, они миновали короткий коридор и очутились в пассажирской кабине корабля. Это были последние пассажиры, которых он ожидал, потому что шлюз был загерметизирован, и манипулятор лифта отвел лунник на безопасное расстояние. Заработали двигатели и полет начался.

Посадка корабля в кратере Васильева прошла в штатном режиме. Дед и внук Морозовы прямо с корабля, минуя лунодром, попали в пассажирский катер, который, получив разрешение, взлетел и, заложив крутой вираж, понесся к стоянке "длинномеров" — кораблей больших размеров.

— Странное дело — мы везде успеваем! — воскликнул Александр. — Я летал к отцу, так пришлось долго ждать и на Луне, и на орбите Марса...

— Ничего странного — это моя просьба, — ответил дед, — и мне идут навстречу, уже к вечеру мы должны быть дома.

Подлетев к одному из кораблей, катер вынужден был затормозить, потому что в наушниках скафандров, возник приятный женский голос, который потребовал пароль.

Дед произнес несколько букв и цифр.

— Ожидайте, — ответил голос, — к причальной стенке вас подведет манипулятор.

Пилот включил фонарь, и они увидели массивное сооружение и суставчатую лапу манипулятора, которая приближалась — на боку сооружения обозначился светлый прямоугольник.

— Шлюзовая камера готова! — сообщил голос.

Послышался скрип, скрежет, катер закачался. И тут Александр почувствовал, что тело наливается тяжестью, пилот охнул и что-то сказал...

— На корабле — искусственная тяжесть, — пояснил Валентин Николаевич.

С металлическим лязгом катер пришвартовался, посетители проследовали через шлюз в тамбур, позади них закрылся люк.

— Добро пожаловать на борт корабля! Сейчас я подам воздух и полный свет.

— Думаю, скафандры снимать не стоит, — сказал дед, — а вот шлемы можно...

Александр щелкнул защелкой на макушке и шлем, потеряв жесткость, мягко опустился на плечи.

— Из прихожей можно пройти налево — в кают-компанию, направо — в жилые каюты. В другие помещения корабля доступ только через монорельс. К сожалению, в смазку попала пыль. Включать нельзя — сгорят электромоторы.

— Что же делать? — спросил Александр. И вздрогнул, когда голос ответил ему: — Выполнить смазку по регламенту работ.

Саша посмотрел на деда, но тот сделал жест, который означал "это твоя собственность, тебе и разбираться в проблемах".

— Объясните, — недовольно пробурчал Александр и, выслушав подробный ход работ, отправился за инструментами и смазкой. Не было его довольно долго и, наконец, он появился, прижимая к груди банку и лопаточку.

— Теперь открываю люк. Напряжение отключено, подсветка задействована. Спускайтесь к первому вагону.

Дед засмеялся.

Пролезая под вагоном к нужным местам, Александр испачкался, оцарапал макушку и уронил банку. Он рассердился и решил все бросить и вылезти, но вспомнил про Машину — что она скажет на это?

Подсвечивая себе фонариком, нашедшимся в нагрудном кармане, он не только нашел банку, но и легко пробрался к месту смазки и все сделал, что требовалось.

Когда Машина начала объяснять, что делать дальше, он буркнул "Сам разберусь!" и полез под второй вагон.

Дед удивился, увидев его довольную физиономию.

— Произвожу пробный пуск поезда без пассажиров! — объявила Машина.

Поезд дернулся, что-то заскрипело, завизжало так, что Александр зажал уши. Воя моторами, он пытался сдвинуться с места и вдруг пошел, набирая ход, и с грохотом скрылся в туннеле. Минуты через две он, толкая перед собой воздух, примчался на станцию и затормозил.

— Следующая остановка — рубка! — объявила Машина. — Прошу в вагоны!

Крошечная платформа приняла сначала деда, который проворно нырнул в открытый люк, затем и Александра. Он на глаз прикинул толщину люка — не меньше полуметра и мощные замки.

В просторном помещении слева от входа, на стене огромный экран — два на два метра и пульт с множеством кнопок, выключателей, рубильников и маленьких, в ладонь, экранов. Перед пультом были намертво закреплены два противоперегрузочных кресла. Справа — большой стол из дерева с двумя креслами по обе стороны. Еще там были встроенные шкафы для одежды, небольшой диван, стеллаж и полка для книг.

Глаза Александра сияли. Он с восторгом разглядывал устройство пульта и совсем не заметил, куда делся дед.

— Рубка — помещение командира, — сообщила Машина. — Здесь управление всем кораблем, вычислительная машина, связь со всеми помещениями и внешняя связь. Могу показать реакторный отсек, например.

— Саша, сюда иди! — позвал дед.

Александр протиснулся в узкую дверь и увидел небольшую комнатку с двумя шкафами, дверцы которых были распахнуты.

— Оружейная комната... пять лазерных ружей, десять лучевых пистолетов, два огнемета и пулевое оружие — мощные револьверы Кольта, в другом шкафу — боеприпасы.

Александр взял из зажима револьвер, крутанул барабан.

— Да, — только и смог вымолвить он, укладывая оружие на место. — А на крупного зверя?

— К корпусу крепятся кронштейны, а на них — скорострельные лазерные пушки Сандерса — всего восемь штук. Управление стрельбой из рубки.

Бассейн и оранжерею Александр осмотрел спокойно, только увидев карликовое банановое дерево, пролез через путаницу ветвей и стеблей, отломил гроздь.

— Установка искусственной гравитации герметично запакована и вход туда только для специалистов института ядерной физики. Дома я тебе расскажу, как она устроена. На мой взгляд — очень остроумно!

— Ты говорил о сложных ремонтах, — напомнил Александр.

— За столько лет бездействия вышли из строя многие механизмы, — сказала Машина, — для одних имеются запасные части, другие нужно заменить. Главное — пробит силовой кабель правой холодильной установки — работа холодильника возможна только в режиме стоянки или консервации. Хотите посмотреть?

Пришлось ему спускаться на ремонтную палубу, проползти метра три по специальному туннелю для силовых кабелей, откинуть кожух и в лучах аварийного фонаря осмотреть место повреждения. Десятиметровый кусок между двух распределительных коробок был разрезан наискосок, острые края брони разошлись, обнажая растерзанные жилы, пахло горелой изоляцией.

Даже Александру, не знакомому с техникой, было ясно, что требовалась замена этого куска кабеля.

— Что там? — спросил дед, когда он вылез.

— Серьезное дело — кабель почти разрезан метеоритом, — ответил юноша. — Это мне не по силам — нужна профессиональная работа. Здесь главное — кабель такой достать. А где его взять?

Машина молчала.

— Спасибо за экскурсию! — поблагодарил Александр.

— Пожалуйста! Прилетайте еще!

Всю обратную дорогу Александр молчал и о чем-то думал. Валентин Николаевич его не беспокоил. Только в вертолете спросил небрежно:

— Любой музей космонавтики с радостью примет от тебя такой прекрасный подарок!

— Лучше, завещаю корабль своему сыну, если он у меня будет, — хмуро ответил Александр.

— А попробовать ремонтировать корабль, — спросил дед.

— Зачем?

— Достать кусок кабеля и сменить его. Самостоятельно.

— Не вижу смысла! — ответил Саша. — Только зря терять время.

— Вроде незачем, — ответил Валентин Николаевич, — а все-таки?.. Сможешь решить конкретную задачу? Думаю, она тебе по силам. Другое дело, найти такой специальный кабель. Прояви находчивость, смекалку. Думаю, такие знания пригодятся тебе в дальнейшей жизни в той специальности, которую ты выберешь.

Александр молчал.

— Не вижу в этом никакого смысла, — признался он, наконец.

— А ты попробуй! — подзадорил дед. — Не получится, так и оставишь все, как есть, а получится, что-то приобретешь...

— Что приобрету?..

— Этого я тебе не буду говорить, — ответил дед, — заранее... поговорим потом... вернее — на середине, когда ты или решишь бросить поиски, или столкнешься с трудностями, и тебе будет важно получить мой совет.

— А мама? — спросил Саша.

— А ты? — дед хитро подмигнул. — Ты же знаешь ход через "калитку". Один раз прошел, пройдешь и второй...

Они засмеялись.

— А установка искусственной гравитации — довольно простая штука. Там в магнитных полях вращается небольшой шар с гелиевой оболочкой, которая, сгорая, заставляет его уплотняться. Ему один шаг для превращения в черную дыру, но этот шаг ему не дают сделать. Результат этого процесса — ограниченное поле тяготения. Вот и все.

— Это "простая штука"? Да ты смеешься надо мной!

— Я просто смеюсь, — ответил дед и поражаюсь гениальности сибирских физиков-ядерщиков.

— А ключи-то зачем? — неожиданно спросил Саша. — Там же везде электронно-механические замки.

— Рубка, оружейная комната еще некоторые люки закрываются еще и обычными ключами, — ответил Валентин Николаевич, — одно без другого не откроешь.

— А зачем ты мне устроил смазку самосмазывающихся поверхностей? Я посветил фонариком, а там не то... что за шутки, дедуля? Посчитал, что я не заинтересуюсь ремонтом? Надо было как-то по-другому... тоньше, не так грубо. С чего лучше его начать-то, а?

— Как и всегда, в любом деле — с поиска информации...

Мать встретила на пороге и внимательно поглядела на сына. Саша был спокоен и задумчив.

— Все хорошо, — ответил он на немой вопрос. — Сделал кое-какие мелкие ремонты, испачкался, искупался в бассейне, пообедал бананами. Вот — вам привез!

И протянул матери пакет с гроздью бананов.

— Извини, мама, я устал и хочу отдохнуть!

— Это правда, Валентин Николаевич? — обратилась она к деду, — Все так и было?

— Почти, — ответил он. — Не волнуйтесь, Екатерина Васильевна, завтра мы все подробно расскажем.

В своей комнате Саша, прежде всего, распахнул окно. Так приятно было видеть небо, разноцветные крыши, утопающие в листве деревьев — обычный земной пейзаж... Он вспомнил изумрудную воду в бассейне корабля, ароматы влажной земли, прелой листвы и путаницу ветвей и стеблей в оранжерее...

Увидев на стекле отражение экрана, он обернулся. Он светился, но был пуст. Мгновение и на нем появился женский силуэт, и сразу — лицо Симоновой. Обычное выражение лица, и все же чувствовалась в ней какая-то обеспокоенность...

— Здравствуй, Саша!

— Здравствуй! — ответил Александр. — Ты уже в Петербурге?

— Да, — ответила она одними губами.

— Как устроилась?

— Гостевая комната. Вместе с подругой... все хорошо... завтра уже занятия.

— Что-то ты не весела, — заметил он, — что-нибудь случилось?

— Случилось, — ответила она, вглядываясь в его лицо.

— Я могу помочь?

Экран мигнул — лицо пропало, по голубому фону поплыли розовые сердечки.

Александр подождал еще немного и погасил экран. Странно, — подумал он, — непонятный разговор и отключение. Даже не объяснила, что к чему... ладно... будет нужно, опять позвонит.

К вечернему чаепитию он не вышел — мать принесла ему кружку чая и пирожок.

4. Площадка разбора

Утром, решили пить чай из самовара во дворе. Под сливой был установлен стол на двенадцать мест и лавки — все это было сделано дедом и отличалось крепостью и простотой.

Фасонный сферический самовар с пояском из медалей был гордостью Валентина Николаевича, он достался ему по случаю. Дед никому не доверял процесс варки воды, боялся, что распаяют самовар.

Саша поставил самовар перед крыльцом, мама принесла сапог, держа двумя пальцами, и уронила рядом... Лолка прикатила из гаража старую детскую коляску, в которой лежали мешочки с углем и сосновыми шишками. Вода уже была налита — ее брали из скважины, пробитой на заднем дворе, очищали, чем-то насыщали, и получалась "настоящая колодезная" вода.

Дед уже положил угли на колосник и ожидал, пока Саша ножом не наколет достаточно лучинок. Александр неоднократно предлагал попробовать зажечь их увеличительным стеклом, на что дед неизменно отвечал, что тогда чай придется пить, разогревая воду в чашках, так как процесс ловли солнца лупой внуком не отработан.

Пук березовой лучины дед поджигал охотничьими спичками и быстро засовывал в жаровую трубу, сыпал уголь и, надев сапог, раскочегаривал самовар. Потом сыпал остальной уголь и отдельно — сосновые шишки — для запаха.

Минут через двадцать все было готово и дед, в рукавичках, поставил самовар на поднос. Он же заваривал чай в чайнике и водружал на самовар, прикрыв его матрешкой. В сахарнице белели кусочки мелко наколотого сахара, мама приносила варенье и маленькие бутылочки вина собственного изготовления, а также булочки или пирожки.

— Больше всего меня поразила, — начал Саша, намереваясь рассказать об оружейной комнате на корабле, но увидев внимательный взгляд деда, сообразил, что делать этого не следует и сказал другое, — Машина. Она заговорила с нами, как настоящий человек.

Он подробно и живо описал, как она внимательна, предупредительна и даже заботлива.

— Тебе повезло, сын, — улыбнулась мать, — тебя все любят! Машина тоже поняла, что о тебе нужно заботиться и так сказать, приняла эстафету. От меня.

Саша покраснел.

— Пройти в оранжерею и бассейн можно было по шпалам, — сказал он, — но Машина не разрешила. Пришлось идти на склад за смазкой и лопаточкой, и потом смазывать рельсы перед колесами, иначе поезд не двигался.

— Да-да, — сказала мама, — я поинтересовалась в Информатории, как работают такие устройства. Будешь продолжать нас разыгрывать?

— А откуда ты знаешь, что там монорельс есть? — удивился Саша.

— Знаю достаточно, чтобы ты не рассказывал сказки.

Александр приуныл, но ненадолго.

— Приехали мы в рубку. Там главное, это пульт перед экраном. Я в кресле посидел, конечно, ничего не трогал... интересно ощущение пилота и командира корабля.

— Потом поехали в оранжерею... хорошо там, пахнет влажной землей, прелой травой, птички поют...

— Там птички есть? — спросила Лолка.

— Да, есть, — ответил Саша, мельком взглянув на мать, — только они не настоящие — заводные. Ключиком заводишь, они и поют!

Мать погрозила ему пальцем.

— И поехали мы в бассейн. Вода чистая, изумрудного цвета, я даже попробовал на вкус — отличная вода! И захотелось мне искупаться. Снимаю я скафандр, а дедушка мне и говорит:

— А ты плавки оставил на Земле. Вот, Лолка, какая досада! Пришлось опять одеваться. Я деду говорю:

— Тогда ты давай, а я одежду постерегу!

— А там еще кто есть? — спросила сестра.

— Кажется, мы вдвоем, но вдруг еще кто-нибудь спрятался?

Саша посмотрел на деда, тот зажимал рот рукой и плечи его тряслись от хохота.

Мамино лицо было серьезно.

— А дедушка что? — спросила Лолка. — Он купался?

— Тоже нет — полотенце забыл!..

— И что ты собираешься с ним делать? — наконец спросила мама.

— А зачем с ним что-то делать? — вопросом на вопрос ответил он. — Корабль никому не мешает, как реликвия — передается по наследству, вот я и собираюсь передать своему сыну, на семнадцатилетие.

— Плохо, что такая замечательная машина не у дел, в том смысле, что могла бы приносить пользу, если ее передать в музей космонавтики.

— В музее есть, что показать любителям техники, — ответил Саша. — Что же это за музей, да еще и космонавтики, если в нем нет кораблей?

Дед был доволен ответом внука.

— Кто чаю уже больше не хочет, может быть свободен до обеда, — сказала мама. — Сегодня вкусный суп, жаркое из индейки и сладкие пирожки с вишней.

В своей комнате Саша подключился к Информаторию, вывел информацию на экран и начал поиск деталей, узлов и механизмов к кораблю. О "Факеле" там не было ничего — следовало так задать вопрос, чтобы найти хоть какие-нибудь следы. Кабель КБРЗ, его не спутаешь ни с каким другим. Вот его-то и нужно искать в первую очередь.

Он ввел команду на автоматический поиск по ключевым словам "устройства новые и бывшие в употреблении для космических кораблей". Информаторий перебирал все, что находил схожее и формировал на экране. Когда появилась строка "площадки разбора устаревшей техники", Александр остановил поиск. Площадки такие, оказывается, существовали во многих городах России, и в Новосибирске она была на месте бывшего авиазавода.

— Съезжу я в одно место, — сказал он деду, — это недалеко, за городом — площадка разбора.

Лента эскалатора вынесла его на поверхность, и он увидел обширное поле, заросшее высокой, густой травой и несколько тропинок, начинавшихся от эскалатора. Саша двинулся по одной и скоро вышел на дорогу — такая же трава, только примятая. Сзади раздалось гудение. Отступив в сторону, он пропустил несколько платформ на воздушной подушке, в кузовах лежало какое-то оборудование.

Дорога привела к воротам, створки которых были распахнуты.

— Эй, парень! — окликнул кто-то сзади. К нему приблизился мальчишка лет тринадцати в черных штанах на резинках и клетчатой рубашке с короткими рукавами.

— На площадку?

Саша кивнул.

— С нашего поселка там много парней работает, — сообщил мальчишка, приглаживая растрепанные волосы, — что-то разбирают, что-то важное, хочу и я поработать. Как думаешь, примут?

— Со скольких лет принимают? — спросил Александр.

— Не знаю, — ответил мальчишка, — а ребята не говорят. Маленький и все. Давай вместе держаться, меня Мишей зовут!

— Александр,— ответил Саша, и они пожали друг другу руки.

Саша принялся расспрашивать его об оборудовании, что сюда везут, о мальчишках, о том, что конкретно здесь делают...

Так они добрели до бетонной дороги, а вскоре увидели вдалеке приземистое длинное сооружение и направились к нему. С каждым шагом здание все увеличивалось в размерах и когда они подошли вплотную, оказалось очень большим.

— Новички? — спросил кто-то сзади.

Они обернулись.

Усатый дядька лет сорока, в черной спецовке и тяжелых башмаках стоял, облокотившись на руль велосипеда.

— Хотим поработать, — сказал Александр.

— Это хорошо, — ответил дядька, покусывая ус, — люди нужны. Пойдемте к стоянке вело...

— Работали уже? — спросил он, ведя велосипед за руль.

— Нет, — ответил Морозов.

— Ну и ладно, научитесь, — он выудил из кармана визифон.

— Наташа, двое новичков! — произнес он деловито. — Ты, малец, на сортировке будешь, а ты, парень, в четырнадцатом ангаре, на разборке.

На стоянке, на подножках, стояли пять велосипедов. Александр махнул Мише, вскочил в седло и поехал искать нужный ангар.

Четырнадцатый обнаружился довольно далеко от ворот. Поставив велосипед, он зашел внутрь.

Почти в центре, высилась огромная гора из небольших предметов, похожих на кубики. Левее кучи в ряд стояли шесть столов и несколько вертящихся стульев. Еще были там шкафы и еще какие-то механизмы. Под потолком, в свете редких ламп, блестел кольцевой рельс с тележкой крана на нем.

В ангар ввалился дядька и тут же принялся включать свет, доставать инструменты, при этом он говорил без остановки:

— Здесь будешь работать. Слева шкаф со спецодеждой.

Вот гайковерты, отвертка, ключи, плоскогубцы.

Берешь блок, кладешь на стол — разбираешь.

Метизы — отдельно, уголки, платы с элементами — тоже.

Основной инструмент — гайковерт.

Остальное, если трудно развинтить — в сторону...

Работаешь двумя, один на зарядке.

Техника безопасности — не суй руки, куда попало!

Щиток не поднимай — гайка срикошетирует, будешь одноглазый!

Столовая между шестым и седьмым ангаром.

Начинаем в восемь утра, обед с двенадцати на полчаса, заканчиваем в три. Закончишь — все по местам, свет выключишь, подметешь.

Меня зовут Аркадий Михайлович, я старший на площадке.

Все понял?

Александр кивнул.

— Надеюсь, что ты у нас поработаешь!

— Наверное, — ответил Александр.

Старший выбежал из ангара.

Торопыга какой-то, подумал Александр, открывая шкафы один за другим, нашел брюки, куртку, подобрал себе шлем и перчатки, и приступил к работе. Так увлекся, что пропустил обед и проработал до трех часов, затем убрал все инструменты, выключил все, снял одежду и пошел домой.

Так как работник вернулся с работы уставший и нуждался в еде и отдыхе, мама разрешила полдник устроить пораньше.

— И что это тебе вздумалось ехать на какую-то площадку и еще работать там? Расскажи, что делал?

— Разбирал старое оборудование — инструментами. Отдельно складывал гайки, шайбы, винты, уголки и платы с элементами.

Лолка смотрела на него, открыв рот.

— И что, тебе понравилось? — лукаво спросила мать.

— Как-то необычно, — задумчиво ответил сын. — Никогда раньше такого я не делал.

Он отпил чаю и поставил чашку.

— В ангаре я был один, большая куча — Монблан таких кубиков, старший объяснил, как их разбирать, техника безопасности, показал, где что лежит, где одежда и все.

— Твои впечатления? Завтра опять поедешь?

— Поеду, — ответил Саша, — а что тут такого? Дело нужное, мне это не трудно, если кто спросит — я уже работаю... на площадке...

— Странно, — сказала мать задумчиво, — мне всегда казалось, что тренировка ума, гораздо важнее тренировки мускулов.

— Я тоже так считаю, но это просто другая работа. Не менее важная, чем умственная. Вот дедушка...

Он посмотрел на Валентина Николаевича.

— ... пишет свою очередную монографию и одновременно делает мебель для театра.

— Дедушка у нас чудак, — сказала мама.

Дед вытаращил глаза.

— Наш местный режиссер отчего-то решил, что если актеры будут играть в окружении настоящей мебели, а не декораций, то спектакль получится жизненным, правдивым и актеры заиграют необычайно талантливо!

Она улыбнулась деду.

— Вероятно, это он и сообщил дедушке и тот согласился помочь — изготовить мебель семнадцатого века, которая стояла в усадьбах. Иначе, как чудачеством такой поступок и не назовешь!

Дед слушал ее внимательно.

— Игра артистов весьма слаба, на мой взгляд, играют они, скорее, для себя и никак не для зрителя, отсюда — равнодушие и скука в зале.

Дед обеими руками взялся за бороду.

— Не любят у нас ходить в этот театр, и совершенно зря Валентин Николаевич тратит свое время, расходует свои физические силы, изготавливая никому не нужную мебель. Да, будет сыграна постановка, посредственно сыграна, и мебель эту задвинут подальше, потому, что режиссерский пыл угаснет...

Мать поставила чашку под краник самовара.

— Мне непонятно старание, с которым Валентин Николаевич выпиливает, вытачивает какие-то ножки, к каким-то стульям.

Дед хмыкнул, встал и ушел.

Саша проводил его печальным взглядом.

— Может это и так, — сказал он тихо, — но мне всегда нравится, как дедушка работает, в мастерской приятно пахнет деревом, мне хочется там бывать. Я с тобой не согласен, мама. Человек должен заниматься тем, что ему нравится и хочется делать.

— Может быть, — ответила она, растерянно. — Нехорошо получилось с дедушкой — я его обидела. Пойду, извинюсь, позову обратно...

Она встала из-за стола и направилась в мастерскую.

— Там интересно, Саша? — спросила сестра.

— За городом это... из метро выходишь и поле, трава растет... тропинки, мальчики идут на работу. Платформы привозят туда всякие ящики и их разбирают до малюсеньких деталей.

Саша показал, какая бывает гаечка.

— А девочки там есть?

— Завтра узнаю.

— Принесешь мне гаечку или винтик?

— Обязательно! — Саша погладил ее по голове.

Из двери в мастерскую показались мама и дед.

— Все отлично, Екатерина Васильевна, — говорил дед на ходу, — хорошо, что помогли, поддержали деталь... Что касается ваших размышлений о театре, то скорее прав Александр — мне нравится работать с деревом! Не было бы этого заказа — было бы довольно скучновато — кое-какая мелкая работа и все. А теперь представьте себе объем...

Он оставил в сторону остывший чай, и налил себе новый.

— Согласен с вами — успех постановки зависит вовсе не от мебели. Для меня ничего страшного нет, даже интересно — изготовить фасонную мебель, современные станки мало мне помогают, в основном я делаю все вручную. Но главное, — он поднял палец, после очередной моей победы на столярном фронте, монография продвигается быстро и качественно. Вот такой парадокс!

— И мне тоже понравилось работать руками, — подхватил Саша, — работа однообразная, но она будит мысль. Голова у меня занята совсем другим...

— Чем она занята? — спросила мама.

— Тем самым — выбором дороги в жизни.

— Посмотрим на результат, — сказала мать.

Второй рабочий день на площадке начался необычно, потому что позвонила Алла. Визифон коротко прозвонил, что означало видеосвязь, Саша положил его на стол. Голубоватый луч развернулся в объемное изображение Симоновой, она была в халате.

Ах да, понял Александр, у них там еще ночь.

— Знаешь, что Аркадий Петровский будет работать в Академгородке?

— Какой еще Аркадий, — не понял он, — ты о ком?

— Из нашего класса. В Омск он уезжал...

— Помню. А сколько там у вас времени?

— Не знаю я, сколько времени, — раздраженно ответила она. — Я тебе о Петровском, а ты мне о времени... кстати, здравствуй, Саша!

— Здравствуй!

— Ты правду говорил про пуговицу?

— Пуговица на рубашке?

— Ты что, не помнишь, о какой пуговице речь или уже не хочешь помнить?

— Пуговица счастья, что ли?

— Да. Признайся, ты придумал про пуговицу, чтобы погладить меня по руке.

— Ну, придумал...

— Я тебе нравлюсь?

— В нашем классе только красивые девушки учились, — дипломатично ответил он.

— Так тебе и Арбузова нравилась?

— Нет. Все, кроме Арбузовой...

— А Свете Викторовой ты мог бы руку поцеловать?

— Не знаю.

— А я думала, только мне ты хотел целовать...

— Да. Больше никому не собираюсь!

— Спасибо. До свидания!

Изображение исчезло.

Странные какие-то разговоры про Петровского, пуговицу и поцелуи, подумал он, засовывая визифон в карман.

С грохотом и скрежетом открылась стена ангара — в этом месте оказался въезд. Внутрь вплыла платформа с горкой блоков, в кабине встал во весь рост худощавый, черноволосый парень в спецовке и рубашке с закатанными рукавами.

— Куда сваливать? — громко спросил он.

— Поближе к столам, — попросил Саша.

Парень подвел платформу к пустым столам и поднял кузов. Блоки с грохотом ссыпались на бетон.

— Что это ты так небрежно? — недовольно сказал Саша. — Помнутся ведь...

Парень удивленно посмотрел на него, вылез и подошел.

— Как успехи?

— Работаю, — ответил Саша. — Пока не приноровился, успехи слабые...

— А почему сито и угломер не включил?

Саша смотрел на него удивленно.

— Не знаешь, что это такое?

Он подошел к шкафу слева от стола, включил и показал, куда загружается крепеж и уголки.

— Понятно, — ответил Александр.

— Платы нужно сразу распаивать, — заметил парень. — Умеешь?

— Старший сказал развинчивать и все...

— Он так сказал? — парень нахмурился. — Вот, распаечная машина. Выдвигаешь лоток, крепишь платы без уголков, задвигаешь и пуск, вынимаешь уже без элементов... иди сюда — покажу...

Саша внимательно осмотрел лоток и сказал:

— Крепление позволяет распаивать платы и с уголками... их только нужно по-другому вставить... уголки можно и потом снимать...

Он принес несколько штук, сам закрепил в лотке, задвинул его и нажал "пуск". Через минуту достал платы без элементов.

— Андрей, — парень протянул руку.

— Александр, — Морозов крепко ее пожал.

— Значит, Михалыч тебе ничего не объяснил, — у Андрея сузились глаза, — Опять эти проверки новичков! Придется на общем собрании спросить строго — постоянные жалобы на него.

— Куда это все? — спросил Александр. — Как-то используют?

— На склады идет. Глупо переплавлять — труд уже затрачен. Придумали конструкции, где эти детали используются до полного износа. Жгуты, кабели — особый отбор.

— И все это старое оборудование учтено?

— Нет, конечно! — ответил Андрей. — Свалок еще много. Есть ребята, которые берут приборы, инструменты, провода оттуда и потом обмениваются ими. Обменщики, знаешь о таких? У тебя есть, что предложить?

— Я не знаю, что и кому предлагать...

— Это просто! На молодежной волне задашь "обмен", все и узнаешь! Обмениваются, кто чего достал... я это дело не приветствую — опасно! Дозиметр обязательно нужен, а иногда и спецкостюмы, потому, что назначение многих механизмов неизвестно... даже можешь и не знать, где словишь дозу, и будут тебя исцелять, если еще все пройдет удачно... понял?

Он оглядел кучу.

— Одному тебе кисло... парочку новичков прислать в помощь?

Александр пожал плечами.

— Десятка два... новичков — присылай... тогда дело веселей пойдет!

Андрей засмеялся.

— Ты к нам надолго?

— Не знаю, еще не решил, — ответил Александр.

— В одиннадцатом ангаре меня найдешь, если что... — он забрался в кабину, включил ток, дал винту раскрутиться и повел платформу на выход.

Работа пошла быстрее и к обеду были разобраны привезенные Андреем блоки. Появился Михалыч, с деловитым видом пробежался по ангару и исчез.

Без пяти двенадцать Саша остановил разборку, снял рабочую одежду и направился в столовую.

Столовая работала по принципу самообслуживания, было просторно, светло, чисто и вкусно пахло. Ребят было много, но Миши он не заметил.

На поднос он поставил тарелки с салатом, непременный суп, жаркое, апельсиновый сок и бананы. Ел не торопясь, как учила мама, тщательно пережевывал пищу. Бананы он захватил с собой.

Около столовой, были расставлены скамейки и натянуты около двух десятков гамаков, в некоторых отдыхали ребята.

Чем лежать, лучше покататься, подумал он. Проезжая мимо шестнадцатого ангара, он вспомнил, что Миша должен быть здесь.

Мальчишку он нашел возле большой кучи крепежа. Он брал горсточку, и на ладони разбирал гайки, шайбы, винты и ссыпал их по разным баночкам. Рядом высился не включенный шкаф сита.

— Что же ты сито не включаешь? — спросил Александр, — Так же легче...

— Это где — сито? — спросил Миша печально. — Не знаю я ни про какое сито! Начальник мне сказал — по баночкам, вот и сижу... на обед не пошел... не успеваю...

— Ладно, Миша, подожди, я сейчас!..

Сунул ему бананы и выбежал наружу.

Одиннадцатый ангар он нашел быстро. Здесь стояли на разборке двухэтажные остовы каких-то машин, ребята по лестницам лазили внутрь, подцепляли блоки, отвинчивали крепления и извлекали наружу. Александр спросил первого попавшегося паренька, где Андрей и тот, буркнув в микрофон: "Андрей, к тебе пришли!", побежал по своим делам.

Андрей спустился с самого верха.

— Что еще случилось? — спросил он, недовольно. — Работать не дают...

— Посмотри сам, — ответил Морозов. — За такие вещи нужно... я уж не знаю что делать...

До шестнадцатого ангара доехали быстро. Андрей окинул все быстрым взглядом, побагровел, и крикнул в микрофон:

— Площадка — прекратить работу! Сбор у шестнадцатого ангара!

Собралось человек семьдесят парней и мальчишек разного возраста. Все вопросительно смотрели на Андрея.

— Михалыч... — только и сказал Андрей.

Ребята помрачнели.

На велосипеде подлетел старший, пробился через толпу к Андрею.

— Что тут у вас? Почему работу прекратили? — грозно спросил он.

Вместо ответа Андрей протянул ему сжатый кулак, а когда разжал, Саша увидел на ладони черный квадратик.

— Что это мне суешь? — рявкнул Михалыч, бледнея.

— Черная метка, — ответил Андрей, и означает она: "Пошел вон!"

— Это ты кому "вон" говоришь? — рыкнул тот. — Мне? Я тебя в три раза старше! Пластинку сует какую-то...

— Да что с ним говорить! — закричали ребята. — Пошли!..

Они обступили Михалыча, крепко взяли за руки и поволокли. Сначала он упирался, потом пошел...

— Дураки! — сказал он громко. — Я не боюсь!..

Мальчишки зашумели.

— Оставьте его! — закричал кто-то справа. — Пусть честно со мной бьется!

— Он честно не будет!.. — ответили слева. — Он только подло может...

— Не трогайте его, — сказал Андрей, — а то жаловаться побежит, что ребята надавали ему оплеух!

Ребята засмеялись.

— Кому уж очень хочется, в городе его поймаете и поучите!

— Испугался я вас — ждите! — насмешливо сказал старший. — Только толпой и можете...

— Мы подробности выложим на молодежном канале, пусть все почитают, какой ты герой!

— А я чихал, на молодежный!..

Подошли к выходу, вытолкали Михалыча и закрыли ворота.

— Сопляки! — крикнул он. — Чтобы я боялся каких-то мальчишек! Завтра опять буду здесь и всех, всех разгоню!

Пятеро парней, перепрыгнули через ворота, взяли старшего за руки, и потащили прочь. Отойдя метров на двадцать, состоялся меж ними краткий, но энергичный разговор, после чего Михалыч увял и побрел к метро.

Ворота открылись и пропустили парней и вереницу платформ с оборудованием.

— Четырнадцатый и шестнадцатый ангары я закрываю, — сказал Андрей, — все равно работать там некому.

— Ты, Александр, будешь у меня , — но увидев умоляющий взгляд Мишки, добавил, — и ты, мальчишка — тоже...

— Нужен нам крановщик и водитель платформы, — сказал Андрей. — Все мы и краном владеем, и платформу водим, но главное — мы разборщики, понимаешь?! А ты человек новый, премудростям этим еще не обучен, если захочешь, получишь отличные специальности, которые во взрослом мире ценятся высоко!

— Можно попробовать, — осторожно сказал Морозов, — не знаю, получится ли так, как у вас...

Подошел Володя, высокий рыжеватый парень с круглым лицом, протянул ладонь, широкую, как лопата. Саша осторожно ее пожал.

— У тебя, Сашка, получится, — заявил он, — по глазам вижу. Глазомер у тебя хороший, человек ты спокойный, медлительный — вот таких в крановщики точного перемещения и берут! Пойдем, на платформе покатаемся, устройство ее расскажу...

Время до конца смены пролетело незаметно.

5. Обменщики

— Надеюсь, в выходной день у тебя нет никаких занятий? — поинтересовалась мама. — Хорошо бы устроить генеральную уборку в саду, почистить траву, взрыхлить землю под деревьями и кустарниками, полить их хорошенько!

— Хорошо — сделаю, — ответил Александр, только к двенадцати мне нужно в одно место съездить...

— Куда это? — строго спросила мать.

— К площадке разбора.

— Зачем? Ты же сказал, что по выходным вы не работаете.

— Не работаем, но там собираются ребята, которые обмениваются между собой разными деталями.

— И наверняка это детали, нужные для корабля, — мать была недовольна. — Ты еще не оставил попыток его отремонтировать?

— И что в этом ужасного? — спросил он. — Найти и заменить. Мне просто интересно сделать эту сложную работу.

Мать нахмурилась.

— Ничего страшного не произойдет, если я час-другой побуду у обменщиков — ты мне разрешаешь?

— Ты уже взрослый человек, Александр! Ничего разрешить или запретить я тебе не могу. Поступай, как знаешь, но не забывай, что живешь в семье и у тебя есть обязанности!

За полчаса до двенадцати он уже был на месте. Вытоптанный в траве неровный прямоугольник постепенно заполнялся парнями, которые раскладывали товары прямо на земле. Морозов обошел импровизированные ряды и не нашел ничего интересного. Это было все для скутеров и геликоптеров.

В двенадцать уже было полно народа, многие вообще ничего не смотрели и не предлагали, разговаривали, часто слышались слова "форсаж", "обтекатель", "мото-ресурс" и еще какие-то непонятные словечки...

Один из парней, старше Александра, запчасти привез на платформе, чем был горд и свысока поглядывал на остальных. У него был специфический товар — узлы и агрегаты для геликоптера и скутера, два кожаных кресла, шлемы, шампуни, лаки, краски, стопки наклеек. Это был самый серьезный обменщик — у остальных была всякая мелочь...

Внимание Морозова привлек парень в брюках в обтяжку, тенниске и кепке, надвинутой на глаза. Он отдавал прибор для проверки за несколько наклеек. Александр подумал, что такое устройство было бы весьма полезно. Он несколько раз подходил к парню, опускался на корточки и оглядывал прибор, не беря в руки.

Видя явную заинтересованность, обменщик, наклоняясь к уху, шепнул, что отдаст со скидкой...

— Не бери, — сказал светловолосый парень, проходивший мимо, — он у него неисправный... намучаешься, да и выбросишь.

— А тебя спрашивают? — заорал обменщик. — Чего ты влез в разговор? Что за манера лезть в чужие дела?

Александр посмотрел на обменщика.

— Ты исправный меняешь?..

Вместо ответа парень повернулся спиной.

Александр поискал глазами советчика, и пролез к нему через толпу.

— Я здесь новенький, ничего не знаю, расскажи, пожалуйста, как здесь, обмениваются, я интересуюсь деталями не для лодок и геликоптеров, а разными другими... с чего мне начать?

Парень улыбнулся.

— Так ты совсем ничего не знаешь! А я тут давно — ищу кое-какие запчасти для геликоптера, но все не удается сделать равноценный обмен — хотят получить больше, а дать меньше... такие здесь ребята... не все, конечно, но в основном...

Он поскреб затылок.

— Сначала нужно прибор вроде того, который пытался всучить парень и еще источник питания. Если попадется тебе какой-то механизм, проверить его в работе можно, подав напряжение, а тестером замерить сопротивление обмоток, потом уже ставишь его, где нужно, и включаешь на полную нагрузку. Это называется "прозвон обмоток". Если где-то обрыв — работать не будет.

Он внимательно посмотрел на Морозова.

— То, что тебе нужно — со свалок волокут...

— Да знаю я! — небрежно сказал Морозов, — Не пойму только одного — это на испуг берут новичков, или — правда, что они умирают молодыми?

Светловолосый усмехнулся.

— Хочешь проверить на себе? Не советую.

— Думаю — выдумки про радиацию, — заметил Александр, — кто же такие механизмы оставит без охраны?

— Охраняют. Только ведь мальчишки везде лезут — за всеми не уследишь!

Он провел пальцем по индикатору на клапане кармана.

— Мне еще жить охота... Жизнь твоя и беречь ее тебе!

Они смотрели глаза в глаза.

— Тестер выберешь в любом выставочном центре, а источник... нужен компактный и универсальный, батареи должны долго держать... и вес — таскать будешь на себе.

Морозов кивнул.

— И потом... в механизмах нужно разбираться — если это отдельный узел, нужно представлять весь механизм в целом... захочешь применить для себя, так может и не выйдет ничего — изучай технику, устройство всяких аппаратов, смотри, сравнивай, запоминай.

— Спасибо! — сказал Морозов.

— Редкий случай! — воскликнул вдруг парень, хватая его за руку. — То самое, что я тебе говорил! Подойдем ближе...

Они протолкались через толпу и встали за спиной юноши в куртке с рюкзачком, который, присев на корточки, разложил перед собой тестер и источник питания. Его заинтересовал узел для моторной лодки. Все уже было подключено — тонкие щупы торчали из отверстий в корпусе электродвигателя — тестер попискивал и мигал разноцветными огоньками.

Минут через пять парень поднялся и отсоединил провода.

— Полноценно работать не будет, — негромко сказал он, укладывая все в рюкзак — одна из обмоток подгорела...

— Ну и иди отсюда, — так же негромко ответил обменщик. — Не подходит, так и проваливай!..

Парень развернулся и пошел в толпу.

Александр нагнал его.

— Слушай! Ты не подскажешь, где брал тестер и источник? Марки, характеристики...

Парень посмотрел на него и буркнул:

— В магазине, на улице Степной...

Визифон в кармане зафиксировал все данные.

Он еще раз пробежался взглядом по выставленным механизмам, выбрался из толпы и пошел в метро.

Весь поход занял у него минут сорок, перед строгими очами матери он появился ровно в час дня.

— Лола попросила съездить в лес, — сказала она. — Погуляете, а потом будешь работать в саду.

В гараже он прикрепил на раму детское кресло с подножками, а сзади — Лолкин велосипед с цепной передачей.

Мама привела Лолку, одетую в платьице и панамку, на ножках красовались спортивные туфельки.

— Велосипед, как средство передвижения! — засмеялась мама. — Молодые пешком не ходят.

До соснового бора было недалеко, километра два. Он проехал его быстро, почти не глядя по сторонам.

Прав был дед — нужно уметь работать руками и интересоваться всем... теперь вот конкретно — устройством корабля. Интересно — одни дела тянут за собой другие... так же и с людьми.

— Он большой? — вдруг спросила Лолка и от неожиданности он затормозил.

— Кто?

— Корабль в небе.

— Да, — ответил Саша, — больше нашего поселка.

Лолка обернулась, и он увидел ее круглые глаза и приоткрытый рот.

— Расскажи, — попросила она.

— Высоко, вокруг Луны летает космический корабль, который называется "Факел". Он давно там, ему холодно и одиноко в темноте. Когда мы с дедом подлетели на маленькой ракетке, он осветил себя и пригласил внутрь.

— Он умеет говорить? — спросила сестра.

— Да, сестричка, — задумчиво сказал Саша. — Я тоже удивился.

— Давай, доедем до леса, и ты мне все-все расскажешь!

До леса доехали довольно быстро и, не останавливаясь, отправились к реке.

— Что было дальше? — спросила Лолка, усаживаясь на скамейку.

— Мы зашли, он закрыл за нами дверь, наполнил все воздухом и сделал так, что мы ходили там, как по земле...

Сестренка смотрела, не понимая.

— Там все летают, понимаешь? Как птицы! — он поднял сосновую иголку и подбросил на ладони. — А он сделал так, что мы ходили.

Лолка смотрела с изумлением.

— И пришли мы с дедом в метро, — сказал Саша задумчиво, — три вагончика на колесах, внутри удобно сидеть, дверки закрылись и мы поехали в оранжерею. Это такой сад, там растут деревья, кусты, трава... вот там я и сорвал бананы.

Лолка улыбнулась.

— А потом поехали в бассейн — большой такой бассейн с водой... можно купаться, плескаться и кататься на лодке.

Да, подумал он, глядя в ее глаза, сказали бы мне о таких чудесах — не поверил бы! А вот был и видел все сам.

— Такой хороший корабль мама хочет подарить чужим дядям! Он мой, почему я должен его отдавать?

— А давай он будет твоим и моим?!

— Давай, — ответил Саша.

— Я хочу на корабль, плескаться в воде, кушать бананы и кататься на метро!

— Только маме не говори, что мы решили не отдавать корабль, — попросил Саша. — Она будет ругаться.

Только сейчас Александр осознал, хозяином какой удивительной машины он стал. Дед прав во многом — нужно разобраться — понять, что делать с кораблем. В этих занятиях что-то такое, необычное, что увлекало его... загадки, тайны... он стремился их разгадать.

— Покатайся, сестричка, если хочешь, — предложил Александр, — я тут посижу.

Лолка уехала.

И сразу, будто встреча должна проходить наедине, позвонила Алла. Она была в том самом платье, что на последней встрече.

— Здравствуй! — сказала она печально. — Надоедаю тебе — вижу сама! Но ничего поделать не могу! Сколько раз убеждала себя — "Отстань, он тебя не любит!" и не могу...

— Ты меня любишь, Саша?

— А ты меня, Алка?

— Я первая спросила!

— Я спросил вторым, но хочу, чтобы ответила первому.

— Парни всегда признаются сразу, а девушки думают-думают и отвечают "да" или "нет".

— А ты как отвечаешь?

— Я хочу знать — там, на встрече, ты говорил правду? Я тебе нравлюсь?

— Правду, а ты что, сомневаешься?

— Нет, но... я должна сделать выбор, вот, и спросила...

— Я тебе помог... с выбором?

— Не знаю.

— Алка, около меня тоже девушки есть! — соврал Морозов.

— На них ты не должен обращать внимание! Парни не умеют смотреть и сразу попадаются... Мы, девушки, смотрим, оцениваем, выбираем, мы знаем кого и для чего...

Она покусала нижнюю губу.

— А вам только красота нужна — длинные ноги, талия, пушистые ресницы... все это ерунда! Причем здесь талия, если любовь? Нужно совсем по-другому ценить... матери вас учат-учат и все без толку — какая-нибудь куколка без мозгов и все за ней толпой!

— Но ты-то с мозгами?

— Я не смотрю на то, на что хочется смотреть...

— И что в результате?

— Оставь меня в покое, у меня сердце не на месте! Почему ты так себя ведешь? Я становлюсь все ближе и ближе!

— Хорошо. Буду себя вести так, чтобы ты становилась все дальше и дальше.

— Я поняла, как с тобой быть... все вы парни такие — так и нужно с вами поступать!

— Как — так?

— А тебе-то это зачем? Будешь делать то, что я скажу и все! В который раз убеждаюсь — равной себе подобрать невозможно! Все только ниже. Вот и ты...

— Что???

— До свидания, Саша! Не волнуйся, все будет хорошо!

Изображение исчезло.

— Да что же это такое?! — воскликнул он.

— Сашечка? — на берег выехала сестренка. — Ты меня зовешь?

— Уезжаем!

Через двадцать минут они были дома.

Вот так Симонова! — думал он, разматывая шланги и подключая к воде. Что с ней происходит? Плакала и жаловалась, а теперь дерзит...

Садовыми вилами он осторожно взрыхлил землю под деревьями.

Мысли его перескочили на детали к "Факелу". Проект 627 "Шампур" — где информация? Ничего нет. Место сборки, районы полетов... Информация не секретная, но ее почему-то нет... на молодежном канале полно слухов о разных кораблях, об этом — пустота... придется опять идти к деду...

Граблями он старательно "вычесывал" траву от сухих листьев — за ним наблюдали мать и Лолка. Осталось сунуть шланги под кусты и деревья...

В сад выбежала сестренка в купальном костюме и принялась бегать по траве, крича радостно и звонко. Мама разрешила окатить сестру мелким дождичком и та убежала в дом.

Деда Валя, как всегда что-то выпиливал лобзиком и знаком дал понять, что пока не закончит, не оторвется...

Саша оглядел ряды готовых стульев под плотной материей. Прибавилось, подумал он.

Дед, отложил лобзик, откинул со лба мокрую прядь, платком вытер лицо.

— Что у тебя нового? — спросил он. — Моя помощь нужна?

— Список деталей для ремонта.

— В твоем визифоне, — сказал он устало. — Ты не вспомнил, пришлось мне...

Саша кивнул.

— Попробуй разобраться. Я в технике не очень, если будет нужно, есть знакомые... но, как ты понимаешь, это совсем не нужно, ни тебе, ни мне...

До ночи Саша просматривал списки и ощущал тревогу — все механизмы имели характеристики, которые ни о чем не говорили.

Ночь он спал неважно — снилось, что он решает проблему, а мать, улыбаясь, смотрит на него и от этого взгляда становится неприятно.

Все воскресенье он потратил на изучение списков.

С момента изготовления корабля многие механизмы были сняты с производства. Изготавливались другие, но как их приспособить...

Александр позвонил Петьке Вохмину и тот ответил, что это дело сложное, требует знания всего механизма в целом...

Они могли найтись на свалках — земных, например, а если — на лунных?

На экскурсию, на лунную базу — хоть каждый день! А кто же выпустит тебя одного, в скафандре гулять там, где захочешь? Это такой дикий случай, что и представить невозможно!

До Александра дошло, что ремонт корабля неосуществим — нет у него таких знаний.

И как всегда, кто помощник в трудных делах? Конечно, дед. Не к матери же идти...

— Вижу, Саша, ты уперся в глухую стену.Это сложная штука — техника! Здесь нужно знать и понимать.

— Ты говорил — собирать информацию.

— Да. Но у тебя, нет знаний, и я тебе ничем не помогу.

— Так что же делать?

— Поиск деталей не прекращать, особенно кабеля КБРЗ, но заняться другими делами, не менее важными.

— Я так ничего и не сделал, — печально сказал Александр. — Столько усилий и ничего!

— Как это — ничего? Это все тебе пригодится, вот увидишь! Ты хочешь быстрых результатов, а должно пройти время, понимаешь?!

Александр поник.

— Я тебе предлагаю другое дело, более важное, чем поиск деталей.

— Например?

— История космонавтики. Как российской, так и мировой... "Факел" был создан для управляемых полетов, а ведь до него были другие корабли.

— А мне это зачем?

— Тебя же интересуют заводы-изготовители?

— Да.

— И как ты собираешься получить документацию? Придешь и скажешь: "Мне на проект 627 подберите чертежи?" И что тебе ответят?

— А ты что предлагаешь?

— В клуб тебе вступить, Юных Космонавтов.

— Гулливер среди лилипутов?

— Руководят клубом — взрослые дяди, бывшие космонавты.

— Или бывшие конструкторы?

Дед пожал плечами.

— Значит — путь в обход?

Саша вышел от него в хорошем расположении духа.

6. Кировоград: кабель

Не успел Александр приступить к поиску информации по клубам Юных Космонавтов, как один за другим произошли события, которые взорвали размеренную жизнь: в Чехословакии обнаружился клуб владельцев частных космических аппаратов, там же — ретро-клуб "Космос" — оба закрытые и главное — в Кировоград, на площадку разбора поступил кабель КБРЗ. Пятнадцать метров — как раз то, что нужно.

Саша поспешил к деду.

— Надо тебе ехать в Кировоград и срочно! — воскликнул дед. — Другого такого случая не будет. Эти клубы со старой техникой подождут...

— А что я им скажу? Что у меня космический корабль?

— Но если ты не скажешь, они и не обязаны... — ответил дед. — Вот, штука-то, какая!

— Придется тебе, Саша, придумать, для чего он тебе... идеи какие-нибудь есть?

— А эти два клуба в Чехословакии?

И он подробно рассказал деду о том, что узнал.

— А вот это уже что-то! — воскликнул он. — Допустим, ты по заказу ретро-клуба ищешь кабель... или тебе лучше сослаться на клуб владельцев?.. Туда же так просто не попасть, в общем — в один из этих клубов... Екатерина Васильевна... мама твоя должна тебя отпустить, а на площадке, где ты работаешь, нужно получить совет от своих товарищей... Кировоградская площадка, наверное, похожа и порядки там те же...

Саша был растерян.

— Мой главный совет — будь убедителен, спокоен и находчив. Тебе придется действовать в одиночку.

Дед в явном волнении зашагал по мастерской.

— В сложнейшую ситуацию ты попал, внук! Тут и взрослому нужно думать, как быть, а уж тебе-то и вовсе...

Саша не мог сказать ни слова.

— Что чувствуешь, а? Прислушайся к себе — если поймешь, что все плохо, может и не стоит тебе туда лезть?..

Саша закрыл ладонями глаза и стоял так несколько минут.

— Знаешь, деда, четкого ответа "нет" я не почувствовал, как ни пытался!

Он отнял руки.

— Может, я это себе придумал, — проговорил он отрешенно, — но отрицания нет, понимаешь!

— Тогда езжай! Удача на твоей стороне!

Ночь он почти не спал — представлял, как появится там и... как неубедительны будут его просьбы. Начнутся вопросы, тут же поймут, что он говорит неправду, и все... иного развития событий он себе так и не смог представить, как ни пытался... Но вот что удивительно: когда он раз за разом задавал немой вопрос, получит ли кабель, ответ не был отрицательным. Значит, ситуация сложится так, что, кабель он все-таки получит! Кто примет решение — непонятно... Кто-то решит — кабель можно отдать. Он, Морозов, должен быть главным действующим лицом во всей этой истории. И не иначе...

Наскоро позавтракав, он поехал на работу. Ребята сразу поняли — что-то произошло, и поглядывали вопросительно.

— В обед скажу! — вымолвил он и сосредоточился на работе — здесь еще кого-нибудь не сбить платформой или во что-нибудь не врезаться от волнения.

Расселись на скамейках в ряд мастера Андрей, Иван и Алексей, тут же пристроились их помощники... напротив — Морозов на стуле, взятом из столовой.

— Что случилось у тебя? — Андрею передалась его тревога. — Рассказывай!

— Уехать мне нужно, — слабым голосом сказал Александр, лихорадочно соображая, как будет отвечать на вопросы, — на несколько дней.

— Дома что-нибудь?..

Морозов отрицательно мотнул головой.

— В Кировоград, на площадку разбора... вчера, поздно вечером, информация поступила — появилось там то, что я давно ищу.

— Что появилось? — Смирнов впился взглядом.

— Кабель один... — пробормотал Саша, отводя взгляд. — Очень редкий...

— Марка?

— КБРЗ.

Ребята ахнули.

— Ну-ка, ну-ка... — Андрей даже привстал от волнения. — Рассказывай!

— Да чего рассказывать — нужен кабель, и все!

— Да ты знаешь, что ты собрался просить?! — Андрей тронул его колено. — Может, ты ошибся?..

— Там еще было, в маркировке... — Саша назвал с десяток букв и цифр, которые выучил наизусть.

— Нет — все точно! — воскликнул Андрей. — Но куда??

— Это потом... — Морозов махнул рукой. — Главное — получить!

— Да кто же тебе его даст?! — закричали ребята. — Луну с неба захотел...

— Кабель — редчайший! — подтвердил Андрей. — Я здесь уже три года и вот сейчас второй только раз и слышу, что он появился! А видеть, так и ни разу...

Саша побледнел.

— Ну, ты, Морозов, дал! — захохотал Андрей, — у меня сегодня предчувствие было — сногсшибательная новость! И вот тебе...

— Не дадут?..

— Так он в призы-то не входит, — заметил краснощекий Иван. — Призы — обязаны, за хорошую работу, а все остальное — нет...

— Приз — это шлемы, наборы проводов, лопасть от геликоптера... — пояснил Андрей.

— Тогда и говорить не о чем! — заявил Морозов, вставая, — Пошли работать!

— Ты сядь — разговор не окончен.

Морозов поспешно сел.

— Что... о кабеле... на Кировоградской площадке... еще известно?

— Пятнадцать метров на складе, а мне нужно десять...

Ребята захохотали.

— Там тоже вопросы будут, — заметил коротко постриженный, с ушами-лопухами Алеша, — и что ты им... соврешь?

Александр покраснел.

— Нужен, да и все, — пробормотал он.

— "Нужен" видите ли, — звонко рассмеялся Алеша, — а может, ты еще и ангар попросишь.

Дружно грохнули так, что подошли еще ребята. Их отослали — разговор секретный.

— Кончайте смешить! — объявил Андрей. — Парня вогнали в краску — совсем расстроился. Вот такая реакция будет и там — на твое желание, Сашка! Как ты это себе представляешь?

— А как у него получится? — спросил Иван. — По-моему, так и вообще никак...

— Ты, Сашка, четыре дня у нас отработал — на мелкоте был и ценное предложение дал... платформу изучил и водишь прилично... кран — слабовато, но тоже можно — это все плюсики твои... против кабеля — считай, что ничего...

Александр слушал и чувствовал, что должен был Андрей сказать сейчас нечто такое... удивительное, что даст шанс...

— Нужно так себя проявить на той площадке, чтобы старший тебя отметил.

— Так. А что — старший? — спросил Морозов.

— Главное лицо на площадке: у него вся власть, информация разная — что привозится, что увозится, сколько чего кому полагается и как и чем кого наградят, за хорошую работу. Опытные работники старшими назначаются, честные должны быть мужики, справедливые... как исключение — Михалыч. Редко, но такое встречается...

Андрей почесал макушку.

— Работа твоя должна быть такой успешной, важной и полезной всей площадке, чтобы старший, при всем коллективе тебя похвалил и сказал такую фразу: "Бери, Морозов, что хочешь!"

— Сейчас только придумал, сказку эту! — усмехнулся Алеша. — Ты дело говори.

— Не придумал, Леша, а говорю все, как есть! Редко, крайне редко, такое он говорит — по особо важным делам...

— Мы все здесь середнячки, — заметил Иван, — норму выполняем и все.

— Можно проситься на самые сложные участки, — заметил помощник мастера Павел.

— Можно, — ответил Андрей, — но как проситься — умно нужно... нарочно будешь лезть, тебя сами ребята за штаны будут оттаскивать, что в любимчики рвешься. Или старшему слишком часто на глаза попадаться будешь и он, вместо того, чтобы хвалить, вообще замечать перестанет.

— Дипломатия, — усмехнулся Иван.

— Вот тебе и дипломатия! Все должно получиться, как бы само собой...

Александр слушал его внимательно и бледнел с каждой фразой.

— Да, Сашка, задал ты себе задачку! — Андрей сузил глаза. — Проявить себя... вот на это "проявить" месяца два-три может и уйти...

Он помолчал.

— ... а за это время, кусок уйдет в другое место... или вообще — раздерут на оплетку и жилы.

— Да ты что! — ахнул Александр.

— Могут... где его на Земле, применишь-то? Оказия должна быть — на лунную базу: оборудование, механизмы, запчасти... кабель туда могут сунуть, чтобы разом все поднять. У девчонок, что на оформлении сидят, в доверии должен оказаться, тогда они расскажут, готова ли оказия или там и половины не набралось...

Андрей покачал головой.

— Если бы хоть годик здесь потерся, поработал, друзей завел...

Он махнул рукой.

— Я бы, к примеру, вместо тебя туда двинул и что? Погнали бы назад несолоно хлебавши! А почему? Да потому, что основания для решения "дать" весомыми должны быть!

Саша сник.

— Не робей, друг! Если кусок тебе позарез — проявишь там чудеса находчивости и смекалки и дело обставишь так, что они сами кабель приволокут, и на шею тебе повесят. "Забирай с глаз долой, чтобы мы его не видели!"

Все заулыбались.

— Я, конечно, шучу, — Андрей подмигнул, — от такого подарка тебя сразу пополам согнет... в нем весу — килограмм сто пятьдесят...

Он посмотрел на Лешку, потом на Ивана и сказал:

— Мы будем на связи с тобой. Как разведчик, будешь все узнавать и сообщать, а мы большим коллективом решим, как тебе дальше действовать.

— Может, крановщиком у них стать — точного перемещения, — предложил Алеша, — и это поможет...

— Для всей площадки? — спросил Александр. — Нужно ведь для всех...

— Ладно, пошли работать, — подытожил Андрей, — обед давно уже кончился.

— Жетон водителя мы тебе сообразим, — сказал Смирнов, усаживаясь в седло, — а с точным перемещением — осторожней будь! Ты же и не работал толком, проверят и все! Доверия уже не будет...

После работы они также, всей командой, пошли в метро и на станции продолжили разговор.

— Значит так, Сашка! Обрати внимание на сложную работу — как и везде специалистов не хватает, станешь спецом — огромнейший тебе плюс! От мелочи не отказывайся — мелких блоков, думаю, и у них горы — самая муторная работа. Новичков на нее кидают, а те повозятся и бросают... если там наладишь — честь тебе и слава! Еще плюс...

Он проводил глазами уходящий поезд.

— Предложения давай — этим у нас никто не занимается. Есть правила, приемы, не нами придуманные, работаем, как сказано и все.

Он посмотрел на Ивана и сказал:

— Вдруг ты новое завернешь? Представляешь, что будет?! До дирекции дойдет, новшества твои, вот это будет всем плюсам плюс.

— Можно проще, — задумчиво сказал Иван, — старшим устроиться и тихо-тихо кабель за ворота унести.

Ребята захохотали и Александр улыбнулся.

-Ему все можно, — не унимался Иван. — Кто ему там запретить может?

— А куда ты того, кто сейчас там, денешь-то? — хохотнул Андрей.

— Куда, куда — сюда! У нас старшего нет, а мы его тут спрячем где-нибудь, на складе...

— Хороша идея, да не выполнима.

— А где еще такой кабель можно достать? — спросил Саша, думая о корабле.

— Точно не на Земле, — ответил Андрей, — есть такой слушок — про карту лунных свалок, чего там только нет — горы всякого добра и в нашем секторе.

— И ты веришь? — Лешка усмехнулся. — Земные свалки на Луну перемещать? Смысл?

— Что пристал! Говорю тебе — слух такой... еще частные владельцы, вот они там бывают наверняка...

— Это кто? — Морозов удивился, кажется, вполне естественно.

— Клуб такой есть — владельцев кораблей. Не российский клуб, так вот им заправляться где-то нужно, они там горючее сливают себе в баки... на Луне...

— Да, истории увлекательные и удивительные, — заметил Иван. — Жалко, что все вранье!

— Ладно, Морозов! Ухватишь кабель — вези его сюда.

— Здесь он мне не нужен, — пробурчал Александр.

— А где он тебе нужен? — тут же вцепился Андрей. — Давай, Сашка, не тяни — рассказывай!

— На Марсе, — ответил Морозов, неожиданно для себя и покраснел от такой выдумки. — Там марсодром у нас. Прилетайте на своих кораблях — всех примем!

Мальчишки захохотали.

— Шутник ты, товарищ Саша! Опытный такой новичок. Ладно — удачи тебе и до связи!

На удивление быстро согласилась мать.

— Езжай — тебе это нужно, — тихо и печально сказала она. — Надолго?

— Не знаю, — честно ответил он. — Но как только пойму, что сделать ничего нельзя — приеду!

Мама кивнула.

— Лолка у соседей — играет с котом, вернется с минуты на минуту, уходи скорее, убегай, она тебя не отпустит! Такой рев поднимет...

— Да, мама.

— Нам, женщинам, иногда невозможно отказать...

Он выхватил из ее рук сумку с вещами, заскочил к деду — обнять и пожать руку, спустился на задний двор и вышел через ворота.

Лолкин звонкий голосок уже слышался в саду.

Быстрым шагом он добрался до метро и нырнул вниз.

7. Мальчишки

Морозов, одним из последних ступил на борт вертолета, выбрал место ближе к проходу — соседние кресла пустовали.

Взвыли двигатели, и машина пошла вверх.

"Площадки разбора", кто их открыл и почему — следовало понять главное. Информаторий выдал интересные сведения — площадки были не сами по себе, а существовала программа занятости молодежи.

Александр не стал смотреть все, а глянул в начало статьи, в середину и вдруг наткнулся на упоминание о международной программе "Помощь планете". В каждой стране население, кроме занятых в производстве товаров и продуктов питания, призывалось добровольно участвовать в работах по очистке, переработке, озеленению. Не исключалось, что добровольность сменится на обязательность...

Там было много всего — в глазах рябило от проектов.

Александр просмотрел это быстро, не вчитываясь, в конце нашел самое интересное: "...задействовать в программах экологической разведки юношей, подготовить морально и физически, вооружить современной техникой"

Да, усмехнулся Александр, юные должны разведывать, взрослые — утилизировать.

И ниже — закладка двух тренировочных баз под Екатеринбургом и Новосибирском.

Нам туда, подумал Александр весело. Хватит убивать время на слеты, походы, дискуссии, просмотры... роба, защитный шлем, в руки кайло или лопату и вперед — настали времена очистки от скверны!

Он вызвал Андрея. Тот налаживал что-то в своей винтокрылой машине и отозвался не сразу.

— Здорово! Ты где?

— Лечу, — ответил Морозов, — ждать, понимаешь, только время терять! Я вот что хотел — список деталей и узлов тебе дать, можно ли что-нибудь достать... я ничего не нашел

Он помолчал.

— Может... опытным взглядом, а?..

— Взгляну... еще что?

— Да вот думаю, — ответил Александр, — почему ты станины до половины разбираешь?

— А как вниз-то пробраться? Мы ребро одно снимаем — сложное это дело... вот и накапливается не разбор, в конце месяца маленький аврал и запасы уничтожаем. А ты, по-другому хочешь?

— Пока не знаю. И еще... что важнее — разбирать корпуса и станины на блоки, или блоки — на детали?

— Никогда такие вопросы не возникали. Попробую узнать.

— Спасибо! До связи...

Весь полет он спал, набираясь сил, словно чувствовал, что они ему понадобятся.

В Кировограде из пассажиров сошел только он.

Было свежо и воздух наполнен влагой, наверно ночью прошел дождь. Солнце едва оторвалось от горизонта, но обжигало уже сейчас, пришлось надеть шляпу.

Александр решил пройтись пешком — до площадки было недалеко.

Маленький, тихий, одноэтажный городок встретил его редкими прохожими и велосипедистами. Каменные дома под разноцветными крышами, много зелени и цветов — чем-то напоминало это окраины Новосибирска.

Морозов шел не спеша, поглядывая по сторонам, и совсем не думал о цели приезда.

У одного из домов, склонив головы, стояли люди, сухощавая немолодая женщина в темном платье и платке, вытирала слезы.

Александр приблизился. Только что заложили урну с прахом. Этот ритуал возник стихийно, и у него было немало сторонников. Это было непривычно — прах умершего человека рядом с живыми — утверждали, что загадочная душа находится возле останков и людям спокойнее, когда такое единение живых и мертвых душ.

Александр снял шляпу, выбрал из россыпи гвоздик две крупных и положил под портрет. "Плахотный Андрей Ильич, 47 лет" — волевое лицо, серьезный взгляд, крепко сжатые губы — довольно симпатичный дядька.

— Спасибо, сынок! — женщина погладила его по руке.

Постояв несколько минут, он тихонько отошел. Все наши... живы и здоровы, разве можно представить кого-нибудь вот так... и тут он вспомнил слова светловолосого обменщика: "Жизнь принадлежит тебе"... и холодок пробежал по спине. Такое может случиться с ним, Александром, если лазить по свалкам... в поисках деталей к кораблю.

Обдумывая эту мысль, он дошел до площадки.

Через распахнутую дверь диспетчерской были видны два стола, за которыми томились две девушки в комбинезонах и ярких блузках.

— Здравствуйте! — Александр снял шляпу и посмотрел в глаза симпатичной брюнетке. — А где старший?

— Здесь, — сказал сзади грубый мужской голос. Невысокий крепкий мужчина в штанах и тельняшке отодвинул Александра и вошел внутрь.

— На работу принимаете?

— Принимаем. Каждый день. Приходят и уходят. Настоящих работников — мало. Хочешь помочь?

Александр кивнул.

— Местный? Работал уже?

Интересно, подумал Саша, глядя на вторую девушку, поправлявшую гребнем взбитые светлые волосы — как это он сразу определил?..

— Я здесь в гостях, — лаконично ответил он и сходу предъявил жетон водителя платформы.

— О! — мужчина улыбнулся и подмигнул. — Где научился?

Александр сказал.

— Не бывал я в тех местах.

— Так все одно и то же — площадки эти...

— Водители нам нужны! Когда приступишь?

— Да хоть сейчас!

— Вот и хорошо. Езжай в восьмой ангар, Петрова спросишь, он тебя и определит... Как звать?..

— Александр Морозов.

-Давай, Морозов, работа ждет!

Александр отправился к стоянке, чувствуя, что девицы смотрят вслед. Заскучали они здесь, подумал он, охочи до разговоров, нетрудно будет узнать про кабель и все остальное...

Петров оказался одного возраста с Александром — худощавый, белобрысый, деловитый.

— Станислав! — представился он. — Водителей мало: придется в кабине сидеть, а не отдыхать на лавочке.

Морозов пожал плечами.

— Место твое, где будет? Решил уже?

— В четырнадцатом хочу...

— У новичков? — улыбнулся Петров. — Хорошо. Присмотришь за ними.

— Всех новичков и вновь прибывших, ко мне направляйте. Я с ними позанимаюсь, покажу, как работать. Сам был когда-то...

— За хорошее дело берешься! — сказал Станислав. — Мы поможем...

В ангаре до самого потолка были навалены блоки, краны уныло свесили крюки, в темном углу едва угадывался куб электрического подъемника, три платформы стояли в ряд — в кузовах лежали блоки и какие-то инструменты. Освещены были только столы разборщиков, да несколько ламп там и тут... от всего увиденного веяло скукой и унынием.

Около десятка мальчишек, лет по тринадцать, в одинаковых робах с номерами на груди и спине, поблескивая стеклами шлемов, нехотя ковырялись в блоках. На распайке тоже было тихо — плат для загрузки еще не набралось.

Увидев Морозова, мальчишки прекратили работу и с интересом наблюдали, как он переодевался за раскрытой дверцей кабинки.

Он вышел к ним одетый в комбинезон и в шлеме.

— Здравствуйте! — сказал Морозов в микрофон.

— Привет! — откликнулось несколько голосов.

— Буду у вас наставником, парнишки! Будем разбираться с этой кучей — сильно она тут мешает.

Ребята улыбнулись.

— Меня зовут Александр, фамилия — Морозов. Вас я тоже запомню, только не сразу. Для начала проведем небольшой тест на скорость разборки. Будете разбирать одинаковые блоки и как только закончите, назовете себя. У всех блоки и гайковерты? Тогда начали!

Ребята приступили к разборке. Александр пошел по ангару, осматриваясь и поглядывая на краны, замершие на рельсах. Тележка крана ходит по кольцу, размышлял он, значит можно организовать разборку в трех местах. Кольцевую...

— Вася Крылов блок разобрал! — услышал он. — Степан Тарасюк — тоже! Валерий Сомов...

Девять мальчишек справились с заданием почти в одно и то же время, трое — безнадежно отстали.

Александр поспешил к разборщикам

— Кто пробовал работать на кране, который под потолком?

Отозвались трое мальчишек.

— На подъемнике? Водить платформу?

Ребята молчали.

— А кто хочет научиться работать на всей это технике? Не просто работать, сдать экзамены и получить именной жетон, вот такой, как у меня? — и он пустил по рукам пластинку с гравировкой.

Он мог бы и не спрашивать — хотели все, без исключения.

— Мое предложение Жене, Илье и Васе — обучиться профессиональной работе на кране — точному перемещению. Эта работа требует точности движений, хорошего глазомера и... медлительности. Обещаю добиться вашей аттестации, если успешно сдадите экзамены. Согласны?

Мальчишки крикнули "ура!" — наставник предложил нечто совсем неслыханное — обучение работы на сложных механизмах!

— Я сам умею еще и краном управлять, только в наглазнике мало работал, — добавил Александр. — Обучение — это мое личное дело. Думаю, старший будет против, тем более, что он не разрешал. Поэтому будем пробовать потихоньку, после работы — по полной программе... пока работайте на разборке блоков, но будет время в перерыв или в обед — найдите в Информатории описание крана, платформы и подъемника, изучите — я потом проверю на знание... все, поехал, вызывают!

И он вышел из ангара.

До обеда он развозил инструменты, отвез несколько ящиков с метизами на склад, и везде смотрел, как работают, что разбирают, общий настрой...

До обеда время прошло незаметно, но ровно в двенадцать Морозов появился в столовой. Там было светло, просторно и приятно пахло. Он наставил на поднос тарелки с салатом, супом, жаркое... и непременные бананы. Маленькие столики были все заняты, только один большой, человек на двадцать, пустовал.

Александр поставил поднос почти в центре стола. И тут же с соседних столиков, сели вокруг него мальчишки с его бригады.

— Гусыня с гусятами! — громко сказал кто-то сзади. Морозов обернулся и увидел здорового парня в компании трех мальчишек лет шестнадцати.

Тот подмигнул и ухмыльнулся.

— Бананы любят обезьяны! — сообщил он присутствующим и загоготал.

Не все здесь будут мои друзья, подумал Морозов. Хорошо, если до откровенных издевательств не дойдет. Если никак, то придется дать бой!..

Тщательно пережевывая пищу, как учила мама, он съел все, запил соком и очистил банан. Ребята смотрели, как он ест и, кажется, начали подражать.

Разломав гроздь на две части, сунул в карманы куртки и поднялся, заметив, что мальчишки торопливо дожевывают и спешат за ним.

Вышли на воздух, выбрали большую скамейку, другую поставили напротив и расселись.

— Обед должен проходить в нормальной обстановке, — заметил Александр, — не хватать быстро-быстро, а есть не торопясь. Ходить будем всей группой в одно и то же время, чтобы все успели нормально поесть...

Он помолчал.

— Считаю, работу нужно организовать по-другому — механизмы простаивают.

Он заметил, что из столовой вышла компания с насмешником во главе и направилась к ним. Парни разлеглись в гамаках. Вожак, ковыряя мизинцем во рту, приказал:

— Ну, ты, новичок! Давай гунди мальчишкам о работе, а мы послушаем!

— Так это ребят касается. Вам-то зачем?

— Ты это... не умничай, смотри! — прошипел парень. — Всего первый день работаешь. А мы тут давно пашем...

— ... сеем... — подхватил другой парень, ухмыляясь.

— ... и собираем богатый урожай призов! — докончил третий.

Они загоготали.

Александр поднялся.

— Пойдемте, ребята, от этих трепачей. Лентяи, по всему видно! Умелые ребята насмешек над младшими не позволят...

— Но-но, салага! Ты кого трепачом назвал? меня? Да я сейчас вылезу и...

— ... это будет последний день твоей работы! — подхватил второй.

Компания заржала.

— Пойдемте, ребята! — сказал Александр.

— Проваливай! Веди свой выводок и чирикай им... авось дочирикаешься, что настоящими работягами станут. А пока — мелюзга! Гайки крутить не умеют!

Мальчишки встали, сжимая кулаки.

— Ты, Александр, иди, — хмуро сказал кудрявый черноглазый мальчик. — Мы тут хотим... поговорить... о видах на урожай...

Морозов поглядел на своих ребят, на ту компанию, и понял, что сейчас будет драка.

— Только недолго, — ответил он. — Я — в диспетчерскую.

Отъезжая, увидел, как вся компания заворачивает за угол.

Обычное дело в наше время — выяснение отношений, подумал он, но для меня может окончиться плохо — уберут из наставников. Допустил драку, да еще и на площадке.

Он развернулся и поехал туда, где видел мальчишек, ездил, между ангарами, но так никого и не нашел.

Девушки встретили Морозова улыбками и веселым смехом.

— Красавицы! — Александр улыбался. — Дракон охраняет ваше убежище? Не пускает на волю? А мальчишки скучают без вас...

— И ты... скучаешь? — засмеялась черноволосая. — В твоем городе нет красивых девушек?

— Да откуда же им там быть?! Приезжайте — будете первыми красавицами Новосибирска! Толпы мальчишек и юношей — поклонников, я гарантирую!..

При этом Александр поглядывал в окно, у него было чувство, что вот-вот появится старший...

— А хотите научиться водить грузовую платформу? Представляете — вы и сто двадцать мальчишек. Они вас на руках будут носить!

— Кто же нас научит? Ты?

— Да. Сегодня после работы будем тренироваться с мальчишками в четырнадцатом ангаре. Приходите.

— Обязательно! — девушки переглянулись.

— А можно узнать информацию о призах? Что там есть?

Блондинка спроектировала на стену список — кабель там не фигурировал. Это было понятно, но — на всякий случай, нужно было убедиться. Кабель оказался в другом списке. Девушки пояснили, что его, наверное, утилизируют, потому что для оказии больше ничего нет.

— И когда это... его раздерут?.. — как бы, между прочим, спросил Морозов.

— Не знаем. Лежит и лежит. На одной площадке два месяца валялся, сейчас у нас...

— Ну и ладно, — небрежно сказал Морозов, скрывая волнение. — Никому не мешает, дойдет и до него очередь.

— А можно премию... одним глазом, а?..

— Тебе, Саша, теперь все можно! — засмеялись девушки.

Зажужжал электромотор, часть стены позади девиц сдвинулась, открыв ход в комнату. Затеплились световые панели.

— А кабель этот где? — голос Александра дрогнул. — В другом месте?

— Под стеной лежит — длинный такой и тяжелый, в белой упаковке.

Кабель КБРЗ лежал у самой стены. Вокруг валялись мотки проводов, какие-то шланги, обрывки упаковочной ткани. Все это Морозов навалил сверху, чтобы кабель совсем не было видно.

Окинув равнодушным взглядом ряды кресел, два двигателя для скутеров, лопасти на полу и стеллажи, заваленные другими крупными и мелкими деталями для скутеров и геликоптеров, он вышел.

Едва закрылась дверь, как чертик из бутылки появился старший.

— Девчонок моих развлекаешь? — неприветливо спросил он. — От дела отрываешь?

— Знакомлюсь с коллективом, — широко улыбаясь, ответил Морозов. — Первый день — для знакомства выделен.

— Знакомься, — буркнул старший, — про работу только не забывай!

Какой-то он колючий, неприветливый и грубоватый, подумал Александр. Словно ищет повод для выговора на повышенных тонах. Будут еще с ним проблемы...

— Тогда я поехал. До свидания!

Блондинка помахала ему рукой.

Оставшееся время он не вылезал из кабины и перевозил, то инструменты, то короба с деталями, помогал на внутри ангарной развозке.

Оборудования на разборку было много, а трудились с полной отдачей всего сорок пять человек — мастера и их помощники. Остальные восемьдесят крутили все подряд без всякого плана. В двух ангарах было запасное оборудование: распайки, сита, подъемники, столы для разборщиков, наваленные друг на друга, ящики с гайковертами и еще много чего другого. Обнаружились и колесные прицепы к платформам.

Александр, с непривычки, сильно устал, но виду не показывал. Ровно в три начались занятия: теория, а затем и практика. Собирались задержаться на час-два, а провозились до вечера.

С площадки шли гурьбой, размахивая руками, перебивая друг друга и хохоча. Девушек пошли проводить девять мальчишек, трое жили поблизости.

— Я в городе в первый раз, — сказал Александр, — где здесь ближайшая гостиница?

— Есть одна, — сказал белобрысый Витя Соснов, — а можно у нас. Комната гостевая... мы недалеко живем — с мамой моей поговорите...

У одноэтажного домика с палисадником, они замедлили шаг. Мальчишка позвонил и калитка распахнулась. На крылечке появилась миловидная женщина лет пятидесяти, полноватая, в халате.

— Здравствуйте! Гостей принимаете? Первый день в вашем городе, работаю на площадке, ваш сын у меня в бригаде. У вас, кажется, комната есть?

— Да, — ответила женщина, — с отдельным входом. Для гостей. В каждом доме сейчас делают. Живите, сколько хотите. Питаться можете с нами или в столовой — тут недалеко...

Александр улыбнулся, но ничего не сказал.

— Белье чистое постелено, можете в душ, полотенца сейчас принесу, а потом — ужинать. Была я у вас на площадке — такие горы! Как вы справляетесь, не понимаю!

Я тоже, подумал Александр.

За ужином — легким и сытным, говорили о том, о сем, но больше всего о жизни в своем доме. Кто чем занимается и что любит — не любит делать из домашней работы.

Анна Семеновна, так звали мать Вити, подивилась, что мать Александра варит варенье из разных фруктов, ягод и даже делает домашнее вино.

— Вы говорите — Учитель? И такие таланты? Я просто поражаюсь!

После ужина Александр проверил сообщения — пришло три: от мамы, Андрея и Аллы. Он ответил кратко всем, что все в порядке, приступил к работе, а Симоновой послал приписку: "Здесь такие красавицы! Я восхищен!" и три розовых сердечка, которые должны были превратиться в восклицательные знаки. Пусть позлится...

Сон сморил его на обдумывании разборки блоков.

8. Кольцевая разборка

Утром он позвонил Андрею.

— О, Морозов объявился! — обрадовался тот. — Здорово, разведчик! Как дела?

— Кабель на распыл готовят — не набирается оказия. Работаю водителем — больше свободы передвижения. Взялся опекать двенадцать мальчишек.

— Ого! И как они — не бузят?

— Они за меня — горой! В обед начали меня травить хохмачи одни, так, думаю, драчка небольшая случилась. Представляешь, тех — четверо и моих — двенадцать...

— За тебя вступились? — не поверил Андрей. — Странно. Обычно новички сами по себе — что им обещал?

— Что призы будут платформами вывозить.

— А если не исполнишь?

— Побьют, наверное! — хохотнул Морозов.

— Старший, хороший мужик?

— Считай — родня Михалычу. Девиц я расспрашивал в диспетчерской, и он объявился. Хмурый, да недовольный.

— А что тебе девицы? Обычно — смазливые рожицы.

— Очаровываю, Андрей! Для моего дела сторонники нужны.

— Интересно мыслишь! Но помогут ли они тебе к кабелю пробраться? Девицы из диспетчерской и малышня — зачем они?

— Авангард в моем деле, Андрюха! На них вся ставка.

— Любишь ты интриговать, Морозов! Рассказываешь мне всякую ерунду, а сам задумал другое дело — я по глазам вижу.

— Как у вас — новички приходят? — спросил Морозов.

— Приходят и уходят, а что им у нас? Сплошное железо, шумно, грязно... такие жестянщики, как мы — остаются, а чистюли — убегают.

— Старшего поставили?

— Нет. Отгружаем исправно.

Андрей подмигнул.

— А вдруг на тебя подумают — проверяющий от начальства?

— Такое бывает?

Смирнов кивнул.

— Это интересно.

— Просмотрел твой список — это ты для марсодрома собираешь? Кто же тебе поверит? Очень специальные детали и узлы. Зачем они тебе?

— Опять эти вопросы. Можешь ты просто помочь, как товарищ — товарищу?

— Товарищу с кораблем?

Морозов захохотал.

— Ты сам-то веришь, что у меня корабль?

— Если честно — нет! — ответил Андрей. — Но ведь ты за кабелем поехал, а теперь еще и список, это все — реальность.

— Кабель достану, поеду монтировать, возьму тебя в помощники — будешь конец поддерживать, пока я другой буду прилаживать.

— Договорились!

После он связался со Славой Петровым.

— Кучу блоков вы нам навалили и как ее теперь разбирать? Я так понимаю, что это нужно делать сверху и кто туда полезет?

— Парней пришлю, они все сделают, — ответил Петров.

И еще был визит в ближайший выставочный центр. Там он побывал в отделах строительных материалов, инструментов и детских игрушек. То, что он там набрал, привезли на площадку рабочие центра на своей платформе.

Ребята с любопытством поглядывали на несколько больших сумок, десять разноцветных бочонков и целую стопку пластиковых листов. Но потом их внимание было отвлечено появлением парней, которые пригнали два подъемника.

Александр сверлил отверстия в листах, что-то прикручивал — издали ничего не было видно.

А парни поставили подъемники на домкраты, выдвинули телескопические стрелы, и поднялись на самый верх. Там, судя по всему, они нанизывали блоки на тросы и спускали целые мониста...

В обед сели, как обычно, за большим столом и никто их не задирал.

— Куда... вчерашних насмешников... дели? — спросил Александр.

— Не трогали мы их! Сказали, что Васе-спортсмену пожалуемся, они и отстали. Большой парень, его в городе все знают...

Мальчишки поели и уехали в ангар, а Морозов решил отдохнуть на свежем воздухе. Только он улегся в гамак, позвонил старший.

— Тебе пополнение, Морозов! — голос у него был насмешливый. — К диспетчерской подойди.

Отдохнуть не дают, подумал Морозов. Что за пополнение, что старший веселится — из детского сада, что ли...

Но это оказались десять мальчиков, и пять девочек. Все небольшого роста, худенькие, одетые в брючки и рубашки с короткими рукавами. Четыре девочки стояли отдельно и с опаской поглядывали на мальчишек, но одна, беленькая, коротко стриженная с челкой, держалась свободно и разговаривала с мальчишками.

Знакомство ребят прошло нормально, несколько мальчишек нашли своих друзей, повели показывать им ангар и технику. Смелая девочка, пробралась к подъемнику, осмотрела его со всех сторон, поднялась по ступенькам и уселась на сиденье. Там ее увидел Илья.

— Тебе что здесь надо? — грубовато спросил он. — Девчонок нам еще не хватало!

— А ты сам-то кто такой? — насмешливо спросила она. — Мальчишка!

Все уставились на нее.

— Мне эта машина нравится! — объявила она. — Буду учиться, ею управлять, и работать.

— Александр! — громко позвал Илья. — Откуда взялась эта?.. кто привел?

— Девочки тоже хотят работать, — ответил Морозов. — В Правилах приема ничего не сказано, кому можно, а кому — нет... ты же сам жаловался на нехватку людей, а вот теперь, почти полный состав. Очень хорошо, если девочки освоят специальности водителей, крановщиц или работу на распайке... нам нужны добровольцы.

— Можно было еще мальчишек найти, — не сдавался Илья. — Коллектив мальчишек.

— Получился смешанный коллектив, и я не вижу ничего ужасного.

— А если еще придут? — он кивнул на девчонку. — Тоже примешь?

— Да.

— Ладно, — сдался он, — посмотрим еще, какие это работницы! Поставим на разборку, пусть себя покажут!

— Им нельзя с гайковертами — вибрация, — сказал Морозов. — Ограничение есть девочкам, девушкам — это будущие матери.

Мальчишки захохотали.

— А тебе, будущему отцу — можно!

Илья покраснел.

— Поэтому будешь учить...

— ... будущую мать... — подсказало несколько голосов.

— ... управлению подъемником!

Ребята захохотали.

— То, что я готовлю из вас специалистов — это только полдела, — сказал Морозов. — Основное на площадке — разборка. Что я придумал — использовать все три крана, а также подъемник и все платформы. Представьте себе кольцо из столов с диаметральным проездом — для платформы. Платформа заезжает в середину и на столы краном переносятся блоки. Они разбираются на платы, уголки и крепеж, которые затем перемещаются на платформу и она увозит на распайку, сито и угломер. Таких кольцевых разборок должно быть две. Третья — для разбора станин и крупных корпусов. Станина — это ящик с мелкими блоками.

Он позвонил Петрову:

— Слава! Сам понимаешь, теперь мне с мальчишками нужно быть! Двадцать семь человек, из них — пять девочек... оставить их одних не могу!

Петров пробурчал что-то неопределенное.

— Как работают? — спросил он.

— Нормально! — ответил Морозов. — Интересно им здесь, вот новички и приходят.

— До тебя тоже приходили, — заметил Петров, — только все разбежались! А ты чем заманил?

— Сказки рассказываю! Станину дашь?

— Зачем тебе станина? — удивился Петров.

— Как экспонат. Малыши интересуются — что это такое? Только со всеми блоками. А то придется что-то отвечать на вопрос, почему только до половины разобрана.

— Хорошо, привезу...

Александр довольно потер руки — теперь и другие ангары дадут станины, и будет у нас полное "кольцо"

— Илья, будешь устанавливать столы на первое "кольцо" — по четыре стола с каждой стороны, через полметра... и вы ребята помогайте — несите стулья... кто-нибудь — платформу пригоните, и поставьте в середине — посмотрим...

Провозились час, но все-таки поставили все так, как хотел Морозов.

— Между столами — бочонки, на столы — листы с уголками. Восемь человек из старого состава будете разбирать, один на распайку.

Он оглядел ребят.

— Платформу к куче ведите, я подъемником буду грузить... вроде все, если кого не забыл! Остальные ребята отойдите в сторону!

— Все готовы? Начинаем! А кто будет цеплять? Петя Малышев — подойди сюда!

Платформу нагрузили блоками, и она медленно вплыла в кольцо столов и остановилась.

— По два блока на стол! — сказал Морозов. — Заметьте, в какие бочонки будете сыпать метизы, в какие — уголки. Щетки и совки у всех?

Довольно быстро начали разбирать блоки и, видя, как их количество убывает, Александр сказал:

— Кто умеет на подъемнике? Грузите вторую платформу! И третью готовьте...

— Илья! Как только увидишь, что на листе много плат, сообщи разборщику и спускай тросы, подцепляйте лист и к платформе! Делайте все аккуратно, медленно. Безопасность — на первом месте!

Блоки разобрали быстро.

— Выводите платформу и к распайке. Я — туда, вторую партию разбирайте самостоятельно! Илье — предельное внимание и осторожность!

С распайкой тоже получалось нормально.

— Дальше делайте все сами, я посмотрю со стороны...

Он ходил вокруг, останавливался, критически осматривал "кольцо", но изъянов не находил.

Никто не заметил, как в ангар вплыла платформа с ящиком в кузове. Из кабины вылез Петров.

— Вроде все нормально, — сказал Морозов. — В таком режиме и работайте! Старшим остается Валера Иванов. Я в восьмой ангар...

И тут увидел Станислава.

Тот внимательно за всем наблюдал, но сделал вид, что Морозова не видит.

У Александра сразу пропал боевой задор, он лихорадочно соображал, что говорить, но Славка молчал и Морозов приободрился.

— Нам станину привезли, — сообщил он. — Сейчас мы ее разберем. Витя на кран и нужен мне еще маленький, худенький мальчик.

Перед ним появилась Наташа.

— Я могу!

— Там нужно работать гайковертом, — сказал Морозов и засмеялся.

Наташка посмотрела на него с укоризной.

— Ладно, одну сторону снизу снимешь — это двенадцать блоков.

Станину поставили на бетон.

— Что у меня в сумке? Голубой шар. И набор ключей. Боковые стенки нужно снять. Кто с отверткой? Давайте, потрудитесь!

Морозов обошел станину.

— Теперь нужно залезть внутрь — по лесенке, давай, Наташа, я помогу...

— Возьми торцовый ключ! Надень на гайку и держи, чтобы не упал. Вот эту спицу в одно из отверстий вставь! Я руку просовываю внутрь, держу и поворачиваю. Четверть оборота — мало! Ключ держи, спицу вставляй в другое отверстие. Пол-оборота есть. Дайте ей гайковерт! Ключ вытащи и попробуй отвернуть... отвернулась? Ура!

Морозов откашлялся.

— Сначала сделаем мышке норку — вот эти три блока один над другим снимем в первую очередь! Подцепишь и вылезешь, а Витя поднимет...

— Норка готова! — объявил он спустя некоторое время. — Тесновата, но техника требует жертв.

Мальчишки улыбнулись.

— Теперь будешь нырять туда при подъеме блоков. Сама напросилась, нечего пищать!

Довольно быстро сняли двенадцать блоков, но девочка отказалась вылезать, как ее, ни уговаривал Александр. Когда сняли остальные, Наташа вылезла, усталая, но довольная.

— Молодец! Отдыхай! Теперь уже проще... мальчик на шаре нам все достанет...

Он уложил на дно продолговатый пластиковый мешок и подключил к компрессору. Шар заполнил весь объем.

— Доброволец будет работать со страховкой. Защелкни карабин за горизонтальную планку. Вот тебе инструменты. Я помогу ослаблять гайки.

Наконец из станины была извлечены все блоки.

— Сорок восемь штук — почти полная платформа.

Славка посмотрел на него, на ребят и уехал.

Весть о том, что Морозов с малышами разбирает станины и блоки по новой схеме, мгновенно облетела всю площадку.

Морозова вызвали на совет мастеров.

— Рассказывай, что натворил?

— Ничего особенного, — ответил Александр, — научил малышей работать на сложной технике.

— Кто тебе разрешил?! — завопил старший. — Меня нет, значит все можно?

— В общих Правилах об этом ничего — специально все тщательно изучил. В обязанности старшего это тоже не входит...

Мастера прямо впились взглядами в Морозова, но он был невозмутим. Каких только усилий ему это стоило!..

— Ну и что особенного, что твои мальчишки кранами управляют? — небрежно заметил Павел, мастер седьмого ангара. — У меня тоже многие могут...

— С камерой? — спросил Морозов. — Трое моих мальчишек работают только в наглазниках. Давайте, устроим экзамен, но чтобы жетоны выдали им, как полагается!

Мастера зашумели.

— Что они еще умеют? — хмуро спросил Петров.

— Сейчас подъемник изучают, ЭП-82... платформу водят все и давно... Оля и Галя просятся, но я не знаю, как быть, они все-таки диспетчеры...

— Ты и диспетчеров обучил, — недовольно сказал Петров, — что же теперь будет?

— Хорошо будет! — улыбнулся Александр. — Мастера будут самое сложное разбирать, остальные — всякую мелочь — корпуса, станины, блоки разные...

— Ну, ты наглец! — прошипел старший. — Сразу мне твоя рожа не понравилась!

— Предлагаю эксперимент, — невозмутимо продолжал Морозов, а внутри все дрожало, — за неделю берусь разобрать все завалы! Только учить буду всех подряд, и не смотреть, какие рожи нравятся, а какие — нет!

Поднялся невообразимый шум.

Сейчас все решится, подумал он, или оставят, или выгонят! О кабеле и заикаться не стоит...

— Тихо! — крикнул Петров, и все замолчали.

— Что ты предлагаешь?

— Мастера будут заниматься тем же, чем и занимались, Валерия Осиповича — в диспетчерскую, всеми остальными буду заниматься я и буду над ними старшим.

В полном молчании поднялся старший, подошел к Морозову и поднес к его носу огромный волосатый кулак.

— В таком случае все материалы по работе площадки, я передаю в Объединенную дирекцию! — звонко сказал Морозов. — Там одни факты и цифры — по ним ясно, что вы, Валерий Осипович, работу завалили, площадка разбирает лишь одну десятую от объемов и требуется срочная реорганизация. Вас уберут и быстро, — сказал он, глядя в налитые кровью глаза старшего. — Эксперимент поможет вам удержаться "на плаву". Выбирайте!

Старший сверкнул глазами и отступил.

— Хорошо, — сказал он, пряча глаза, — я согласен на эксперимент. Завтра и начнем...

Разошлись быстро, удивленно и восхищенно поглядывая на Александра, а он стоял в сомнении и с тяжелым сердцем — слишком быстро согласился старший, и это не предвещало ничего хорошего...

9. Возвращение

Утром он позвонил маме.

— Саша! — воскликнула она, — мы уже начали волноваться! Это первый раз, когда ты вдали от нас. Мне все время кажется, что ты сильно устаешь и не отдыхаешь — это так?

— Да, мама, — признался он, — так получается...

— Тебя так загрузили? Много работы?

— Я сам себя нагрузил, и это уже дало результаты!

— Получишь, что хочешь?

— Все решится в ближайшие дни, — ответил он, — я надеюсь, что в мою пользу.

Он погрустнел.

— Что у вас? Дедушка... Лолка... папа не звонил?

— Приезжал режиссер — понравилось ему — я по лицу видела. Валентин Николаевич сказал, что из других театров ему звонили — интересовались... мне как-то странно — неужели я была неправа?

Она улыбнулась.

— Лола скучает, чувствую — привязана она к тебе, мне даже завидно... ездим в лес, но — с тобой ей как-то лучше...

Она вздохнула.

— Папа не звонил, я ему сообщила про тебя... такой интерес у него!.. Раньше про дом спросит, как я живу, здоровы ли дети, про отца своего... поговорим о том, о сем, и разговору конец, а тут — как же, сын взялся корабль чинить — небывалый случай! Целый час меня расспрашивал, теперь каждый день звонит сам, сказала ему, что ты за важным проводом в другой город поехал...

Она вглядывалась в его лицо.

— Скорей бы домой — мы все очень скучаем. Вот и Лолка бежит!

— Сашечка, здравствуй! — радостное личико сестренки заняло весь экран. — Ты еще долго?

— Не знаю, Лолочка, хотелось быстрей...

— Приезжай, братик, я тебя очень, очень люблю!

— Я постараюсь, котька, не скучай! Братик тебя любит очень-очень и целует в носик.

Она исчезла и появилась мама.

— Расстроил ты девочку — плачет...

— Мне и самому нелегко. Но должен сделать, что задумал, иначе зачем это все...

— Чаще звони, мы хотим видеть, что ты здоров и весел, обещаешь?

Он кивнул.

Наскоро позавтракав, он поспешил на площадку. Первый сюрприз ожидал на подходе — перед воротами замерла целая вереница платформ с блоками.

У диспетчерской, поглядывая по сторонам, толпились новички — тридцать человек, из них двадцать девочек.

Но самое главное было между ангарами — множество контейнеров с открытыми дверцами стояли рядами. Между ними бродили мастера с мрачными лицами.

Подошел Петров.

— Новое оборудование — мы такое еще не разбирали. А Осиповича нигде нет. Я друга посылал к нему домой — все вверх дном — сбежал!

— Ну и черт с ним! — спокойно сказал Морозов. — Мы это оборудование не заказывали — разбирать не обязаны! Точно там новое? Если есть старое, нужно достать...

Петров покачал головой.

— Тогда закрывайте все, и пошли по ангарам!

Во всех, кроме четырнадцатого, работали по-старому.

— Нужны крановщики, — сказал Александр, — вы своих лучше знаете. Из расчета по три человека на ангар — сколько наберется? Слава, возьми это на себя. Теперь склад — сколько там всего есть — разделить на всех. Паша, тебе задание — посчитать, сколько и какого оборудования на разборку. Я буду в своем — поговорю с ребятами. Новичков, тоже к себе забираю!

— Возникла необходимость, ребятишки! — сказал он ребятам. — Пойдете по одному человеку в ангар, будете учить работе по-новому. Ваша задача — организовать кольцевые разборки блоков и начать работу. Я буду заниматься станинами и корпусами.

Он вглядывался в лица мальчишек и девчонок.

— Всем водителям разрешаю ездить по территории, если возникнет необходимость. Помните о технике безопасности. Меня рядом не будет, вся ответственность на вас! Крановщики и водители погрузчиков, если не уверены — останавливайте работу, выходите и сами смотрите место погрузки или выгрузки. Иногда... лучше самому, чем рассматривать через наглазники... возникнут серьезные затруднения — звоните, ищите меня...

Он сам удивился, как это у него получилось — объяснить кратко, четко и по-деловому...

— Для девочек у нас работы мало, — обратился он новичкам, — пять девочек у нас на самых легких работах. Потом, будем их учить водить платформу, работать на кране. Но это интересно только некоторым девочкам. Вас прислали сюда по ошибке. Походите по ангарам, посмотрите, что делают и решите, как вам быть. Если захотите остаться — будем рады, уйдете — это будет ваш выбор... мальчики пойдут по одному человеку туда, где нужно.

Он помолчал.

— Для кольцевой разборки корпусов, требуются два добровольца. Кто пойдет?

Ребята подняли руки.

Александр рассмеялся:

— Все хотите под моим началом? Это хорошо. Только я хочу от вас самостоятельности.

И тут его кто-то тронул за локоть. Морозов обернулся. Это был Петров.

— Пошли. По дороге поговорим...

— Куда это?

— Центральная дирекция вызывает старшего. Что ты им скажешь?

Морозов оглядел ребят и сказал:

— Здесь побудьте, пока я не вернусь. Работайте, как работали, разбирайте блоки.

— А что я им должен говорить, кроме правды? — ответил Морозов. — Все равно станет известно. Расскажу про себя, как здесь очутился, что увидел и почему решил обучать малышей. С Осиповичем я почти не сталкивался, и размолвок не было... вот только вчера...

— И что, скажешь им, что мы плохо работаем? — спросил Петров и добавил:

— Я про мастеров...

— Разве в вас дело? Это с их стороны плохая организация. Почему только вы мастера — все должны быть мастерами. Тогда и дело мощно двинется! А сейчас как — не успели станину разобрать, новую везут...

Славка насупился.

— Вот это и скажу... На новосибирской площадке прогнали старшего и работают сами — завалов у них нет. По крайней мере — таких, а ты что — волнуешься больше меня?

Петров пожал плечами.

— Чувствую, уеду я скоро, — сказал Морозов. — Еще день или два и все...

— А зачем приезжал-то?

— На вас посмотреть! — Морозов засмеялся. — Какие вы тут мастера.

— Остался бы подольше, что тебе в своем-то городе...

— Дело я там большое затеваю, — ответил Морозов. — Нужное, и городу необходимое. Вот опять помощников искать — одному-то никак...

— Что за дело, которое нужно всему Новосибирску?

— Потом скажу — дай с мыслями собраться!

— Умеешь ты с толку сбивать! Настроились поработать по-новому, и чтобы ты был, а у тебя дело, оказывается!.. Ты хоть намекни...

— Да ладно уж! — Морозов улыбнулся. — Клуб Юных...

— Это еще зачем?

— В Информаторий нос сунь и поймешь — зачем...

В диспетчерской, на стене светился большой экран, Морозов сел в вертящееся кресло и нажал кнопку вызова. Экран мигнул, и во всю стену развернулось объемное изображение зала с полупрозрачными стенами, за которыми угадывались шпили зданий. Послышался гул, и тень вертолета пересекла помещение.

Это какая-то башня, сообразил Александр.

В зале было много вьющихся растений, спускавшихся с потолка, фонтан, выбрасывающий облако водяной пыли, то и дело превращался в водопад, струи которого словно бы ниоткуда проливались вниз. Это похоже на водяную скульптуру, подумал он. А где же люди?

И словно бы из воздуха соткались кресла с сидящими в них мужчинами и женщинами. Один из них, седовласый, с крупным, резко очерченным лицом с тяжелым подбородком, в добротном костюме из натуральной ткани, судя по всему, был здесь главным.

Александр рукой пригладил растрепанные волосы и сказал:

— Здравствуйте! Александр Морозов. На период эксперимента — старший на площадке разбора.

Люди задвигались, возник короткий обмен мнениями и все стихло.

— В чем суть эксперимента? — спросил главный.

— Обучение молодежи владением техникой и инструментами, организация рабочего места по-новому, более эффективная разборка.

— Интересно, — сказал седовласый, закидывая ногу на ногу. — Чья идея?

— Моя, — спокойно ответил Морозов.

В зале зашумели.

— А вы кто такой?

— Три дня отработал на новосибирской площадке разбора и приехал сюда.

— Цель приезда? — вопрос прозвучал, как выстрел.

— Ударным трудом добиться произнесения старшим фразы: "Бери, что хочешь!" и получить, что хочу.

Люди засмеялись, а у Александра нехорошо сделалось от этого смеха.

— Да, было такое, в самом начале, — сказал седовласый, усмехаясь, — кто и почему предложил эту фразу — неизвестно. Ни разу она не была произнесена и если вы на нее рассчитывали, то совершенно зря!

Александр покраснел.

— И что вы хотели получить?

— Кабель. Специальный кабель марки КБРЗ. Здесь есть такой, необходимого размера и он приготовлен к утилизации.

Юноша скрестил руки на груди.

— Хорошо. Мы не будем спрашивать, зачем вам этот кабель, потому что по вашему лицу я отлично вижу, что вы это не скажете. Так?

Морозов кивнул.

— Это конечно интересно, но для нас главное — ситуация на площадке. Расскажите, что у вас происходит...

И Морозов спокойно, с юмором рассказал про обучение малышей, кольцевой разборке и последних событиях — новом оборудовании, новичках и бегстве старшего.

Во время рассказа с лиц не сходили улыбки, временами поднимался хохот, но постепенно лица серьезнели, и конец повествования прерывали уже гневные возгласы.

— Мы расследуем этот случай, — сказал седовласый. — Второй случай со старшими и еще есть жалобы... Продолжайте, пожалуйста...

— Сейчас, вместе со старым оборудованием, без учета нового — примерно четверная норма на разборку, а если считать и новое — шестерная, если не больше...

Седовласый задумался.

— Под такой объем людей не хватает, — сказал Александр, — но по моей схеме разборки квалификация не играет роли. Лично я разбирал станину с двумя новичками, одна из них девочка. Краном управлял тоже мальчик, мой ученик. Возраст работников — двенадцать лет. За тридцать минут мы сняли сорок восемь блоков.

— Ого! — воскликнул мужчина. — Получается, что мастера нужны только на разборке сложного оборудования! Но у вас его очень мало...

— У меня вопрос! — руку подняла молодая женщина в брючном костюме. — Чем вы объясняете приход на площадку девочек? И второе — из вашего рассказа получается, что дети, проработавшие на площадке хотя бы день, даже и не помышляют заняться другими делами, играми... почему?

Александр смотрел на нее и улыбался.

— Площадка не для игр — ребята это понимают. Доверие к ним — юные работники, а трудятся наравне со старшими товарищами. Они учат новичков тому, что знают сами. И я отношусь к ним, как если бы они были моими младшими братьями и сестрами. Девочки хотят стать водителями платформ, подъемников...

— Спасибо, Александр! — женщина посмотрела на него с уважением.

— В итоге — какая перспектива деятельности площадки? Ваше мнение?

Александр посмотрел в глаза мужчине.

— Если убрать сложное оборудование и новое будет схожее со старым по трудоемкости разборки, с этой работой справятся двенадцатилетние мальчики и девочки.

В зале зашумели.

— Отличная работа! — воскликнул седовласый, вы заслужили фразу "Бери, что хочешь!". — Можем помочь в доставке! Куда вам его?..

— На склад лунной базы, на мое имя, — ответил Морозов, еле сдерживая радость.

— Хорошо. Задержитесь в Кировограде? Наши представители прибудут сегодня вечером.

— Сегодня доработаю, но завтра хотел бы уехать, — ответил Морозов.

— Понимаем. Вам выпала большая нагрузка. Еще раз спасибо!

Изображение исчезло.

Ему захотелось подпрыгнуть от радости, крикнуть "Победа!", но он сдержал себя, странная мысль пришла в голову. Они не удивились моей просьбе, подумал он. Или им все равно, или они знают, куда кабель нужен... Экологическая разведка. А только ли экологическая?..

Он шагал легко, сдерживая порывы перейти на бег, но когда увидел молчаливую толпу мальчишек, похолодел. Что-то случилось, — подумал он. Придавило кого-нибудь или еще что, страшнее...

— Ты что же — сбежать решил? — завопил вдруг кто-то из мальчишек. — А ты у нас спросил?

И все заорали и засвистели

— Дураки вы, — пробормотал Александр. — Напугали — сердце закололо! Я уж думал — случилось что...

— Рассказывай, что за дело у тебя в Новосибирске?

— А вам-то что?! — крикнул Морозов. — Я что, развлекать вас должен? Научил, сегодня аттестуем водителей и крановщиков, и работайте себе...

— Новосибирцам он клуб какой-то создает, а мы — что? Мы так не хотим!

— У вас своих вожаков полно! Мастера ваши — Славка Петров, Паша, Володька... они малышам, еще лучше устроят...

— Я с площадки ухожу! — объявил Петров. — С завтрашнего дня.

— Почему?

— Да потому, что ты малышню научил! — заорал Славка. — Эти дураки, мастера, еще не понимают, что ты натворил! Поймут — недолго осталось...

— Это твое дело! — бросил Морозов. — Можешь уходить.

— Что... тебе уже все равно?

— Петров уже испугался! Остальные — тоже? Я вам что — собака на цепи, чтобы на вас лаять, да подгонять? Свои-то головы у вас есть?

— У нас бы остался жить, — солидно сказал Илья, — что тебе в Новосибирске-то?

— У вас городишко, а там — город — понимать нужно! У вас речка — курица перескочит, а у нас — широченная река! Театр — лучший в мире! Утром, это дом Науки и Техники, а потом сцена выезжает, зрительный зал поворачивается, фойе...

Он засмеялся.

— Световое шоу во всем мире знают! Фонтаны замечательные, станции метро — ходить да ахать от красоты такой!.. зоопарк громадный, старинная железная дорога... зимой улицы заливают — на коньках весь город!..

— Мы тоже хотим!!! — заорали ребята. — Даешь Новосибирск!

— В гости приезжайте! Летом — река, купанье, катание на лодках, зимой лыжи, санки, коньки...

Шум стоял невообразимый!

— У вас тоже хорошо, в Кировограде, но после большого города скучновато... Мы в поселке живем, "Вишневый сад" называется — весной вишня так цветет красиво, и запах пряный... приезжайте, я вам все покажу!

Ребята кричали и свистели.

— Пошли работать! Дело стоит! — крикнул Морозов.

— Сам работай! Мы хотим на железной дороге...

— Тем, кто будет хорошо работать до моего отъезда, обещаю поездку в Новосибирск! Буду разговаривать с вашими родителями!

И двинулся к стоянке велосипедов... малыши побежали за ним...

Точно гусыня с гусятами, — подумал Александр. Малышня — она и есть малышня!

Остаток смены прошел сумбурно: собрали кольцевую для разборки станин и разобрали десяток... бросили разборку... пошли по ангарам... везде, то работали, то, собравшись кучками, живо что-то обсуждали... на Морозова поглядывали с любопытством и явно что-то замышляли...

Устроили экзамены водителям и крановщикам, выдали жетоны, но Морозов по лицам видел, что это для мальчишек дело прошлое. Другие мысли их волновали, и они не были связаны с работой на площадке.

Александр еле дождался конца смены, попрощался с ребятами, еще раз пригласил в гости и поспешил за вещами. С Анной Семеновной он простился сердечно, пригласил в Новосибирск и устремился в метро.

Станции в Кировограде были оформлены простовато, без выдумки, но сейчас это его уже не интересовало. Главное, добраться до скоростного метро дальнего следования. До его прибытия в Кировоград было еще два часа, но Александр предпочел провести их на станции, нежели оставаться в городке. Домой, домой!

Он сел в вагон, не заметив, что в соседний, вошли пятеро юношей и мальчик.

10. События важные и не очень...

Дома его встретил отец. Почти одного роста — Александр немного выше, они были очень похожи, черноволосые и черноглазые, только отец живее, а сын спокойнее, отец часто смеялся, хохотал, подшучивал над женой, хватал дочку и поднимал вверх на крепких руках.

— Глазам своим не верю, ты смог достать кабель! — воскликнул он.

— Не достать — заработать, — поправил его Александр. — Я долго думал, что мне сделать такое... и решил, что начинать нужно с обучения мальчишек. Странно — они могли бы и сами додуматься — техника простаивает, и много ручного труда.

— Все правильно, — заметила мать. — Детям нельзя управлять сложной техникой. То, что они туда приходили и работали электроинструментами — уже нарушение. Я понимаю — пятнадцатилетние, но дети...

Она укоризненно глядела на сына.

— Нашему Саше все нипочем. Специалистов не хватает и он готов пятилетних учить.

Александр улыбнулся.

— То, что там никого серьезно не травмировало — случайность, а не твоя заслуга. Не отбирай у детей радость детства, это нехорошо! Каждому возрасту свои нагрузки, через пять лет — можно, а сейчас нельзя.

Александр хмыкнул.

— И кабель тебе дали потому, что его собирались уничтожить.

— Все просто, мама, — сказал он, улыбаясь, — нужно было позвонить туда и сказать, что вам все равно... давайте, лучше я его заберу...

— Примерно, так, где он, кстати?..

— На лунной базе. Они сами предложили помощь в доставке.

— Странное предложение, — заметила мама, — но это их дело. Ты чем будешь заниматься? Новое какое-то занятие?..

Он кивнул.

— Видишь, Виталий, твой сын даром время не теряет! Что еще?

— Клуб. Городской. От четырех до восемнадцати лет.

— Ну, вот, пожалуйста! — воскликнула мать. — Площадка, потом клуб... ты вторгаешься в область педагогики и воспитания.

— Я не собираюсь учить, — хмуро заметил он, — и воспитывать — тоже. Я организую и привлеку воспитателей и Учителей. Пойдешь туда работать?

— Не пойду, — ответила мать, — потому, что у тебя ничего не получится!

— Как хочешь. Найдутся другие...

— Ты болтун, Саша, выдумщик! Странно, что находятся взрослые, которые тебя слушают — это какая-то загадка.

— Пойдем, сын, расскажешь нам с дедушкой про площадку, — предложил отец, — а то вы так с мамой будете спорить без конца!

Они поднялись в комнату деда.

— Расскажи подробно, как ты работал.

Пока Саша рассказывал, отец ходил по комнате. Дед молчал, но слушал внимательно.

— Не похоже, что их недоработка, — сказал отец, — там и педагоги были, и воспитатели. Ты говоришь — реорганизация? Двенадцатилетних оставят, а остальных куда?

Александр пожал плечами.

— Ладно. А с кабелем что, все так и было? Вспомни весь разговор.

Саша рассказал.

— Очень интересно! Ты начал поиск деталей для ремонта и сразу возникло внимание к кораблю. Отец, что думаешь?

— Распоряжение Александра Николаевича Морозова нужно посмотреть, — ответил дед, — я этого документа не видел, но считал, что корабль ему отдали без всяких условий. А что, если это не так?

— Тогда давай, глянем, как там они написали.

Один из пунктов распоряжения гласил: "Вернуть корабль "Роскосмосу" по первому требованию, владельцу корабля предоставляется право участвовать в любых экспедициях".

— Вот видишь, Саша, как все не просто с этим кораблем. Этот пункт снимает с тебя задачи по ремонту. Знал бы ты это раньше!

Отец засмеялся.

— Так что же — он мой и не мой? — озадаченно спросил Александр.

— Да. Долгое время он был не нужен, а теперь о нем вспомнили. Маме только не говори о праве участвовать...

Он прошелся по комнате.

— Занимайся клубом и мама будет спокойна. Ты хотел нас о чем-то попросить?

— В помещениях клуба должна быть мебель, я хочу, чтобы ты, дедушка, этим занимался.

— Хорошо.

— А тебе, папа, мое специальное задание!

Отец улыбнулся.

— Пойдем, посекретничаем!

В комнате отца был беспорядок, теснота и пахло нежилым...

— Это все мои вещи! — воскликнул он. — Старое и вот еще новое привез...

— Ты был на Марсе и видел много льда и камня, — сказал Александр, — мог тебе попасться камень с письменами?

— Какими письменами? Откуда они там?

— Марсианская культура.

Отец захохотал.

— Допустим...

— Ты расшифровал, и получилась музыка и движения. Танец, одним словом. Танец маленьких марсиан. А камень потерялся.

— Вырвался из рук и укатился — этакий Колобок с письменами!

— Я найду композитора, хореографа и костюмера. На открытии детской секции его исполнят.

— Хорошо. Пусть танцуют. Ты хочешь, чтобы и я сплясал?

Александр был серьезен.

— Нет. Ты должен сказать, что это первое свидетельство существования марсианской культуры.

— Это поставит меня в глупое положение. Начнутся исследования, поиски, и все выяснится.

— Ошибки в науке — обычное дело, — заметил Александр. — Скажут тебе, чтобы тщательнее исследовал и не торопился с выводами, а танец уже будет. И по нему будет видно, что марсиане не враги землян. Это будет история про добрых милых инопланетян. У детей будут друзья, которые улетели, потому что на Марсе стало плохо жить, но они вернутся.

Отец смотрел на него внимательно.

— Что-то здесь есть, — сказал он, поглядывая на камень с Марса. — Это ты сам придумал? Невероятно! Я не говорю "нет" — нужно все продумать... ты иди...

Лолка рисовала, болтала ногами и пела песенку о мышонке.

— Мышонок! — позвал Александр. — В лес поедем?

Издали они увидели большое пятно обожженной земли.

— Здесь что-то горело, — сказал Саша, останавливаясь. — Очень сильно и, смотри, всего несколько метров от деревьев. Кто же это поджег?

Он подозрительно посмотрел по сторонам, но, кажется, все было в порядке.

— Лес боится огня, а огонь боится воды, — сказал он, отцепляя детский велосипед. — Вот если бы деревья на листьях удерживали воду и проливали вниз, огонь бы сразу потух.

Лолка посмотрела вверх.

— Вот это листья? — спросила она, указывая пальчиком.

— Да, только они очень узкие и называются хвоя. Катайся, но далеко не уезжай. Я будут здесь.

— Леонид, — сказал кто-то звучным голосом. — Объединенная дирекция.

Над рулем велосипеда развернулся плоский экран, на нем появилось приятное мужское лицо.

— Здравствуйте! — сказал Александр.

— Мы предполагали, что интерес к разбору оборудования не будет постоянен. Правила составлены так, что дети работают, пока интересно, а затем уходят. Приходят другие. Как вы думаете, среди тех, кого вы учили, тоже будут те, кто уходит?

— Да, — сказал Александр, — если им будет неинтересно.

Леонид смотрел вопросительно.

— Есть у меня идея загадок и разгадок. Сейчас эти меры не нужны и даже вредны, а вот начнется спад...

Александр разглядывал собеседника.

— Возможно, вы и сами догадаетесь, как нужно общаться с такими детьми, если нет, тогда пришлете им "скафандры", "блоки" и "змей". Они будут пытаться понять, что им досталось и как с этим быть, разберутся, в конце концов, а затем будут ждать новых... даров.

Он помолчал.

— В этот момент к ним попадет второй комплект моих "подарков" — это настроит их на нужный лад. Ваши специалисты начнут обучение. Я тоже буду помогать. После этих мер работу с детьми нужно будет выстраивать по-другому.

Леонид смотрел на него с любопытством.

— Думаю, будет постоянный интерес к площадке, — сказал Морозов. — Многие дети захотят там работать.

Некоторое время они смотрели друг на друга, затем Леонид сказал:

— Вы разыскиваете разные детали и узлы — мы предлагаем свою помощь. В силу особенностей, нам это гораздо проще, если дадите согласие, неисправные узлы будут заменены специалистами в вашем присутствии, а может и без вас.

— Спасибо! — ответил Морозов. — Вам нужен пароль?

— У нас он есть, — Леонид подмигнул и отключился.

Александр вызвал Пашу-мастера с кировоградской площадки.

— Что у вас хорошего, что плохого? — спросил он.

— Объявили, что сложного оборудования уже не будет. Мы сразу поняли, чьи это идеи.

— И куда вы теперь?

— Для нас работы всегда полно! Я ушел к отцу на завод. Все хорошо, Сашка, но скучно. Коллектив взрослых и разговоры соответствующие — о воспитании детей, в основном, а ты с клубом своим?..

— Да. Но заинтересовался экологической разведкой, думаю, нам туда дорога.

— Мусорщиками быть? Добровольно — никто не пойдет. Вот если заставят...

— Я по-другому думаю, — ответил Александр. — Мы в экологической программе участвовали, а своим-то, они интересные дела предложат! Считаю, нужно нам добровольно к ним проситься...

Паша пожал плечами.

— Тут не знаешь, что лучше — или, когда призовут, или самим...

Он внимательно разглядывал Морозова.

— Узнай-ка ты, Сашка, все это подробно, да нам и сообщи! Мастера и помощники почти все здесь — Славка Петров куда-то делся, но этот никогда и никому не сообщает, что задумал....

Не прошло и нескольких секунд после окончания разговора с Пашей, как объявились Славка Петров и Андрей Смирнов.

— Что с тобой случилось, Морозов? — спросил Андрей, пристально разглядывая Александра. — Кабель получил и возгордился? Обещал нас информировать, мы ждем, ждем, а он...

— Столько событий, — ответил Морозов, улыбаясь.

— Вот я и вижу, что кировоградцам отдал всю славу!

— А вот этого, рядом с тобой, откуда знаешь? Его в Кировограде ищут.

— Ты, Морозов, меня не задирай! — ответил Слава. — Два часа всего и командовал площадкой. Что — большим человеком стал? Доверие от дирекции получил?

— Ты в гости приехал, Слава?

— Какие гости, я здесь живу!

— Дня три, наверное, а уже считаешь себя коренным сибиряком?!

— Это мое дело, — недовольно ответил Петров.

— Мне-то, зачем звоните? — спросил Морозов.

— Ты дело какое-то затеял, вот, интересуемся...

— Клуб организую, для малышей и ребят постарше. Таким, как вы, тоже занятия найдутся.

— С малышами сам возись! — равнодушно ответил Смирнов. — Нам со сверстниками интересно.

— Тоже хорошее дело! — ответил Морозов. — Только нужно все это организовать, чтобы помещения были, договоренности с театрами, просмотровыми залами, темы интересные выбрать, ребят привлечь...

— Так это все с нуля начинать? — удивился Петров. — Тут только начни... Мы-то думали, у тебя уже все сделано.

— Поможете, вот и сделаем.

— Нет, нет! — Славка замахал руками. — Здесь, сколько ни делай, конца не будет! Андрюха, ты как?

— На открытие придем, — лениво сказал Смирнов, — поблагодарим тебя, руку пожмем, да и отодвинем в сторону, чтобы проход не загораживал! Уже в секциях нужно будет заниматься, а тут ты...

— Так я ребятам управление клубом отдам, — улыбнулся Морозов. — Они будут приглашать. Вот вас и отодвинут...

Петров смотрел на него в упор.

— Помню, в Кировограде возникла ситуация, — Морозов засмеялся. — Малыши ее быстро решили.

— Ерунда! Малыши твои только и могут, что взрослых на помощь звать.

— Это так, — ответил Морозов, — только спросят вас, чем после площадки занимались, знали, что клуб организовывается, и не помогли. Что ответите?

— Кому он нужен, кроме тебя самого! — Андрей поморщился.

— Ты вот, Слава, с Кировограда сбежал в Новосибирск, а от помощи новосибирцам отказываешься.

— Да ну его, Морозова, с затеями, — сказал Андрей. — Долго около него нельзя — уговорит! Заканчивай...

— Нет — он что-то знает! — запротестовал Петров. — Надо выяснить...

— Выяснишь, и окажется — он тебе уже поручение дал!

Смирнов показал Александру фигу, изображение двух друзей исчезло.

Странное дело, подумал Морозов, пока работали, были нормальные парни, но закончились дела на площадке и буза какая-то пошла. Раньше, говорят, малыши да новички от работы отказывались, теперь — наоборот...

Только сейчас он обратил внимание, что Лолки давно нет. Пробежался по лесу, ища глазами велосипед, увидел его между деревьями и тут же услышал взволнованный голосок сестренки.

Она сидела на корне, вылезшим из земли, и разговаривала с деревьями: "Я вас очень люблю! Вы такие большие и зеленые, такие красивые и очень милые! Не подпускайте к себе огонь! Он горячий и больно жжется! Я трогала краник у самовара, и теперь пальчик у меня болит! Плохие дяди принесли сюда огонь, сожгли травку и теперь там черная земля"

Деревья шелестели кронами и, казалось, что они отвечают...

Вот хорошо бы так лес заговаривать, подумал он. Заговорен, защищен и не нужно больше ничего...

Он обратил внимание на настойчивый вызов матери.

— Виталий мне сказал о твоей просьбе — это уже переходит всякие границы! Зачем ты втягиваешь отца? Твое предложение возмутительно! Как тебе вообще такое пришло в голову?

— Пришло и я не вижу ничего ужасного, — ответил Александр. — Все будет хорошо, вот увидишь!

— Все будет хорошо, если ты оставишь отца в покое!

— Оставлю, если ты мне посоветуешь композитора, который смог бы написать музыку.

— Не знаю я никаких композиторов! — раздраженно ответила она. — Оставь эту затею!

— Ты разговариваешь с дедом, отцом и со мной, как с маленькими детьми. Вроде, как с Лолкой... Мне кажется, это ты переходишь границы...

Мать покраснела.

— Смотри, как заговорил! Осмелел. Слишком долго я тебе позволяла вести себя как ты хочешь. Вот — вижу, к чему это привело. Но еще не все потеряно. Я знаю, как тебя обуздать!

Александр засмеялся.

— А не поздно, мама? Я предлагаю тебе сотрудничество. Соглашайся, пока другие Учителя не задали тебе вопрос, почему ты против собственного сына?

Она смотрела на него, кусая губы, и молчала.

— Вы скоро домой? — спросила она, наконец. — Пора полдничать. Там и поговорим.

Они вернулись к полднику.

— Сегодня был педагогический совет и меня поздравляли! — заявила мать, наливая себе чай. — У вас оригинальный сын! Его идеи настраивают на поиск приемов работы с детьми. Вы ему внушили, что нужно искать новые пути в педагогике?

Чайная ложечка, которую она сжимала в руке, полетела на стол.

— Я вежливо улыбалась, но внутри у меня все кипело! Ты, Саша, бросил спичку в сухую траву! Смотри — сгорит все вокруг и ты сам, в том числе!

Александр засмеялся.

— Что же, коллектив педагогов уже не монолитен, как было раньше? — спросил отец, незаметно подмигивая сыну. — Растерянность в ваших рядах?

— Представь себе, Виталий, нашлись сторонники нашему сыну. Это несколько учителей и... — она покраснела — профессор Леснов! Для меня Аркадий Львович всегда был образцом, а сегодня печально сказал:

— Вот так и не заметишь, как легко обойдут юные, мыслящие смело и широко! Давайте, Екатерина Васильевна, и мы поспешим, иначе отстанем и уж тогда точно не догоним!

Отец захохотал.

— Подойдут к тебе дети, Катя, упрутся в спину маленькими ладошками, и скажут:

— Давай, тетя, учи по-новому! И что ты им ответишь? Рано вам, давайте пока в песочнице "куличи выпекать"?

— А ты что хочешь, Виталий? Чтобы я им предложила конструктор собирать-разбирать игрушечным гайковертом?

Отец закрыл лицо руками и замотал головой.

— Наш Саша придумал детям на площадке новое испытание. Я только сегодня случайно услышала про скафандры, блоки и змей. Это он придумал, чтобы на площадке разбора было интересней. Профессор Леснов интересовался... может ему, по секрету, я скажу про "змей"?

Дедушка не выдержал и засмеялся.

— А ты что, Катерина?

— А что я могу, только поддержать атмосферу тайны. Ответила, что дети прочитают по вашим лицам и глазам разгадку и придется делать все заново...

— Молодец, жена! Ты уже понемногу настраиваешься...

— Так что же такое эти змеи, Саша? Мы все хотим знать!

— Это просто! — ответил Александр. — Гораздо сложнее поставить танец маленьких марсиан. Нужен композитор. Если у тебя, мама, нет знакомых, я иду в союз деятелей искусств.

11. Клуб

Поиски композитора пришлось отложить — более важные события потребовали участия Морозова.

Вышел на связь Леонид — говорить ничего не стал, посмотрел на Александра весьма выразительно и отключился.

Пришлось Александру идти в Новосибирский филиал к главному инженеру.

— Подарки должны быть в отдельном контейнере, — сказал Морозов, оглядывая просторный кабинет, — без сопроводительной документации... при очередной доставке на разборку.

Инженер старался быть серьезным, но улыбка, то и дело раздвигала его губы.

— Первый — это скафандры: космонавта и глубоководный. Каждый из них в необходимой комплектации в ящике с красочными картинками. Замки не нужны, а только защелки и пломбы.

— Второй — блоки. Пятьдесят штук мелких в отдельном ящике, некоторые винты в каждом нужно заменить заклепками.

— Третий — тонкостенный ящик с мелкими отверстиями, в котором должно быть десятка два — три оболочек кабеля, которые при соприкосновении шуршат. На ящике сделать предупредительные надписи "Осторожно, змеи!"

— Хорошие "подарки" для детей, — расхохотался инженер. — Боюсь, что им будет не до работы!

— Да, — согласился Морозов, — зато будет интересно! После смены — это обычные мальчишки и девчонки, которые общаются со сверстниками — неужели никто не похвастается? не расскажет под большим секретом, что привезли на площадку?..

Инженер улыбнулся.

— Блоки с заклепками, это техническая проблема. Как разбирать неразборное соединение? Они разбирают то, что им привозят и вдруг такая ситуация.

Инженер взял в руку дрель, но Морозов погрозил ему пальцем.

— Скафандры, это просто — нужно надеть и представить себе, что ты в космосе или глубоко под водой. Но вот какая штука — ящики опломбированы. Мне самому интересно: будут они срывать пломбы или решат погодить, пока все не выяснится? Я бы не стал самовольничать — явно же, что это попало на площадку по ошибке.

Теперь уже инженер погрозил Александру.

— А вот змеи... это самое главное! Мало того, что это явно чужое, страшно интересно посмотреть какие это змеи, чем их кормить, поить и, главное, — через какое время. Они уже голодные, пресмыкающиеся, или еще нет?

Александр рукой показал, как ползет змея, поднимает головку и раскрывает пасть.

— Понятно, как поступили бы взрослые, но мне крайне интересно, что будут делать дети. Вашим контролерам нужно делать вид, что они не замечают ничего необычного, но — техника безопасности!.. Лучше пусть ребята не работают. А вам, спустя некоторое время, стоит информировать, так, между прочим, что потерялось кое-какое оборудование, может попасть на площадку...

Дома его ждал сюрприз — мальчишки и девчонки из Кировограда — вся его бывшая бригада: девочки в красивых платьях, мальчишки в брючках и рубашках, что явно было им непривычно и стесняло.

Они сидели за большим столом в саду, пили чай из маминого сервиза и уплетали булочки, варенье и конфеты. Лолка одной рукой держалась за мать, а другую вложила в ладонь Наташке — та, иногда, что-то шептала ей в ушко.

— Мы приехали здесь жить! — заявил Илья Микульский, вставая и расстегивая сразу две пуговицы на рубашке. Ему явно хотелось поскорее сменить эту одежду на привычные шорты и майку.

— А как вы без мам и пап? — удивился Александр. — Они будут скучать...

— Мы их тоже привезли, — небрежно ответил Илья. — Куда они без нас!

— Хорошо, — ответил Морозов, — мне нужны помощники. А где вы устроились?

— Поселок "Белые Ключи". Там тоже деревянные дома с участками, сады... думали мы первые, а там уже поселились Петров и Соловьев с родителями.

— Это какой Соловьев? — Александр наморщил лоб. — Не припомню...

— Славки Петрова приятель... мы их звали к тебе идти, но они почему-то не пошли...

Александр присел рядом с дедом, шепнул:

— Нужно еще стола два-три... и лавки... еще ведь приедут...

Валентин Николаевич задумчиво покивал.

— Считаю, что в Новосибирске нужно открыть Клуб молодежи, — начал Александр, — от четырех до восемнадцати лет. Это не я придумал — клубы существовали давным-давно, обычно были там люди, специалисты, которые передавали свои знания. Но вот что странно — с уходом таких людей, и клуб разваливался — уходили ребята, которым было интересно познавать новое... потерян был настрой и энтузиазм.

Морозов оглядел ребят.

— В наше время от клубов отказались и совершенно зря! Считаю, что не только интересные люди могут собирать около себя детей, но и большое дело — для многих людей, неважно, какого они возраста. И такое огромное дело у нас, землян, нашлось — это очистка планеты от мусора. Многие люди уже занимаются этим, скоро, думаю, настанет черед и молодежи... нам, то есть — семнадцати и восемнадцатилетним... дадут дела не очень сложные, но все-таки ответственные.

Внимательно слушали все, даже мать и дед.

— Малышам, таким, как Лолка, хорошо будет в Клубе. Я вижу светлые, просторные помещения, где они будут заниматься лепкой, рисованием, пением и танцами, смотреть детские фильмы, играть в игры. Я хотел бы передружить всех малышей города. Думаю, вместе им будет веселее...

Лолка слушала внимательно и серьезно.

— Ребята младшего возраста — от восьми до двенадцати лет будут заниматься в кружках по двум основным направлениям: космонавтике и экологии.

Дед посмотрел укоризненно.

— Дедушка мой, Валентин Николаевич — астрофизик, вижу, недоволен таким подходом, но я считаю, что специальности, связанные с космосом, весьма близки к космонавтике.

Дед пожал плечами.

— Дети от двенадцати до восемнадцати лет будут серьезно заниматься этими двумя направлениями. Конечно, есть и другие специальности, которые можно было бы изучать в клубе, но человек всегда будет стремиться разгадывать тайны космоса. Экология — это тоже многие науки о земле, воде и воздухе... Нужно ведь не только чистить, но и высаживать лес, кустарники, сеять травы... вычистили озеро и пустили туда рыбок жить!

Лолка улыбнулась.

— Для двенадцатилетних, прошедших школу площадок разбора я придумал серьезное дело — на уровне взрослых дядек! Этот Клуб — а я думаю, что такие клубы будут создавать там, где их нет, и площадки — станут местами подготовки специалистов в первую очередь по программе экологии.

Он подмигнул Илье.

— А уж потом — милости просим разгадывать космические загадки. Будем летать туда-сюда, искать марсиан, куда они улетели... пора им возвращаться на родную планету.

Ребята улыбнулись.

— Это план в общих чертах, — сказал Александр, — нужны помещения для детей и школьников помладше, договоренности с театрами, комплексами, стадионами... нужно смело дергать взрослых за штаны и спрашивать: "А чем ты, дядя, помог детям?"

Мать засмеялась.

— Поэтому настраивайтесь на хождение во всякие взрослые коллективы — для этого... одеты вы, должны быть не хуже, чем сейчас, и разговаривать по-деловому, строго — "мол, некогда нам, дети нуждаются в заботе и помощи"!

Коротко пропел визифон — на связи был Паша из Кировограда.

— Вы пока посидите, попейте чаю, мне нужно переговорить, — сказал Александр, вставая, — потом продолжим...

Он ушел в дом.

Вид Павла ему не понравился: усталое лицо, потухший взгляд, поникшие плечи.

— Что с тобой? — встревожился Александр. — Что-нибудь случилось?

— Мне постоянно кажется, что я здесь теряю время, — печально сказал Вельяминов, — события идут мимо меня. Я прав?

— Абсолютно! — улыбнулся Морозов. — Я тоже сначала не знал, что делать — везде нужно быть самому, а вот прибыли помощники и приободрился!

— Кто? — ревниво спросил Паша. — Новые?

— Микульский и компания, — засмеялся Морозов, — перебрались сюда и родителей привезли! Думали, что первые, а тут уже Славка с дружком живут-поживают... Великое переселение народа! Кировоград скоро опустеет.

Павел взъерошил волосы.

— Откровенно говоря, я тебя давно жду, — сказал Александр. — Главные помощники вы — мастера, а малышня пока так, смотрят, что старшие ребята делают.

— Если я сегодня приеду?..

— Гостевая комната у нас свободна. Ты же работаешь...

— Ушел. Как знал, что мне в Новосибирск ехать.

Морозов подмигнул.

— Славка объединился со Смирновым, мастером с новосибирской площадки, и что-то помогать не хотят! Ну и пусть, я звать не буду.

Александр вернулся довольный, сел на свое место под внимательные взгляды ребят.

— Почему космонавтика? — сказал он неожиданно. — С некоторых пор полюбил я, ребята, космос!

Мальчишки захохотали.

— Что тебе больше-то нравится? — спросили они наперебой.

— Черные дыры люблю, серые ямы и белые холмы...

— Какие еще холмы? Где?

— ...туманности люблю, и нравится мне созвездие Белых Псов.

— Нет такого созвездия! — крикнул Илья. — Ты нас разыгрываешь!

— Интересно туда слетать самому, но можно послать роботов и зонды-автоматы.

— А еще лучше — пилотируемые корабли, — заметил кто-то знакомым голосом.

Все повернулись на голос — на забор облокотился Славка Петров. Никто не заметил, как он подошел.

— Так дальше Меркурия они не летают, — заметил Александр.

— А твой корабль? Полетим на нем.

— Он в ремонте, — ответил Морозов. — Придется лететь, Слава, на твоем корабле. К Белым Псам, Красным Слонам, Розовым Попугаям и Зеленым Обезьянам.

Все засмеялись.

— Что не заходишь? — спросил Морозов.

Он вошел и остановился посреди двора. Белые брюки, светлая тенниска, бежевые туфли — приятный молодой человек.

— Обратите внимание, как выглядит! Очень просто и вместе с тем располагающе — весь в белом! Можно свободно отправлять в самостоятельное плавание.

Петров насторожился.

— Мы решаем организационные вопросы, — сказал Морозов. — Пока ничего нет — только идеи. Но уже понятно, что самым маленьким нужны светлые и большие помещения. Нужно их найти и поговорить с владельцами: готовы они, для Клуба, для маленьких их предоставить.

— А если нет?

— Узнать, для чего или для кого они предназначены, с теми говорить... Будешь этим заниматься?

— С малышами у тебя лучше получается, ты убедительнее скажешь!

— Так ты в гости пришел, чаю попить из самовара? Садись. Освободите ему место и дайте чашку.

Славка не двигался с места.

— Помню, на площадке ты был хороший командир. Одно слово — мастер! А теперь что с тобой стало?

— Я и сейчас командир, — буркнул Петров, отходя к калитке, — только я сам решаю, чем мне заниматься.

— Хорошо, — ответил Морозов и повернулся к нему спиной. — Продолжаем...

Краем глаза он увидел, что Петров выскользнул на улицу.

Снова пропел визифон — объявилась Симонова.

— Опять меня отвлекают, — сказал Морозов. — Мама, дедушка, расскажите ребятам, как мы тут живем.

Симонова была раздражена, и разговор сразу же стал язвительным и даже грубым.

— Гриша Гольданский мне звонил — все думает о твоих словах на последней встрече. Я ему — "Морозов пошутил!", а он — "Это не так просто, Алла!" Что происходит в Новосибирске? Лидка Ярославцева решила вернуться. Я ничего не понимаю!

— Интересно стало в городе, вот люди и едут сюда. Уже десятка два кировоградцев переселились — будут здесь жить и работать.

— Из-за тебя, что ли?.. Надо же, какой интересный человек!

— Умных и интересных уже много стало, есть из кого выбрать.

Она посмотрела снисходительно.

— Викторова или другая — все равно! Приеду, оттолкну — пусть ищут других парней.

— Да, характер у тебя! Грубость, нетерпимость... разве мне такая подруга нужна?

— Я разная бываю, Морозов! Но тебе строгость нужна, не мягкость. Вот Викторова — совершенно бесхарактерная и ты такой же... и что это будет? Выбрось Светку из головы, забудь!

— А любовь? — озадаченно спросил Александр. — Как без нее? Я не могу просто так...

— Я тебя люблю, Саша, и этого достаточно...

— Мне другие девушки нравятся.

— Это с парнями бывает, — сказала она с досадой, — глупые мысли и глупые поступки.

— Я не терплю приказаний — только договор! — резко ответил он. — Не умеешь или не хочешь договариваться, ну и сиди там! Мой тебе совет — бросай все и приезжай! Не послушаешься — я тебя легко забуду, поняла?

— Ну что ты, Сашик! — миролюбиво ответила она, пряча улыбку. — Конечно, приеду. Мне без тебя плохо, понимаешь? Скучно одной...

— Здесь скучно не будет!

— Да, милый! Обнимаю тебя!

Он резко нажал кнопку отмены соединения.

Симоновой еще не хватало с разговорами, подумал он, вышагивая по столовой. Точно ведь приедет, и начнутся слезливые упреки.

Сигнал от Гольданского он принял на крыльце. Прижимая к уху визифон, сошел вниз и повернул к гаражу.

— Я же капитаном дальнего плавания стать хочу! — взволнованно сказал Гриша, — а что мне делать на реке?

— Океанским крабом или морским волком? — Морозов засмеялся.

— Нет, Саша, ничего не получится! Река с океаном никогда не сравнится. Со мной ты ошибся, признайся!

— А чем тебе речные просторы не подходят, Гришка? Я вот не знаю ни одного речника, который бы прошел Обь от истока до устья. Хочешь стать первым?..

— Ну... — задумчиво ответил Гольданский. — Идея неплохая... судно на воздушной подушке везде пройдет.

— Не хочешь, я кому-нибудь другому предложу!

— Нет, ты погоди, Морозов! Сделал мне предложение и тут же "кому другому" Дай мне подумать...

— Другому... я предложу пройти от устья до истока.

— Поколотить бы тебя, Сашка, за ехидство твое!

— Ха-ха, Гриша! Руки коротки! Ты где сейчас?

— Жду назначения на борт...

— Уже капитаном?

— Да ну!.. первый рейс — матросом, школа, помощником год и уж потом...

— А здесь — через месяц речной крысой станешь! В капитанской фуражке.

— Хитрый ты, Морозов! Сманиваешь?

— В каком порту ты болтаешься?

— Во Владике, где же еще!..

— Владик подождет, Энску ты нужен...

Александр не торопился идти к ребятам — стоял и ждал звонка. И дождался: позвонил Леонид.

— Что на площадках? — спросил Морозов.

— Все хорошо — не работают, изучают подарки. Почти на всех площадках сразу же сорвали пломбы с ящиков, померили скафандры и объявили их своей собственностью.

Блоками, серьезно, занимаются только на двух — собирают информацию, нашли какое-то оборудование, заклепывают платы от бытовых приборов, а потом пытаются снять заклепки. Никогда не думал, что это может быть так увлекательно! Мы взяли ребят на заметку...

Но основное, конечно, змеи. Тут вы не ошиблись — интерес огромный! В городах, где эти площадки, все дети уже знают о змеях — толпы больших и маленьких... разглядывают, слушают звуки, сколько разговоров, предположений... Днем у ящика часовой и ночью прибегают — проверяют, не вырвались ли... Детские психологи растеряны — вы, Александр, идете на шаг впереди.

Он помолчал.

— Но нас интересует вторая партия подарков. Мы предполагаем, что это будет нечто такое, что ребят, да и взрослых основательно взволнует! Может, скажете заранее?

— Тогда я уже не буду на шаг впереди, — заметил Морозов.

— Хорошо, неожиданные решения для нас тоже полезны — будят мысль!

Он похмыкал.

— Теперь — о "Факеле". Корабль готовят к большому походу: Марс — Меркурий — Сатурн и новое созвездие — хотите посмотреть на ремонт и модернизацию корабля? Там есть на что посмотреть! Как вы помните, в распоряжении есть пункт — вы можете принять участие в походе.

— Спасибо! — ответил Александр. — Я подумаю...

Он вернулся на свое место и отметил появление отца.

— В клубе должно быть интересно, для этого нужно приглашать специалистов, которые могут хорошо рассказывать, — сказал Александр. — Я бы пригласил грибника и лыжника.

Ребята слушали внимательно.

— Недалеко от нас — сосновый лес, отличное место! Тихо, мало народа, хвоя шуршит под ногами — осенью мы собираем там грибы, сушим и потом мама варит грибной суп.

— А причем здесь Клуб? — спросил кто-то.

— Интересно послушать собирателя грибов, который работает на лунной базе.

— Оранжерея там, что ли?

— Нет, грибы им привозят с Земли.

— Тогда что он там делает?

— Ищет грибы... грибки... плесень. Они вредят воздуху на станции, механизмам, проводам. Паразиты они, одним словом!

— Так бы сразу и сказал!

— Тогда будет неинтересно, — заметил Морозов. — Вот я недавно прочитал, что обнаружили метеорит в унитазе на Луне.

— А кто его туда положил? — спросила мама совершенно серьезно.

— Никто. Упал. Пробил оболочку станции... редкий по составу... там даже бактерии нашли.

Отец показал сыну "большой палец".

— Не может этого быть! — сказала мама. — Это же событие мирового уровня!

— Скрывают, — Александр махнул рукой. — Стыдятся — все-таки в унитазе нашли.

Мальчишки смотрели недоверчиво.

— А в Информатории прочитал про первый чемпионат мира по скоростному спуску на специальных лыжах по марсианскому льду.

— Виталий — это правда? Ты подтверждаешь?

Отец потер щеку.

— Сам я не читал, но вполне может быть! Вообще-то — марсианский лед, это смесь газов...

И тут Александр обратил внимание на мальчишку около забора, который делал кому-то отчаянные знаки. Илья поднялся со своего места.

— Можно мне... с другом?..

— Конечно, иди!

Илья подбежал к забору. Короткий обмен информацией закончился весьма неожиданно.

— Ребята! — крикнул Илья. — Срочное дело! Все за мной!

Мальчишки вскочили.

— Извините, нам нужно! — заявил один. — Спасибо за чай!

Мать кивнула.

И тотчас, вся ватага, включая и девочек, унеслась.

— Что, что такое? — встревожился дед.

Мать поглядела на сына и все поняла.

— Ах, Саша! Эти твои розыгрыши!..

12. Теория и практика

Паша Вельяминов прибыл не один, как и предполагал Морозов, вместе с ним, приехали почти все бывшие мастера, и пятеро их помощников.

— Молодцы! — Александр всем пожал руки, а с Пашей они обнялись.

— Теперь дело двинется! Вы надолго?

— А ты как думаешь? — обидчиво буркнул Павел, оглядел лавку со всех сторон, постучал кулаком и сел. — Малышня уже здесь живет, а мы что, в гости приехали? Поработаем, осмотримся, про работу узнаем и родителям сообщим...

— Главное — жить где, — заметил Морозов, — а уж работу найти...

— Сообразим, — Паша облокотился на стол. — Городище огромный! Мы как из метро вышли в центре... куда там Кировоград!..

Морозов смотрел на него.

— Ты вот даже и не замечаешь простор, а мы в маленьком городке чуть ли друг на друга не натыкались!

— Ладно тебе, Кировоград осуждать! Если бы не кабель, видали б вы меня!

— А кабель где?

— Лежит уже в туннеле...

— И где этот туннель?

— Где-то...

— Вот и весь Морозов! — заметил Славка Петров, как и прошлый раз — с улицы. — Объяснил бы ребятам, зачем тебе нужен был КБРЗ.

— Зачем ты нужен, я не понимаю?! — резко ответил Морозов. — Что ты ходишь руки в карманы? Самый первый тут появился и непонятно чем занят. Одно из двух: или ты Клубом занимаешься под моим началом или идешь работать!

— Не хочу я под твоим началом, — ответил Петров. — Ерунда твой Клуб! Малышня будет собираться, а остальные... посмотрят на тебя, начальника, с планами твоими, да приказами, да и пойдут прочь!

— Кроме Клуба, здесь и заниматься больше нечем?

Славка зло сверкнул глазами.

— С ребятами вот только поздороваюсь и уйду.

— Ты у них спроси — может, по-другому думают?

— Я не знаю, какие у Сашки планы, — сказал Паша, — но одно то, что бригада его бывшая, сюда переселилась и ребята пришли помогать Клуб этот создавать, о многом говорит!

Петров нахмурился.

— Ты, Славка, как-то о ребятишках совсем не думаешь. Странно, ведь у тебя младшие братья есть...

Петров опустил голову.

— Заходи, поговорим!

Петров прошел к столу и сел напротив Александра.

— Если ты такой самостоятельный, — сказал Морозов, — могу предложить тебе большую работу по музею Кондратюка. Их трое самых главных пионеров — Циолковский, Цандер и Кондратюк. Кондратюк жил в Новосибирске. Он и не Кондратюк, на самом-то деле, другая у него фамилия...

Морозов обвел глазами ребят.

— Посмотрел я даты жизни — всех троих... есть период, когда они могли встретиться и договориться — кому, чем заниматься — теорией, то есть, и какие статьи публиковать. Многое за то говорит! А биографы все отрицают — не встречались и все! Вот, предлагаю залезть тебе в эту проблему по самые уши и доказать, что встречи "великой тройки" были, и определили развитие российской и мировой космонавтики на сотни лет вперед. Не возьмешься ты, я лично буду копать или из ребят кто захочет...

Славка сидел бледный.

— Уже давно известно, что Кондратюк встречался с Королевым, а с кем еще?..

— А можно мне?.. — начал Вася Степанов, помощник Паши, но Славка так на него глянул, что он замолчал.

— Конечно можно, — ответил Морозов. — Тема необъятная. Выезжать придется и в Калугу, и в Ригу, и сибирские архивы смотреть.

Ребята переглянулись.

— Это одно из направлений новосибирского Клуба — космонавтика. Второе — экология. Мы заложим основные направления, а там уже ребята подхватят — кировоградские и новосибирские.

Рассказывая, он поглядывал в сторону гаража — из-за угла выглядывала любопытная мордочка Ильи. Александр хотел его позвать, но он скрылся.

— По программе экологии тоже работы много — теория, изучение механизмов по чертежам, макетам, работа с этими механизмами, а там недалеко и до практического применения. Дирекция площадок и Новосибирский научный центр в курсе, будут помогать и преподавателями, и техникой. Вот такие, Слава, игры в песочнице!

Илья все-таки набрался смелости и вышел. Ребята встретили его улыбками и радостными возгласами. Он устроился рядом с Пашей.

— Где был, что видел? — спросил Александр.

— Не знал я, что ты такой, Морозов! — неожиданно сказал Илья обиженным голоском. — Это же надо было придумать такое!..

Александр улыбнулся.

— Зачем ты это сделал?

— А вы зачем пломбы сорвали? — спросил Александр.

Илья растерялся.

— Присвоили чужое! Если попало вам в руки, значит уже ваше, так что ли?

Илюша насупился.

— А с блоками как? Разобрали? Или, что можно — отвинтили, а остальное бросили?..

Илья смотрел мимо.

— И ящик со "змеями" разбили? — спросил Морозов, зная от Леонида, что Новосибирская площадка тоже "отличилась".

— Там не то, оказалось, — пробурчал Илья. — Я сразу понял — это твои шутки!

— А ты хотел, чтобы оказалось именно то?

Илья молчал.

— Ты понимаешь, какие будут сделаны выводы?

— От тебя зависит, чтобы ребят не наказывали.

— Да? Я бы подумал, прежде чем делать.

— Что же теперь будет?

— В угол поставят, наверное, — ответил Александр и засмеялся. — Я бы выпорол!..

Илья встал, перешагнул через лавку и пошел на выход.

— Куда это он? — удивленно спросил Паша.

— К друзьям своим, на площадку...

— Так ты что, площадкой тоже занимаешься? — удивился Паша. — Как тебя на все хватает?

— Помогают все, кто, чем может. На вас я сильно надеюсь, ребята!

Звякнул визифон. Это был Леонид.

— Вот и конец истории с первыми подарками, — засмеялся он. — Ящики разбили везде, кроме двух площадок, остатки и содержимое спрятали и на вопросы отвечают, что змей у них забрали.

— А что же им еще отвечать — только это! На двух площадках что?..

— Все отдали нам: вскрытые ящики со скафандрами, полуразобранные блоки, змей в целости и сохранности. Плачут, просят простить и обещают, что больше не будут...

— Хорошо! — засмеялся Морозов. — Скафандры им подарите, попросите решить проблему с полным разбором блоков, а "змей" заберите — незачем им знать, что там внутри.

— Понял, — ответил Леонид.

— Этим площадкам вручите второй комплект — настоящие подарки!

-Ну-ка, ну-ка! — Леонид стал весь внимание.

Кировоградцы пододвинулись ближе...

— Первый подарок — полуметровая черепаха...

— Здорово! — воскликнул Леонид. — Вы хотите сделать на площадке зооуголок?

— Три — пять зверюшек просто необходимы! Мохнатых каких-нибудь... добрых медвежат... аквариум...

— Мы об этом думали, Александр, просто не знали, в какой момент предложить детям. Вы и здесь нас опередили!

— Второй подарок — детский кукольный театр. Должна быть сцена, ряды стульев, бархатный занавес, симпатичные куклы...

— Понимаю ваш замысел — сделать площадки центром досуга детей: свой маленький зоопарк, свой театр... работать и отдыхать — все, как у взрослых!

— Вы хотели внимания к площадкам, интереса, новых работников — они будут выстраиваться в очередь, чтобы работать там!

— Да, хорошее дело придумали! Давайте, выкладывайте, что там за третий подарок?

— Робот-разведчик класса "суша — вода" с дистанционным управлением.

— Вот это да! — ахнул Леонид. — Вы считаете, уже можно?..

— Нужно! Учить управлять, тренировать и практическое применение — очистка акваторий рек, ручьев, озер, болот. У нас, в Сибири — это огромная река со всеми притоками.

— Плоты и катамараны, скафандры, загорелые тела, яркое солнце, шезлонги, зонты и экраны...

— Вы мои мысли читаете! — заметил Александр.

— Проситься что ли к вам, в Новосибирск? Ни разу не был в вашем городе.

Они помолчали.

— А "ткача" хоть одного дадите им?

— Да вы что, Александр! — возмутился Леонид. — Еще проект не готов, опытного экземпляра нет. Кстати, откуда про "ткача" знаете?

— Догадался, — ответил Морозов. — Я хочу вас попросить для Клуба тоже сделать подарки.

Леонид поглядел на него с сомнением.

— Смотря что...

— Немножко того, другого...

— Я уже по глазам вижу, что список будет длинный.

— У меня здесь друзья из Кировограда — тридцать человек... помогают по Клубу, хотели бы поработать...

— Сколько "разведчиков"?

— Пока десятка хватит, а там посмотрим...

— Это все? — спросил Леонид.

— Я сейчас перечислю основное, а вы уж решите сами, что еще добавить.

Леонид нахмурился.

— Платформы с подъемниками — три штуки, роботы-буксировщики — две, только не простые, а с кузовом и манипулятором. Гидрокостюмы — пять штук, самоходных катамаранов с лебедками — шесть штук. Комплекты батарей для оборудования. Мелочь всякую — шезлонги, зонты, стулья, фонари, ткань и реагенты, грузовой вертолет — это вы уж сами сообразите!

— Так я и знал! — воскликнул Леонид. — Знаете, что вам многое позволено, Александр, вот и размахнулись! Для чего это все?

— На забаву, — ответил Морозов, усмехаясь, — хотим сами попробовать, что это такое — очистка акватории реки.

— План есть и ли просто так?

— В стороне от фарватера, главное, что бы был удобный спуск с берега... разведчиками обнаруживать металлические предметы, крупные — подтаскивать друг к другу, мелкие — в кузов и тоже туда, в кучу кладем реагенты, укутываем и ставим буй. В начале и я буду, в плане организации, потом передам заместителю и буду искать помещение под склад... с площадкой клуб связывать не нужно, у них должна быть своя программа и свои задачи.

Леонид кивнул.

— В Клуб, считаю, нужны макеты, дистанционно управляемые, — задумчиво сказал Морозов. — Бассейн с металлическим хламом, пусть тренируются.

— Такие Клубы, как ваш, уже нужно создавать во многих городах, — сказал Леонид. — Мы о них и не думали, а вы начали и уже все — готово еще одно направление нашей работы.

Морозов молчал, обдумывая, что бы еще попросить.

— А что делать с остальными площадками? — спросил Леонид.

— Отправляйте второй комплект подарков с сопроводительным письмом "мол, за хорошую, ответственную работу, в слаженный коллектив, в котором помощь и взаимовыручка...", ну вы поняли, как нужно написать.

— Вам бы детским психологом работать! — засмеялся Леонид. — Сделаем и отправим. Я потом перезвоню...

Он отключился.

— Да, Сашка, ты еще тот выдумщик! — с завистью сказал Паша. — Как это тебе в голову приходит, не понимаю?!

— Это, Паша, только начало! Главное там! — и он нарисовал в воздухе большую букву "Р".

— А на кого мальчишек оставим? На помощников мастеров?

— Думаю, и мальчишки будут с нами!

— Там??

— Ну да! Наверху, на суше, в шезлонгах у экранов, а мы уж в скафандрах будем плюхаться в этом, самом...

Пашка захохотал.

— Где это вы будете? — поинтересовался Петров. — Опять тайны?

— Ты — тоже, Слава! — пообещал Паша. — Одним из первых...

— ... получишь именной жетон — "Дерьмочист первого класса", — засмеялся Морозов.

— Дураки вы! — презрительно ответил Славка. — Что один, что другой...

— Может ему подарить гидрокостюм из белой резины? — улыбнулся Александр. — Будет всегда и везде — в белом!

Славка покраснел.

— Встретимся, Саша, один на один? — предложил он, глядя ему в глаза. — Поговорим о вежливости.

— Я малышей не обижаю, Славик! Будешь нырять в реку, или изучать биографию Кондратюка?

— Лучше музей, чем видеть твою ухмылку, Морозов. Мы еще встретимся!

— Конечно, конечно! Только это не доставит тебе радости, скорее наоборот!

Петров отсел от него подальше и негромко заговорил с парнями.

— Сейчас главное — найти подходящее помещение для нашей команды, — сказал Александр, — чтобы был там большой двор, где мог садиться вертолет. Пока все это, что заказал, можно приютить у нас в доме, на хозяйственном дворе.

— Понял тебя, Сашка! — Паша потер руки. — Сейчас договоримся, кто и где будет искать.

— Попутно, смотрите большие, просторные помещения для малышей.

Они ушли.

К нему приблизились мать и дед — словно бы ждали ухода ребят.

— Что же ты, Саша, делаешь?! — возмутилась мать. — Так разговаривать нельзя! Бедный Слава готов был затеять драку, так ты его высмеивал при всех! Я тебя таким вижу в первый раз.

— А ты не поняла, зачем я это сделал?

— Что же тут непонятного — он не хочет работать под твоим началом. Одним из первых, он переселился в Новосибирск, но дела Клуба ему не близки — это твоя вина — не объяснил своему товарищу важность этого мероприятия.

— Этот "товарищ" жаждет рассказать всем важную новость — у Морозова, оказывается, есть личный космический корабль! Ты, мама, не понимаешь, к чему это может привести. Зависть способна разрушить все мои начинания и отдалить меня от ребят.

— Какая ерунда! — воскликнула мать. — Откуда он может знать? Ты же никому, надеюсь, не рассказывал о реликвии...

— Кабель КБРЗ используется только на космодромах и на космических кораблях звездного класса. Этот Слава "не любит тайн" — так он постоянно заявляет. Паша мне о нем ничего не смог рассказать — Славка скрытен, подозрителен, чем он занимается на самом деле, его увлечения, ребята с площадки не знают. И вот это сыщик сам что-то нашел, мастера с новосибирской площадки кое-что ему подсказали, и он готов завопить: "Что я знаю, ребята! Колоссальная новость! Наш Морозов-то не простой, у него, ребята, тайна великая есть...

Мама засмеялась.

— Ты сгущаешь краски...

— Он прав, — сказал дед, — именно так все и будет. У меня была похожая ситуация, связанная с "Факелом"

— Вот не знала! — воскликнула мать. — И как же вы поступили?

— Ударил этого человека в лицо, обругал и крикнул, что это ему за то, что он говорит про меня гадости моей девушке.

Александр от изумления открыл рот.

— Была большая драка — я его избил, мне и самому досталось, но когда потом он заявлял: "А я знаю!.." ему уже никто не верил — считали, что это месть в ответ на расправу.

Мама покачала головой.

— Странные какие-то вы, мужчины-юноши! Придумываете невесть что, и лишь для того, чтобы скрыть тайну!

— А как бы ты поступила? — спросил Саша.

— Я не знаю — это нужно думать, представить ситуацию в целом, продумать детали...

— А здесь нужно было действовать, — заметил дедушка.

— Если бы я ударила подругу сумкой по голове — дикость какая-то! — вцепилась бы в волосы, это бы наоборот привлекло всеобщее внимание. Девушки и женщины редко так себя ведут! Нужно было, не допускать такой ситуации, понимаете?! Женщины умеют хранить тайны.

— А я видел фильм, там женщина сказала другой, что муж ей изменяет. Та тоже хотела открыть всем чужую тайну, а вместо этого стала разбираться со своим мужем.

— Какие гадкие фильмы ты смотришь, Саша! Интереснее не нашел?

— Что с Клубом? — спросил дед.

-С помещениями для малышей непонятно — нужно мне самому этим заняться, а вот с подростками и юношами — настоящий прорыв! Будут заниматься делом. Оборудование для подводных работ привезут — полежит пока на дворе?

— Пусть лежит...

С Клубом у тебя не получается, потому что ты плохо продумал занятия членов, Саша! — мать погладила его по руке. — Торопишься и мне совершенно непонятно, почему... какие-то еще дела предстоят?

— Да, мама! Скоро нас призовут, и придется покинуть дом.

— Кто???

— Экологи, мама. Ситуация, думаю, весьма сложна и требует участия уже и молодых... ты в Информатории все прочитаешь.

— К сожалению, ты прав, внук! — дед помрачнел. — Я внимательно читал все, что они пишут... очистка планеты — дело всенародное!

— Но ведь это не просто грязно, это опасно! — воскликнула мама. — Безрассудство, посылать туда молодых!

— Справимся, мама!

— Когда это... случится? — голос ее дрогнул.

— Официально — с восемнадцати лет, но нас, прошедших школу работы на площадке, призовут раньше. Пока будут обучать — буду бывать у вас, а дальше как — не знаю.

— Только-только семья собралась вместе и на тебе! — мать промокнула глаза. — Обещай мне беречь себя!

— Себя и других, мама!

— Пойдем в дом, подождем отца и будем ужинать.

Один за другим они вошли в дом.

13. Субботник на дне реки

Поздно вечером на связь вышел Леонид — его улыбающееся лицо заняло весь экран над столом. Александр отрегулировал изображение.

— История с первым комплектом подарков еще не окончена, — заявил он. — Вы, Александр, не просто устроили проверку мальчишкам на площадках, вы разбили наш слаженный коллектив детских психологов и воспитателей. Одни, их явное меньшинство, назвали вас юношей с воображением и поступками мужчины-педагога, а другие — Каем — жестоким мальчиком. Вашей маме уже столько всего наговорили!..

— А что на площадках? — без улыбки спросил Морозов.

— Десять площадок отказались принимать настоящие подарки. Вежливое "нет" и больше никаких объяснений.

— Это радует, — заметил Александр.

— Еще несколько... подарки приняли, спрятали, за черепахой ухаживают, но радости не видно...

Александр молчал.

— Остальные площадки подарки приняли, изучают, готовятся ставить спектакли, производить разведку, но...

Морозов, казалось, был равнодушен...

— ... в коллективах назревает раскол — часть мальчишек и девчонок готовятся уходить.

— Каю, нечего предложить, — ответил Александр.

— Ну, Александр, не будьте таким обидчивым! Я спрашиваю от лица главного... ну и... от себя лично — что делать?

— Ребята сами все решат по справедливости.

Они помолчали.

— Через два дня "Факел" отправляется в поход... к дальним мирам.

— Спасибо за предложение, но у меня совсем нет времени,— ответил Морозов.

— Принято решение создать филиал дирекции в Новосибирске. Шеф просит вас подключиться — возглавить отдел. Нам нужно координировать работу взрослых и детей. Согласны?

— Да, — ответил Александр, — спасибо!

— У вас будут два заместителя. Сами решите, кто...

Морозов кивнул.

— Ваша группа будет проверять действие реагентов на различных материалах, находящихся в воде. Особо нас интересуют смеси для железобетонных и бетонных конструкций — после нанесения, бетон становится жидким.

Он улыбнулся.

— Подарок мы приготовили — доставят завтра утром, надеемся, что он вам понравится. Спокойной ночи, Александр!

Экран погас.

Кай, подумал Саша, жестокий мальчик. А то, что мое время тратится, кому это интересно? Родители у них есть, вот пусть и занимаются. Хоть бы один предложил что-нибудь свое — все только я! Я переживаю, а им-то что!.. Мне этот Клуб или площадка, больше всех... что ли? Совершенно свободно обойдусь!..

Он ворочался и не мог заснуть.

Зашелестели листья, порыв ветра вогнал в комнату остатки дневной жары. Несколько капель ударили в карниз под окном, и хлынул дождь.

Дожди этим летом шли только по ночам. Обычно баюкавший, сейчас шум наоборот, раздражал.

Скорее бы он кончился, подумал Саша. Может бросить это все? А мальчишки? Они же верят мне! Кто-нибудь найдется и заменит. Но ты-то лучше! Они переехали из-за тебя...

Наконец, дождь ослабел.

Он лежал под простыней, прислушиваясь с шуму ветра за окном.

Утром решу, подумал он. Только как потом смотреть в их глаза?

Он улегся удобнее, расслабился и вдруг услышал отчетливый стук капель. С листа сорвались, подумал он, и тут дождь хлынул, словно бы наверху, именно над домом, открыли большой кран. Сон улетел, как будто его и не было.

Александр мысленно вскричал, обратив лицо к небу:

— Уймись ты, наконец! Видишь, из-за тебя сон не идет!

Дождь прекратился.

— Спасибо! — сказал Александр вслух. — Если тебе уж так хочется, завтра можешь идти всю ночь.

Он улегся и задремал.

Сквозь сон он слышал, как негромко шуршали ветви, бормотали голуби в чердачном окне — вдруг комната осветилась голубоватым светом, спустя секунды раздался такой грохот, что Александр подскочил на кушетке. Испуганно закричала Лолка, захлопали окна, в комнате матери зажегся свет.

Саша высунулся по пояс в окно и погрозил небу. В ответ деревья уронили холодные капли на голую его спину. Он дернулся назад, ушиб голову о раму, потянул створки и закрепил их.

— Дикая природа... — пробормотал он, потирая затылок. — Дерется!..

Он посмотрел сводку погоды — ночью давление было неустойчивым. Если представить, что природа живая... привыкли к грязи, а я вот взялся за чистку... Чем, интересно, ветер и облака, воздух, земля и вода "недовольны", способами или методами очистки?

Заснул он только под утро.

Поднялся Саша с тяжелой головой, пошел умываться, уронил на пол полотенце и зубную щетку.

"Хорошее" начало дня, подумал он.

Завтракать он не стал — выпил стакан сока. На выходе штанина зацепилась за гвоздь и получилась приличная дыра. Хорошо, что синтетика, подумал Морозов.

Он набрал номер главного инженера площадки.

— Здравствуйте! Оборудование жду для подводных работ.

— Теперь всем этим занимаются в Новосибирском филиале, соединяю вас со складом.

— Так я отдал все, — сообщил начальник. — При мне вертолет грузили.

— Кто грузил? Фамилии?

— От Морозова... несколько парней...

Александр тут же перезвонил Паше.

— Что же ты без меня начал? Место хоть нормальное выбрал? На дне и коряги могут быть, и проволока.

— Да что ты, Сашка! Как я могу без тебя.

— Кто-то забрал оборудование... от моего имени — неужели Славка? Я ему башку оторву!

— Погоди! Сейчас свяжусь со своими...

— И так ясно — кто!.. Куда вот только они полетели? Я о вертолете буду договариваться...

Пашка ответил через пару минут:

— Похоже, ты прав! Там Илья с друзьями, новосибирские какие-то ребята...

— Ты где сейчас? Около Оперного? Там и жди... дали геликоптер, врача я беру на всякий случай...

Паша неловко взобрался в кабину и сел рядом с Морозовым. Александр тут же включил режим "тет-а-тет".

— Ох, Сашка! — Паша покачал головой. — По тебе вижу — будет драка! По-другому нельзя?

— А ты как — простил бы такую подлость? Малышню не обученную в воду тащить? Там же не пляж... разведчиками этими нужно еще только учиться управлять, значит, полезут в аквалангах.

— Завидует он тебе. Ты и мастером-то не успел стать, а площадка по твоему методу начала работать.

— Ерунда! — ответил Морозов. — Столько всяких дел, а он по следам моим бежит, обогнать старается!

Паша вздохнул.

— Если они в воду не лазили — отпущу его с миром, — сказал Морозов.

— Средство убеждения — драка? А если он тебя побьет?

— Я сегодня злой...

— Я бы не стал при малышах...

— Это последний раз, — угрюмо ответил Морозов. — Драк больше не будет. Ни в нашей команде, ни в Клубе, да и в городе — тоже!

— Да? — Паша с сомнением поглядел на Александра. — Кто только не пытался унять драчунов... У нас, в Кировограде, знаешь, как дерутся! Миротворцы находятся, влезают в драку, а им, по мордам, и те, и другие...

Морозов улыбнулся.

— Все драки от безделья, — заметил он.

— Не только... девчонку какую-нибудь делят...

— Кому голова, а кому ноги? — хохотнул Александр.

— Вот видишь, ты уже и развеселился! Драки не нужно.

— Если там все нормально, — посерьезнел Александр. — Если нет, сразу в лоб закатаю!

Геликоптер пошел на снижение и сел, подняв тучу песка и пыли.

Большой песчаный пляж окружали кусты и деревья. Посередине — утонув колесами в песке, стоял вертолет. Люки его были распахнуты. В нем и под ним беспорядочно лежали какие-то ящики и тюки.

Все ребята и пилот собрались у воды и смотрели, как четверо мальчишек поспешно раздеваются, готовясь прыгнуть в воду. Славка Петров в неизменном своем белом одеянии нервно расхаживал взад и вперед.

— Говорил же я вам, у берега разведчик пробовать!

— У берега не интересно — мы хотели на глубину его увести...

— Что здесь происходит? — грозно спросил Морозов.

Ребята расступились.

— Разведчик мы утопили, Васька полез доставать и запутался... сети там капроновые...

— В акваланге?

— Да. Только мы запас воздуха не проверяли.

— Давайте мне акваланг! Да живо, живо!

Несколько ребят побежали к вертолету.

— А вот этот вот, в белом, у вас главный?

— Спасать нужно мальчишку! — сказал Славка, отступая.

— Да, — ответил Морозов, подходя ближе, — и мальчишку спасать, и тебя...

И неожиданным ударом в лоб, сшиб Славку в воду.

Тот упал на спину, подняв фонтан брызг, потом, упираясь руками в дно, сел.

— Как водичка? — издевательски спросил Морозов. — Годится для купания?

Славка встал, грязный и страшный и, наклонив голову, двинулся на Морозова.

— Подходи, подходи! — сказал тот, сжимая правый кулак. — Я жду!

Петров остановился, потом развернулся и пошел вдоль берега.

Ребята вынырнули один за другим.

— Без ножей ничего не сделать! — крикнул один. — И воздух у него на нуле...

Подбежал Пашка, сунул Морозову ранец и шлем.

— На два метра опустишься — ниже нельзя, дно илистое!..

Александр торопливо просунул руки в лямки, надел ранец, из него тут же высунулась гибкая дыхательная трубка с наконечником; наклонив голову, надел шлем — манжета охватила шею, и поднимая голову, почувствовал, как в раструб уловителя на затылке вошел наконечник трубки. В шлем тут же начал поступать воздух...

— Туда! — Паша махнул рукой.

Морозов зашел в воду по колено, по грудь и нырнул. Фонарь на шлеме включился автоматически, узкий белый луч прорезал мутную воду. Локатор почему-то не работал.

Под луч света от фонаря попадали конструкции, обросшие водяным мхом, тросы капроновые и, кажется, стальные, пни, осклизлые бревна, обрывки проводов и какие-то кубики, пластины, трубы...

Все это опутывали прочнейшие капроновые сети. Только сейчас Александр осознал, какая это будет работа — очистить дно реки хотя бы в этом месте.

Растопырив руки и поворачивая голову из стороны в сторону, он ловил зайчик, который должен был появиться, при отражении луча.

Нога его задела округлый предмет... это был шлем... мальчишку засосало в ил — он утонул в нем уже по грудь...

Открыв клапан плавательного пузыря, он мягко опустился рядом, подхватил парня подмышки и включил насос подачи газа в пузырь. И почувствовал такое мощное сопротивление, что чуть не выпустил обмякшее тело.

Подплыл Пашка, притерся к плечу Александра своим плечом.

— Дай ему воздух! — приказал Морозов в микрофон. — Я его еле держу! Что-то мощно тянет вниз!

Подплыли еще ребята. Двое поднырнули и шарили наугад. Паша приладил к шлему мальчишки аварийный баллончик с воздухом и тоже подхватил его под руку.

— Ноги у него опутаны и сетью, и каким-то тросом металлизированным, ножами его не разрезать!

— Держим втроем, один всплывает! Ракету дай, красную! Пусть поторопятся!

Потом был вертолет с десантом водолазов — специальными ножницами перерубили трос и захватом — "корзиной" подняли всех четверых и перенесли на берег.

В геликоптер положили мальчишку, который был без сознания, села врач, Славка в трусах и один из водолазов, и машина полетела на базу, следом пошел вертолет спасателей.

Мальчишки сидели на тюках и ящиках, растерянные и подавленные.

Морозов неторопливо разделся, развесил одежду на кустах.

— Как это получается — любой поманит, вы и побежите! Славка обманом захватил оборудование, привез его сюда и стали пробовать... все могли здесь погибнуть!

Мальчишки молчали.

— Малышня, ваша задача, только разведка, соваться в воду категорически запрещено! Что вы увидели на дне, что захотели отплыть подальше от берега?

— Ничего не было видно! Мутная вода! Васька дал газу, разведчик унесся, ударился обо что-то и утонул!

— Гонки устроили — дети малые! На площадке кое-кто мастерами был, наверное, по ошибке дали...

— Но-но, Морозов! — воскликнул Микульский. — Ты тоже там был новичок!

Александр засмеялся.

— Илюша, мальчик опытный! Он вам и разведчика обнаружит и со дна достанет!

Илья шмыгнул носом.

— Я его туда не загонял, — ответил он. — Кто управлял, пусть и достает!

— Что же это за разведчик такой, что быстро уплывает и тонет?

— Мы сами не знаем! В ящике нашли...

— Открываем все ящики! Ищите надувной катамаран.

— Здесь он — в вертолете! — сообщил Паша. — Тут и разведчик еще один лежит...

— Вниз все это спускайте и в сторонку сложите, — сказал Морозов, распаковывая тюки. — Походная кухня, а продуктов не найду! Поглядите, может в вертолете...

— Палатка большая, — сообщил Петр. — На двадцать человек.

— Отлично! — воскликнул Морозов. — Нужно ее поставить, а то сгорим на солнце.

Нашлось много чего полезного и нужного, но здесь явно было не все — Славка хватал, что попадалось под руку.

Пискнул визифон.

Появилось встревоженное лицо Леонида.

— Что случилось? В филиале суматоха: врачи, спасатели, родители... мальчишки ваши под ногами путаются...

— Да один из наших, стоя на берегу, руки в брюки, прозевал опасную ситуацию. Если бы не мы с ребятами, мальчишка бы утонул!.. Как он, кстати, спасенный-то?

— Ожил, рвется обратно!

— Передайте, что я лично его приглашу, когда все будет готово. Продуктов каких-нибудь прислали бы — ребята есть хотят!

— Вы там будете работать? Мы подготовили для вас другое место.

— Не знаю, обследуем берега и на глубине, но здесь много железобетонных конструкций... дно илистое... замусорено основательно — полно железа, пластик, дерево... любого рода реагенты можно пробовать... случайно наткнулись на этот залив, думаю, здесь и начнем... глубина метров пять-шесть...

— Хорошо, — ответил Леонид, успокаиваясь. — Будем там начинать...

— Понтоны нужны управляемые. Баржу с краном пригоните, насосы — ил откачивать и свет — нужно много света! Если тут будет стоять лагерь, нужны будут и ваши специалисты. Чувствую, наша разведка привлечет внимание молодежи города... как с нашествием справляться?

— Уже, Александр! Нас осаждают юноши и девушки. Вам не там нужно быть, а здесь!

— Собеседования и прием можно и тут наладить, — ответил Морозов. — Учитывая наплыв желающих, разворачивайте здесь базовый лагерь. Все необходимое оборудование должно быть.

— Прибыла большая группа молодежи из разных городов, хотят посмотреть, как вы работаете и поучиться.

— Мое дело организовать работу, питание и отдых ребят — никаких хитростей нет.

— Новосибирск первым в России начал чистку большой реки — это сложное дело.

— Присылайте! Я их тоже загружу работой, чтобы не были сторонними наблюдателями.

Леонид засмеялся.

— Пришлем вам все, что хотите! Я же знаю — луну с неба не попросите!

— На барже хорошо бы газогенераторную электростанцию поставить. Все дрова со дна — туда!..

— Об этом-то, откуда знаете? — поразился Леонид. — Это же такая древность!..

— Читаю много, интересуюсь техникой и наукой...

— Это нужно будет учесть, — сказал Леонид. — Грузят вам вертолет. Ждите!

Изображение исчезло и появилось другое — это была мать.

— Саша, ты здоров? Весь город взбудоражен. Первый ваш выход и такая трагедия!

— Это Славки Петрова "работа". Высадился с ребятами в пустынном месте, и начали разведку. Там очень сложное место, ребята утопили разведчик, один из них полез доставать и зацепился... воздух на исходе, никого рядом, а Славка — руки в карманы — на берегу стоит.

— Ты его ударил — признайся!

— Дал один раз, несильно, мы с Пашкой нырнули, а парень... крепко запутался, спасателей пришлось вызывать.

— Опять кулаки в ход? Нужно было объяснить...

— Это и было объяснение, мама! Он сразу понял...

— Вернешься, у нас будет серьезный разговор.

Разгневанное лицо матери сменили две улыбающиеся физиономии, такие знакомые и близкие — Гольданский и Лопатин.

— Герой дня — Морозов! Вырвал из водной стихии тело ребенка!

— Спасатели вырвали — вертолетом! Мальчишка ногами за кабину катера утонувшего зацепился, так вместе с катером и подняли в воздух.

Ребята захохотали.

— Я и вот Володя... хотим в аквалангах, с лопатами — чистить реку!

— Запросто! — засмеялся Морозов. — И метелки прихватите — мусора — целые горы! Почин далеких предков — субботник, только на дне!

— Мы серьезно.

— Ты, Гришка, от капитанства уже отказался, что ли? передумал?

— Это успеется! — Гольданский подмигнул. — Когда еще удастся по дну походить...

— Вовка, тебя зачем сюда принесло? Ты же уезжать собрался?

— Сейчас все в Новосибирск валят! Из класса уже половина вернулась — здесь работают. Как прознали, что ты ребят организовал, и взрослые тебя поддержали, захотелось посмотреть, как это будет! А тут толпа желающих — еле пробились! Берешь нас?

— Заметано! Каждому кайло или мотыгу организую...

— Только точно! — воскликнул Лопатин. — А то знаем мы тебя...

Разговор прервался — прибыли вертолеты с оборудованием, оттуда горохом посыпались мальчишки.

Потребовать, что ли, переименования Энска в город Морозовск, весело подумал Александр. Время, пожалуй, уже настало...

14. Прах старого мира

Как и предполагал Александр, зооуголок на Новосибирской площадке разбора имел огромный успех — детишки с мамами и папами приезжали, прилетали постоянно и дети часами возились с медвежатами коала, катались на пони, слушали птичьи концерты — специальная порода свиристелей по звуковым сигналам дирижера высвистывали детские мелодии. Еще был "Кошкин дом", где жили котята, большой аквариум, говорящий попугай.

Детишки гордились площадкой разбора, с удовольствием работали, а потом занимались роботом-разведчиком, в кукольном театре под большим секретом готовили спектакль, ухаживали за зверями...

Лолка и мама вернулись с подарками: всем посетителям дарили котят, щенков и маленьких черепашек. Мама не хотела брать животных, предчувствуя, что все заботы лягут на нее, но Лолка пыталась зареветь, как она умела — громко и противно, и мама уступила.

И точно: Лолка занималась подарками — котенком и черепашкой, всего один вечер, а потом просто забыла про них. Черепашка убежала в сад и там ползала в траве, котенка кормила мама, а спал он у Саши, в ногах...

Лолка смотрела на брата с обидой и однажды высказала, что он обещал кружок лепки и, наверное, забыл. Саша ответил, что подходящих помещений пока не находится, но он знает, что сегодня или завтра они найдутся... дедушка готовит удобную мебель для маленьких: стульчики, креслица, диванчики... все будет хорошо, только нужно немножко подождать...

Себя он корил за то, что танец маленьких марсиан так и не создан...

Как назло, зарядили дожди — они шли и днем, и ночью, ветер гнал по воде волны, работать при такой погоде, было категорически запрещено.

Казалось бы, сидели бы мальчишки и девчонки у себя в домах, пережидали непогоду, но нет — каждый день в большой палатке на семьдесят человек собиралось столько народу, что протиснуться было невозможно. Александр боялся, что ребята полезут в реку, и поэтому вынужден был постоянно находиться в лагере. Паша и Петр были рядом.

— Нас здесь уже много, — сказал он, в один из дней. — Считаю, нужно провести регистрацию. Громко называйте фамилию, имя, возраст, город, где проживаете, то, чем хотели бы здесь заниматься. Потом я вам расскажу о нашем отряде, и как дальше будет развиваться работа по очистке реки.

Прямо перед ним сидела незнакомая девушка в брюках и куртке с капюшоном. Ее лицо показалось Александру довольно обычным, но глаза были красивые, серые, с пушистыми ресницами. Она сидела с отсутствующим взглядом совершенно неподвижно.

Александр покачал перед ее лицом ладонью, она никак не среагировала.

— Зомби, — тихо сказал Морозов.

— Где? — шепотом спросил Илья.

— Да вот, сидит... — Александр снова поднял руку, но на этот раз девушка отвела его ладонь.

— Допустим, вам на голову падает кастрюлька с кашей, — сказал Морозов девушке. — Ваши действия?

Она посмотрела укоризненно, ответила одними губами:

— Глупый вопрос.

— А все-таки? — настаивал Морозов. — Что будете делать?

Разговоры в палатке прекратились, все обернулись к ним.

— Отстаньте!

— Я серьезно, — сказал Морозов, улыбаясь.

Девушка набросила на голову капюшон.

— Как ваша фамилия, — не унимался он, — из какого вы города, возраст?

Она молчала.

— Паша, ты хорошо ее запомнил? — спросил он Вельяминова. — Под воду не пускать, реакция явно замедленная! Врача сюда — нужно проверить всех, кто будет работать на дне.

Девушка откинула капюшон.

— А вы кто такой? — неприязненно спросила она. — Я вас не знаю.

Ребята засмеялись.

— Глаза у вас красивые. Давайте проведем конкурс красивых девичьих глаз. Я — в жюри!

Звякнул визифон.

— Александр Витальевич! — произнес звучный баритон. — Вам нужно быть в филиале.

— Не хочется, Сергей Иванович, — ответил Морозов. — Холод и дождь. Пока до вертолета добежишь, весь вымокнешь! Срочное что-то?..

— Оставайтесь на связи...

— Александр Витальевич, значит! — насмешливо протянула девушка. — Слишком молодо выглядите, Саша, чтобы вас еще по отчеству называть!

— "Саса", — передразнил ее Морозов, — я для близких родственников и друзей. Называйте меня Александром. А вас как звать-величать?

Девушка не ответила.

— Вот и хорошо, — сказал Морозов. — Проведем учет работников, лишних — за ворота. Паша, нужно огородить территорию лагеря по суше, да и в воде тоже. Специалисты пусть "закроют" небо...

— Силовыми стенками, что ли? — спросил Павел.

— Электричество нужно экономить! Нужен свет на дне, постоянная зарядка понтонов, для оборудования, для лагеря, понимаешь?.. Обычную металлизированную сетку прикрепим на столбы, да и все.

— Сделаем! — ответил Паша.

— Какой вы умный, Александр! — воскликнула девица. — Паша, по сравнению с вами, тупица!

Пашка поднялся, обеими руками с силой натянул капюшон девице на голову, согнув ее пополам, и несколько раз шлепнул ладонью ниже спины.

Все вскочили на ноги.

— Ну, вас всех, игрища устроили! — воскликнул Морозов. — Я в столовую!

Протискиваясь между ребятами, он выбрался из палатки. Дождь ослабел, но все-таки упорно сеялся, порывами налетал ветер.

Илья, вышедший следом, сунул Морозову куртку.

Они перебежали открытое пространство до столовой и вошли внутрь. Здесь уже было полно народу, но для начальства всегда были свободные места.

Устроившись за столом с омлетом и стаканом сока, Морозов с удивлением обнаружил девчонку, а рядом с ней — Павла. Девица откусывала кусочки булочки, при этом, не отрываясь, смотрела на Александра.

— Еще одна в твою коллекцию, — заметил Павел. — Какая будет, по счету?

— Двенадцатая, кажется, — ответил Морозов. — Красавицы все, как одна, а эта... некрасивая.

Девица фыркнула.

— Раньше скромность украшала девушку, а теперь — наоборот, юноши застенчивы. Девицы на шею вешаются — позор, да и только!..

— Чем занимаетесь? — неожиданно спросил Сергей Иванович. — Сидели бы лучше по домам.

— Я тоже так думаю, — ответил Морозов, — но у ребят желание нырнуть, не дожидаясь хорошей погоды. Вот, стерегу!.. Кстати, пришлите мне бригаду водолазов со стажем, пусть обследуют дно.

— А что такое? — встревожился собеседник.

— Про мальчишку думаю — как мы его держали втроем... какие-то непонятные рывки и мы все вместе погружались в ил.

Александр помолчал.

— Понятно, что тросом ему ноги захлестнуло, трос этот куда-то вел и что-то или кто-то его мощно дергало — пока не установим, что это было, лезть в воду опасно!

— Понял. Через час будут у вас с оборудованием. А потом как будете действовать?

— Свое понимание разведки реки, я хотел бы изложить ребятам. Сейчас мы в столовой, а здесь не все собрались...

— Это интересно. Я свяжусь с Центром, возможно, ваш доклад будет транслироваться на все отряды. Как, кстати, вы его назвали?

— Ничего оригинального. Аббревиатура ЭПРОН подходит больше всего и если можно, я хотел бы назвать наш отряд "ЭПРОН-Обь".

— Хорошо, согласен.

— А что это значит? — шепотом спросил Илья.

— По первым буквам слов "Экспедиция подводных работ особого назначения". Пошли-ка, Илюха, обратно, пока наши места не захватили!..

Они вернулись в палатку и сели, девица пристроилась справа от Морозова.

— А ты почему тут сидишь? — удивился Александр. — Здесь Пашечка сидел или вот Петенька сядет, уходи отсюда, кому говорю! Кыш, отсюда, кыш!..

Девица встала, покосилась на Морозова и ушла.

Мелодично пропел визифон.

— Это Нина Александровна, мама Славы Петрова. Мы можем сейчас поговорить?

— Хорошо, — ответил Александр.

— Сын очень плохо поступил и теперь вся наша семья наказана за его трусость: соседи нас сторонятся, не разговаривают, маленькие мои мальчишки дома сидят — не хотят сверстники с ними играть. Слава тоже дома, но вы сами понимаете, без работы нельзя. Помогите, пожалуйста!

Она всхлипнула.

— Так хорошо у нас здесь начиналось, на новом месте, и вот такой случай...

— Не беспокойтесь, я все сделаю! Пусть приезжает завтра в лагерь...

— На связи Объединенная дирекция площадок, Москва, — донеслось из визифона. — Готовы послушать ваш доклад мы и подводники из многих отрядов страны. Вас не смущает столь большая аудитория?

— А это и не доклад вовсе, — ответил Морозов, — скорее мысли вслух.

— Пусть будет так. Мы представим вас официально, Александр.

— Хорошо. Пусть и наши новички послушают... только вы коротенько, основное...

— Морозов Александр Витальевич, город Новосибирск, член Объединенной дирекции, начальник отдела Новосибирского филиала, создатель и руководитель Клуба Юных, командир "ЭПРОН-Обь".

— Ого! — воскликнул Гольданский откуда-то слева, — и когда это ты успел, Сашка? Два месяца назад была последняя встреча Выпускников...

— Ночами работаю, — ответил Морозов, улыбаясь. — Вот, результаты.

— Мы вас слушаем.

— Значит так, — сказал Морозов, — придется нам вычищать Землю от обломков старого мира, который, одряхлев, скончался четыреста лет назад. Как это произошло и почему, мы поговорим позднее, а сейчас я хочу поговорить о реке Обь, одной из самых крупных в Азии. От слияния рек Бия и Катунь и до устья это около 3650 километров. Один из великих, побывав в наших местах, воскликнул: "Обь, твою муть!" и это действительно так, в общем стоке в сто миллионов тонн за год, растительные остатки составляют почти треть. Река течет в русле, с двух сторон то подступает тайга, то болота или протоки... Если велся сплав леса, то тяжелые бревна просто тонули, или, намокнув, тонули по ходу сплава — вряд ли там была какая-то техника, но поискать все же, нужно. По русскому обычаю, у нас прятали концы в воду...

— Складно у вас, получается! — воскликнул Сергей Иванович из Новосибирского филиала, — а говорите, что не готовились!

— Данные Информатория, — сказал Морозов и, встретившись глазами с давешней девчонкой, подмигнул. — Пятнадцать мостов было через реку — не осталось ни одного! Остатки опор виднеются, и это тоже наша работа. Почти все мосты были автомобильные — это такой вид транспорта, колесный, для него требовались хорошие дороги. Сейчас дороги в мире почти не строят, в России — точно их нет.

Он вгляделся в лица ребят — слушали с интересом.

— Попались мне на глаза записки конструктора автомобилей, как он описывает будущее страны. Конечно, опять сеть дорог, сложные транспортные развязки, роботы управляют транспортными средствами, а дорожные службы — на вертолетах. Конечно, что он еще мог придумать, кроме как усовершенствованный автомобиль на солнечных батареях, аккумуляторах, газе...

Морозов откашлялся.

— И подумал я, ты в лес собрался с друзьями и мчишься на какой-то каплевидной машине под четыреста километров в час, по одной дороге, другой и третьей, и через полтора часа компания ваша в лесу. Там шашлыки, безалкогольное вино и умные беседы. Потом последние глотки воздуха, наполненного запахом хвои, обязательный ритуал — смачивание земли под деревьями и в обратный путь. Итого три часа. Из них два — на дорогу.

Морозов вздохнул.

— А что мы, граждане нового мира? Вертолет долетает в ту же точку за пятнадцать минут. Разводим костерок на специальной площадке, и с чаем, съедаем под умные беседы бутерброды с ливерной колбасой. Потом — ритуал...

— Что это такое-то, ритуал этот ваш — объясните?! — воскликнул девичий голосок.

Поднялся хохот, преимущественно юношеский.

— Все разъяснения потом, — улыбаясь, сказал Морозов, — автомобиль — это было красиво! Плавные обводы, мощный мотор, подвеска — совсем не ощущались толчки. Но, негативные стороны затмили все хорошее. Выхлопные газы отравляли воздух и землю, нагрузка на дорожное полотно, особенно тяжелых грузовиков, постоянный ремонт дорог — у нас северная страна, значит перепады температур зимой и летом. В конце концов, свели негатив к какому-то минимуму, которым все равно нельзя было пренебречь. Но количество дорог, как и транспорта, развязки, пешеходные переходы — тут ничего не удалось сделать. Выяснилось, что восемьдесят процентов автомобилей возят только водителя. Исключая, конечно, общественный транспорт.

Под потолком включилась лампа, луч осветил лицо Морозова.

— Вначале, — продолжил он, — управление автомобилем происходило с помощью рук и ног водителя, но сконструировали модели, в которых отсутствовало рулевое колесо. Рычаги для рук, и каждый палец управлял каким-нибудь узлом автомобиля. Это была совершенно необычная модель. Водитель сидел часами в одной позе и совершенно не двигал ногами. Началась атрофия ног. Поклонники авто смирились с неизбежной эволюцией — любимый автомобиль стал для них домом, местом отдыха и развлечения, работой. Поскольку водитель уже физически не мог сойти на землю, видоизменился и сам автомобиль: он стал короче, уже, тихоходней и превратился, по сути, в инвалидную коляску с мотором.

Морозов замолчал.

— И вот такие коляски нам предстоит искать в реке, — продолжил он, — потому что их вывозили на баржах и сбрасывали в реку. Я имею в виду — пришедшие в негодность. Вот только в каком месте? Об этом должны знать музеи Новосибирска и других городов, городские архивы, Информаторий. Эпроновцам поручают проверку реагентов, разлагающих бетон и стальные конструкции до состояния, безвредного для окружающей среды. А вот эти автоколяски, на мой взгляд, вряд ли были металлическими — корпус, наверняка, был из какого-то пластика. Все равно, нужно достать со дна и отправить в переработку.

Над палаткой, с ревом турбин, пролетел вертолет.

— Вот, примета нового мира, — заметил Морозов, — воздушное пространство и в наши дни почти не освоено. Ездим на велосипедах, метро, гоняем на лодках по рекам. И достаточно, на мой взгляд. Чем проще жизнь, тем лучше. Мелководные части Оби раньше являлись препятствием для судоходства — мало воды из-за небольшого количества льда и снега в горах Алтая. Но вот появились суда на воздушной подушке, и река стала судоходной на всем ее протяжении в любое время года.

Морозов поднялся.

— Очистим реки, возьмемся за океаны, а там железа на дне — горы. Вот там и пригодятся реагенты для ускоренного окисления металла. Спасибо за внимание, иду встречать водолазов!

Ребята похлопали и тоже двинулись к выходам. Дождь уже кончился.

— Хороший разговор, — похвалили в Дирекции, — как вам наш подарок?

— Не ожидал! — ответил Морозов. — О лучшем подарке я и не мечтал! Большое спасибо!

— Завтра будет продолжение вашего разговора вслух? Мы хотели бы послушать!

— Наверное. Я извещу дополнительно.

Вместе с водолазами прибыли пятнадцать ребят, среди них был и Славка Петров. Одет он был скромно: в серые брюки и такую же майку, глаза скрывали темные очки.

— Пошли, Морозов, поговорим, — хрипло сказал он. — Хочу сказать тебе кое-что...

— Позже, Славик! Сначала работа.

— А ты меня не бойся, Морозов, — сказал он, снимая очки. — Я тебя сейчас бить не буду. Это все произойдет неожиданно — точно так, как ты меня...

— Ну и неожиданно, Слава! А что потом?

Славка молчал.

— У тебя сейчас три пути, — сказал Морозов, видя, как ребята обступают их со всех сторон. — Предъявят тебе черную метку, и вылетишь из города вместе с семьей. Это первый твой путь и он весьма близок — посмотри на ребят.

Петров съежился под суровыми взглядами.

— Путь второй — перевоспитание. Насколько я знаю, провинившихся принуждают высаживать лес. Цепь от лодыжки к кольцу на бетонной глыбе, мешок с саженцами и лопата. Кормят регулярно. Вот и будешь, как козел на веревке, ходить по кругу, норму выполнять.

— Если заслужил — буду! — ответил Петров.

— А третий путь — у меня в команде на подводных работах. Я беру тебя к себе, Слава! Дам акваланг и грабли — будешь мусор в кучи сгребать!

— Пожалел, что ли? — скривился Петров. — Я бы тебя не пожалел! Пропадаешь и пропадай!

— Пожалел, Славик! Маму твою, отца и братьев меньших — им то, за что позор твой на себе таскать?

Славка усмехнулся.

— И тебя, дурака, пожалел, потому что вместе на площадке вкалывали и не считались, кто сколько сделал!

Морозов помолчал.

— А если обижаешься за то, что я тебя по башке ляпнул, то совершенно зря! За дело, и это ты должен был понимать, но если обидно тебе, присылай секундантов, я выберу оружие, назначу место и сразимся. Кровью смоешь и свой позор и мне отомстишь, если сумеешь!

Славка вытаращил глаза.

— Вызовешь меня на дуэль, чучело гороховое!

Петров смотрел на него с интересом.

— На все твои вопросы, ответы — в Информатории.

И двинулся мимо него к группе стоявших невдалеке водолазов.

Новое дело — дуэль! Что же это такое? — ребята взялись за визифоны...

15. Разведка и экология

Старшина водолазов, мужчина лет сорока, плотный, рыжеусый, кивал головой при каждой фразе Морозова.

— Дело серьезное, — сказал он, наконец. — Два дня работы с утра до вечера и еще не знаю, управимся ли...

— Вы думаете? — Александр растерянно оглянулся.

Ребята стояли плотной группой, плечом к плечу, лишь Петров отошел в сторону.

— Нам любопытные ни к чему, — сурово сказал старшина. — Даю вам пятнадцать минут на сборы.

Он что-то негромко сказал в микрофон, и справа, гудя двигателями, выплыл большой десантный корабль на воздушной подушке. Он боком наехал на берег и опустил на песок три широких трапа.

— Оборудование ваше будет в целости, а сами, давайте, ребята, уплывайте!

— Ничего! — воскликнул Морозов. — Два-три дня и возьмемся за очистку дна!

Ребята, с личными вещами, один за другим поднимались на палубу корабля. Многие были растеряны, подавлены поспешной эвакуацией.

— Ты, парень, с мегафоном пройди! — посоветовал рыжеусый. — Любопытные наверняка попрятались в кустах. Скажи, что на подходе вторая группа и у них собаки.

Морозов зашел в палатку, подключился к громкой связи и объявил:

— Если кто спрятался, ребята, все равно ничего не выйдет — территорию лагеря будут обходить патрули с собаками!

Через окна он увидел, как слева, из кустов, вышли трое мальчишек, справа — двое.

— Кажется, все, — сказал Морозов в микрофон, — но если кто остался, учтите — собаки куса-а-ают! За пятки и другие места. Искусанных, на работу не возьму!

Из кустов справа, выбрался мальчишка в трусах и, утопая по щиколотку в песке, побежал к кораблю.

— Валерка, гад! — крикнул Илья. — Разведку позоришь!

Славка Петров, стоя на палубе корабля, смотрел на все это со злорадной усмешкой.

Пискнул визифон.

— Александр Витальевич! Срочно в филиал на важную беседу. Берите и заместителей тоже.

И беседа эта будет про большую разведку, вдруг подумал Морозов. Похоже, наступило время... сдавать дела...

— Илюшка! — крикнул он, выходя. — С нами полетишь...

Геликоптер сделал прощальный круг над лагерем. Морозов видел через окно, как водолазы выгружают из вертолета какие-то длинные свертки и складывают на песок.

— Что задумался? — поинтересовался Павел. — Вид у тебя какой-то не такой...

— Я, кажется, знаю, о чем будет разговор, — ответил Морозов, вздыхая. — Ты кого вместо себя оставишь? думал уже?

— Что?? — Пашка широко открыл глаза. — Не может быть — рано еще!

Илья в шлеме летчика сидел рядом с пилотом и с восторгом смотрел по сторонам.

— Старшим у разведчиков станет Илья! Хороший мальчишка, толковый, а вот на кого я Клуб оставлю? Столько ребят понимающих, а я почему-то один всем этим занимаюсь...

— Да брось ты накручивать, Сашка!

— ... почему так получается, Паша? Ведь никто не хочет мне добровольно помогать!

— Так тебе и не нужен помощник, — сказал Вельяминов, отводя глаза. — Мы вот — твои заместители, а сами так ничего и не попробовали — ты не даешь!

Морозов покраснел.

— Не знаю, — тихо ответил он, — поручаю, а потом сам же и делаю! А вы чего молчите? Критикуйте! Я не кусаюсь!

Пашка потер лоб и сказал:

— А Славке так двинул, что он до сих пор в себя прийти не может...

Он помолчал.

— Я уж так думаю, иногда, что делаешь ты, ну и делай! Не нужно и лезть с советами, а то сунешься под горячую руку, в ухо и заработаешь!

Морозов стал красен как рак.

— А вот Илья как-то приспособился, — добавил Паша, — слушает и тебя, и по-своему делает...

— Я за ребят боюсь, понимаешь! — Морозов насупился. — Водолазов вызвал, потому что опасность какая-то на дне — а ты, Паша, начал бы спуски и работу? Только честно, а? Сети в воде, илу по горло, проволока, тросы какие-то — там профессионалы должны работать! Как Славка, руки в карманы, стоять на берегу? Вы же там угробитесь, на свалке этой подводной! Нет, я так не могу, я так не хочу!

Теперь Паша был красен.

Полет был недолог — вскоре машина зависла над площадкой и мягко приземлилась.

Они шли по пустынному коридору с разноцветными дверями и световые панели на потолке подмигивали при каждом шаге.

За поворотом открылось небольшое фойе с большим зеркалом и горшками с вьющимися растениями на стенах и полу.

Александр глянул на себя критически — таких юных и самонадеянных начальников не бывает. Над ним подшутили, а он и поверил! Мама говорит, что красив, а чего красивого? Мрачноватый мальчишка в грязных брюках и рубашке без одной пуговицы.

Дверь, разлинованная под шахматную доску, приоткрылась, выглянул мужчина в светлых брюках и белой рубашке с кремовым галстуком.

— Заходите, ребята! — позвал он. — Хватит прихорашиваться — красивее все равно не станете.

В кабинете стояли три стола и десяток мягких стульев. Фонтанчик у окна разбрызгивал воду так, что это была и звуковая и зрительная завеса, и в то же время было прохладно и свежо.

— Сергей Иванович Дягилев — директор Новосибирского филиала Объединенной дирекции, — сообщил мужчина Илье, приглаживая светлые волосы. — Садитесь ребята, разговор будет непростой...

Морозов и Паша обменялись быстрыми взглядами.

— Вижу, вы уже догадались, о чем он будет — именно о разведке. Руководство торопит с созданием специальной группы из бывших мастеров, командиром должен стать Морозов.

— А может, кого другого? — спросил Александр, глядя на Павла. — Есть прекрасные ребята. Почему везде Морозов? Незаменимая какая-то личность.

— Так ты все-таки идешь? — спросил директор, неожиданно переходя на "ты".

— Куда это я иду? Чем в Оби не разведка? Тут шею сломать можно в два счета! Серьезная река.

— Какая река, зачем река?! — воскликнул директор. — Там будет море, понимаешь?

— Море? — спросил Чернов. — Черное море?

— Северное или Ледовитое, — сообщил Илья. — Лыжи, санки и коньки.

Морозов прыснул.

Дягилев смотрел на них и понимал, что перед ним дети и серьезного спросу с них и быть не может.

— Отряд должен быть создан из мастеров и командир — Морозов, — тихо повторил Дягилев. — Если ты откажешься и отряду не быть — так было сказано.

— Дело будет сделано, все живы, потому что Морозов побеспокоился, — пробормотал Александр. — Я один, что ли, на белом свете такой?

Все молчали.

— Нырять будем? Глубоко?..

— На тридцать метров — предельно.

— Нам что на пять, что на тридцать — все едино! Бегать, плавать и стрелять?

— Стрелять тоже нужно уметь.

— Подводные ковбои — Морозов и компания!

— Идите, ребята! Думайте и решайте...

Они вышли из кабинета.

— Новая авантюра! — громко объявил Морозов. — В смысле — приключения. В кого мы там будем стрелять?

А Дягилев невесело размышлял о своем сыне, которому тоже нужно сказать о долге перед страной. Большое это дело — очистка планеты, быстро разделит народ на чистильщиков и чистоплюев, каких, интересно, окажется больше?..

Ребята вышли на улицу.

— Тебе, Илюха, командиром разведчиков быть! — заявил Морозов. — Уйду я в море или нет — все равно! Тут еще, смотри, мальчишек с площадки пришлют на практику. Я тебя умоляю — в воду не лезть! Утопили робота — пусть старшие ребята достают или водолазов вызывайте!

Илья стоял растерянный, потому что понял, наконец, что Морозова рядом уже не будет.

— Так ты идешь, что ли?.. — спросил его Петька Чернов.

— На колени встанут, умолять будут, как тут не пойдешь... вы то что, ребята?

Паша засмеялся.

— Отряд, состоящий из одного Морозова...

— Тогда пошли... Мастерам расскажите, как и что... со Славкой Петровым я сам поговорю...

— Вместе с Петровым нас будет пятнадцать человек. Остальных где будешь искать?

— Кого знаю из новосибирцев — позову, — ответил Морозов. — Наберем!

Он поглядел на ребят.

— Пойду я, погуляю, нужно подумать...

Здание филиала располагалось на краю обширного парка, и Александр свернул туда. На дорожках было пустынно, он выбрал скамейку под деревом и уселся. Что-то было в этой информации о создании отряда не то — недосказанность какая-то...

Он вынул визифон.

— Сергей Иванович, несколько вопросов... о подготовке разведчиков вы многое можете сказать?

— Это никакая и не тайна, — ответил Дягилев. — А что конкретно ты хочешь знать?

— А группа, во главе с Морозовым, чем будет заниматься?

— А тебе зачем?..

Александр засмеялся.

— А задание? Какое будет задание у группы?

— Ну, ты, Саша, хватил — задание ему объясни! Это другие люди будут объяснять — не мне чета!

— Вот вы говорили, что стрелять научат и оружие какое-то будет, так?

— Пистолеты.

— Мне непонятно, почему мы должны стрелять? Я себе представлял работу в экологической разведке, как поиск объектов утилизации и уничтожение с помощью химических реагентов. А получается, что есть какие-то люди, которые не хотят уничтожения объектов и готовы их защищать с оружием в руках?

— Знаешь, Саша, не моего ума это дело, соединю я тебя с Москвой, что они тебе ответят, подъезжай в филиал, здесь есть специальный канал связи, с ними и разговаривай! Мне и самому это в голову приходило — мирным делом занимаемся, кажется...

— А вот еще вопрос: может это просто разведка и название "экологическая", так, для прикрытия?

— Ты хочешь, чтобы меня с места этого убрали? Я так не хочу!

— А вот почему, если я откажусь командиром стать, то другого кого и не назначат и отряд не будет создан?

— Удачливый ты, Морозов! Интуиция необычайная, соображаешь быстро и поступки у тебя нестандартные — иному взрослому дяде и поучиться не грех!

— И что я такого сообразил, например, что другие не могут? С водолазами? Нашли что-то?

— Вот, Александр, на лету ловишь!.. Нашли... поэтому лагерь ваш, эпроновский, переносится в другое место.

— Куда?

— С самого начала мы вам планировали тренировку на острове — заливчик там небольшой, песчаное дно, метра три-четыре глубина. Вода чистейшая! Лицо опустишь в воду и видно все, как на ладони. Все там будет, что душа пожелает! Уже размещают: огромный квадрат площади и в одном углу блоки железобетонные — целая баржа свалена, в другом — бревна лежат горой... это со сплава они вам привезли... немного пней, коряг...

Дягилев засмеялся.

— Газогенераторная электростанция на бережку стоит — будете пробовать сжигать и ток получать...

Он опять засмеялся.

— Ты коляски хотел поднимать со дна? Вот там их сотни две утопили — тебе на радость!

— Это как на параде, что ли, в кино я видел, мы-то хотели нормально... сети эти рыболовные мешали, так и с сетями разобрались бы, а теперь что — подводная выставка для малышей?

Дягилев молчал.

— Что случилось на старом-то нашем месте, а? Какая беда?

— Район перекрыт, специальная служба занимается и клянут Морозова, что подбросил он работу, откуда не ждали. Строго-настрого мне сказано, чтобы Морозову воли не давал! Слишком соображает товарищ Саша, себе покою нет, да и другим тоже...

— А конкретно?

— Ракетная шахта там, речного базирования. Для межконтинентальных ракет.

— Ракету нашли?

— Кто же тебе скажет, что там нашли? Нам и то не говорят. Там не только шахта — подземные бункера с оборудованием, пункт связи, собственная электростанция — крышка на шахте сдвигающаяся приоткрывалась — сбой в механизме управления.

Он помолчал.

— Они знали про шахту — служба эта, но оставляли на потом ликвидацию, а водолазы прибежали с выпученными глазами и орут: "Опасность!!! Ракета посреди города!" Тут уж никуда... И сейчас они пальцами на тебя указывают и говорят: "Мальчишка этот везде суется, а нам головная боль!"

— Кто у них старший?

— Майор Прохоренко. Ты бы уж не лез, Сашка, они злые, как собаки!

— Какой-то майоришка учить меня вздумал?!.

— Ладно, ладно, Москва на связи. Подъезжай.

— Сейчас буду, я здесь близко...

В комнате было прохладно и темно, Морозов нащупал стул и сел напротив большого настенного экрана.

Экран засветился, на нем проступило лицо немолодого человека. Сухощавое, немного вытянутое, редкие светлые волосы, залысины, бесцветные какие-то глаза. Чувствовалась в нем твердость и жесткость.

— Васильев Юрий Петрович, — представился он.

— Иванов Александр Геннадьевич, — ответил Морозов.

Человек широко открыл глаза, и от этого его лицо стало добрее и мягче.

— Что за шутки, Морозов? — спросил он. — Почему вы назвались другим именем?

— А потому, что вы никакой не Васильев! — храбро ответил Александр. — Вот и я...

— Да, — одними губами улыбнулся мужчина. — Это мой... псевдоним. Фамилия моя пока ни к чему, Александр. Задавайте вопросы, а я буду думать, что отвечать — правду, полуправду или нечто, похожее на правду.

Александр решил задавать вопросы самые каверзные, на которые, как считал, вряд ли кто ответит прямо.

— Чем на самом деле занимается экологическая разведка? Услышанное, прочитанное наводит на мысль, что экология просто прикрытие для разведывательной деятельности.

По лицу Васильева пробежала тень — такого вопроса "в лоб" он явно не ожидал.

— Правду я вам не скажу — извините! — усмехнулся он. — А говорить неправду... у вас, похоже, очень развита интуиция. Остается полуправда. Что идет впереди, а что — следом, думаю, понятно и так.

Он помолчал.

— В мире, а в частности в России, очень много объектов, которые нужно ликвидировать для улучшения экологической обстановки. Объекты эти выполнены из железобетона, в воде, но есть и на суше. Как пример — найденная в Оби ракетная шахта. Но нас интересуют в первую очередь объекты, возведенные до или во время Второй мировой войны. Из истории вы должны знать, какая часть территории России была оккупирована. Мы справедливо полагаем, что эти объекты имеют тайники, в которых могут быть спрятаны коллекции музейных экспонатов, пропавших в годы войны.

Он замолчал.

— Есть определенные силы в мире, которым не по нраву очистка планеты от мусора и в первую очередь именно по этой причине. Группа экологов в одной из стран пострадала от серии взрывов на наземном объекте. Оказалось, что взрывчатка была изготовлена и заложена уже в наши дни. Противодействие нарастает и вот-вот захлестнет Россию. Мы пытаемся понять, кто заинтересован в сохранении объектов и кто конкретные исполнители. Ваша группа, состоящая из юношей, не привлекла бы к себе большого внимания, нежели посылка взрослых. Подростки, юноши — это дети, думать на них, как на исполнителей сложного минирования, где требуются специальные знания прочности балок, колонн, перекрытий... нет, это смешно!Здесь взрослые работают, несомненно, но подростки тоже могут помогать...

Он вздохнул.

— Если у вас будет все в порядке, в условленное место мы доставим реагенты и займетесь работой, уже по экологии. Как вам мой ответ? Подходит?

— Вполне, — ответил Александр. — Можно было и не делать из этого такой страшной тайны. Поиск музейных ценностей и уничтожение объектов из железобетона. Просто и понятно.

— Пожалуй, — задумчиво сказал мужчина. — У вас военных в роду не было?

— Дальний родственник был командиром звездолета, — ответил Морозов. — А что?

— Чувствуется командирский голос!

Морозов улыбнулся.

— Если вопросов нет, тогда до свидания. Конкретное задание для группы вы получите на базе у полковника Воленко. Всего хорошего!

Экран погас и автоматически включился свет.

Александр покинул филиал в еще большей задумчивости. Никогда он не интересовался историей гитлеровской Германии, теперь придется изучать основные направления деятельности...

Он позвонил Славке Петрову.

— Приходи завтра ко мне домой на важный разговор.

— Видеть твою рожу у меня нет никакого желания, — ответил Славка. — Отстань от меня, Морозов!

Александр разозлился.

— Слушай внимательно, Славик, что я тебе скажу! Под Новосибирском создана база экологической разведки, прием юношей с восемнадцати лет. Создается отряд из бывших мастеров под моим командованием, будут нас тренировать и обучать, и уже поставлена задача для отряда. Тот, кто из мастеров откажется, при достижении совершеннолетия тоже идет в разведку, только свалок, занимается их утилизацией. У тебя, Славик, помимо этого, перевоспитание маячит на горизонте. Будешь в отряде, будешь со мной и ребятами, откажешься — тобой займутся другие, понял?

Петров молчал.

— Может, хватит уже волком смотреть? Было и прошло, что об этом думать-то каждый день — рану растравлять? Может, оставим эту историю в прошлом, а? Прости, я был не прав!

— У тебя собираемся, что ли?

— Чаю попьем и поговорим. Дело будет трудное и опасное — я подробности выяснил.

Еще он позвонил отцу.

— Ты завтра сможешь дома поработать?

— А что такое? — встревожился отец.

— Будет серьезный разговор с ребятами, я хочу, чтобы и ты был.

— А мама? Она где будет?

— Не знаю. Это будет тяжелое известие для нее.

— Я понял, сын.

Не было еще и трех часов дня, Александр зашел в ближайший магазин и переоделся во все новое, и в таком виде пошел в дом Науки и Техники. Он быстро нашел коменданта — миловидную женщину в легком платье.

— Помещение для детей Клуба... я бы рада, но ничего нет! У меня у самой девочка... ходила бы в кружок лепки... Такое большое здание, и нет свободных комнат.

Александр видел, что она говорит неправду.

— Хорошо, — ответил он, — спасибо. Я пройдусь по залам.

— Нечего вам здесь ходить! — неожиданно резко сказала она. — Дом закрывается, скоро перемена на театр. Прошу вас к выходу!

— Еще три часа до перемены, — возразил Морозов.

— Я здесь решаю, кому и где быть, понял?

— Понял, что со следующей недели комендантом здесь будет другой человек. Мужчина, который любит детей.

Следующим был Дом Детского творчества, но и там ничего не получилось. Кажется, сегодня — неудачный день поиска помещений для детей, но с женщиной-комендантом следовало разобраться. Милое лицо, улыбка и откровенное хамство — какой-то перевертыш...

Выйдя на улицу, он увидел девушку с приятной фигурой, стройными ножками, в туфлях на высоких каблуках и пошел за ней.

16. Брачная ночь

Какая симпатичная на вид девушка, думал он, чуть полновата, но это ее не портит...

Девушка шагала не спеша, казалось, без всякой цели. Идущие навстречу, или обгоняющие парни и молодые мужчины, поглядывали на нее с интересом.

Рост нормальный, даже на каблуках так чуть ниже меня будет... русые волосы — мой любимый цвет. Платье шелковое облегает, но чуть-чуть... Шея, плечи, талия... весьма симпатичная девчонка...

Она свернула к магазину. Сейчас она обернется, подумал он, и я буду разочарован, как уже бывало не раз: изумительная фигура, походка и совершенно не соответствующее всему этому лицо.

"Союз деятелей искусств", краем глаза уловил он светящуюся надпись и остановился. Мне сюда... как жаль, что девушка прошла мимо...

У входа в здание разговаривали двое мужчин, толстый и тонкий. Невысокий, полноватый мужчина в сером, помятом костюме то и дело обтирал платком круглое лицо. У ног его валялся раздутый черный портфель.

Неужели такие бывают композиторы, подумал Александр, заходя внутрь. У стойки администратора он побеседовал с женщиной неопределенного возраста и поинтересовался, где можно увидеть композитора, сочиняющего музыку для детей.

— Да вот же стоит Чубаров, в костюме, поговорите с ним! — сказала женщина, доставая зеркальце. — Только разговаривайте вежливо, юноша. Он весьма обидчив, и если с первых минут разговор не наладится, можете уходить. Петр Петрович весьма оригинален в музыке, но консервативен в общении.

Александр поблагодарил и подошел к парочке, пристально глядя на Чубарова.

— Вы ко мне? — спросил композитор.

— Да. Вы могли бы сочинить музыку к детскому танцу? — спросил Морозов.

— Коля, потом договорим, — сказал Чубаров собеседнику. — Куда пойдем? Туда?

Он махнул рукой в сторону "Союза".

— Лучше на лавочке посидим, — предложил Александр.

Расположившись в тени, Александр с ходу рассказал Чубарову свою идею с письменами и танцем маленьких марсиан.

— Какая ерунда! — воскликнул композитор. — Я таким не занимаюсь — жалко времени.

— Скажите уж лучше, что не можете, — насмешливо ответил Морозов. — Послушал я ваши песенки и пожалел затраченного времени — муть зеленая! Бедные дети! Какую ерунду им приходится слушать!

— Наглец, — пробормотал Чубаров. — Юный и грубый — таких сразу посылаю вдаль...

— А я предлагаю новое, еще никем не пробованное.

— Ничего не выйдет, можно и не пробовать!

— Вот мой номер визифона, — сказал Морозов, вставая. — Жду звонка.

Композитор найден, подумал он, шагая, нашел, дядя, кому отказывать!..

Теперь к костюмеру. Костюмчик должен быть весьма оригинальным и бросающимся в глаза. После первого исполнения, желающих записаться на разучивание должна быть толпа, не иначе...

Он вывел экран перед глазами и стал просматривать объявления.

Его толкнули раз, второй и он поспешил сесть на ближайшую скамейку.

— Саша, здравствуй! — произнес радостный девичий голос. — Наконец-то мы встретились!

— Здравствуйте! — ответил он, не отрываясь от экрана. — Такая чудесная встреча!

— Я чувствовала, что ты где-то рядом, искала тебя...

— Теперь-то нашла?..

— Два раза была около вашего дома — там во дворе девочка играла с котенком, это твоя сестра?

Он оторвался от объявлений, повернул голову и наткнулся на знакомые серые глаза. Девчонка из лагеря, вспомнил он. Как ее звали?

— Привет! Зачем меня искала?

— Ты мне понравился, очень! Вот, не знаю, как дальше быть...

— Так уж не знаешь? — засмеялся Александр. — Я по глазам читаю все твои желания.

Она покраснела.

— Что в этом плохого? Я ведь тоже тебе понравилась. Давай вместе быть!

— Где это — вместе? — Александр с удивлением понял, что это та самая девушка, за которой он только что шел по улице.

— Поженимся...

— Зовут-то тебя как, чудо чудное? Прежде чем женятся, сначала любят друг друга, поняла? Я тебя второй раз вижу...

— Любовь бывает и потом... она не сразу, Саша!..

— Вот потом я и женюсь, только не на тебе!

— Почему не на мне?

— Странный какой-то разговор! Я костюмера ищу — срочное дело...

— А здесь есть рядом... хочешь, покажу?

Он кивнул.

— Только я тебя под руку возьму, а то смотрят всякие...

Они поднялись.

— Мы недавно в городе поселились, еще не знаем ничего, а ты здесь родился?

Александр кивнул.

— Мама мне давно говорила, чтобы я замуж вышла, а мне и не нравился никто. Увидела тебя и вот...

Свернули в проход между домами. Она прижалась и прошептала:

— Поцелуй меня! Сильно-сильно!

— До свадьбы, ни-ни! — ответил Александр. — Первому встречному на шею вешаешься с поцелуями! Тебя мама научила так?..

— Противный Морозов!

Вот навязалась, подумал Александр, что у них в головах кроме лизания? Терпеть не могу эти нежности!

Они вошли в дверь с надписью "Костюмер Марина Петрова". В небольшом холле он показал ей на кресло и произнес:

— Здесь подождешь! Я постараюсь быстро...

— Вот еще! Я с тобой пойду.

— Кому говорю — "Место!" Или делаешь, что сказано, или прощай навсегда!

Она презрительно скривила губы, смерила его уничижительным взглядом и села.

Вот так и надо, подумал Александр, а то дай вам волю!..

У костюмера он пробыл минут двадцать, рассказывая о костюме, каким его представлял и договорились, что вечером она позвонит и покажет наброски.

В холле девицы не было.

Вот и хорошо, подумал он, выходя на улицу.

Она ждала у входа, подошла и ущипнула за руку.

— Я это запомню, Морозов! Умолять будешь — не прощу!

Александр захохотал.

— Невинная шутка, что ты, в самом-то деле!..

Так в разговорах и обещаниях "запомнить и припомнить" они дошли до метро, сели в вагон и вышли уже на станции "Вишневый сад".

Мать вышла из кухни в переднике и платке, руки ее были испачканы вишневым соком.

— Вот, в жены рвется! — заявил Морозов. — Как звать — не говорит, спроси, отчего да почему...

— Пойдем, милая, поговорим, а ты, Саша, мой руки и к столу. Полдничать будем.

Минут через десять они вышли.

— Садись рядом с Лолкой, Снежана, сейчас все и обсудим.

Проходя мимо сына, она склонилась и шепнула:

— Хорошая девчонка. Отличная пара для тебя, Саша!

Снежана, подумал Александр. Неужели сговорились? Я из дома убегу!

Мать села во главе стола.

— Так уж заведено, — сказала она, — что люди женятся. Вот и вы, юные, уже в том возрасте, что можете вступать в брак. Несколько месяцев до совершеннолетия тому не препятствие. Раньше считалось, что удачен брак по любви, но оказалось, это совсем не так. Любовь приходит и уходит, и так бывает на протяжении многих лет в браке. Бывает, конечно, что живут и без любви, имеют детей и доживают вместе до глубокой старости. Здесь главное привычка быть вместе и физическая близость. Одно без другого существовать не может. Конечно, бывают измены, но это большой риск потерять и свое здоровье, и супруги, потом очень сложно, а иногда и невозможно восстановить доверие и близость. Вы должны об этом помнить всегда.

Мама отпила из чашки.

— Снежана Соболева обязуется быть хорошей, верной женой, и просит тебя, Александр, стать ее мужем. Ты согласен?

— Нет, — ответил он. — Сначала взаимная любовь, а потом уже брак. Такое мое условие!

— Это глупо, Саша! Так никто не делает. Твои выдумки здесь совершенно неуместны! Будет так, как скажу, а я уже приняла решение.

— И каков калым? — усмехнулся Александр. — Не прогадала?

Мать сузила глаза. Некоторое время продолжалась эта дуэль, глаза в глаза и Александр отступил.

— Начало этой истории — как скажешь, мама, продолжение — как захочу я. Ты еще пожалеешь, Снежка!..

— Что за угрозы в моем доме? Ты забываешься!

— Скоро меня здесь не будет, и сюда я больше не вернусь!

— Посмотрим, — спокойно ответила мать, — тогда приготовься к большим потерям, Саша!Ты понял, о чем я?..

Он фыркнул.

— Снежана и Александр, подойдите ко мне!

Они приблизились.

— Возьмитесь за руки.

Она обняла их.

— Материнское объятие скрепляет ваш союз! С этого момента вы муж и жена пока смерть не разлучит вас! Заботьтесь друг о друге в здравии и болезни, помогайте во всем. Ваша близость духовная и физическая, принесет вам счастье на долгие-долгие годы! Поздравляю вас! Можете поцеловаться.

Снежка тут же полезла целоваться, но Александр уклонился.

— Да отстань ты от меня, в самом-то деле! Брысь отсюда!

— Саша, не начинай! — строго сказала мать.

— Это мое дело, начинать или продолжать, — небрежно сказал он и пошел к калитке.

— Куда? — окликнула мать.

— Рассказать всем о моем "счастье"! — ответил он, перемахнул через забор и побежал к метро.

Снежана обиженно смотрела вслед.

— Мальчишке дали такие права, которые ни я, ни отец не получали за всю нашу жизнь, вот он и считает себя исключительной личностью!

Она обняла девушку.

— Он мальчик, упрямый и дерзкий, ты должна это понимать. Я расскажу о его характере, привычках, вместе мы его обуздаем...

Вот, попался, думал он с негодованием. Хорошо еще, что у матери соображение есть от дурочки, допустим, старше меня, да еще кривоногой или лопоухой, я сбегу, только меня и видели! А ведь в других семьях ужас что творится! Матери решают за сыновей, дочерей...

Он быстро добрался до филиала.

— Саша, хорошо, что приехал! — Дягилев был весел и чем-то весьма доволен.

— Что с тренировкой-то нашей? — деловито поинтересовался Морозов. — Время идет, ребята ждут...

— Последние приготовления: они там баржу грузят железным ломом, почти уж загрузили, пригонят и свалят на дно. Вот тогда можете приступать.

Он улыбнулся.

— С отрядом-то, когда окончательно?..

— Пока рано его создавать, — Морозов нахмурился. — Этот, из Москвы, ерунду мне какую-то, с умным видом излагал...

Он взял визифон из рук директора, повертел в руках и уронил на стол.

— Пока задание мне не объяснят, до тонкостей, пусть катятся подальше!..

Дягилев покачал головой.

— Сложное какое-то дело со стрельбой и взрывами, и я должен мальчишек туда?.. Спецов из разведки, что, послать жалко?

Директор молчал.

— Связь давай с Москвой! Васильева этого, противного зови...

— Ты уймись, в самом-то деле, Сашка! Наговоришь ему, вот и будет скандал!

— Я ему не подчиняюсь, дядя Сережа! — легко ответил Морозов. — Я гражданский человек, а он какой? Какие основания по отряду? Важность для страны, что ли?

— Иди-ка ты, Морозов, домой!..

— Ой, не напоминай мне о доме! — воскликнул Александр. — Лучше подскажи, как помещения найти — мне для Клуба нужно...

— Так мы не занимаемся такими делами! Это я уж не знаю, к кому обратиться...

— Пошел я, дядя Сережа!

Около филиала он присел на скамейку и начал просматривать объявления о свободных помещениях. На глаза упорно попадалась надпись — "Дом Науки и Техники — свободны четыре помещения".

На метро он доехал до центра города, и смело вошел в здание.

— Опять ты? — воскликнула женщина-комендант. — Что нужно?

Он показал объявление.

— Ошибка. Помещений нет. До свидания!

— Пойдем, посмотрим, каких нет! — заявил Морозов. — Исправим ошибку.

— Убирайся!

Он вынул визифон.

— Это "Вечерние новости"? — спросил он громко. — Руководитель Клуба Юных космонавтов и экологов Морозов. Для младшей группы детей от четырех до шести лет требуются помещения — лепка, рисование, танцы, просмотр детских фильмов... через объявления нашел помещения в доме Науки и Техники, но комендант Деревянко Мария Николаевна, утверждает, что это ошибка. На просьбу пройти посмотреть, отвечает грубо, хамит. Пришлете своего корреспондента? Ах, отослать сообщение вам и фото этой женщины? Сейчас сделаем! Думаю, заметку нужно озаглавить "Душевная черствость".

Комендант была вне себя.

— Сообщение успешно записано! — заявил Морозов. — Нажимаю на кнопочку и материал пошел. Нажимать или посмотрим помещения?

— Шантажист, — только и могла вымолвить она. — Кто только из тебя вырастет? Наглость просто неслыханная!

— Детишкам нужен дом для творчества, — засмеялся Морозов. — Если это будут подходящие помещения, то будет другая заметка — "Душевная мягкость"

Александр ходил из помещения в помещение, оглядывал стены, окна, потолки. В комнатах были навалены какие-то коробки, столы и стулья.

— Этот хлам выбросим во двор! — заявил Морозов. — Комнаты хорошие, просторные, высокие потолки, витражи замечательные...

— Это я тебя выкину отсюда, наглец! Реквизит — на помойку, придумал тоже!..

— Мне что, место для него найти? — спросил Морозов. — Я могу...

— Получил помещения и прочь отсюда! У меня голова разболелась...

— Нижайший вам поклон, мадам! Ваша девочка будет в первых рядах...

Вот и хорошо, подумал он, выходя на улицу. Дом Науки и Техники получит второе рождение с появлением детей. Эта Деревянко, счастья своего не понимает, дуреха! Здесь народу будет, как в театре!

Он позвонил ребятам и сообщил, что сбор отменяется — изменились условия создания отряда. Информация будет позже.

Не хватало, чтобы они увидели глуповатую физиономию Снежки, а та, не полезла бы при всех обниматься и целоваться.

В доме были значительные перестановки: его кушетку вынесли на задний двор. Вместо нее красовалась двухспальная кровать. Его вещи в шкафу занимали теперь скромное место, все была занято платьями, юбками, пахло духами и еще чем-то.

В комнате было много изменений, он не сразу и заметил безделушки на столе, какие-то натюрморты на стенах, рисунки...

Едва он закрыл шкаф, так вошла Снежка в красивом шелковом халате с драконами. Она только что приняла душ.

— Сашечка! — воскликнула она. — Бросил меня, убежал...

Он пожал плечами.

— Первая брачная ночь. Я так волнуюсь!

— А я так спокоен, — ответил он. — Подумаешь — первая! Будет и вторая, и третья — много ночей...

Она посмотрела с подозрением.

— Твоя мама сказала, что скоро у нас будет другая комната — больше, в этой только часть моей одежды и вещей.

— Я сейчас ложусь, — объявил он. — Спать хочу, потом поговорим.

Она улыбнулась.

— Твое место будет там — ближе к окну, мое — у двери. Без разрешения на мою половину нельзя, поняла?

Он разделся до трусов и юркнул под одеяло.

Подушка какая-то новая, мягкая... приятно будет спать, а одеяло слишком плотное, будет жарко...

В комнате медленно гас свет. Мелькнула тень, кровать прогнулась от тяжести и Снежка пробралась к нему.

Он уперся в ее плечи ладонями, попытался остановить и понял, что она сильнее, гораздо сильнее его! И тогда он, откинув одеяло, вскочил.

— Но почему? — крикнула она. — Почему?

— Я не могу... без любви, понимаешь, — тихо ответил он. — Отдать всего себя — только любимой... прости...

И тогда она закричала от невыносимой душевной боли.

Везде зажегся свет, послышался топот, дверь рванули...

— Что ты сделал с ней? — отец тряс его за плечи. — Что?

— Ничего, — ответил он в наступившей тишине. — Сказал правду.

17. Печальная история про гибель старого мира

Снежана всю ночь проплакала на своей половине постели. Александр попробовал ее успокоить, но она резко ответила: "Отстань!" и он оставил ее в покое. Невообразимая намечалась семейная жизнь и как выход из нее — уход в разведку, участие в операциях. Александр мысленно проиграл ситуацию и понял, что совсем от домашних проблем все равно не уйти.

Он задремал лишь под утро.

Едва заслышав голос матери, Снежана побежала жаловаться.

— Я не знаю, как быть, если он действительно хочет любви, — сказала мать. — Настоящая любовь — большая редкость в нашем мире. Странно, что мой сын готов отдать себя любимой женщине — такими словами не бросаются. Если ты полюбишь, и он ответит, вы будете счастливейшие люди! Девушки мечтают о такой любви, но чтобы парень...

Мать погладила Снежану по руке.

— Я не могу вас развести, у меня нет таких прав. Могут люди, но основания должны быть очень вескими.

Она помолчала.

— Считается, что многие чувства утрачены людьми нового времени, но, может быть, они просто спят, их нужно разбудить? Я не знаю, что и как он будет делать, но если придумает способ, ты представляешь, что будет?!

Она засмеялась.

— Я буду молить небо и звезды, чтобы у него все получилось!

Снежана вернулась в спальню в глубокой задумчивости. Она долго сидела в кресле, глядя на его спокойное лицо, затем залезла под одеяло и пробралась к мужу.

Саша проснулся сразу.

— Физическая близость отдалилась, — сказал он, глядя в потолок. — Это физика виновата, я тут ни при чем.

— Болтун ты, Саша!

Они засмеялись.

Звякнул визифон.

— В филиал приходи! — голос Дягилева был сух и официален. — Получишь пароль.

— А может, так пришлешь, дядя Сережа?

— Не умничай, Морозов!

Вот и начало дела, подумал Александр. Пароли, явки, клички. Пароль — "Вы продаете славянский шкаф?" Отзыв — "Шкаф продан. К сожалению, там остался радиопередатчик и я опять без связи". Какая ерунда в голову лезет — прочитанное, увиденное...

Александр осторожно высвободил руку и поднялся.

— Уходишь? — спросила Снежана.

— Вызывают...

— Что же теперь будет?

— Поездка к морю, скорее всего, — ответил он. — Вот закончу все...

— Мальчишкам нужны приключения?

— Мальчишек нужно останавливать, — возразил он, — чтобы не лезли туда, откуда не смогли бы вылезти.

Дягилев вручил ему маленький серебристый шарик.

— Информация придет с базы, там подробности задания, — сказал он. — Не тяни с отправкой, Васильев любит точность.

— Что-то ты хмурый, дядя Сережа, — заметил Александр, — есть причины?

Дягилев кивнул.

— Собирай свою команду и на остров. Пробуйте действие реагентов на железобетон. Два дня вам на сборы и прощания, а вечером в твоем поселке приземлится вертолет.

— Значит, сегодня, завтра и вечером отлет? Два дня?

— Да. Тебе разрешено взять только кировоградцев. Сколько наберешь, столько и будет, остальных доберут из спецназа.

Он прошелся по кабинету.

— На базе, насколько я знаю — трехдневная подготовка. Они вам оружие подобрали экзотическое — проверите на практике.

— Куда?

Дягилев махнул рукой.

— В информации, все будет. Отнесись предельно внимательно — задание по сложности — "пятерка". Что ты там сможешь сделать, мне не понятно, но приказы не обсуждаются. Одно знаю точно, нужно тебе там думать, прежде чем делать хотя бы шаг...

— Сколько всего будет людей?

— Думаю, человек тридцать и три сапера.

— Кто командир?

— Ты, конечно!.. — он помолчал. — Привык я к тебе, Сашка! Совсем немного мы вместе... мальчишка, а заботишься о своих товарищах, о младших... я такое встречаю не часто. Там ты тоже будешь смотреть, но подсказать будет некому — своего сына я бы туда не послал, да он бы и не смог...

— Что ты, дядя Сережа? — встревожился Александр. — Словно прощаешься...

— Потому что ты много не знаешь... ладно, Саша, удачи и береги себя!

Александр вышел из здания в растерянности. Сложное задание и Дягилев не верит, что мы справимся. Как он сказал: "Не с кем посоветоваться"? Связи, что ли не будет?..

И тут ему в голову пришла интересная мысль.

Два дня на все дела, тут ничего не успеешь! А может, не спеша, нога за ногу, сделать все и если позвонит Васильев, сказать, что лучше бы ему самому участвовать. "Я без вас не пойду, дядя Юра, как хотите!.." Интересно, как он будет выкручиваться, что будет врать?..

Он достал визифон.

— Ребята, — заявил Морозов Пашке и Петьке, — сегодня пробуем реагенты для железобетона. Давайте всю компанию в лагерь и руководите всеми. Я на общем контроле и сам пару раз спущусь под воду. Илья чтобы за своими мальчишками смотрел внимательно!

Морозов вернулся к себе и, подходя к дому, увидел на пустыре большой пассажирский вертолет. Не поленился, подошел и заглянул в кабину — пилота не было, в замке замыкания цепи торчал ключ. Неожиданная мысль пришла в голову, он набрал номер Славки Петрова.

— Чем ты занят?

— Подыхаю от безделья.

— Ты геликоптер хорошо водишь?

— Прилично, — ответил Славка. — В Кировограде у нас был, так я там летал, а сюда переехали, новый взяли...

— Давай ко мне подъезжай, в филиал слетаем и потом в лагерь. Там Петька и Пашка уже командуют! Сегодня будем пробовать разлагать железобетон.

— Минут через пятнадцать буду!

Он обошел вертолет, но не нашел никаких опознавательных знаков.

С базы прислали, подумал он, поторопить нас хотят?

Александр вернулся в дом.

— В лагерь я улетаю, — сказал он Снежане, — позавтракать уже не успею, придется там...

— Я с тобой, — сказала Снежка.

— Не завтракала? А почему? Ты теперь член семьи и должна знать распорядок и следовать ему. Одевайся в рабочую одежду, и смену возьми.

Со Славкой они встретились у калитки. Он покосился на Снежану, но ничего не сказал.

— Вот, аппарат стоит, на нем полетим!

Они подошли ближе.

— Я на таких, только пассажиром и летал, — возразил Славка. — Чей он?

— А тебе какая разница? Запускаешь двигатель и полетели. Конструкции-то, наверняка схожи...

— Так-то оно так, — сказал Славка, забираясь в кабину и усаживаясь в кресло пилота. — Смотри, сколько разных приборов!

— Тебе основные нужны...

— А воздушный коридор? Геликоптеры низко летают...

— А ты представь, что это большой геликоптер. Представил? Заводи!..

Взлетели, и Морозов указал на шпиль какого-то здания.

— Правее — филиал, сядешь рядом со складом.

Славка довольно уверенно довел вертолет и посадил на площадку.

— Борис Иванович! — заявил Александр начальнику склада. — Нам здесь пять комплектов "ткачей" оставлено.

— Есть такие, роботы-ткачи...

— Аккумуляторов — три секции.

— Может, пять?

— Давай! — воскликнул Морозов. — У нас большая машина.

— Четыре секции и ящик "вкусненького" для кухни.

— А мороженого нет? — Морозов скорчил умильную рожу. — Для малышей.

— Ладно, бери большой холодильник.

Погрузили все сами, взлетели и Морозов дал отмашку рукой.

— Курс какой? — Славка улыбался и был доволен, как никогда.

— Правильный, ты не сомневайся!..

Славка лихо посадил машину. Александр, помогая Снежке спуститься, поцеловал ее в щеку.

— Я тебя еще не простила, Морозов!

— А что мама? — спросил он. — Разводит нас, или разводит руками?

Снежка нахмурилась.

В лагере было шумно: все куда-то спешили, таскали оборудование с места на место. Палатки были еще не поставлены, прямо посреди лагеря нелепо торчала газогенераторная электростанция. Суетились все, кроме Микульского. Он стоял у воды, скрестив руки на груди, и сурово взирал на мальчишек, которые спускали на воду уже второй катамаран.

— Илья! — крикнул Александр. — Спускай все катамараны, пусть больше мальчишек учится.

Микульский дернул плечом.

Смотри-ка, характер есть! — подумал Александр. Вот его бы за себя оставить, жалко, что мал...

Он поймал Пашку за рукав.

— Эта вот — он показал на установку, — так здесь и будет стоять?

— А что я могу сделать? — возмутился Вельяминов.

— Дягилеву позвонить не догадался? Он бы тебе помог.

— Сам звони!..

Привыкли, что все я делаю, недовольно подумал он, разбаловал на свою голову.

— Андрей? — сказал он, прижимая к уху визифон. — У меня здесь вертолет пассажирский, а нужно газогенераторную установку на двести метров передвинуть.

— У него нет крепления для тросов, — ответил пилот. Жди, я сейчас прилечу. Только у меня пассажир будет, у него вертолет стащили.

— А я тут причем? Не будет растяпой!

— Объединенная дирекция на связи! — донеслось из визифона. — Что у вас хорошего, что — плохого?

— Заканчивают оформлять подводную выставку для ребят — сваливают металлолом.

— Александр Витальевич! Помните, обещали нам рассказать про гибель старого мира. Забыли, что ли?

— Помню я, — ответил Морозов. — Сейчас центральное место расчистим, палатки поставим, и я расскажу эту печальную историю.

— Хорошо, ждем!..

Александр с Черновым сходили на то место, где должна стоять электростанция, обсудили, как это все будет и Александр предложил ему заняться этим делом серьезно и ответственно.

— Важное же дело! — воскликнул Морозов. — Мы машину гоняем в филиал за аккумуляторами, а могли бы сами их здесь заряжать. Надеюсь на тебя, Петруха!

Послышался стрекот вертолета.

— Вот и Андрюха прилетел! Сейчас подцепим и... а как ставить — в центре, с краю или еще как?

— А я-то, откуда знаю?

— И когда я научу вас головами думать?! — возмутился Морозов.

Около вертолета стоял парень, метра два ростом в сером комбинезоне с надписью "Вертолеты России".

Морозов сразу отметил, как пристально смотрит на него Наталья Степанова — белокурая девушка одних лет с Александром.

— Кто взял мой вертолет? — спросил парень, обводя взглядом ребят.

— Так это твоя была машина? — спросил Морозов. — На пустыре стояла: люки открыты, ключ в замке — бери, кто пожелает!

— Почему это "была"? — спросил вертолетчик.

— Все, что находится на нашем острове — наша собственность! — заявил Морозов. — Ты походи по городу, погляди, может, найдешь вертолет бесхозный... вот и станет твоим...

Ребята засмеялись.

— Мне нужен Морозов, — заявил парень. — Где он?

— Я за него, — ответил Александр. — А тебе чего, мальчик?

— Мне Морозова...

— Ты, парняга, женат, или ждешь приговора матери своей?

— А твое какое дело? — парень усмехнулся. — Это меня касается!..

— Что, сложно ответить, когда спрашивают?

— Ну, не женат, — нехотя ответил парень, — и что дальше?

— А хочешь, познакомлю тебя с симпатичной девушкой — вон, глаз с тебя не сводит! Если сладите, договорюсь с твоей и ее матерью и поженитесь, а?

Парень вытаращил глаза.

— Да кто ты такой?!

— Кто бы ни был, а слово свое сдержу!

Морозов взял его за руку и подвел к Степановой.

— Так будем установку переносить или нет? — крикнул Андрей. — Если нет, я улетаю!

— Почему меня здесь никто не слушает? — обиделся Морозов. — Какая-то вольница! Одному одно хочется, другому — другое... кто здесь главный? Сейчас проведем собрание и переизберем старшего. Надоело мне всех уговаривать! Подцепляй, переноси и улетай — чтобы я тебя тут больше никогда не видел! Другого вертолетчика попрошу...

— Ты, Саша, голодный, а потому злой, — сказала Снежана. — Сейчас я тебя покормлю, и все будет в порядке.

Она улыбнулась Андрею.

— Чего это ты взялся устраивать жизнь этой девчонки?

— Наталья мне симпатична, — со вздохом ответил Морозов, — хорошая девушка. Если бы не ты — женился бы на ней!..

— Типичная овца, — резюмировала Снежана. — Ей нужен совсем другой пастух. Вот этот парень годится, ты прав... я лучше ее, признайся!

Она подмигнула.

— Признаюсь — хуже!

— Противный Морозов! Я тебе дома покажу, кто лучше, а кто хуже...

В столовой она небрежно набросала на поднос тарелки со съестным, положила несколько бананов и баночку с апельсиновым соком. За ней пристально наблюдали несколько девушек.

— Ты, девчонка, вперед не лезь, у нас на Морозова очередь! — сказала ей крупная рыжая девушка в платье. — Не послушаешься — выгоним! Не будет тебя здесь...

— Очередь на что — покормить Морозова, поговорить с ним или прикоснуться? Может, посмотреть издали? Я что-то не поняла...

— Бесстыжая! Гнать тебя надо!..

Снежка принесла поднос и встала перед Морозовым на колени.

— С рук тебя буду кормить, милый мой! Кушай, пожалуйста! За маму, за папу...

Александр смутился.

— Девчонки в очередь встали — надеются на замужество — так ты популярен! Как меня представишь? Сестрой своей, что ли?

— Они знают, что моя сестра много младше меня. Вот если только двоюродной... только ты не забывайся — не вздумай в губы меня целовать...

— Нарочно поцелую!

Наконец поставили большую палатку, все собравшиеся уселись на раскладные стулья и приготовились слушать рассказ Морозова о гибели старого мира.

— Мир этот погубили деньги, — заявил Александр. — Деньги породили такое явление, как богатство и бедность. Бедняки или бедные — это граждане разных стран мира не имеющие достаточно средств на нормальную жизнь, здоровье, питание... живущие от зарплаты до зарплаты. У богачей — наоборот, всегда был излишек денег.

Во всех странах мира обмен суммами происходил в электронном виде, и лишь небольшая часть денег была в обороте в виде монет и банкнот. Россия решила и здесь сэкономить и первой перешла на виртуальные деньги. Это было смелое решение, и оно сулило большие выгоды. Счета граждан и некоторых организаций оказались сильно зависимы от магнитных бурь, неблагоприятных погодных условий, взломщиков и недобросовестных работодателей. Проработав определенное количество дней и считая, что теперь можно получить заработанное, граждане не находили денег на своих счетах. Порой, и самих счетов не было. Это был рай для мошенников и недобросовестных финансовых работников. Богачи придумали игру в "нолики" и хвастались друг перед другом, сколько сотен и тысяч нулей они добавили к своим деньгам. Порой, обозрев весь счет, от начала и до конца, богач с ужасом понимал, что перед первым нулем нет больше никаких цифр...

Он засмеялся.

Другие страны глядели на эту вакханалию и соображали, чем она может быть полезна, а чем — вредна. И в этот момент, российские генетики объявили на весь мир невероятную новость — богатство и бедность — генетические заболевания, передающиеся по наследству и вполне вероятно, могут быть излечены.

Над Россией потешался весь мир, пока генетики не предложили продукты, излечивающие эти болезни. Для бедных это были свежие огурцы и вино из одуванчиков. Для богатых был предложен иной состав продуктов, за обнародование сведений о котором, влиятельные богачи грозили тюрьмой. Генетики не настаивали, они понимали, что бедным нечего терять и желающих проверить на себе действие препаратов, будет более, чем достаточно.

Бедные вкушали в день рюмочку желтоватого, пряного и совсем не хмельного напитка и хрустели свежими огурцами. Через месяц от бедности излечился один миллион россиян.

Бывшие бедные трудились не покладая рук, о деньгах не спрашивали, в еде были неприхотливы. Правительство пошло им навстречу: доставлялись на дом бесплатные продуктовые наборы — хлеб и вода.

Ребята слушали и качали головами — Морозов рассказывал невероятные вещи!

Россия закрыла границы и начала тотальную проверку и исследования. Уничтожение бедности сулило огромную экономию средств государственного бюджета. Лекарства для излечения богатых, наоборот, были признаны фальсификацией, а метод излечения — шарлатанством.

За год в стране не осталось ни одного мало-мальски бедного человека и можно было праздновать победу. Но однажды бывшие бедные пошли в продовольственные и непродовольственные магазины и стали там брать продукты и товары на свой вкус. Правительство подумало-подумало, и отменило виртуальные деньги.

Если раньше во всем мире страшились экспорта революции из России, то теперь стали опасаться этой странной борьбы с бедностью по-русски. Мир действительно менялся, и было непонятно хорошее или плохое таит в себе генно-улучшенный человек.

— А что же богатые, спросите вы, куда они подевались? Разумеется, сбежали в другие страны. Было принято решение, что они должны понести наказание за свое крайне негативное отношение к неимущим. Пренебрежение к бедным должно было обойтись им дорого.

Дело в том, что ингредиенты для богатых были весь специфические. Если колбаса салями была известным продуктом, то настойка на спирту мышиного помета выглядела дико в сочетании с колбасой. Тем не менее, именно настойка и была тем самым важным ингредиентом, который был необходим, чтобы запустить необратимый процесс излечивания богатых от дурной болезни.

В глубокой тайне, был выпущен бальзам красоты, силы и молодости. Весьма ограниченная партия по баснословным ценам. Бальзам появился в одном из самых престижных магазинов Запада и тут же был раскуплен.

Прошло время и десять российских богачей поплатились за свое желание приобрести то, что недоступно простому смертному.

Второй эксперимент был проведен над богачами одной из западных стран. Водолазами фирмы искателей подводных сокровищ, были подняты со дна моря двенадцать бутылок вина эпохи Наполеона Бонапарта. Известный аукционный дом был в восторге — намечались колоссальные комиссионные.

Счастливый обладатель драгоценного лота одиннадцать бутылок поставил в центр своей коллекции вин, а двенадцатую распили в узком кругу богатейших людей Европы. И когда с дегустаторами произошло непонятное — они стали равнодушны к деньгам и свои капиталы отдали на нужды простых людей — газеты многих стран подхватили тему, замелькали заголовки о пришествии антихриста, судного дня и семи смертных грехах.

Богачи теперь употребляли продукты с пометкой "без мышиного помета". Но это не помогало, потому что пометки имеют свойство появляться совсем не на тех продуктах, на которых следовало бы...

А в России люди, привыкшие работать от зари до зари, так трудились и дальше, но нашлось много таких, которые имея все бесплатно, проводили время в праздности и лени. Колокол прозвучал спустя полгода — любители бездельничать лишились разума...

18. Интуиция против фактов

Хохотали все, лишь рассказчик смущенно смотрел на Снежану.

— Откуда вы такое взяли? — спросил веселый женский голос из визифона. — Признайтесь, это все ваши выдумки! Это вино с мышиными какашками, бальзам какой-то необычный...

Александр покраснел.

— Если я чуточку и сочинил, — ответил он, — так это для наглядности. Неотвратимость наказания богатых... бедные и так были наказаны жизнью, их стоило пожалеть.

Ребята засмеялись.

— Так что же все-таки было на самом деле? — спросил мужской голос.

— Это все знают! — ответил Александр. — Накормили население планеты невкусной дрянью из пробирок, вот и все. А я бы выпил стаканчик вина из одуванчиков. Оно должно быть приятным, можно было бы еще и конфеткой закусить.

Мальчишки захохотали.

— ... огурцом, — подсказал Славка.

Александр махнул рукой.

— Огурцы я и так ем почти каждый день... вина бы, одуванчикового...

— А бальзаму? — спросил Пашка. — Пару ложечек в чай...

— У нас ничего нет, — быстро сказал Морозов, — дедушка сам, своими руками дом выстроил — мы простая российская семья, все богатство — совет да любовь!

— Да ты припомни, Морозов, что у тебя есть! — сказал Петров, подмигивая. — Сашка Морозов у нас богач!..

— Приходите к нам и смотрите под кроватями да в шкафах! — воскликнул Морозов. — Нам скрывать нечего!

Только в кабинет отца я никого не пущу, подумал он, там подарок Объединенной дирекции — макет "Факела" под потолком висит...

— Значит, все-таки вылечили народ, — сказал мужской голос из визифона. — В чем же смысл лечения?

— Между работником и товарами всегда стояли деньги, — сказал Морозов, поглядывая на Славку. — Оценка труда в деньгах и стоимость товара. Лишнее звено — деньги, было исключено из сознания и жизни людей. Человек должен трудиться — это смысл его жизни, а уж еда и одежда — для его нормальной жизнедеятельности. Не голым же и голодным ему работать...

Он посмотрел на Снежану.

— Люди стали добрее, доброжелательнее, в семьях возродилось главенство матери.

Он вздохнул.

— Мы все — мамины дети. Странно, но и отец воспринимается матерью, как большой ребенок.

— Почему же люди не могут долго без работы? — спросили из визифона.

— Не знаю, — ответил Морозов. — Может быть, защита вида от особей, не попадающих под какие-то параметры? Человек ведь существо биологическое.

Он улыбнулся Снежке.

— У нас теперь труд за страх, а не за совесть!

— Страшно? — спросил мужской голос.

— Иногда... — ответил Александр, — думаешь, а вдруг не полгода, а месяца два всего и осталось, и завтра срок...

Илья поднялся и двинулся к выходу. Проходя мимо Морозова, сказал громко, чтобы слышали все:

— Вот и будет тебе срок, Морозов! Работу так и не начинаешь, все какие-то отговорки у тебя.

— Ну-ка, стой! — Александр схватил его за руку. — Самое время сейчас все и выяснить.

Он вскочил.

— Для разведывательной операции создается отряд из бывших мастеров. Мне разрешено взять только бывших кировоградцев. Кто со мной — поднимите руку!

Ребята молчали.

— Это будет большой отряд, еще дадут парней. Дело опасное: выдадут оружие и пойдут три сапера. Сегодня, наверное, прибудет информация, куда нас пошлют...

Он оглядел ребят.

— Можете отказаться, но тогда вас, после восемнадцати лет, пошлют на уборку мусора — так было сказано.

— Храбрец, что ли? — спросил Чернов. — Так и рвешься под пули?

— Нет, не храбрец, — ответил Морозов, — но и в мусоре копаться не любитель.

Ребята молчали.

— Илюха, хочу оставить тебя вместо себя — взрослые будут помогать, весь филиал... возьмешься?

Илья смотрел недоверчиво.

— Командиром ЭПРОНа, что ли? — спросил он.

— Ну да...

— А не боишься, что не справлюсь?

— Тогда не предлагал бы...

— А вот возьму, да и соглашусь! — воскликнул Илья. — У меня все работать будут! Каждому дело найду!

— Согласен? — переспросил Александр. — Я приказом тебя оформлю, с сегодняшнего дня.

Ребята зашумели.

— Оформляй! — Микульский махнул рукой.

— С этой минуты начальником отряда ЭПРОН-Обь становится Микульский Илья Михайлович! — объявил Морозов. — Его приказы обязательны к исполнению!

Поднялся невообразимый шум. Все вскочили.

— Отряд! — прокричал Илья в мегафон. — Выходи из палатки строиться!

Около Морозова собрались мастера. Он быстро пересчитал их — все пятнадцать.

— Ты что, Сашка, шуток не понимаешь? — воскликнул Пашка Вельяминов.

Морозов взял его за ухо.

— Дурацких — не понимаю! Три дня вам на завершение всех домашних дел, сборы и прощания. На вертолете этом, пассажирском, и полетим на базу. Сбор — у меня.

— А железобетон разлагать? — спросил Чернов.

— У Ильи узнаю, тогда и спустимся, по разику или по два...

Он оглядел ребят.

— А пока — по домам! Я буду на постоянной связи.

Глаза Снежки наполнились слезами.

— Андрей, сейчас летишь в город? Меня у Оперного театра высадишь, а ребят, где попросят.

Пока летели, ребята разглядывали Снежану. Она держалась храбро, смотрела насмешливо, но на всякий случай крепко держала Александра за руку. Ребята перешептывались. Морозов смотрел в иллюминатор, лицо его было озабочено.

Долетели быстро, и вертолет мягко опустился на площадку рядом с Оперным театром.

Александр спрыгнул на асфальт, помог Снежке сойти по трапу.

Снежана чувствовала, как тридцать пар глаз смотрят ей спину, не выдержала, обернулась, показала всем язык, взяла Александра под руку и они вошли в дверь со светящейся надписью "Служебный вход".

Ведет себя, как... жена? Неужели Морозов попался?.. Это была новость первостатейная!

Александр и Снежана поднялись по широкой лестнице на второй этаж.

— Там четыре комнаты за мной оставлены, — сказал Александр, поглядывая на портреты артистов на стенах, — для Клуба Юных, то есть. Малыши там будут заниматься, от пяти и до восьми лет... сейчас должен быть ремонт, отделка, дедушка мебель изготавливает...

Снежана слушала невнимательно.

— На тебя эта работа ляжет, сколько смогу — сделаю сам, а потом ты будешь заниматься, и маму еще попрошу...

— А что нужно делать?

— Помогать в воспитании чужих детей. Это тебе потом пригодится, когда свои будут...

Снежана дернула плечиком.

— Я с тобой так говорю, потому что уверен, что не откажешься... ты ведь не откажешься?

— Я не знаю, захочу ли я этим заниматься...

— А чем же тогда?..

— Я еще не решила.

— Я считал, что дела, интересные мне, также будут интересны тебе или все это было так, чтобы только мужа подхватить?

Снежка смутилась.

— Я это точно хочу знать! — потребовал Александр.

В глаза ему она не смотрела.

— Все равно, пойдем, покажу, где это, а потом поедем к Марине Петровой, костюмеру, потом к композитору... это еще одно дело, которое я не сделал...

Комнаты были пусты, заперты, никакого ремонта там еще не было.

— Вот видишь, меня нет, и никто ничего не делает. Через три дня я буду далеко от города.

— А ты мог бы не ездить? — спросила Снежана. — К женатым, ведь, другое отношение. Вот если бы я была беременная, то и совсем...

Он посмотрел на нее внимательно.

— Мы с тобой еще очень мало знакомы, — сказал он, — и брак этот заключен против моей воли, нет между нами ничего. Мы — посторонние люди, которые спят в общей постели. Какие дети, зачем?

Он положил ей руку на плечо.

— Заниматься ничем не хочешь, ленишься. Мне такая подруга не нужна! Я сам человек дела, нагружаю себя работой и жена мне нужна работящая. Мое тебе условие — работай, трудись для других. Не хочешь, тогда нам не по пути, разведут в разные стороны и очень быстро!

— Ну что ты, Сашенька, сразу хочешь со мной расстаться! — воскликнула Снежана. — Я ведь хочу, чтобы было хорошо вдвоем...

— Дело сделаешь, и будет к тебе доверие, — упрямо сказал Морозов. — Провалишь — прогоню!

— Конечно, милый мой! — она обхватила его за шею и поцеловала в щеку. — Все будет так, как ты велишь!

Александр с трудом освободился из объятий.

— Это ты умеешь, — насмешливо сказал он, — виснуть на шее, лизаться и валяться в постели. Долго тренировалась? Чувствую, через месяц поволокут тебя в сумасшедший дом.

— И ты сразу побежишь к своей Наташке? — воскликнула она. — К этой дряни?

— Зря ты так. Хорошая девчонка. Отличная была бы пара — я и она.

— Со мной будешь, Морозов, и больше ни с кем — понял?!

— Конечно, милая, буду с тобой! Буду приходить, приносить вкусности и кормить тебя, дорогая моя, ненаглядная! А ты будешь сидеть тихо-тихо в своей лучшей, отделанной кружевами смирительной рубашке.

Она вцепилась ему в руку зубами так, что он закричал от боли.

— Руку прокусила до кости! Я сейчас санитаров кликну!

Она затолкала его в проход между двумя декорациями и там, в полумраке, они подрались.

Александру удалось вырваться из ее цепких пальцев и выбежать в коридор. Она выбралась следом.

— В помойной яме изволили ночевать, сударыня? — язвительно поинтересовался Морозов, держась поодаль. — У вас на плече — дохлая мышь!

Она взвизгнула и шарахнулась прочь.

Морозов засмеялся.

— Кофточка и юбка в пыли и грязи. Это все из-за тебя, Морозов!

— Предлагаю подать на развод прямо сейчас! Мы не сможем жить вместе.

— Почисти меня, пожалуйста! — попросила она. — Я не могу идти грязной...

— Да ты разденься и вытряхни вещи — здесь никого нет. Я не буду смотреть, да тут и смотреть-то не на что...

— Ну, Саша, погоди! Приедем домой, ты у меня за все ответишь!

Ни к какому костюмеру они конечно уже не пошли, а поехали домой. Она тут же побежала жаловаться матери. Александр прокрался следом и подслушал весь их разговор. Мать дала пару "ценных" советов.

— По Клубу Юных он совершенно прав. Если ты не станешь там работать, считай, что брак ваш так и не сложится. Он тебе не простит отказа. А вот если организуешь там ремонт, потом уборку, привлечешь специалистов, педагогов и Клуб заработает, считай, что Саша будет в твоих руках. Это будет твой мощнейший козырь.

Она помолчала.

— И девчонку эту, Наташа, что ли? тоже заставь полы мыть, окна протирать, да и сама тоже этим займись — посмотришь, как она в работе, как одевается и держится, поговоришь о том, о сем и подведешь к разговору о браке вообще, в том числе и браке с Морозовым. Про себя помалкивай или скажешь, как вы придумали — двоюродная сестра. А с постелью...

Она засмеялась.

— Я его рано от груди отняла, он и не помнит, что это такое было, тебе придется заново приучать и вот когда он потянется, как в детстве, руками и губами, вот тогда он твой! А ты тут придумываешь ерунду! Мальчишка стесняется даже взглянуть, а ты прешь напролом! Приходи, я тебе много чего дельного расскажу...

Александр отошел от двери в задумчивости. Пожалуй, матерям в семье слишком большие права дали, подумал он, пора, часть из них и отобрать... Мужчины не должны быть ущемлены. Я тоже буду слушать "наставления" матери и приму свои контрмеры.

В комнате его ждал сюрприз: на большом экране поздравление Симоновой с женитьбой и двести сорок цветных фотографий Вольного города Кенигсберг.

Александр ответил Алле: "Без меня, меня женили. Посочувствовала бы, что ли..." и запустил проектор.

Это были красочные виды города — Александр сразу отметил хмурые и недовольные лица кенигсбергцев и приветливые и даже радостные — калининградцев. Город, ранее бывший немецким, польским, российским, теперь стал Вольным, то есть не принадлежащим ни одному государству, но оказался поделен на две части незримой границей. В российской зоне отряду предстояло разместиться на трех квартирах — там были отличные гардеробы и мастера по гриму. Предполагалось, что вначале будет произведена обширная разведка. Требовалось установить настроения в городе, точки соприкосновения населения, вражда, если она была, к кому или к чему. Также требовали проверки молодежные объединения, их увлечения, места встреч, конфликты.

Две базы подводных лодок находились на побережье Балтийского моря одна рядом с другой.

Из всех достопримечательностей города и окрестностей, Александр почему-то выделил в особую группу фотографии второго форта — анфиладу залов, имеющих номера на стенах, полах и потолках. Десять таких залов. Они были абсолютно пусты и туристов интересовали лишь потому, что нумерации больше нигде не было.

Форты с подземными ходами его не заинтересовали.

Наша задача, подумал он, разведать базы подводных лодок — если там пусто и проход свободен — нанести реагенты на бетон и отбыть восвояси.

В комнату вошла Снежка.

— Что это тут? — спросила она, присаживаясь на краешек стула и запуская свои обнаженные руки ему под рубашку. — Какой-то город...

— Севастополь, — сказал он, — Черное море, священный Байкал...

— Может быть, пойдем в постельку? Я так устала...

— Шесть часов вечера — не рано ли?

— Нет, — ответила она. — Ты мог бы сделать мне массаж ножек: поглаживать их, слегка покусывать, целовать...

— Хорошо! — воскликнул Александр. — Это будет удовольствие! Только потом ты мне будешь делать то же самое...

— Я иду в душ, милый!

Он снова принялся разглядывать фотографии.

Посылать группу в тридцать четыре человека? На две базы? Здесь что-то не то... дополнительная информация у Дягилева, что ли?..

В комнату вошла Снежка в халате с драконами, изящно распахнула его, и Александр увидел новый наряд для спальни — узкие, телесного цвета, плавки. И больше ничего.

— Так ты будешь спать? — "удивился" он.

— Да. Жарко, понимаешь!

— А где трусики и короткая рубашечка на бретельках, желтенькие такие? Ты в них всегда ложилась?

— Я их постирала, да и они мне не нравились...

— А считаю, что очень хорошо подходили! Ты в этом наряде, как девочка была! Я любовался. А в этом, ты выглядишь, лет на пять старше... Я не хочу, чтобы моя жена выглядела бы старше меня, пусть даже и в постели!

Неотразимый прием для укрощения женщин. Использовался мужчинами с огромным успехом во все времена. Ну, что, мама, скажешь? Этот прием можно было применить и против тебя. Нужно, как-нибудь, "щелкнуть тебя по носу"!..

Снежка тут же запахнула халат.

— И потом — узкие плавки, разве так спят? Нужно свободнее...

Снежка сдалась. Саша сам выбрал из ее гардероба скромную рубашечку до колен, а трусики она подобрала сама.

— Меня слушай, Снежок!

Снежка заныла, что ей не нравится город на фотографиях и люди в нем какие-то страшные...

— Ложись рядом и смотри в потолок, я буду проецировать туда, а ты комментируй. Мне важна твоя оценка и ощущения.

В общем, оценки совпадали, правда, были места в городе и за городом, которые раздражали ее больше всего. "Танцующий лес" в парке, около ратуши и похожий лес на Куршской косе. Про лес на косе она выразилась: "Забавен и очень мил!", другой — "Его нужно сжечь дотла!"

Дома вокруг ратуши казались ей зловещими, небо — "пустым", а диск солнца над горизонтом — "глазом дьявола".

Интуиция подсказывала Александру, что с этим местом не все чисто и следовало выяснить почему.

Маленький шарик влетел в окно, ударился в стену и упал на пол.

— Это еще что?! — воскликнул Александр, откидывая одеяло.

— Не трогай его, Саша! — крикнула Снежка.

— Это контейнер, — ответил Морозов. — Сообщение для меня. Но почему не передали лично?

Он поднял шарик, достал из него таблетку с информацией и вложил в гнездо визифона. Выведенный на экран текст насторожил: "Главное задание для Морозова — отыскать вход в лабиринт из подземных помещений и ходов второго форта. По указанию Васильева группа войдет в него. Васильева особо интересует, какое количество людей выйдет обратно".

Что значит "какое количество выйдет"? — возмутился про себя Александр. Все должны выйти...

Мигнул зеленый огонек вызова.

— Получил? — прошелестел голос Дягилева.

— Да, — ответил Морозов. — Это ты бросил?

— Нет. В двенадцать ночи в лесу, где ты любишь бывать, я расскажу тебе то, что знаю. Записывать нельзя — запомнишь главное.

Голос пропал.

19. Маленькая война

Уткнувшись в берег острым носом, застыл скоростной катер, на ближайшей скамейке недвижно сидела фигура в длинном плаще с капюшоном. Незнакомец пошевелился, обнажил голову. Это был Дягилев.

Александр соскочил с велосипеда.

— Не было информации и можно было только гадать, что делать отряду, — произнес Морозов. — Сейчас ее много и тем более не понятно, чем мы там будем заниматься...

— Садиться не будешь? — спросил Дягилев. — Тогда погуляем...

— Ты, наверное, знаешь про места, где имеется выход энергии из-под земли — их еще называют аномальными зонами? Отрицательная энергия вредна для живых организмов, вызывает агрессию и жестокость — люди обходят такие места стороной. А вот объекты фашистской Германии, наоборот, располагались поблизости от таких зон. Кенигсберг — не исключение.

Он помолчал.

— В вашем задании две части — разведка и последующее уничтожение двух убежищ подводных лодок на побережье. Там уже давным-давно все демонтировано и остались только железобетонные конструкции. Вторая часть задания — нужно найти спуск в лабиринт, а затем пройти его до выхода. Эти ходы в земле пересекают аномальную зону, которая расположена очень глубоко.

Дягилев подобрал камешек и, размахнувшись, забросил в реку.

— Специалист по таким зонам у нас Васильев. На кой черт ему это надо — непонятно, но методы у него бесчеловечные. Представляешь, правдами и неправдами загоняет туда людей, а потом берет на заметку самых стойких.

— Так можно отказаться, да и все! — воскликнул Александр. — Если ты чувствуешь, что опасно.

— Отказаться... — повторил Дягилев, поднимая голову. — Луна должна быть, а диска не видно.

Он поглядел на Морозова.

— Был у нас такой Николай Супрун. Отличный парень, смелый, удачливый... Васильеву отказал и группу в зону не повел. Где он теперь — никто не знает. Исчез и жена его тоже... я справки наводил — ничего. Может, он в стране какой-нибудь другой, а может...

Он почесал бровь.

— Ты зря, Сашка, с Васильевым задираешься, он смеется, улыбается, а потом, гляди...

— А что там, в зонах этих? — спросил Морозов.

— Я там не был, — обронил Дягилев. — Можно предположить, что пропавшие музейные коллекции там и спрятаны. Надежней и места нет. Только зачем это Васильеву? Руку ему пожмут, слова хорошие скажут и все.

— Молодильные яблоки, живая вода и сапоги-скороходы?

— Соображаешь, Морозов!

Александр поглядел на него.

— А почему я тебе должен верить, дядя Сережа? Может, ты меня о яме впереди предупреждаешь, а при случае в пропасть столкнешь?! Сам-то ты за кого или против кого?

— Не простой ты, Морозов! Сколько работаю с тобой, столько и удивляюсь! Мы сейчас ни за кого, но давление на нас страшное! Ждем второй силы, которая Васильеву противовес. Посмотрим, кто кого одолеет, и к победителю с поклонами. Может, это ты и будешь...

Александр отметил про себя это настойчивое "мы".

— Пули-то хоть серебряные будут? — спросил Морозов. — Колами осиновыми снабдите?

— Бронебойно-зажигательные не подойдут?

Морозов усмехнулся.

В тишине послышался шорох шин.

— Кто-то едет, — сказал Дягилев. — Не нужно, чтобы нас видели.

Александр сел на велосипед и выехал на дорогу. Он был уверен, что это Снежка и не ошибся. Сзади послышался сдержанный рокот двигателей и плеск воды.

Выражение лица ее было настороженно-подозрительное.

— Я же тебе объяснил — встреча деловая.

— Пожалуйста, встречайся, — ответила она. — Только если я вас поймаю, не обижайтесь!

— Лови! — крикнул он и нажал на педали. Она развернула велосипед и бросилась вдогонку. Два километра до поселка они мчались рядом, и одновременно влетели в гараж.

Александр лихо затормозил, соскочил и бросился к лестнице, ведущей наверх. Снежка не отставала. Они вбежали в свою комнату и остановились.

— Все равно я тебя поймала! — объявила она. — И что с тобой теперь делать?

— Влюбись! — просто ответил он.

Эту ночь они ласкали друг друга без стеснения и заснули под утро.

Проснулись, когда мать постучала им в дверь. По тому, как ярко светило солнце в щели между шторами, было около полудня.

— Сегодня мне нужно побывать на острове, в филиале и решить вопрос с танцем, — сказал он. — Ты со мной?

— Ты же хочешь, чтобы я занималась Клубом, — ответила Снежана, улыбаясь. — Вот я туда и поеду.

У нее было хорошее настроение.

Еще до завтрака Александр связался с Ильей. Новый командир ЭПРОНа был растерян, смотрел виновато.

— Вид у тебя неважный, — заметил Александр. — Что случилось?

— Главный эколог Новосибирска запретил работу на электростанции. Мол, загрязняем окружающую среду.

— У вас на выхлоп ничего нет? В смысле фильтров?

— Все есть, а он все равно запретил...

— А Дягилев что?

— Он сказал, что ему сейчас не до меня...

— Жди, скоро буду!

Дягилев трусит, подумал Морозов. Наболтал вчера лишнего...

Он позвонил в филиал.

— Дядя Сережа, привет! На остров нужно тебе прилететь, со мной встретиться.

— Здравствуй! Я сегодня не в том настроении, пропади оно все пропадом!

— Что ты раньше времени помираешь-то?! — заметил Морозов. — Это мне нужно опасаться, основной удар на меня. Ты ведь не все мне рассказал, а должен — до последней мелочи! Как же это будет выглядеть, если ты знал и не предупредил?..

— А если ты с Васильевым заодно, тогда мне не жить!

— Чего же ты вчера мне тайны выдавал? За это Васильев тебя, как жука, на булавку наколет.

— Словечки у тебя, Сашка! Я глаза закрою, по разговору — мужик сорокалетний с большим опытом, открою — мальчишка передо мной! Ты в кого такой уродился, а? В родственника своего, звездолетчика?

— Я тебе на острове объясню, в кого! Что б непременно был, понятно?!

Морозов решил посмотреть, как трудится эколог и подключил большой экран.

Семен Васильевич Горовец был мужчина представительный, невысокого роста, но широк в плечах, силен, по происхождению не из дворян, на земле стоял крепко, основательно. Любил природу, цветы и свежий воздух. В кабинете он как раз заботливо поливал астры в зимнем саду. Его плотная фигура в белом костюме склонилась над вазой.

Александр представился сотрудником новосибирского филиала.

— Семен Васильевич, вы запретили использовать газогенераторную электростанцию на тренировочной базе ЭПРОН-Обь и там все остановилось. Спуски под воду невозможны без освещения дна реки, а также без понтонов, которые работают на аккумуляторах. В Новосибирске не достаточно энергии — это общая проблема. Сторонники подачи энергии от солнечных батарей, так и не договорились с коллегами, отстаивающими идею ядерных электростанций на орбите Луны. Потребители энергии оказались в странном положении. Отряд специально попросил разрешения на работу мобильной электростанции. Все необходимые фильтры установлены.

Горовец отложил лейку, прошел в кабинет, уселся за свой основательный двухтумбовый стол, пригладил пшеничные усы и сказал:

— Двигатели внутреннего сгорания запрещены повсеместно! О чем может быть разговор?..

— Там семьдесят мальчишек и девчонок просят объяснить, что им теперь делать. График очистки дна Оби срывается. Вы просто запретили, а должны были предложить иные варианты.

— Какие-то мальчишки, какие-то девчонки! — возмутился Горовец. — В экологии нет легких решений. Сейчас на первом месте здоровье нации, что, я должен им это объяснять?

— И одна установка серьезно подорвет здоровье многих людей? Она на острове, вдали от жилья...

— Я сейчас связь отключу, шутник! Ты забыл, с кем разговариваешь?!

— Ребята настроены решительно! — заявил Морозов. — Они готовы обратиться в прессу и региональную инспекцию по Западной Сибири. Вы должны отговорить их от этих шагов.

Горовец начал соображать, что чистое небо над его головой затягивают тучи.

— Вот же молодежь неуемная! — воскликнул он. — Купались бы и загорали на пляже — нет, лезут под воду! Там же на дне, черт знает что!

— Да, без освещения никак нельзя.

— А вы что, в филиале своем, думаете? — спросил Горовец. — С вас же тоже спросят, если что случится...

— Закрыть пытаемся ЭПРОН этот. Пусть водолазы работают, службы специальные. Помогите и вы лично...

— Когда нужно быть? — спросил Горовец. — У меня еще сегодня дела. И он бросил невольный взгляд на цветы за окном.

— Сейчас прилетайте, все и решим раз и навсегда.

Ну, дядя, держись! — подумал Морозов. — Расскажешь там о здоровье нации, купаниях и пляже. О цветах расскажешь...

В палатке стояли четыре шезлонга. На одном из них, не доставая ногами до пола, сидел начальник отряда Микульский Илья. Рядом с ним, расположился, нога на ногу, Дягилев. Напротив них сели Горовец и Морозов.

— Предлагаю решить все здесь, без привлечения общественности, — предложил Морозов. — Вы, Семен Васильевич, отменяете свое неумное указание, а мы считаем это досадным недоразумением.

Горовец выпучил глаза.

— Да ты мне совсем другое говорил! — воскликнул он. — Я тебя послушался, прилетел и вдруг, оказывается, что меня заставить хотят — я немедленно улетаю!

— Я вас не отпускал, — заявил Морозов. — То, что я вам говорил, было розыгрышем, а вы на него клюнули, показали себя в неприглядном виде.

— Кто этот дерзкий мальчишка? — закричал Горовец. — Дягилев, ты чего молчишь?

— Он имеет право, пусть и говорит, — ответил Дягилев. — Ты послушай, Сёма, тебя это касается в первую очередь!

— Я не представился, — сказал Морозов. — Член Объединенной дирекции, заместитель директора филиала Морозов Александр Витальевич. Все ваши возражения я уже слышал, они перечеркивают работу по очистке акватории Оби. Своим решением вы наносите вред именно экологии. Прошу еще раз подумать и решить правильно.

— Нечего мне думать, — пробурчал эколог. — Я своих решений не отменяю.

— На основании пункта восьмидесятого Устава Объединенной дирекции, ваше решение отменено мною. Как необоснованное. Вы отстраняетесь от должности, и будете давать отчет о своей деятельности на посту эколога на специальной коллегии, в Москве. Из кабинета заберете личные вещи. Носители информации будут изъяты, кабинет опечатан.

Горовца словно кувалдой ударили — он весь съежился и как-то даже уменьшился в объеме.

— Пошли, Илюха, установку запускать! — предложил Морозов.

Микульский с трудом выбрался из шезлонга.

— Почему ты меня так называешь? — возмутился он, выйдя из палатки. — Нужно уважительно — Илья Михайлович. Я ведь командир ЭПРОНа, как-никак!

— Тебя по носу щелкнули, ты и заплакал, командир! — захохотал Морозов.

Их обступили ребята.

— Он сказал: "Поехали!" и взмахнул рукой! — продекламировал Морозов.

— Кто сказал? Что сказал? — загалдели ребята.

— Илюха Михалыч так отчитал эколога, что тот сразу запрет свой и отменил. Включайте установку, ребята!

Ребята прокричали "Ура!"

Тем временем в палатке шел совсем другой разговор. Горовец жаловался на судьбу и происки врагов, а Дягилев его вразумлял.

— Мы с тобой, Сёма, простые люди, а мальчишка этот — в членах дирекции ходит. Заслуги у него — о-го-го! Его сам Васильев на примете держит! Чего ты уперся в эту электростанцию? Такая мелочь, а ты раздул проблему до вселенских масштабов. Теперь дадут тебе под копчик, и улетишь в какой-нибудь городишко на бывшие торфоразработки экологию в жизнь воплощать.

— Кто же знал! — заныл Горовец.

— Надо было знать, Сёма! У меня бы спросил...

— Что же теперь делать?

— В столице сановники и руки тебе для поцелуя не подадут! Они там боги в своих чертогах, а кто ты? Сейчас твою подноготную разберут от начала и до конца, что было хорошего — не заметят, а вот проступки... под сильным увеличительным стеклом изучат.

— Чего делать — говори!

— На брюхе ползать, ботинки лаковые целовать! Вопить, что радел за государство родное, за честь и славу его, маленько перестарался в усердии, не велите казнить, велите миловать!

Горовец улыбнулся, но улыбка вышла кривая.

— Чего ржешь-то! — обиделся он. — Все так и было.

— Вот так и скажешь, слово в слово!

Горовец убрался восвояси, ребята собрались около электростанции, можно и поговорить без свидетелей.

— Оружие вам приготовили необычное, — сказал Дягилев, расстегивая рубашку. — Катапульта, складная такая, из современных материалов. Чтобы пружину взвести, три человека нужно, зато камень трехкилограммовый на двести метров летит! Вместо камня можно и мину с взрывателем ударного действия вложить... Пращи дадут и обучат камни ими кидать. Вещь простая, но в иных случаях просто незаменимая. Арбалеты будут и пистолеты двадцатизарядные, как у спецназа...

— Праща и пистолет, — задумчиво сказал Морозов. — На кой черт праща-то?

— Психологически легче камнем башку чью-нибудь пробить, нежели выстрелить!..

— Пожалуй, — согласился Александр. — А куда столько всего — людей и оружия. Маленькая война намечается?

— Может, и не маленькая — я не знаю. Васильев в курсе, у него и спроси...

Александр принес легкий раскладной столик, графины с соками, лед, бокалы.

— Ты о другом подумай, — Дягилев вздохнул. — Васильев своих людей в отряд сунет и это твоя беда.

— Ну и сунет! — отмахнулся Морозов. — Мне-то что...

— Я по другим делам знаю, на что эти люди способны. На многое они идут по приказу. Если тебе прикажут, а ты, Сашка, заартачишься, пару твоих друзей запросто могут убить!

Морозов побледнел. Все веселье легкой победы над экологом улетучилось.

— Я не шучу — были уже такие случаи, — сказал Дягилев, отхлебывая из бокала.

— И что мне делать?

— Выявить их и сразу удалить. Чтобы был здоровый организм — отряд твой.

— Удалить, это значит убить?

— В крайнем случае — да, а так ногу он сломает или руку повредит... как-то так...

— Может, мне лучше в мусорщики податься? Я ведь мирный человек.

— Был мирный, — жестко ответил Дягилев. — Все уже изменилось. В этом мусоре тебя и похоронят — слишком многое ты уже узнал или догадался. И семью твою не пощадят!

Он отпил из бокала и вытянул ноги.

— Не получится... остаться в стороне, Морозов! — сказал он. — У тебя в родне военный, значит во всех вас, по мужской линии, этот стержень заложен. Эта твердость, собранность и понимание, кто друг, а кто враг.

— Значит, опять война, — печально сказал Александр. — В природе человека это заложено, что ли?

— Это твоя маленькая война, Сашка! Ты должен показать врагам, что лучше бы они тронули кого-нибудь другого... у тебя внешность обманчивая, поведение чисто гражданское, добрый и заботливый парень.

Он похлопал Морозова по руке.

— ... но я-то вижу в тебе пружину сжатую — как в той катапульте...

— Значит, военных тянет к военным действиям?

— Это аксиома.

— А детей военных, внуков и правнуков?

— Не всех, — Дягилев подмигнул. — Как там раньше говорили: "Омыть руки в крови врага"

— Ой, дядя Сережа! — воскликнул Морозов. — Ты так легко об этом говоришь!..

— Я-то, как раз мирный человек, — ответил Дягилев. — Меня легко заставить, а откажусь, легко и убить. Ты, Сашка, совсем другое дело!

Помолчали.

— Что еще ты хочешь мне сказать? — спросил Морозов.

Дягилев смотрел на него без улыбки.

— Главное нужно сказать, но я почему-то не решаюсь...

— Это твое главное я уже и так понял, — ответил Морозов. — Вся эта заваруха, из-за меня ведь, так? Мои какие-то свойства в зоне нужно проверить. Думаю, Васильева интересует, смогу ли я войти и выйти из очага...

Дягилев даже привстал от волнения.

— Должны быть какие-то внешние признаки этого моего умения...

— Там темнота кромешная! И если будут светиться кости... весь скелет...

— Значит, большая охрана этой зоны, — сказал Морозов. — Будут наверху нас ждать, железобетоном прикрыты запасные выходы из лабиринта, так?

Дягилев поспешно сел.

— Логично рассуждаешь...

— Зачем же мне всю группу туда вести? Я один пойду.

— А может быть, ты свои свойства другим умеешь передавать? — заметил Дягилев. — Как это проверить, если группу в лабиринт не вести?

— Да ну!..

— А все-таки — как это проверить? Васильев предусмотрительный тип, он ошибок почти не делает. И сможешь ли там один, а? Так, хоть кто-нибудь да поможет...

— Все сказал? — спросил Морозов. — Ничего не забыл?

— Ты должен понимать, что в таких делах все быстро меняется: одно уходит, приходит другое, но вот это главное будет при любом раскладе.

Морозов кивнул.

— Тебя через реку перевезти? — спросил Дягилев. — У меня катер.

— К пристани доставь...

В пункте проката Александр взял трехколесный велосипед и влился в общую массу велосипедистов, двигающуюся по проспекту. Очень скоро он свернул на параллельную улицу, и покатил, разглядывая дома, магазины, жителей.

Всюду была мирная жизнь, а он думал о своей маленькой войне.

Знать бы все раньше, может, и не случилось бы всего, подумал он. Какие-то свойства неизведанные, кому они только нужны... Нормальные люди зоны эти стороной обходят, такие, как Васильев, наоборот, лезут туда и других тянут...

Он огляделся.

Пятнадцать кировоградцев мне доверились, а что я могу? К пропасти их вести и вместе с ними погибнуть? Глупо. Нужно ребят спасти — весь отряд, а самому... в лабиринте сгинуть? Васильева за глотку нужно взять — вот верное решение. Чтобы он меня боялся! Это идеальный вариант, почти несбыточный, но попробовать можно...

Он увидел нужный дом и подъехал к центральному входу.

20. Заложник обстоятельств

Он оставил велосипед на стоянке и сел на скамейку.

В этой маленькой войне нужно решить главное для себя, подумал он, а что для меня главное? Человеческая жизнь неприкосновенна, что бы там не утверждали. Никого я убивать не стану, но и себя под пули не подставлю. Себя и ребят... Нужно постараться сделать так, чтобы все случилось как бы само собой, без моего участия.

Он закрыл глаза.

Около меня должны быть только кировоградцы, наверное, Славка, Пашка и Петька. Кто из спецназовцев будет чаще других, к ним особое внимание. Как быть, если у этих людей контакты с охраной лабиринта? Правильно говорит Дягилев — их нужно сразу установить и изолировать. И как я это сделаю?

Он поднялся и вошел в здание. По коридору первого этажа, мимо закрытых дверей без всяких табличек, он вышел на площадку, повернул налево в студию костюмера Марины Петровой.

В большой комнате со стенами, обтянутыми материей, где на подиуме расположились обнаженные манекены в причудливых позах — их застывшую группу освещал пучок света нескольких источников — никого не было. Морозов прошел в рабочий кабинет.

Марина Петрова в коротком расклешенном платье сидела в кресле, нога на ногу, чиркала световым пером по пластинке на столе, то и дело, поглядывая на экран. На экране в муках рождалась модель женского платья.

Она повернула голову, встретилась глазами с Александром и, не переставая творить, подняла правое плечо. Справа стояло пустое кресло и Морозов сел.

У Петровой было живое лицо, смеющиеся черные глаза, вздернутый нос и тонкие губы. Левой рукой она постоянно отводила от глаз прядь черных волос.

— Звонила вам, — сообщила она низким грудным голосом. — То занято, то нет никого, то такие здесь не живут. Какой номер вы мне дали?

Александр назвал.

— Не тот! — воскликнула она и засмеялась. — Я рискнула и сделала по-своему. Вы как-то неясно говорили о лице, фигуре... вот, наряд для девочки пяти лет.

По ее голосовой команде раздвинулись легкие занавеси, и открылось возвышение, на котором застыла маленькая черная фигурка.

— Вот как оригинально я сделала нижние лапки, — она поднялась, подошла к манекену и наклонилась. Взгляд Александра скользнул по ее загорелым ногам. Она посмотрела на него из-под руки, но позы не изменила.

— На пальчиках ног я нарисовала удлиненные ноготки, а на подошвах — подушечки, как у зверей. Тебе видно?

Александр сразу отметил это "ты". Ему было видно... совсем другое.

— Устала я что-то, — проговорила она, — нужно отдохнуть. Присядем на диван.

Александр не трогался с места.

— Да ты не бойся!

Она прошла к дивану и села, расправив платье.

— Иди сюда, — предложила она, похлопав по дивану ладонью. — Обсудим мою работу и поговорим.

Морозов поспешно сел.

Она тут же залезла рукой ему под рубашку — совсем так, как это делала Снежка — прижалась к спине и стала шептать на ухо о своем одиночестве. Она, замужняя женщина, одинока в своих поисках любви. Она ищет любовь надолго — навсегда, а встречи получаются мимолетные, лица невозможно запомнить...

— Я сразу поняла — ты меня сделаешь счастливой! — шептала она, целуя его в ухо. — Будем вместе...

— Я женат, — глухо сказал Александр.

— Бросишь свою девчонку. Семнадцать тебе? Мне двадцать пять. Тебе нужна такая, как я — жена-мать.

— Я хотел бы забрать образец.

— Пожалуйста! Придешь еще?

— Не знаю, — ответил Александр, раскрывая сумку. — У меня очень ревнивая жена.

— Я сама ревнивая. Предупреждаю: будешь со мной, по девкам шляться не смей!

Морозов покинул костюмера и бегом устремился на улицу.

Мать им командует, Снежка, а теперь вот еще какая-то навязалась...

В магазине одежды он взял все новое, похожее на то, что было надето на нем сейчас. В общественном душе тщательно вымылся на несколько раз, переоделся и протер лицо мужскими духами.

Чубаров встретил его равнодушно. Он сидел на той же самой лавочке около входа в союз деятелей искусств и почти спал. Одет он был точно так же, только портфеля не было.

— Нужное дело, а ты что-то не торопишься, — сказал он, зевая. — Думал я над твоим предложением: сложно представить марсианский мир, этих детенышей...

Морозов извлек из пакета костюм, расправил у себя на коленях. Композитор оживился.

— Это такими ты их представил, да? Впечатляет!

Он погладил материал шапочки и вздохнул.

— Пошли ко мне, — предложил он. — Это здесь недалеко. У меня есть кукла надувная подходящего размера, посмотрим, как это выглядит в пространстве, в объеме...

Когда расправили все складки черного трико, поправили нижние и верхние лапки, Чубаров отступил на несколько шагов и принялся терзать пальцами подбородок.

— Страшноватая зверюшка, — проговорил он. — Откровенно говоря, мне, глядя на нее, становится не по себе, а детишкам, думаю, в самый раз! Глаза завораживают — большие и желтые, глаза зверя, но фигура-то человеческая.

Он прошел к столу, сел за него — в студии раздался резкий, скрипучий звук.

— Такие звуки испугают ребят, — заметил Морозов.

— Это мой вскрик, как реакция на увиденное.

Морозов поискал глазами, на что бы сесть.

— Я представлял себе их музыку, как звуки разной длины и тональности, означающие смех, плач, печаль, радость... — сказал он, вытаскивая из темного угла пыльный стул.

— Другое что-то представить сложно, — отозвался Чубаров. — Давай на "ты". Меня Петром звать.

— Александр, — ответил Морозов, пытаясь стереть пыль.

— Напрасны труды твои! — воскликнул Чубаров. — Тряпками или бумагой закрой и садись.

— Пыльно и грязно. Как тут работать-то?

— Жена пытается порядок наводить. Раз прихожу, а на столе горой все провода и кабели лежат, каждый верньер тщательно протерт. Вот, говорит, Петя, теперь будешь творить в чистоте! И смотрит невиннейшими глазами! Ну, пригласил я ее за город, на пикник, пук проводов взял, да по толстой заднице и врезал от души! Визгу было...

Он захохотал.

— Потом мирились, в мотеле. Так сказать, наказание пожилой дамы за провинность вкупе с постельными развлечениями.

— И что она? — спросил Морозов, думая о Снежке.

— Нормально. Это уже стало традицией. Разгрузочные дни.

— Как вышел из положения?

— Карта настроек всегда под рукой. Без нее — одно мучение. Микрофоны выставить на режим...

— В горле першит от пыли, — сказал Морозов. — Вода у тебя где?

— В холодильнике соки разные, пиво — тащи все сюда! — сказал он.

Александр прошел к кубу холодильника, открыл дверцу.

— А отчего у тебя такие дрянные песенки? — спросил он, шаря по полкам. — Для дефективных детей, что ли?..

Чубаров вскочил.

— Ну-ка, ты, пошел отсюда! — крикнул он. — Забирай своего гамадрила глазастого и вон!

— Заказы Канатчиковой дачи? — Морозов гоготнул. — Там, наверное, радуются!

Чубаров сел.

— Всякая дрянь норовит обидеть мастера, — с обидой сказал он. — Как у тебя язык повернулся сказать такое?!..

— Ты своим портфелем в футбол играешь, в свободные минуты?

— Сбиваешь меня с мысли, стервец! Я уже почти придумал первую ноту.

— Первая нота — "фу!" — сказал Морозов.

— Не терплю, когда в разговоре инициативой овладевают посторонние, — недовольно сказал Чубаров. — Или ты признаешь мое первенство в сочинении музыки, или катись отсюда!

— Конечно, признаю! — ответил Морозов. — Я бы сам сочинил шедевр — просто времени нет. На моем материале можно прославиться!

— Да заткнешься ты или нет?! Я в тебя чем-нибудь кину...

— Микрофоном, — предложил Морозов.

— Из холодной и тесной норы, — нараспев начал Чубаров, — в студии раздался унылый звук, от которого у Морозова зачесался копчик, — вылез марсианский детеныш, отряхнулся и...

— Здесь неплохо бы вставить "Цыганочку" с выходом! — предложил Морозов. — Тра-та-та-та-тат-та, ля-ля-ля-ля-ляй-я, бу-бу-бу-буб-бу-хряк! Эй, чавелы!..

В сантиметре мимо его носа пролетел башмак, врезался в стену и упал на холодильник.

— Дурак ты, Петя! — сказал Александр. — Там безвоздушное пространство — что б ты знал, в тени минус триста градусов, на Солнце — столько же жары и как он бы вылез без защитного скафандра?

Из-за инструмента выбрался Чубаров, хромая, подошел, взял ботинок.

— Извини, не попал! — сказал он. — А следовало бы!.. Лезешь грязными руками в чистый процесс творчества!

Морозов чихнул.

— Попил уже? — спросил композитор. — Нет еще? Все равно пойдем, я тебя провожу...

— Глазастенького своего я здесь не оставлю, — сказал Морозов, — мне еще к хореографу нужно...

Чубаров сделал несколько снимков на память.

— Забирай вместе с куклой, — сказал он. — Координаты твои у меня есть. Ближайшее время можешь не соваться — на порог не пущу! Позвоню сам!

Он довел Морозова до выхода, распахнул дверь и вытолкал наружу.

— Поставил задачу и вали отсюда! — сказал он. — Сам буду искать в Информатории, как они жили, их искусства, ремесла, быт...

— Обрати внимание на ораторию "Второе нашествие марсиан"! — заржал Морозов. — Сильная вещь! Для хора, оркестра и дирижабля...

Но Чубаров его уже не слышал, его охватила горячка творчества.

Этот сделает, подумал Морозов. Наворотит, что потом бульдозерами не разгребешь!..

На глаза его попалась красочная вывеска "Хореографическая детская студия "Маленькие птички". Он вошел в распахнутые двери. Длинный пустой коридор без окон, освещенный лишь десятком световых панелей привел его в зал. Там, перед старинным пианино, сидела светловолосая девушка в розовом комбинезоне. Десятка два девочек лет по пять в трико и балетках застыли в разных позах.

— Раз-два-три — поворот! — командовала хореограф. — Раз-два-три — приседание!

Морозов сделал поворот и приседание.

— Пятнадцатиминутный перерыв! — воскликнула хореограф. — У меня посетитель.

Девушка выбралась из-за инструмента, подошла. Она оказалась одного роста с Александром. Довольно симпатичное лицо, отметил Морозов.

— С брюнеткой целовались, — недовольно произнесла она, крутя носом. — Запах этих мерзких духов год держится!

Александр мысленно застонал, потому что понял, что сегодня будет драка. Снежка его всего изобьет, искусает.

— Костюмер меня обслюнявила! — скривился Морозов. — Хотела совратить, да я не дался! Вы-то, хоть, приставать не будете?

— Сначала я должна узнать цель вашего прихода.

— Самые смирные — незамужние, — пробормотал Александр. — Милые девушки порхают с цветка на цветок...

Он извлек из пакета костюм маленького марсианина. Хореограф тут же вцепилась в него.

— Галя! — закричала она. — Галя Иванова! Быстро иди сюда!..

Прибежали все девочки.

— Возьмите костюм! Ой, пыльный какой! Вы об него ноги вытирали, что ли?

— Я от Чубарова, — сообщил Морозов. — Берется сочинить музыку.

— А-а, композитор-пылесос?! Вы ему поручили? Думаю, зря...

— Тоже вцепился — вроде вас, — заметил Морозов. — Пусть попробует. Может, высидит что-нибудь путное...

Хореограф улыбнулась.

— Оригинальный вы мальчик! Меня зовут Катя, а тебя?

— Меня никак не зовут, — сердито ответил Морозов. — Без имени и, в общем, без судьбы...

— Как ты не похож на моего мужа! — воскликнула она. — Пойдем, ты расскажешь мне, как придумал этот костюм, мотивы, что тобой двигало...

— На чистых простынях? — спросил он. — Давай, я тебе тут расскажу!

— Детей бы постыдился!

— Я домой, Катя, на экзекуцию! Как я объясню, что меня слюнявили против моей воли? Поймет она, а?

— Семь бед — один ответ! — ответила Катя, крепко целуя его в щеку. — За мои духи получишь пару пинков! Мой тебе совет: переходи от обороны к наступлению!

Договорились о способах связи, и Морозов поплелся к выходу.

А действительно, чего это я постоянно в побитых хожу? — подумал он. — Что я виноват, что костюмер в ухо языком залезла? Отталкивал ее, уклонялся — бестолку! Как это Снежке объяснить? Стечение обстоятельств — вот что это такое! Я самое дорогое сохранил — супружескую верность!

Из метро он вышел бодрой походкой, но подходя к дому, уже волочил ноги и вжимал голову в плечи.

Решимости мне не хватает, думал он. Нужно поставить себя в семье на главное место и вразумлять жену. Разве это метод — драка? Неприятность, да и только. Как потом в постели обниматься, говорить нежные слова?

Мать встретила его на пороге гостиной и увела на кухню — пить чай со сладкими пирожками.

— Весь в помаде и духами от тебя несет! — сказала она насмешливо. — Где ты был?

— По делам ходил, — ответил сын, ополаскивая руки в раковине. — Танец маленьких марсиан, помнишь? Музыку уже сочиняют, а костюм совсем готов. Такой ажиотаж вокруг танца! Еще ничего нет, а уже разговоры...

— С кем целовался?

— Ни с кем. Сами лезут, как мухи осенние! В семьях у них нелады, ищут на стороне. Метят меня духами, дуры!

— Ты все это Снежане расскажешь? Надеешься, что поймет?

— Что мне, в водолазном шлеме на улице ходить? Где она, кстати?

— Пощипала пирожок, выпила глоток молока. Фигуру она бережет...

— Сейчас все у нее нормально, — заметил Александр, нацеливаясь на булочку с вишней. — По молодости-то... годам к тридцати-сорока и начинается борьба с весом и пристрастиями в еде. Ты ей объясняла то, что знают все?

— В семнадцать лет мозгов еще нет, — ответила мать. — Я даже и не пыталась...

— В пятьдесят лет мозгов уже нет! — констатировал Морозов. — Такую глупость ты сотворила и мне теперь мучиться!

Мать покраснела.

— Отец твой виноват! — заявила она. — Папочку своего благодари!

Александр вытаращил глаза.

— А он-то тут, причем? Это чисто твое решение.

— Когда я за него выходила, таких гадких подробностей о себе рассказал, столько девок у него было, меня чуть не вырвало! Решила: детей ему рожу, но чтобы близко ко мне не подходил!

— Так он из-за этого по полгода на Марсе сидел? — воскликнул Александр. — Браво, мама! Бис!

Мать была красна, но упрямо сжимала губы.

— Наврал тебе, наверное, с три короба, чтобы сопляком не казаться, а ты и поверила?! Ах, да, у тебя в то время тоже мозгов не было...

Мать закусила губу.

— А поскольку мозги так и не появились, ситуация с подлецом-мужем осталась на том же уровне. И вот сына нужно женить, дай-ка я мужа накажу! Все правильно, мама! Типичная женская логика: в огороде бузина, в Киеве — дядька.

Мать смотрела на него вопросительно.

— Иди к отцу, рассказывай все, как есть, решайте, как быть дальше.

— А почему это я должна идти? — возмутилась мать. — Он напакостил...

— Главенство матери в семье, — насмешливо сказал сын. — Такая махровая глупость!

Он посмотрел на нее снисходительно и сказал:

— Я по всем должностям тебя выше, мама! Приказываю идти к отцу и повиниться. Приказ ясен? Выполнять!

— Слушаюсь, мой генерал! — воскликнула мать. — Пожалуйте к молодой жене за порцией оплеух!

Александр смутился.

— Я ее жалею, берегу, — сказал он. — Совсем еще девчонка.

Он откусил кусочек, прожевал и запил чаем.

— Берегу, жалею, а она меня — нет, сегодня будет наоборот.

Он посмотрел на мать.

— На истошные вопли реагируйте спокойно, — сказал он. — Все под контролем. Лишнего она не получит. Получит необходимое...

Снежка была спокойна, молчалива, сидела на кровати и смотрела в окно.

— Завтра, в обед вы улетаете, — сказала она.

— Мастера спускались под воду, мазюкали бетон?

— Третий день подряд работают на дне. Тебя не стали отвлекать от молодой жены.

— Похвасталась уже? — спросил он.

— Просто сказала, чтобы знали. Наташка твоя, конечно, в слезы, и остальные увяли. Мне просто больше всех повезло!

Она поднялась и подошла ближе.

— Ты невероятно популярен, Морозов! — воскликнула она. — Тебя целуют все, от мала до велика! Но это я сейчас исправлю...

Она достала из шкафа бутылочку с бесцветной жидкостью и протерла ему лицо.

— Пахнуть ты будешь только моими духами, и помада на лице будет только моя.

— А можно без этих следов? — спросил Александр. — Я бываю в важных кабинетах.

— Нельзя, милый! Ничего, потерпят...

Она поглядела ему в глаза.

— Иди в душ, я — следом...

— То, на что ты рассчитываешь, не получится, — сказал он.

— Почему?

— Нельзя, милая! — он улыбнулся. — Ничего, потерпишь...

Выдержка изменила ей.

— Как я ненавижу тебя в эти минуты, Сашка! — воскликнула она. — Искусала бы, исцарапала всего...

— Скажи только одну фразу, Снежок: "Люблю тебя, Саша!" и все у нас будет... потом... когда и я отвечу тебе так же...

Она посмотрела недобро, фыркнула и ушла в душ.

21. "Кузнечики"

Он проснулся около десяти утра. Снежки рядом не было. Она сидела поодаль, понурившись, в полном отчаянии.

— Снежочек! — одними губами позвал Александр.

Она услышала, бросилась к нему. Одеяло полетело на пол. Объятия, страстные поцелуи, горячий шепот и ее мольба: "Не уезжай, останься!"

Он ласкал ее нежно и страстно, целовал руки, шею, плечи, успокаивал: "Все будет хорошо! Поездка ненадолго, я вернусь. Я обязательно вернусь!"

Мало-помалу она успокоилась, заснула на его груди.

Сигнал визифона заставил его поднять голову.

— Да, — ответил Александр невидимому собеседнику. — Я. Так. Хорошо. Будет сделано. Хорошо. Есть!

— Что, уже? — сонным голосом спросила Снежана.

Александр осторожно, но решительно высвободился из ее объятий.

— Срочно вылетаю на базу! — ответил он, поднимаясь. — Пока один. Вертолет на подходе. Завтрак мне, быстро!

Снежка сползла с кровати, и как была — в рубашечке и трусиках, пошла в гостиную. Там уже хлопотала мать. Она неодобрительно поглядела на откровенный наряд, но так и не решилась сказать, что вот-вот сюда придет муж... Положение исправил Александр. Он принес халат и заботливо укутал Снежку.

— Спасибо! — она без стеснения поцеловала его в губы.

Ведут себя спокойно, естественно, как будто, так и должно быть, подумала мать. А я бы так могла, тогда, в их возрасте? Тогда — нет. Смелости бы не хватило...

— Мастера прибудут и провожающие родственники — всех прими, — наставлял Александр. — Хозяйкой будь. Столы, лавки, стулья — это дедушка организует...

Дом заходил ходуном — широкая тень пересекла сад.

Что хотят, то и делают! — раздраженно подумал Александр. Скоро в окна будут влетать!

— Позвоню оттуда! — крикнул он, торопливо дожевывая бутерброд.

Панорама базы открылась на подлете: огромный прямоугольник степи был огорожен забором с несколькими воротами, рядами стояли десятки палаток. На тренировочном поле бродили фигуры в скафандрах, волоча за собой оборудование, катались и ползали наземные роботы, летающие аппараты кружили над специальным круглым полем, платформы, оборудованные бурильными установками, добывали образцы грунта.

Вертолет оставил скопление людей и техники справа, подлетел к небольшой площадке с десятком маленьких палаток и одной большой и сел.

Александр выпрыгнул на гравий. Сопровождающий в зеленом халате подвел Морозова к штабу — вместительной палатке, накрытой маскировочной сетью.

— Жди, — сказал он и нырнул в тамбур.

Хорошая вещь — сеть, подумал Морозов, нужно будет попросить такую...

Его пригласили внутрь.

Штаб был обставлен просто: несколько столов с аппаратурой связи, кресла и десяток складных стульев вдоль стен. Солнце сюда не заглядывало — горели световые панели, так что сквозь окна из пластика была видна все та же маскировочная сеть.

Из-за стола выбрался мужчина лет пятидесяти — среднего роста и телосложения, одетый в зеленый френч с погонами и такие же брюки. Лицо у него было несколько вытянутое, глаза усталые, но добрые.

Он пригладил свои пышные казацкие усы и проговорил, усмехаясь:

— Скоро в разведку будут брать из детского сада!

Морозов фыркнул.

— Присядем, — мужчина первым опустился в широкое кресло.

— Я полковник Воленко, начальник базы. Последние сведения по Кенигсбергу таковы: в городе действует хорошо вооруженная группа молодежи — юношей семнадцати-восемнадцати лет. Точную численность установить не удалось, но примерно около ста человек. Руководят ими взрослые. Мы считали, что они охраняют входы в лабиринт, но это не так. Лабиринт сам себя охраняет. Чем они заняты? Поддерживают "порядок" в немецкой части города и готовятся очистить российскую от "недочеловеков". Граждане уже не вольны жить, как хотят, запуганы, боятся расправы. Некоторые уже уехали, остальные кого-то ждут, может — освободителей?

Морозов пожал плечами.

— Международная военная полиция совершенно не реагирует на сведения о десятках автоматов и винтовок, крупнокалиберных пулеметах, гранатах и ящиках с взрывчаткой. Все это осталось с той далекой войны и находится в прекрасном состоянии. Склады в самом начале лабиринта. Туда не смогли проникнуть взрослые, а мальчишки эти как-то туда залезают...

Он пригладил свои седоватые волосы и добавил:

— Ваше задание прежнее — тщательная разведка двух старых баз подводных лодок на побережье с последующим нанесением реагентов на бетон. Но, как вы сами понимаете, ваша работа не останется в тайне и привлечет внимание этой группы. Для них это отличный способ потренироваться в стрельбе по живым мишеням. Места пустынные, вашу группу уничтожат всю, до последнего человека и трупы скинут в море.

Морозов пристально посмотрел на него.

— Зачем я вам это все говорю? А затем, чтобы вы представляли ситуацию без прикрас. Пистолеты против пулеметов — ничто, но человеческий разум уничтожал и не такое страшное железо!

Он откашлялся.

— Командование надеется на ваши отличные данные, Морозов! Мы наблюдаем за вами с самой первой вашей работы — новосибирской площадки разбора и отмечаем ваш стремительный кадровый рост. Членами Объединенной дирекции являются всего пятьдесят человек из всей России. Среди всех седовласых мужчин и женщин с огромным жизненным опытом и стажем работы есть юноша семнадцати с половиной лет.

— Вы преувеличиваете, — хмыкнул Морозов. — Один гений не выстоит против ста автоматов. Кстати, а почему у нас их не будет?

— Возьмете на их складах — там наверняка армию можно вооружить!

— Это понятно! — воскликнул Морозов. — Но вы собираетесь нас вооружить пращами, арбалетами... может быть еще и рогатками с пульками из проволоки?

— Оружие требует патронов: кончились они и зубами рви врага! А битого камня там сотни тонн.

— Допустим, это так! — воскликнул Морозов. — Тогда наша задача — всем пробить головы, так?

— Почему обязательно головы, достаточно попасть по коленной чашечке.

— Вам попадало, что ли? — насмешливо спросил Александр. — Очень больно?

Воленко потрогал усы.

— Можно проще, — сказал Морозов. — Международные или ваши силы блокируют группу, и мы спокойно наносим реагенты на бетон и отбываем обратно.

— Нужно найти вход в лабиринт и помочь нам ликвидировать военные склады, — сказал Воленко.

— Кто руководит операцией? — Морозов надеялся услышать знакомую фамилию и не ошибся.

— Васильев Юрий Петрович, — ответил полковник. — Вы знакомы?

— Немножко. Это вся информация?

— По Кенигсбергу — вся, на этот момент.

Он почесал бровь.

— У нас организация не военная, не гражданская, а, скажем так — режимная. Дисциплина, строевая подготовка, ношение боевого оружия. Присваиваются звания очередные и внеочередные, вручаются дипломы, значки, именное оружие. Вы и ваша группа бывших мастеров представлена к наградам и внеочередным званиям. Вот смотрите! — и он вывел на экран длинный список.

— Однако! — воскликнул Морозов. — А давайте сделаем так: пока вы и ваши зарубежные коллеги гоняетесь за мальчишками, мой отряд потренируется в попадании по коленным чашечкам. Но только не здесь, а в Новосибирске. Там и пострелять можно в тире, и на свежем воздухе. Опробуем все ваши новинки. Кстати, наградить ребят от имени командования могу и я сам. Сделаете мне прямую связь с базой, а может и с Кенигсбергом, чтобы, так сказать получать информацию из первых рук.

— Согласен! — воскликнул Воленко. — Только и у меня будет к вам просьба личного характера.

Он показал Морозову объемную фотографию девушки лет семнадцати.

— Единственная дочь... сам растил...

Он встал и прошелся туда-сюда.

— Хочет замуж за военного, парни из спецназа грубоваты, да и возрастом старше... разведчики вам одногодки? Есть тихий парень? Характером в меня пошла, командует, как на плацу!

— Есть такой, — ответил Морозов, думая о Славке Петрове.

— Ждите, прилетит на смотрины разведчиков. Она у меня лихо водит геликоптер!

Сопровождающий провел Александра на склад, и началась работа. Пока костюмеры обмеряли Морозова, готовили новую форму, он позвонил домой, успокоил Снежку и сказал, что отряд задержится в Новосибирске еще на неделю. Потом был разговор с Павлом Вельяминовым.

— Вы у меня дома, что ли? — спросил Морозов.

— Ну да, здесь, сидим, чай пьем!

— Вещи оставьте и всей командой стричься по ноль и мыться. Что б чистыми были!

— Это зачем такое? — подозрительно спросил Вельяминов, зная, как умеет разыгрывать Морозов.

— Трусы с вышивкой "Экологическая разведка" привезу и кепки защитного цвета.

— На кой ляд нам это все здесь надевать, если мы на базу летим?

— На неделю в городе оставляют! — ответил Морозов. — Пистолеты — целый ящик приготовили и патроны к ним, будут обучать стрельбе.

— Врешь! — воскликнул Пашка.

— После стрижки и мытья мерки будете снимать с рук, ног, голов, — сказал Морозов, стараясь не рассмеяться. — Костюмеры особо просят измерить от середины плеча до пятки — маскировочные халаты будут специальные, противопульные.

— Значит, халат, трусы и кепка? — спросил Вельяминов. — Очередная подначка твоя, Морозов!

— Ремень будет с кобурой, — невозмутимо ответил Александр. — Подсумки для гранат.

— Штаны-то привезешь?

— Шаровары, майка, кеды армейские, — ответил Морозов. — Не замерзнешь!

— Пистолеты какой марки? — спросил Пашка.

— "Ягодка". Двадцать патронов, калибр пять с половиной, с прикладом и дульным тормозом.

— После тех розыгрышей, что были, веры тебе нет, Морозов!

— Как хотите, ребята! — легко ответил Александр. — Только бы не пожалеть вам потом, когда я появлюсь при полном параде, с оружием!

— Вези все что есть! — заорали, слушавшие разговор, ребята. — Пусть один Пашка будет в гражданской одежде, если он такой упрямый!

Провозились часа три с половиной, пока все собрали, Александр даже пообедал в местной столовой. Он сидел за одним столиком вместе с Воленко.

— Пора бы уж нам иметь и свой вертолет, — сказал Морозов. — Петров из отряда пробовал на большом вертолете... без подготовки — скажу прямо — очень хорошо! Вот его бы вертолетчиком в отряд.

— Такое решение есть, — ответил Воленко. — Но последние события в Кенигсберге заставили нас подойти к этому вопросу по-военному. На базу прибыли пять вертолетов из новой серии с противопульным бронированием и возможной установкой на двух турелях справа и слева по тяжелому пулемету. Один из них — ваш.

— Спасибо! — ответил Морозов.

— Если есть в вашем доме свободная комната, советую оборудовать в ней кабинет и пункт связи, специалистов я дам...

Он помолчал.

— Из Кенигсберга сейчас поступает много информации, вам нужно всю ее просматривать. Полезен был бы прямой эфир, но там почему-то постоянные помехи.

Он остро взглянул на Морозова и сказал:

— Если организуете в Новосибирске полноценные тренировки и боевые стрельбы, на базу залетать вам будет уже незачем...

— Буду стараться! — ответил Морозов.

Когда над улицей, напротив дома Морозовых завис большой, в зеленых разводах вертолет, все привстали. Винты рассекали воздух с легким свистом, рокот двигателя был приглушен. Поводив острым носом из стороны в сторону, он мягко опустился на асфальт. Крышка люка отъехала в сторону, опустилась лестница. По ней, легко сбежал юноша в форме.

Лолка, дежурившая у калитки, смело подошла, взяла его за руку и повела в сад. Это был Морозов. На нем была новая форма, которая была ему очень к лицу. Высокие шнурованные ботинки коричневой кожи, оливкового цвета брюки свободного покроя, светло-зеленая рубашка, заправленная внутрь. На голове — берет с зеленым верхом, голубоватым околышем и кокардой. На кожаном поясе висела кобура, из нее выглядывала рукоятка пистолета с тонким ремешком. От пояса под левый жесткий погон был продет еще один ремень.

— Что это за форма? — спросил отец.

— Досрочно произведен в старшие офицеры, — отрывисто ответил Александр и козырнул. — Разрешите представиться: Морозов Александр Витальевич, экстра-лейтенант экологической разведки, командир группы.

И протянул руку. Отец с чувством ее пожал.

— А шнурки-то зеленые и с кисточками! — воскликнула Лолка.

Снежка спряталась за мать и заплакала.

— Что с тобой, Снежана? — удивилась мать. — Это же Саша!

— Он такой красивый, теперь на меня и не посмотрит! Он говорит у меня нос картошкой и глаза косые!

Мать улыбнулась.

— Все у тебя в порядке, девочка! Это он так шутит!

Ребята обступили Морозова, разглядывая форму, но юноша отстранил их и вышел на середину.

— Сначала — главное! — произнес он. — Нужно открыть калитку, чтобы сюда могла войти платформа. Отец, помоги!

Вдвоем они открыли проход. Вплыла платформа, с коробками и остановилась возле гаража. Из кабины выпрыгнул парень в форме вертолетчика.

— Ребята! Подходите сюда, берите коробки с одеждой и в дом. Переоденетесь и выходите.

— Илья! — позвал Морозов. — Подойди ко мне!

— Зачем это? — отозвался Микульский. — Я не разведчик.

— Девушки! Кто-нибудь из вас, возьмите его за руку и приведите — мальчик стесняется!

Микульский вышел сам.

— Чего тебе еще, Морозов?

— Дело есть, важнецкое! — сказал Александр. — Пошли.

Он привел его в свою комнату и приказал:

— Раздевайся до трусов!

— И это твое "важнецкое" дело? — спросил Илья. Глаза у него были усталые, и сам он еле ворочал языком.

— Ты один весь ЭПРОН тащишь? — строго спросил Морозов. — Свалишься, и все дело встанет! Десять заместителей должно быть. Нужно доверять ребятам. Три дня работы, два дня отдыха, понял?

Илья кивнул.

— Мама, помоги ему переодеться! — попросил Александр. — Мне нужно быть внизу...

В саду было оживление: родители, знакомые разглядывали новую форму юношей, переговаривались между собой, отвечали на вопросы соседей, которых уже много собралось на улице.

— Внимание! — громко сказал Морозов. — Прошу отойти в стороны! Ребята, становитесь в две шеренги!

Он прошел вдоль первого ряда, поправил берет у Славки Петрова.

— От имени командования произвожу вас всех в офицеры!

Ребята дружно крикнули "Ура!"

— Вам присваивается внеочередное звание "Гранд-мастер" с вручением именного оружия и диплома первой степени "За отличную работу при разборе сложной техники"!

Он улыбнулся.

— Подходите по одному к платформе за погонами, оружием и амуницией!

И тут мама вывела Илью. Форма у него была похожа на ту, что и у разведчиков, лишь сзади, на спине была вывязана надпись "ЭПРОН-Обь", на груди — над левым кармашком — "командир". В руке он нес планшетку на тонком ремешке.

— Какой мальчишечка! — завопили девчата. — Очаровательный кузнечик! И утащили его целовать. Илья отбивался, но их было много.

— Пистолет мне! — тоненьким голоском закричал он. — Буду стрелять!

Наконец его оставили в покое. Он сидел в помятой форме, со следами губной помады на лице, то и дело подносил руку к носу, нюхал и с отвращением сплевывал на землю.

Подошла Снежана.

— Не вытирай лицо, Илья, только размазываешь помаду! Сейчас я все сделаю, потерпи!

— Не могут, что ли, не пачкающую помаду придумать? — сказал он плаксиво. — Такая проблема?

— Уже давно придумали, — ответила девушка, протирая ему тампоном лицо и шею.

— Зачем же?..

— Нарочно! — засмеялась Снежка. — Парни насмешничают, обзываются... вот и получают следы, а их так просто не сотрешь! Пойдем в дом, снимешь одежду, проветрим ее, покушаешь, да и поспишь. Ты очень устал, мальчишка!

Илья дал себя увести.

Снова построились.

— Поздравляю вас, товарищи офицеры! — воскликнул Морозов.

Ребята, как один, приложили ладонь к груди, над сердцем и грянули слитно: "Служим России!"

Морозов прошелся вдоль строя.

— Нам предстоит очень напряженный график боевой подготовки в тире и полевом лагере. На полигоне опробуем новое оружие. Отряду принадлежит вертолет, вот этот самый, который стоит на улице.

Он посмотрел на Славку.

— Офицер Петров! Вам поручается освоение новой машины, полеты с инструктором, вертолет закрепляется за вами. Берегите технику, держите ее в исправном состоянии!

Над головой пролетел геликоптер.

— Начальник базы попросил меня выбрать в сопровождающие его дочери одного из разведчиков, — сказал Морозов. — Она совершенно не знает город, достопримечательности, красивые места... Слава, не в службу, а в дружбу, не мог бы ты...

На улице послышался шум, люди задвигались, приоткрылась калитка, пропуская красивую блондинку в бриджах и курточке.

— Оригинально! — воскликнула она. — Деревянный дом с садом. Здравствуйте, товарищ Морозов!

Она протянула узкую ладонь.

— Папа сказал, что вы подыщете мне...

— Вот — доброволец! — ответил Морозов, указывая на Петрова. — Красив, умен, обаятелен!..

Ребята улыбнулись.

— ... прекрасно разбирает технику! Станислав будет вертолетчиком отряда.

Она приблизилась к Славке, почти касаясь высокой грудью, взглянула в упор. Петров не выдержал взгляда голубых глаз и опустил голову.

22. Планы, оружие, угрозы, слезы...

Инструктор собрал катапульту и обратился к офицерам:

— Самое главное — камнемет должен быть надежно заякорен! Если устройство стоит на земле, то внешнюю раму нужно привинтить саморезами, на скальной поверхности — вбивать клинья и к ним крепить. Рычаг взвода пружины — складной, после взвода, его необходимо сложить хотя бы наполовину... между ручкой "ложки" и поперечным брусом в момент удара не должно быть ничего.

Он обошел катапульту.

— Обратите внимание на "ложку", — сказал он. — Такой выемки, как в настоящей ложке здесь нет, поверхность ячеистая. Это позволяет уложить в гнезда до шести камней по пятьсот грамм каждый. Получится, своего рода, каменная шрапнель...

Он помолчал.

— В комплект поставки входят десять пружинных безменов. Рекомендуется взвешивать камни и раскладывать их кучками возле катапульты. Каждую кучку необходимо снабдить трафаретом с указанием веса снарядов. Метание камней изначально рассчитано под сорок пять градусов — это максимальная дальность полета трехкилограммового снаряда. Имеется возможность изменения угла до семидесяти градусов. Внутри внешней рамы укреплена на шарнирах вторая, приподнимаемая червячной передачей.

Инструктор посмотрел на Морозова.

— Это устройство может применяться и в мирных целях: шар с шипами и веревкой катапульта легко перебросит через реку и вонзит в дерево. Вот вам и переправа! Можно и еще найти ей применение...

Инструктор показал вперед.

— Там кирпичная стена метров за сто пятьдесят отсюда, установка на исходной позиции. Кто хочет попробовать?

— Все будут пробовать, — ответил Морозов. — И я, в том числе.

Инструктор взял в руку пращу.

— Это экспериментальное биоэлектрическое устройство, похоже на традиционную пращу и вместе с тем имеет принципиальные отличия. Начнем с того, что ложе для камня разъемное. Оно образуется сплетением ростков побега растения из Бразилии и пучка тончайших проводов без изоляции. Другие концы побега и проводов заделаны в небольшую ручку с ременной петлей. Таким образом, получается как бы кольцо из гибких нитей. Петля надевается на руку, камень укладывается в ложе. Есть несколько техник бросания камня, одно из них заключается в максимальном отведении прямой руки назад и затем рука идет вперед и фиксируется в горизонтальном положении. Как только праща пересечет линию продолжения руки, происходит замыкание контактов и слабый разряд идет по оголенным проводам. Живые нити сокращаются, и камень свободен — летит в цель. Самое интересное в том, что можно прицелиться! Это довольно просто и можно попробовать без пращи. Вы смотрите на цель, отводите руку назад, а теперь взмах вперед, с поворотом ладони так, чтобы указательный палец указывал на цель. А теперь так же, но уже с пращой.

Инструктор показал, как целиться, затем вдел руку в петлю, вложил камень в пращу и бросил его метров на тридцать с одного замаха.

— Праща и пистолет — ваше основное оружие. Вы должны бросать камни и стрелять очень хорошо!

Он передал пращу Петрову и в руках его, словно ниоткуда, появилось странное оружие — нечто вроде рогатки, прикрепленной к пистолетной ручке.

— Это арбалет, ручной вариант. Пятисантиметровые стрелки летят на двадцать пять метров. Взвод — точно так же, как в пистолете досылается патрон в патронник. Вроде бы, игрушка, а может выручить, если кончились патроны. Считаю, что в ближнем бою это оружие будет полезно.

Он улыбнулся.

— Вы обязаны знать, что растение в праще нужно подкармливать питательным раствором раз в неделю — через специальное отверстие шприцом вводится несколько капель.

— А если забудем? — спросил Павел.

— Тогда придется самому швырять камни, — ответил инструктор. — Ну, как, приступаем к тренировкам?

— Расставляйте офицеров по позициям, как считаете нужным, — сказал Морозов, — я отлучусь ненадолго.

Он прошел быстрым шагом в дальний конец полигона.

Мне тоже предстоят тренировки, подумал Александр, извлекая из сумки черную перчатку на правую руку. Это мое секретное оружие, о котором никто не должен знать.

Со стороны ладони к перчатке крепился круглый плоский контейнер с десятью тонкими дисками. Это была широко известная игрушка под названием "Бумеранг-молния". Пластиковые пятисантиметровые диски вылетали из контейнера от резкого взмаха руки — специальное устройство выдавало их по одному.

Александр вышел на позиции стрельбы "лежа". От лежаков до мишеней было метров тридцать. Он натянул перчатку, застегнул ремешок, и положил ладонь на левое плечо. Несколько раз он медленно и плавно разгибал руку, направляя ее на мишень, а затем десять раз подряд сделал то же самое, но резко. Блестящие кружки полетели вдаль.

Давно не тренировался, подумал он, возможен разброс...

Опасался он напрасно — все десять дисков вошли глубоко дерево один под другим.

Вот что значит заостренная сталь, подумал Морозов, с трудом извлекая плоскогубцами диски. Никто и не догадывается, что из игрушки можно сделать оружие.

Он нашел в земле ямку, воткнул туда использованные диски, и забил плоскогубцами так, чтобы их не стало видно.

Подходя к месту тренировок, он услышал негромкие щелчки. Из пистолета стреляют, что ли, подумал он. Вот инструктор молодец, вся группа в работе!

Морозов лично уложил в "ложку" катапульты шесть камней, рванул спуск и успел увидеть в бинокль, как они врезались в стену.

После перерыва Морозов разобрал и собрал пистолет, инструктор показал, как целиться и Александр разрядил всю обойму в мишень и выбив сто восемьдесят очков из двухсот возможных.

— Тренировались раньше? — поинтересовался инструктор.

— Нет, — ответил Морозов. — В первый раз.

— Попробуйте арбалет!

Результат оказался еще лучше — Морозов вбил десять стрелок в самую середину мишени.

— Поразительное хладнокровие и твердая рука! — воскликнул инструктор. — Не хотел бы я с вами драться на дуэли!

Славка Петров побледнел.

— Нам нужен свой вертолетчик, Слава, — сказал Морозов, улыбаясь. — Не пугайся так!

Он обратился к инструктору:

— Если на вертолет поставят два тяжелых пулемета, вы будете обучать стрельбе?

Инструктор кивнул и сказал:

— Уверен, лично у вас это прекрасно получится!

После обеда прямо на полигоне, продолжили тренировки.

Александр быстро освоил пращу и бил в "десятку" с двух рук попеременно.

— Если вы такой прирожденный стрелок, — сказал инструктор, — я развешу на стене мишени, а вы попробуйте из катапульты пятьсотграммовым камнем попасть, хотя бы в одну. На моей памяти это удалось только нашему мастеру по стрельбе.

Александр чувствовал себя на подъеме и с первого броска снес мишень.

— А еще?! — подзадорил инструктор.

Морозов дважды менял угол подъема рамы и одну за другой сбил все мишени.

— Сказать кому — не поверят! — воскликнул инструктор. — Вот, ребята, у вас прекрасный стрелок, ваш командир. Заменит любого на линии огня. Учитесь, в разведке такие умения на первом месте. Не редкость, когда такие умельцы давали значительный огневой перевес в схватке!

Под конец дня все устали, но были довольны. Прилетел вертолет и увез всех в город.

Александр видел счастливые лица ребят, и ему стало грустно и тревожно. Придется ведь им кое-что рассказать, чтобы поубавить их пыл, подумал он.

Он открыл калитку и зашел во двор.

На кухне нашел свой ужин и съел кусок холодного мяса с хлебом и запил все это чаем из термоса.

Голос Снежки доносился из комнаты матери, и Морозов на цыпочках прокрался сначала в душ, а потом в спальню. Александру даже удалось немного поспать, прежде чем его обнаружила Снежана.

— Муж вернулся! — воскликнула она. — Я ужасно соскучилась!

— Игр сегодня не будет, — пробормотал Александр. — Все болит, как будто на мне слоны топтались!

— Везде болит? И здесь тоже?..

— Пожалуйста, не трогай то, что тебе не принадлежит, — недовольно сказал он.

— Я твоя жена и это теперь мое!

— Почему обязательно нужно туда лезть? — возмутился Александр. — Поинтересовалась бы лучше, как я сегодня стрелял!

— А мне интересно другое...

— Интересы не совпадают, — пробормотал он. — Давай спать.

— Нет, я тебя буду тормошить, Сашка! На целый день бросил жену! Это только представить себе!..

— А ты чем была занята? — вдруг спросил он. — Где была?

— Маме твоей помогала по хозяйству, с Лолкой играла...

— По Клубу, значит, опять ничего, — подытожил Морозов. — Заставляю тебя, убеждаю — все без толку! Летаешь и поешь, стрекозка! Пожалуйста, летай! Еще на один день ты стала ближе к скорбному дому. Наташа скажет тебе огромное спасибо!

У Снежаны сразу испортилось настроение.

— Ты так и ждешь, чтобы я сошла с ума! — заплакала она. — Мешаю вам, да?

— Нисколько. Я даже и не обращаю внимания. Есть ты, и есть... живи, сопи... только не мне в ухо!

Снежка поняла, что Саша не в духе и отстала.

Она легла рядом, сердитая, готовая ответить резко. Котик выпустил когти, нужно быть настороже, — подумал Морозов.

Он скосил глаза. Снежка лежала с открытыми глазами.

— Если честно, — сказал он, — мне совсем не хочется, чтобы мы расстались... этот странный брак, по-моему, может стать настоящим только в одном случае — по любви. Когда ты и я не сможем друг без друга. Сейчас этого нет и мне очень горько, поверь! Наташка... чувство к ней было, но теперь ты рядом и я уже не знаю...

Снежка откинула одеяло, поднялась, набросила халат и вышла.

Он еще некоторое время размышлял о неудавшейся семейной жизни, потом мысли его перескочили на предстоящее дело.

Нас заставляют наносить реагенты на бетон двух удаленных баз, причем, настойчиво, Воленко это подчеркнул. Значит, выходы из лабиринта там? Дальние выходы. А нужно найти поближе. Историческую справку нужно смотреть — стоянки германских подводных лодок в порту Кенигсберга. Кое-какие работы сделать на тех двух, а основные — в порту. Вот тут Васильев и забегает! А нам, какая разница? Там железобетон и тут, но дядя Юра будет недоволен. Плюс это нам или минус, пока непонятно...

Он вздохнул.

Им нужно, чтобы мы в бой вступили на побережье — "камней там сотни тонн". А я где хочу? Нигде не хочу, но где-то придется... Пращи бьют прицельно на тридцать метров, арбалет — на двадцать пять, мой бумеранг тоже на тридцать, как ни крути — ближний бой! На побережье нас из автоматов сметут, даже пискнуть не успеем! А если в городе? Там топчется военная полиция, значит, патрули и общая настороженность... рискнут те с автоматами? Кое-кто попробует, но в основном, пистолеты возьмут...

Александр сел на кровати.

У нас есть собственный вертолет и можно установить крупнокалиберные пулеметы. Васильев даже и не думает, что я решусь использовать вертолет в Кенигсберге. А ведь он там нужен позарез! Наверняка у тех будут скоростные катера и пулеметы, а мы с пистолетами да с пращами, как будем выглядеть? Васильев, сволочь, фактически безоружными под пули нас гонит!..

Морозов снова лег.

Они, значит, будут вертеться у входа, осыпать ребят пулями, работать не дадут... и тут... взлетает наш добрый бронированный друг и начинается у наших недругов совсем другой досуг на море! Вертолет несется низко-низко, я жму на гашетку и посылаю очередь за очередью в цель — такое важное дело я никому не доверю!

Александр улыбнулся.

План не план, но что-то похожее на него уже рождается...

Тенькнул визифон.

"Погонщик", наверное, звонит, подумал Морозов, поднимаясь на локте. Сейчас будет отчитывать, стыдить...

— Ты, мальчик, струсил что ли? — насмешливо поинтересовался Васильев. — Никак не могу тебя выманить из Новосибирска.

— Последние приготовления, — небрежно ответил Морозов. — Вот еще постреляем из пулеметов и прилетим!

— На вертолете? Я запрещаю! — ответил Васильев. — Приедете на метро дальнего следования со своими игрушками — катапультой, арбалетами и прочим...

— Так и знал, что ты будешь мной командовать! — воскликнул Морозов, садясь прямо. — Попытаешься, по крайней мере, да я тебя и слушать не стану! Нужен мне там вертолет и все!

— Зачем тебе "там" вертолет? — поинтересовался Васильев, тоже переходя на "ты".

— Простое объяснение, но оно тебе не понравится, Юра! — Морозов засмеялся. — Воздушная прогулка к морю. Там постреляем по банкам да бутылкам и в обратный путь!

— Надо было тебя, подлеца, присягу заставить принять, чтобы знал закон и порядок!

— Нет такой присяги, чтобы в мирное время людей убивать и калечить! Это ты все врешь, Юра! Ты сам-то присягу принимал? Наверное, пальцы скрещивал за спиной...

— Вертолета не будет, не надейся!

— Сам тогда будешь воевать, бетон мазюкать и в норы залазить!

Над визифоном вспыхнул голубой шарик и развернулся в плоский экран. На экране возникло лицо Васильева — спокойное и задумчивое. Он выглядел точно так же, как и тогда... в первое знакомство.

— Продолжай, — сказал он, не разжимая губ.

— Я самым внимательным образом просмотрел личные дела мужчин — членов Объединенной дирекции. Тебя там нет. Может быть, ты сейчас в гриме?

— Не принял я во внимание, что ты член этой дирекции! — воскликнул Васильев. — Но это тебе там не поможет...

— Распорядись, чтобы дали двух опытных пилотов и организовали внеочередную смену аккумуляторов в местах наших приземлений. Пусть сейчас же ставят на наш вертолет пулеметы и тройной запас снаряженных лент.

— Хочешь сказать, что знаешь, что туда поставят? — удивился Васильев.

— Поставят то, что нужно мне — четырехствольные с вращающимся блоком стволов, калибр двенадцать и семь... по патронам я отдельно дам указание...

— Я руковожу операцией, мальчик! — сказал Васильев. — Мне не нужен вертолет.

— Внутри твоей операции — мой план, дядя! — ответил Морозов. — Будешь согласовывать действия... со мной, понял?!

— Зачем там тебе вертолет — не понимаю!

— За пивом сгоняем, — ответил Морозов. — За одно и в Прибалтику завернем — бальзаму рижского захотелось!

Васильев улыбнулся.

— Не хочешь вертолет — оставим его в Новосибирске, только со всем содержимым!

— Вертолет — мелочь, — задумчиво сказал Васильев, — я про другое думаю...

— Мне и самому интересно там побывать — может, что и найду. Только я тебе не отдам, Юра, не надейся!

— А кому отдашь? — тихо спросил он.

— Там же и спрячу! Если один раз зашел, зайду и в другой... и буду думать, как использовать — против тебя. Остальные-то граждане Земли неплохо себя чувствуют без находок этих, а ты вот жить не можешь! Только не добрые это вещи, иначе они бы уж давным-давно в мире оказались. Это подлые вещи, от которых вред один. Потому они там и лежат — спрятаны от посторонних глаз. Хорошо бы найти штуку, которая заставила тебя правду о себе громко сказать: "Ребята, товарищи, граждане дорогие! Сажайте меня на цепь, да покрепче, чтобы я сорваться не мог, а то всех-всех перекусаю, потому что бешеный я!"

— Ну, ты, Сашка, выдумщик! Не ожидал от тебя!

— В каждой выдумке доля правды есть!

— Забавный ты человек, Морозов! Я вижу, что тебе страшно и, от ужаса перед тем, что тебе предстоит, мне все это и говоришь! Откуда узнал про планы мои, я не знаю, да это и не так важно, многих моментов ты не ведаешь, в расчет не берешь, действуешь на минимуме информации. Но соображаешь быстро и, пожалуй, докопаешься до того, чего и знать не нужно и придется что-то с тобой делать...

-А не боитесь, что я вам башку оторву? — спросил Морозов просто так, чтобы хоть что-нибудь ответить.

Но Васильев воспринял это заявление очень серьезно, глаза его потемнели, взгляд стал колючим.

— А ты это можешь? — осторожно спросил он.

— Пока не знаю, — ответил Александр. — Пока мы все живы и здоровы — я и ребята мои, да и противники — тоже. А как прольется первая кровь, до меня сразу дойдет смысл слов ваших и станет ясно, кто главный враг! Тогда займусь я сбором информации и другими действиями, чтобы не чувствовал враг себя в безопасности, чтобы сообразил, что "нашла коса на камень"

— Может быть, — ответил Васильев, пристально глядя на Александра. — Только я это пойму, если развитие пойдет по твоему плану. Пока же ты выполняешь мой. До встречи в Кенигсберге!

Экран свернулся в шарик и исчез.

И только сейчас Александр заметил Снежку, бледную, дрожащую, готовую разрыдаться.

Вот и она теперь будет знать, подумал он. Ах, как все это плохо!..

23. Полет к морю

Снежана бросилась к нему и зарыдала.

— Тихо, тихо! — предупредил Александр. — Мама услышит!

Он потянул ее к постели, помог снять халат, уложил.

— Давно тут стоишь? — спросил он, склонившись над постелью. — Что слышала?

— С самого начала разговора, — она схватила его за руку. — Что же это, Саша? Что он хочет от тебя?

Александр лег рядом, обнял жену.

— Он хочет, чтобы я спустился в подземелье. А там темно, холодно и мыши бегают.

— Смеешься, а мне страшно!

— Кота нужно взять, — ответил Александр. — Для охраны.

Он потянулся к Снежане, но она отстранилась.

— Просто так полежим...

Александр пытался думать о предстоящей операции, но мысли путались, Кенигсберг, Васильев и лабиринт отдалились, он задремал, и снова проснулся, потому что Снежка не спала. Кажется, долго лежал без сна, и незаметно уснул. Спал минут сорок чутко, сторожко, и проснулся от того, что она глянула в его сторону. Сонными глазами смотрел на нее, пытаясь не уснуть, но сон снова ненадолго овладел им — так продолжалось всю ночь.

Утром он встал с тяжелой головой, пошел умываться и застрял в душе. Снежка ждала его, ждала, вошла и увидела, что он спит, сидя на стуле.

— Иди, ложись, — сказала она, — ты не выспался!

Он отрицательно мотнул головой и пробормотал:

— Сегодня стрельбы и я обязательно должен быть.

После завтрака он уехал на полигон.

Ярко светило солнце, в синем небе плыли кучки облаков, и трава была светло-зеленой. Под цвет травы была раскраска вертолета и защитного цвета форма офицеров.

Инструктор объяснял ребятам принцип действия пулемета, основные моменты в стрельбе, и присматривался к Морозову. Тот жмурился, тряс головой и тер руками глаза.

— Что с вами? — спросил инструктор. — Вы здоровы?

Морозов сонно кивнул.

— Может, отложим ваш полет? — предложил инструктор. — Часика на два...

Александр издал горловой звук, что означало "Все отлично, шеф! Заводи!"

Взлетели.

Морозов таращился вперед, держась за ручки пулемета.

— Эй, там, на земле! — проорал инструктор в микрофон. — Офицеры, в укрытие! Да живо, живо!

— Где мишени-то? — громко спросил Александр, ворочая пулемет. — Ага, вижу! Заходи на цель...

И опустил голову.

Инструктор сбоку видел, что командир сидит с закрытыми глазами.

Вертолет понесся к земле.

Морозов дернулся, поднял голову, довернул пулемет и двумя короткими очередями пробил мишень.

— Одна есть, — пробормотал он. — Давай вторую...

— С закрытыми глазами?.. — ахнул инструктор. — Этого не может быть!

— С закрытыми... я бы промахнулся, — ответил Морозов. — Через щелочки... вижу...

Он отстрелялся первым, ушел в хвост и там, на парашютах, устроился досыпать.

Теперь офицеры садились по двое, и вертолет заходил на цели то одним, то другим бортом.

Только когда группа закончила стрельбы, Морозов проснулся и вылез из машины.

— Кто как стрелял? — спросил он довольно бодрым голосом, приглаживая вихры.

Славка вручил ему букетик полевых цветов и сказал:

— Первое место — твое!

— Нужно там оборудовать спальные места, — ответил командир, отряхивая штаны. — На полу жестко спать.

Ребята засмеялись.

На связь вышел Чубаров.

— Подожди, Петя, — сказал Морозов. — Ребята, надо гамаки повесить по бортам, один над другим. Посмотрите там крепления...

— Черновой набросок, — сказал композитор. — Весь танец будет семь минут.

— А не мало? — спросил Морозов. — Только во вкус войдут тут и конец. Может, пятнадцать?

— Что ты понимаешь! Это будет танец-модерн!

— Дефективных марсианских детенышей?

— Врезать бы тебе, Сашка, по заднице, чтобы знал край, да не падал! Только то и спасает тебя, что ты мне новую тему подкинул!

— Ну, давай свои семь минут, — сказал Морозов. — Послушаю модерн. Только учти — судить буду строго!

Из визифона послышался скрип, отрывистые взвизги и скрежет. У ребят вытянулись лица.

— Стоп, стоп! — крикнул Морозов. — Достаточно. Мощно, Петя! Конвульсии каких-то железных агрегатов, у которых закончилась смазка. Техно-рок для ребят пятнадцати — семнадцати лет. Но для малышей нужно легче, нежнее. Давай, я тебе расскажу, как вижу эту сцену?

— На кой черт ты мне сдался с подсказками своими! — обиделся Чубаров. — Три дня, с утра до ночи, не разгибаясь, сочиняю — в соавторы лезешь?

— Фу, Петя! Мои только идеи, а сочиняешь ты. У тебя слава, имя, поклонники, завистники, а кто я?

— То-то же!

— Вот смотри — утро. Золотятся верхушки скал. Под куполом, где обитает марсианская семья, еще все спят. Здесь скрипочку бы электронную, тихонько так...

— Не учи ученого! — отозвался Чубаров. — У меня три музыкальных образования.

— Из тесной норки выбирается марсианский детеныш, потягивается, отряхивается...

— Гад ты, Морозов! Мою идею как свою выдаешь...

— Здесь неплохо бы несколько аккордов клавесина, — не обращая внимания на выпад, сказал Морозов. — Вот и остальные детеныши радуются марсианскому рассвету... здесь можно флейту...

— Это будет уже твоя песня! — грубо заметил Чубаров. — От выгодной темы отталкиваешь?

— Отдаю тебе даром, болван! — крикнул Морозов. — Не загуби только, чучело! На Олимп тебя втаскиваю, козел, а ты упираешься! Как свое выдашь, кретин!

— Да понял я, понял! — закричал Чубаров. — Прямо сейчас и попробую!

— Связь через визифон, я буду в отъезде, — сказал Морозов.

Ребята от хохота попадали в траву.

— Готовимся к полету, — сказал Морозов, становясь серьезным. — Сейчас летим в филиал, у Дягилева все и спросим. Оставляю за себя Вельяминова, Чернова и Петрова, а сам иду к оружейникам. Нужно все предусмотреть, чтобы потом не бегать на остановках за едой, средствами гигиены и теплыми вещами. У всех чтобы были визифоны. Сообщаю заранее — летим в Кенигсберг. Изучение города, порта, береговой линии — это будет в пути. Конкретное задание уже по прибытии на место. Дело очень сложное и ответственное. При мне постоянно будут те, кого я назвал. Подчеркиваю — постоянно!

Он вгляделся в лица ребят.

— Остановки в пути будут плановые и внеплановые. Везде будем тренироваться в бросках из пращей, стрельбе из арбалетов и пистолетов. Пока все.

У оружейников он наблюдал за снаряжением лент для пулеметов: бронебойных, бронебойно-зажигательных, бронебойно-разрывных. Снаряженные магазины к пистолетам уже положили в ящики и кассеты со стрелками для арбалетов — тоже.

С подготовкой к далекому походу провозились до полдника, но сделали, кажется, все, что требовалось. Когда машина была загружена, Александр отпустил ребят проститься с родными, и пошел сам.

Дедушка, Валентин Николаевич, выглядел неплохо, Александра встретил сердечно, обнял, прижал к груди.

— Редко мы стали видеться, Саша, — сказал он печально. — Сильно ты себя нагружаешь, смотри, не перетрудись!

— Знаешь, дед, нет сил, смотреть, когда делают, да не так, — ответил Александр. — Возьмешь, да и сделаешь сам, как нужно! Понимаю, что неправильно это, но пока вот так... исправлюсь...

— Опасное дело? — спросил Валентин Николаевич.

— Очень! — ответил внук. — Решаю эту задачу, придумываю варианты развития и знаю, что не все пойдет по-моему...

— Справишься?

— Должен! — ответил Саша. — Иначе задачу поставили бы перед другим человеком.

— Удачи и везения тебе!

Мама и Лолка ждали в комнате и обняли Сашу с двух сторон.

— У меня на сердце неспокойно, — сказала мама, — чудится плохое и много слез, только не говори мне, что я ошибаюсь, Саша! Лучше ничего не говори!

Александр промолчал.

— Понимаю, что ты должен, как командир отряда, сделать все возможное, но мне кажется, что есть человек старше тебя, начальник, который намеренно ведет тебя по опасному пути. Я права?

Он кивнул.

— Можешь отказаться?

— Будет только хуже, мама! Там — удобнее всего. Он так хочет, и я это понимаю. Я иду по опасному пути, но наверняка будет место, где я могу перейти на другой — безопасный...

— Выход есть, сын, постарайся его найти! Ты нужен нам, как никогда! Пусть небо и звезды хранят тебя!

Саша присел на корточки, обнял сестру, поцеловал в висок и прошептал:

— Я привезу тебе целую горсть прозрачных камешков янтаря, и ты сделаешь из них бусы.

— Я буду ждать тебя, Саша! — ответила Лолка и заплакала.

Снежана была спокойна и чуточку равнодушна, что выдавало ее волнение.

— Все уже говорено — переговорено и не по одному разу, — сказала она. — Что я могу еще добавить? Я буду ждать тебя, Саша, столько, сколько потребуется и уверена — дождусь!

Они поцеловались.

Отец ждал его в своем кабинете, бледный, но спокойный.

— Полетишь с нами до последней станции метро, — сказал Александр, — есть важный разговор.

Отец горестно покивал.

На глазах родных Александра, родственников ребят и соседей, разведчики взошли на борт, вертолет взлетел и взял курс на запад.

Через двадцать минут он уже садился на вертолетной площадке около Новосибирской площадки разбора.

— Последняя остановка перед дальним походом! — объявил Морозов. — Площадка разбора в нынешнем виде. Предлагаю всем, включая и летчиков там побывать. Через тридцать минут вылет в Кенигсберг.

Ребята заулыбались.

После того, как все ушли, Александр откинулся на спинку шезлонга и заговорил:

— Отец, ты единственный должен знать то, что будет происходить в Кенигсберге!

И он рассказал все, что знал, о чем догадался, что предполагал...

С каждой новой фразой отец бледнел все сильнее, а под конец заплакал.

— Нет предела человеческой подлости! — воскликнул он, вытирая слезы. — Как у этого человека сердце не разорвалось — ведь он безоружных мальчишек ведет в бой, ведет на погибель в лабиринт!

— Как член Объединенной дирекции я обязан информировать организацию о происходящем, и я буду это делать. Этот человек наверняка понимает и придумал ловкий ход. Будь внимателен, отец! Береги всех наших — возможно похищение кого-нибудь...

— Но ты можешь выйти вместе с ребятами! — воскликнул отец. — Только все вместе!

— Это невозможно, отец! — печально сказал Александр. — У меня с ними разные пути. Им — попроще, мне — сложный путь.

Он посмотрел в иллюминатор.

— Ребята идут. Давай прощаться!

Они обнялись.

Отец выпрыгнул из вертолета и пошел прочь.

Ребята залезли в вертолет возбужденные, радостные.

— Такой городок у них, я поражен! — воскликнул Павел. — Говорят, что это все ты придумал! Правда, что ли?

Морозов кивнул.

— Спектакль у них идет, кукольный, знаешь, как называется?

— Я давно у них не был...

— "Скафандры, блоки, змеи. Хитроумные проделки Морозова" — знаешь о таком?

Морозов скорчил ужасную рожу.

— Понятно, Сашка! Надо будет обязательно сходить!

— Ты там популярнейшая личность, — сказал Петров. — Как только мы сказали, что ты командир разведчиков, такой шум поднялся, такие крики начались: "Даешь разведку с двенадцати лет!!!" Мы растерялись...

— Памятника мне еще нет? — спросил Морозов. — С гайковертом наперевес?

— Не додумались еще! — воскликнул Чернов. — Что же ты раньше-то не сказал? Моим младшим братьям там и место.

— Теперь будете знать...

— Куда еще, командир?

— Туда, — Морозов положил руку на зачехленный пулемет. — Славка Петров будет учиться вождению вертолета на ходу. На отдельных участках, где нет встречных машин, будешь вести самостоятельно. Основную часть пути будут вести опытные вертолетчики с базы. Они вам расскажут правила нахождения на борту. Ясно одно — центровку машины нельзя нарушать. Передвижение в корпусе только ползком и поодиночке. Отдыхайте, ребята! У нас очень долгий полет.

— А если я "по-большому" захочу, — спросил Валерка Плавчий. — Куда мне ползти?

Все посмотрели на Морозова.

— Привяжем тебя к турели, спустишь штаны, распахнем люк...

— Туалеты в хвосте, — сообщил по бортовой связи пилот. — В кабинке будете снимать штаны.

Валерка показал Морозову кулак.

Бесшумно развернулся экран, на нем появилась недовольная физиономия Васильева.

— Почему я должен ждать? — раздраженно спросил он. — Где дисциплина? Есть приказ, и он должен быть выполнен!

— А вы чем там занимаетесь? — в тон ему ответил Морозов. — Нас ждете? Даром хлеб народный едите? Я бы вас всех, не взирая на звания и должности, — погнал работать, бездельники!

Васильев побагровел.

— Ох, Морозов, ты дождешься!..

Александр засмеялся.

— Соскучился по умным разговорам, дядя Юра? — спросил он. — Я уже наметил цикл бесед на темы морали, нравственности и хорошего поведения. Завтра, после обеда и начнем. Или ты хочешь сообщить, что операция по поимке вооруженных юнцов в Кенигсберге провалилась? Я это понимаю и без тебя. Бездарное командование — вот и весь сказ!

— Редкостный наглец! — ответил Васильев. — Завтра поговорим, после обеда...

— Это кто такой? — спросил Валерка, когда изображение исчезло. — Чего ему от тебя нужно?

Морозов небрежно махнул рукой.

— Есть тут один, — сказал он, — все вперед забегает, все командует! Ни черта не смыслит в операциях, а туда же...

Он обвел глазами ребят.

— Если кто хочет "по-маленькому" или "по-большому", можно еще это сделать на земле! Следующая посадка нескоро...

— Полетели! — закричали ребята. — Даешь Кенигсберг!

Зашумел двигатель, зашелестели винты.

Морозов поймал взгляд Славки и кивнул.

— Второй пилот! — сказал Морозов. — Освободите кресло офицеру Петрову, пусть учится взлетать!

Летчик и Славка поменялись местами.

Вертолет подпрыгнул и стал подниматься.

— "Мы, друзья, перелетные птицы", — запел вдруг Морозов красивым тенором. — "Только быт наш одним нехорош: на земле не успели жениться, а на небе жены не найдешь!"

Ребята разинули рты, от удивления, а Морозов продолжал, как ни в чем не бывало:

— "Потому, потому что мы пилоты, небо наш, небо наш родимый дом первым делом, первым делом — вертолеты. Ну а девушки? А девушки — потом!"

— Что же вы — подпевайте! — закричал он.

— А слова?

— А Информаторий на что? Эх, вы, котята с мягкими лапами! Когда еще когти у вас отрастут!

24. Приятное путешествие

Было уже двенадцать часов ночи, и Александр погнал Славку спать.

— Завтра, днем посидишь, посмотришь, а потом поведешь под присмотром одного из вертолетчиков, — сказал он. — А сейчас ложись на мою раскладушку. Ботинки только сними. Эх, забыли мы тапочки на всех, на первой стоянке нужно взять.

Александр устроился на сиденье и спросил пилота:

— А можно убрать шум, производимый, уж не знаю чем, потому что электродвигатель так не рокочет?..

— Можно, — ответил вертолетчик, — только сразу все проснутся.

— Почему?

Пилот что-то сделал над головой, и наступила тишина. Не совсем, конечно, стало тихо — слышался шелест винтов, но все же, это было непривычно после постоянного шума. И сразу же стали просыпаться ребята.

— Что случилось? — спросило сразу несколько голосов. — Уже приземлились, что ли?

— Все отлично, ребята! — сказал Морозов и повернулся к пилоту: — Включайте, только потихоньку!

Александр с любопытством разглядывал многочисленные приборы на передней панели. Качались стрелки, подмигивали разноцветные указатели, высвечивались цифры и непонятные надписи. Все показания выводились на общий экран, но пилот смотрел почему-то на вот эти маленькие циферблаты и указатели.

— Вертолеты ночью не летают, — заметил Александр.

Вертолетчик глянул на Морозова.

— Гражданские машины не летают, — сообщил он. — Специальные, вроде нашей, в любое время суток и в любую погоду. Включаем фары дальнего света, чтобы встречная машина видела, что мы занимаем эту "полосу движения". Они по приборам видят и так тоже...

— На стрельбах не вы управляли? Или ваш товарищ?

Пилот отрицательно качнул головой.

— Не знаете, кто мог бы в Кенигсберге повести вертолет над водой?

— Это каждый может. По приборам все видно: сколько до воды, до земли...

— А низко-низко?

Вертолетчик покачал головой.

— Будете стрелять? В кого, если не секрет?

— В тех, кто будет стрелять по нам, — ответил Морозов. — Меня интересуют фигуры пилотажа, когда вертолет взмывает в небо, летит на бреющем, вращает корпус для удобства стрельбы.

— Рассуждаете, как опытный стрелок. Уже приходилось воевать?

— В первый раз, — ответил Морозов. — Буду я и один из моих офицеров. Чтобы чувствовали, что с нашей стороны тоже сила.

— Я мог бы попробовать, — сказал пилот. — Уже десять лет за штурвалом.

— А не собьют нас?

— Да вы что! Это военная машина — как раз для таких дел. У нее огромная живучесть, за счет специальной компоновки и бронирования. В двигатель им не попасть, а аккумуляторная батарея надежно защищена.

— Убедили. В бой поведете именно вы.

Перед Александром развернулся экран с улыбающейся Аллой Симоновой. Смеющиеся зеленые глаза под пушистыми ресницами, чувственные губы. Модная стрижка с челкой, оригинальные серьги и кулон из белого металла — просто, но очень эффектно!

Пилот посмотрел на нее долгим взглядом и вздохнул.

— Красавица ты, Алка! — воскликнул Морозов. — Пропала куда-то в самый неподходящий момент! И подвернулась мне Снежана, с мамой договорилась и все — брак, в полном смысле этого слова. Некачественное соединение.

— Ха-ха-ха! — Симонова показала ровные белые зубы. — Ты как всегда оригинален в выражениях, Саша! Здравствуй!

— Здравствуй!

— Мы решили собраться всем классом в Энске, как раз по поводу твоих назначений. Еще лето не прошло, мы только приступили к завоеванию пьедесталов, а Морозов, оказывается, уже в начальниках ходит! Пашка Смирнов как узнал про Объединенную дирекцию, буквально упал в обморок! Ему туда никак и никогда, а ты, Сашка, играючи, вошел...

— Да ну вас! — Морозов скривился, но было видно, что он доволен. — Случайность, Алла! Пришел гайки крутить, а мне говорят, что это каждый может... вот руководить, это да! Тут ум нужен. А у меня с этим богато. Если просят ими управлять, отчего бы и нет?!

Он подмигнул.

— В разведку пригласили: там, как раз звания раздавали. Ну, мне, как своему... Я даже и не намекал, чтобы повыше — сами сообразили!

— Складно врешь! — ответила Симонова. — Только напрасно стараешься — мы уже все узнали про тебя. Вот твоя женитьба — это загадка! Тихо, мирно живете или выясняете отношения?

— Периодически сходимся в рукопашной, — ответил Морозов. — Кто главнее... дружба не побеждает. Ты лучше расскажи про северную столицу.

— Мы ее называем Санкт-Ленинград! — захохотала Алла. — Невообразимое смешение стилей. Творенье Петра и Леонида.

— Какого еще Леонида? — изумился Морозов. — Давай-ка подробнее...

— Леонида Ильича... первый проект запущен, запускаем второй.

— Ты участница или в группе поддержки?

— Сам подумай, Саша, петровская эпоха, дамы и кавалеры. Чем заняты дамы? Балы, наряды, любовники. Любовников великое множество! Три месяца валяться на постели? Есть любительницы — целая очередь выстроилась. И это притом, что последствия полугодового безделья никто не отменял. Мне, исследователю-историку, жалко время терять.

— Расскажи о проекте, — попросил Морозов.

— Фактически, масштабная ролевая игра для взрослых. Все современное демонтировано, убрано, спрятано. Участие добровольное. Двор и подлый люд. В смысле простолюдины...

Алла вздохнула.

— Тебе вот интересно, а мне уже все надоело. Огромная толпа желающих, народ спит и видит себя в графьях, князьях и прочих дворянах. Двор воспроизведен в усеченном виде, потому что специалисты против точного воспроизведения эпохи, вплоть до микробов — это лишнее. Вакханалия псевдоисторизма! Представь себе, французы устроили ролевую игру по романам Дюма. Гвардейцы кардинала и мушкетеры короля. Прямо ужас какой-то! Я просто не вписываюсь в эту псевдо... историю, вернее, истерию.

Она стала печальна.

— А тут еще второй проект — расцвет Ленинграда. Выбирали из двух периодов двадцатого века — тридцатые и восьмидесятые годы. От тридцатых пришлось отказаться по этическим соображениям — по ночам в городе были аресты, обыски. И что нам, тоже это воспроизводить? Какой-то жестокий эксперимент получается!

Она грустно улыбнулась.

— Есть уже желающие перебежать из петровской эпохи в брежневскую, особенно молодые парни и девицы. Парням подавай джинсы "Супер райфл", винил, джаз "на костях", жвачку и всякое такое. Фильмы той эпохи воспроизводили все в точности. Вот они и насмотрелись — хоть понарошку, да пожить в проклятом социализме. Ждут, не дождутся следующего проекта о благословенном капитализме. Народ соскучился по бедности и богатству. Забыли, наверное, как сводили концы с концами...

Она рассмеялась.

— Некоторые девицы в первом проекте изображали гулящих, во втором планируют перейти в тот же разряд, и в психбольнице, если по-настоящему придется — нечто похожее...

— А что у тебя в личной жизни происходит? — спросил Морозов.

— Есть рядом один товарищ...

— Постельная принадлежность?

Симонова расхохоталась.

— Скажу ему, пусть позлится. Ты, как всегда точен! Хочется мне побывать в интересных уголках планеты, а муж, тем более ребенок этого не позволят.

— Был бы я твоим мужем, точно, держал бы на коротком поводке, — сказал Морозов. — Такую красотку одну, далеко отпускать нельзя — без жены останешься!

Симонова засмеялась.

— Интересный уголок — Новосибирск, — сказал Морозов. — Ты видела моих мальчишек в форме? Не видела, потому что мы еще в свет не выходили. Вот, посмотри, какие красавцы! — и он показал превращение "гадких утят" в "прекрасных лебедей", снятое Валентином Николаевичем во дворе дома Морозовых.

У Симоновой расширились глаза.

— А представь себе солнечный день у Оперного театра, легкое фланирование незамужних девиц и молодых женщин. И мои разведчики — небывалое событие в жизни города! Не одно девичье сердечко радостно забьется!..

Симонова закусила губу.

— Когда ты планируешь этот выход? Если я попрошу не торопиться?..

— Сейчас у нас дела, — ответил Александр, улыбаясь. — Как только закончим... кстати, весьма возможно наше выдвижение в Кенигсберг.

Пилот сделал удивленные глаза.

— Где юнцы Кенигсберга могут собираться? — спросил Морозов. — Плохиши то есть? Должно же у них быть место.

— Пивная в центре города, названия, кажется, нет, а неофициальное — "Бункер Фляша", — ответила Симонова. — Говорят, очень опасное место. У меня знакомая живет в российской зоне. А тебе зачем?

— Пока незачем, — ответил Морозов. — Просто любопытная информация.

— Понимаю — разведка. Только причем здесь экология?

— Если в пивной бетонные стены, то можем нанести реагенты, — ответил Морозов. — Только нужны какие-нибудь подпорки, а то первый этаж съедет в подвал или куда там еще...

— Так ты мне ничего определенного и не сказал о вашем мальчишечьем променаде.

— Пока это только планы, — ответил Александр. — Но твое пожелание я учту.

Они распрощались и экран погас.

— Пойду-ка я тоже в кроватку, — заявил Морозов. — Спокойного вам полета!

Он слез с кресла, на четвереньках дополз до места.

Славке досталась "верхняя полка" — Александр снял ботинки и взобрался по веревочной лестнице. Долго соображал, как половчее ухватиться за петли, свешивающиеся с потолка, чтобы не грохнуть вниз. Попробовал, и не смог... только со второго раза удалось улечься в гамак. Надо бы план на завтра составить, подумал он и уснул.

Проснулся он от голоса Чернова.

— Саша! Ты вставать-то будешь?

— Не хочется, — пробормотал Александр. — Сами управляйтесь...

— Ты завтрак пропустил, и обед... что же это будет?

— Голодная смерть.

— Может, банан съешь?

— Надоели бананы, — лениво ответил Морозов. — Вкусненького ничего нет?

— Малина есть свежая... мед... может, стакан молока с хлебом?

— Который час?

— Так три часа уже по бортовому времени, — ответил Чернов. — Суп с клецками будешь?

— Салат пармезан и устрицы под горчичным соусом, — ответил Морозов.

— Ребята! — крикнул Чернов. — Сашка капризничает, от еды отказывается!

— Сейчас я его вытащу! — заявил Вельяминов. — Сашкец! Только для тебя припас одну бутылочку. Мировая вещь — вишневый ликер!

Морозов так резко повернулся, что чуть не вывалился из гамака — Чернов ухватил его за ремень.

— Это я хочу!

С помощью Петра, Морозов спустился вниз.

— Тапочки мне есть?

— Две пары, — ответил Чернов. — Вот, смотри, это шлепанцы, а вот еще с задниками...

Шлепанцы оказались велики, тапочки — малы.

Морозов скривился, как будто съел лимон и плаксиво сказал:

— Пейте сами свой ликер, я полез спать.

Чернов его удержал.

— Валерка сейчас сбегает и заменит, а пока в ботиночках походишь. Я сам тебе зашнурую. Левую ножку давай...

На все это, задрав бровь, смотрел Алеша Котов, черноволосый парень небольшого роста.

— А чего это Морозов выпендривается? — громко спросил он. — Строит из себя фон-барона?

— Да тише ты! — воскликнул парень в спортивных штанах и майке. — У Морозова голос потрясающий, на любых инструментах играет. Мастер высочайшего класса! Не понимаешь ничего, так и молчи, дурак!

А в это время мастер Морозов, вымыв руки, готовился обедать. Вельяминов поставил перед ним на стол тарелку с супом, зелень, белый и черный хлеб.

Морозов повертел в руках ложку и положил на стол.

— Какая-то не такая, — заметил он. — Так, глядишь, и суп мимо рта пронесешь...

Вельяминов тут же выложил перед ним еще пять таких же. Морозов поглядел на них и сказал:

— Ладно, этой буду есть.

Он зачерпнул жижу, подул и проглотил.

— Тренировались? — спросил он негромко, поглядывая по сторонам.

— Как ты приказывал — по полной программе, — ответил Павел.

— Чтобы без срывов, понял?! Там времени на подготовку уже не будет!

— А что за дело-то? — спросил Вельяминов. — Сказать нельзя?

Морозов покосился на вертолет и ничего не ответил.

Ребята, кто на складном стуле, кто в гамаке ожидали концерта мастера высочайшего класса, а он, отобедав, осматривал привезенные из поселка, рядом с которым сел вертолет, музыкальные инструменты.

— Это еще что такое? — спросил он Чернова, держа гитару за гриф. — Топором сработано — из одного бревна? Мне что — играть на этих музыкальных дровах?

— Нас уверили, что это великолепный инструмент! — воскликнул Чернов. — Известная марка — вон клеймо внутри.

Морозов поскреб лак ногтем, постучал костяшками по корпусу.

— Известная фирма "Сукин и сыновья", — сказал он негромко. — Торговля лесом и железом. Ладно, оставь, я потом посмотрю.

— А вот это то, что просил, — сказал Чернов, — называется "гитара-оркестр". Точно та модель. Была еще новее, но мы не стали брать.

— Правильно, что не стали, — ответил Морозов, трогая медиатором каждую струну. Он закрепил на правой руке сенсорную клавиатуру и подстраивал ее под мизинец.

— Проводная модель, на мой взгляд, самая надежная, — заметил он, подключая гитару и клавиатуру к колонкам. — Если уж в проводе обрыв, то это сразу будет заметно.

— Концерт будет в пути, — сказал Александр, — так что собирайтесь, ребята, в дальнюю дорогу!

Пашка и Петька сорвались с мест. Остальные с любопытством смотрели и слушали, как Морозов настраивает сложный инструмент.

Вот Александр тронул струну и тут же коснулся мизинцем сенсорной панели — зазвенели тарелки.

— Без нас не начинай! — закричали снаружи.

Морозов поправил микрофон у губ и сказал:

— Спокойно собирайтесь, ребята, без спешки. Чтобы потом не возвращаться...

Он проверил звучание ударных, клавишных, струнных.

— Действительно оркестр, — сказал Александр. — Здесь и арфа есть, и ксилофон, и клавесин. Органный концерт можно, как в Домском соборе.

Он перебирал струны, подтягивая или отпуская колки.

— Песенная классика у меня своеобразная, — сказал Морозов. — Я выбираю оригинальные тексты и такое же звучание. Вы уж извините, я лирику люблю! Такую музыку, какую сочиняет Чубаров, я отношу к техно и называю "смена на прокатном стане". Это не мое. Поэтому современных песен у меня мало — ищу, собираю по крупицам и получается, что наш век — жестокий. В основном у меня песни прошлых веков. Там я черпаю вдохновение, смысл, оригинальное построение и оригинальное же исполнение. Это эстрада у нас такая, а классическая музыка еще хуже. Поэтому я — археолог в музыке. Копаюсь в прошлом и нахожу жемчужины...

Он обвел взглядом внутренность вертолета.

— Песен о вертолетах и тогда было мало, — сказал он. — В основном — про военные вертолеты, и про войну. Первым делом — самолеты! Хотя вертолеты изобретены давным-давно. Поэтому я переделываю под наши реалии — и он махнул левой рукой. Вот одна такая.

Пользуясь мизинцем правой руки, он сыграл вступление на синтезаторе и повел мелодию на гитаре.

— "Поздний час, половина первого... три тысячи над землей"... — запел он. — "Мотора шум, обрывки сна. За окном облаками белыми бежит пейзаж ночной, а над ним летит Луна. Тайное движенье в небе без конца, вижу отраженье твоего лица. Ты далеко от меня за пеленой другого дня, но даже время мне не сможет помешать, перелететь океан и разогнать винтом туман, упав с ночных небес, скорей тебя обнять!"

Мелодия была заводная и текст весьма оригинальный, и Морозов рассчитывал на успех. Результат превзошел ожидания — восторженный рев пятнадцати глоток! Успешное начало — залог всего концерта. Что бы потом не пел Александр, все принималось на ура! Да и песни-то были любимые, исполненные много-много раз...

Тридцать песен было спето на подъеме. Это дало такой заряд бодрости, что ребята долго не смогли потом уснуть, шепотом обсуждая концерт.

Последующие дни мало чем отличались от этого: тренировались в стрельбе, изучали план Кенигсберга, фотографии причалов и туннелей, береговую линию, подходы к базам и стоянкам в порту. Морозов дополнительно изучал и запоминал лоцию морских глубин.

Потом был обязательный концерт — непременно с новыми песнями.

Так увлеклись, что когда пилот объявил, что вертолет садится в Кенигсберге, ему не поверили. Казалось, еще уйма времени — лететь и лететь!

Александр с трудом выгнал всех из машины.

Договорились обратно в той же компании и с тем же порядком в пути. Александр кивал, а при мыслях о спуске в лабиринт, холодок пробегал у него по спине.

Разместились в двух квартирах: из одной можно было пройти во вторую через общий балкон.

Улеглись спать "на твердой земле", в настоящих кроватях с белоснежным постельным бельем, а вечером Морозов планировал выйти на разведку в город.

25. Разведка боем

Разведку Александр начал со штаба, куда должен был обязательно явиться с докладом о прибытии.

Он позавтракал, привел в порядок форму, оделся и постоял перед зеркалом — оглядывал себя со всех сторон и представлял, как будут реагировать на него окружающие. Приметная форма. А по его плану нужно было не выделяться, а быть как можно незаметнее. Но не придешь же в штаб в тренировочном костюме!

Он вызвал такси. В городе не было метро, а лишь наземный электрический транспорт.

— А не арестуют тебя? — спросил Павел. — Посадят под замок и все.

— Я, да и вы пока ничего такого не совершили, за что можно было посадить, — ответил Морозов и засмеялся, — но в скором времени все должно измениться.

— Ты прямо лезешь на рожон!

— Надо было вам выбрать другого командира — сидели бы на одном месте, чаи распивали. А я широко живу, Паша, мне всегда места мало!

— Ладно, иди. Ждем от тебя вестей, и плохих, и хороших...

Морозов вышел из подъезда и сразу же поймал на себе заинтересованные взгляды трех молодых женщин. Как ни в чем не бывало, он прошел к желтому автомобилю с черными шашечками на бортах и сел рядом с водителем. Пожилой мужчина в комбинезоне покосился на него и спросил:

— Это что за форма?

— Драгуны, — ответил Морозов. Он чувствовал прилив сил к вдохновенному вранью. — Российский президентский полк. Пожалуйста, к штабу Объединенного командования.

— Неужели таких молодых сейчас призывают на службу? — спросил водитель, плавно поворачивая рулевое колесо и выезжая со двора.

— Вы меня извините! — ответил Морозов. — Свежесть восприятия обстановки, быстрота действий, нестандартное мышление — это все у молодых. Вспомните себя в молодые годы!..

Водитель пропустил поток транспорта и выехал на проспект Молодых Дарований.

— Видите, даже проспект назван... — заметил Морозов.

— Что же, стариков и пожилых на свалку?

— А у кого мудрости, понимания своего места в жизни, призвания искать, как не у тех, кто прожил долго? — спросил Морозов. — Вы как-то легко сдаетесь!

— Значит, и мы на что-то годимся?! — улыбнулся водитель. — А у меня внучка по-другому думает.

— А вы ей объясните, что глупо терять годы жизни на ошибки, если о них могут рассказать старшие!

Водитель удивленно посмотрел на юношу, но ничего не сказал.

— Рулевое колесо... да и сама машина... я такие только в кино видел... Старинная!

— Так я же из молодого возраста давно вышел, — ответил водитель, — а привычки остались старые.

— Хочу у вас спросить про бункер Фляша, — сказал Морозов.

— Развалины пятого форта или...

— ... или, — ответил Александр. — Хоть издали взглянуть.

— Только что издали, — ответил водитель, — а то можно по лицу кулаком получить! Это на улице Вольных Стрелков, полуподвальное помещение. Поганое место! С двенадцати дня и до утра пьяная гульба, с воплями и драками. Жители этого дома готовы купить пару гранат и взорвать это мерзкое сборище! Если хотите, я могу подъехать, только не долго, а то машину разобьют...

— Хорошо, спасибо! Подождите меня у штаба.

Морозов вышел из машины перед главным входом и сразу же попал в кольцо девушек и женщин. Военных много входило и выходило из здания, но форма юноши выделялась среди френчей, гимнастерок и курток.

— Это кто же у нас такой хорошенький?! — воскликнула молодая женщина в вязаном платье. — Что за чудо?

Морозов козырнул и сказал:

— Извините! Командующий ждет меня с докладом.

— Подождет, — ответила женщина. — Дайте на вас полюбоваться!

— На подходе целый полк моих товарищей! — воскликнул Морозов. — Колонна уже входит в город. Позвольте доложить об этом командующему!

— Полк! — вскричали дамы в восторге, кольцо разомкнулось, и Александр легко взбежал по ступенькам.

В холле он обратился к дежурному капитану:

— Борт 115 прибыл из Новосибирска. Группа в количестве шестнадцати офицеров, командир Морозов.

— Мы вас ждем. По приказу штабс-полковника Васильева вам надлежит передать вертолет летной группе, а личному составу присоединиться к основному отряду и ждать указаний.

Вот сволочь, Васильев! — подумал Александр. На все идет, чтобы отобрать у нас вертолет. А вот кукиш ему в рыло!

— Мы немного не дотянули до города и сели на площадке для гражданских вертолетов, — ответил Морозов. — Можно там поставить на зарядку?..

— Вот жетон, — ответил капитан и вручил Морозову металлическую пластинку. — Предъявите и они будут обязаны... Когда вы прибудете?

— Думаю, через час-полтора! — ответил Морозов.

Он вышел через другой вход, обогнул здание и на стоянке увидел такси.

— Можно ехать, — сказал он, садясь в машину. — Как тут, в городе, тихо? Или помойка Фляша отравляет все вокруг?

— Это вы хорошо выразились — "помойка"! — воскликнул водитель. — Определение точное и наверняка приживется. Если бы не эти выродки, город был бы наводнен туристами. Города умирают, если на них не любуются, не восхищаются зданиями и улицами. В русской части жизнь, многие бы туда хотели переехать, но на всех жилья не хватит.

— А может, проще, — преложил Морозов, — одну гранату в этот гадюшник, только противотанковую?

— Давно бы швырнули, да где взять? Подъезжаем, смотрите!

Александр успел заметить только здание старинной постройки, массивную дубовую дверь и три больших окна полуподвального помещения.

Около машины, словно бы ниоткуда, возник верзила в зеленой форме.

— Чего встал? — пролаял он. — В рожу захотел? Сейчас получишь!

Он заглянул в салон, встретился глазами с Александром и заорал:

— Курт! Тут птенчик желторотый в форме! Бери его, я водилу страхую!

Александр расстегнул кобуру, вынул пистолет и снял с предохранителя. Патрон в патроннике, как учили, подумал он, сейчас будет первый труп. Страха он не испытывал.

Подскочил охранник и рванул дверь.

— Вылазь, гад! — заорал он, размахивая пистолетом.

Александр выстрелил от бедра. Пуля разворотила громиле плечо, он выронил оружие.

Морозов мгновенно развернулся и выстрелил во второго...

— Нужно доказательство моей победы, — пробормотал он, вылезая из машины. — Индейцы отрезали уши у своих врагов...

Охранник стоял, покачиваясь и зажимая рану левой рукой, кровь текла между пальцев.

— Больно, да? — спросил Морозов, снимая с него ремень с тесаком, ножнами и кобурой. — В тюремной больнице пулю тебе вытащат.

Верзила замычал и рухнул на колени.

Морозов обошел его, подобрал пистолет и сунул в кобуру.

— Эй, товарищ! — позвал он, усаживаясь на свое место. — Вылезайте из-под сиденья, поехали! Наши обидчики легли, отдыхают, пора и нам уезжать!

Водитель выпрямился, включил ток и с места рванул с такой скоростью, которую трудно было ожидать от древней машины.

— Откуда у тебя оружие? — спросил он, переходя на "ты".

— Так я же офицер, — ответил Морозов. — Нападение на представителя власти карается полной переделкой.

— Перевоспитанием, — поправил его водитель.

— Нет, — возразил Морозов, — уже отменили это дело, как неэффективное. Вот смена пола, это да! Отрежут ему все лишнее, где узко — расширят, где широко — сузят, добавят, чего не было и получится не Курт, а, допустим, Марта. Хорошее имя. Может, и судьба будет хорошая...

Водитель смотрел на него во все глаза.

Доехали до подъезда. Александр посмотрел на него и сказал:

— Если будут спрашивать, отвечайте, что и вам угрожали пистолетом, поэтому вы ничего не помните. Понимаете — ничего! Сильный шок.

Водитель кивнул.

Александр деловито прошагал мимо женщин и скрылся в подъезде. Дверь он открыл своим ключом, положил трофеи на кухонный стол и пошел мыть руки.

— Где взял? — крикнул Вельяминов.

— Нашел, — ответил Морозов, намыливая руки. — Гляжу — лежит. Взял и принес.

— Везде клейма "1943 год". Это с того времени лежало? Придумай что-нибудь умное.

— Новости послушай, — ответил Морозов, появляясь в гостиной.

— "Дерзкое нападение на вооруженную охрану пивной, известной как "Бункер Фляша". Неизвестные из неустановленной машины произвели два выстрела и ранили охранников. Оружие у одного из них похищено. Ведется следствие", — услышал Александр.

— Как ты там оказался? — спросил Чернов. — Ты же в штаб поехал?!

— Из штаба я поехал туда, — ответил Морозов, раздеваясь. — А поесть, ничего нет? Проголодался — ужас!

— Все теплое, сейчас подогрею, — ответил Петр.

— Приказ: вертолет отдать и влиться в общий отряд, — сказал Морозов, натягивая спортивные штаны. — Представляешь: лететь через всю Россию, чтобы отдать машину! Они что — идиоты?

— А что нам делать? — спросил Валерка Плавчий. — Ты хоть знаешь?

— Про себя я все знаю, — ответил Морозов, появляясь на кухне и стаскивая со стола амуницию. — Я уже начал свою войну, не знаю, как вы...

Он унес пояс в прихожую и сунул под вешалку.

— Если кто слаб в коленках, может идти в штаб и делать то, что прикажут! — крикнул он из ванной. — Я не задерживаю.

— Ну, вот, — протянул Чернов, — Морозов в своем репертуаре! Один он храбрый, а остальные, так...

— Да ты только подумай, Петька! — воскликнул Морозов, появляясь на кухне. — Такие замечательные пулеметы! Ленты я сам готовил, подбирал... и все впустую? Ни одного катера подбитого, ни одного вертолета!..

— Пулеметчик Морозов! — улыбнулся Паша. — Охота пострелять?

— Вооруженного человека нужно побеждать тоже оружием! Зачем им пулеметы и винтовки? На охоту ходить? — Морозов откусил полсосиски, прожевал и проглотил. — Охотиться на людей им нужно! Славка, ты со мной?

Петров кивнул.

— И еще нужен стрелок — на второй пулемет.

— Я пойду, — ответил Вельяминов.

— А нам чего делать? — наперебой спросили ребята.

— Вам нужно попробовать катапульту — на расстоянии, — сказал Морозов. — На земле и на море. Здесь все годится: один камень, несколько камней, щебень, гравий и просто земля. Для ближнего боя у вас все есть. Это вот на побережье. Я хочу посмотреть на входы в убежища лодок — есть ли они там вообще. А в городе... в городе цель одна — разгром пивной "Бункер Фляша". У меня есть план, продуманный почти до самого конца.

Он вздохнул.

— Нет надежного пути отхода группы. Без этого план этот — авантюра. Давайте думать вместе!

Александр включил проектор — на стене появился план города.

— Дом с пивной, оказывается, тоже есть на фотографиях, — сказал Морозов, — просто я раньше не обращал внимание. На плане вот он, — командир увеличил карту. — Напротив входа — большой сквер, ограниченный жилыми домами. Дома эти длинные, один имеет две арки, второй — одну. Эти дома вплотную примыкают к зданию, которое имеет один подъезд. Он не проходной, но есть спуск в подвал. Вот, все на плане обозначено. В подвале наверняка есть оконца, выходящие на другую сторону дома, там проходит улица Печатников. Дома старой постройки, лестницы в подъездах узкие и крутые.

Морозов нашел фотографии домов и показал в увеличенном виде.

— Вот смотрите, — он показал другую фотографию, — подъезд дома, аналогичный тем, о которых речь. Дверь открыта и можно посмотреть все внутри. Смотрите — места мало. Если придется отступать, то в этом подъезде соберется весь отряд, а поскольку дверь в подвал узкая, проникать туда придется по одному.

Он тяжело вздохнул.

— Допустим, соберемся мы в подвале и как потом вылезать? Оконца-то узкие! Со всей амуницией быстро никак не получится! И пока это мы будем пролазить через игольное ушко, на улице Печатников нас будет ждать толпа с автоматами.

— А если вертолет сядет в сквере? — спросил Плавчий.

— Думал я и об этом варианте, — ответил Морозов. — Тоже все шатко: под огнем в него залазить, пулеметами нельзя пользоваться — убьем кучу народа, да они не для этого, пулеметы-то!

Он помолчал.

— Нас сковывает заповедь-приказ: "Не убий!", — сказал он. — Если бы не это, можно было посадить вертолет напротив пивной и всю эту шатию-братию перестрелять! А нужно ювелирно — и своих ребят под огонь не ставить, и чужих уберечь, но задание выполнить! Сложнейшая задача!

— Рассказывай план, Сашка! — попросил Вельяминов. — Точно там у тебя все продумано?

Морозов опять вывел карту с четырьмя домами и показал и рассказал, с чего начнется операция, кто и где будет на исходной позиции, куда будут отходить и где сольются в один отряд.

— Куда отступать, если везде враги? Вот главный вопрос! Выход должен быть, но я его не вижу!

— Пошли, посмотрим на месте, — предложил Плавчий.

На разведку пошли пятеро: Морозов, Вельяминов, Петров, Чернов и Плавчий. С собой взяли ножи, пращи и два арбалета.

— В случае чего — это не оружие, — сказал Морозов. — Будут задерживать — возмущайтесь! Мол, так и рогатку с пульками оружием признают!

— Поедем? — предложил Плавчий.

— Пешком пойдем, — ответил Морозов. — У меня план города в голове, наискосок, проходными дворами точно выйдем на место.

Уже стемнело, на улицах зажглись фонари. Во дворах, наоборот, было темно и пусто, лишь однажды дорогу им преградила компания парней.

— Закурить есть? — спросил один.

— У меня в кулаке обломок кирпича, — ответил Плавчий, — тебе об него спичку чиркнуть?

— Что, все с кирпичами ходите? — спросил парень.

— Нет, — ответил Морозов. — Два прута есть железных. Можем ударить друг о друга, искра вылетит и прикуривай!

Парень подбросил коробок спичек и поймал.

— Ладно, идите, — сказал он. — А то бы поговорили...

— На обратном пути, — ответил Чернов. — Подождите здесь, никуда не уходите!

— У меня два магазина полных, — сообщил Вельяминов, — кому нужно будет, у меня возьмете!

Парни разбежались.

Дальше шли быстро, почти бегом, изредка оглядываясь...

К пивной подошли со стороны одного из домов с арками. У входа стояли уже четверо здоровых охранников в камуфляжной форме.

— А было двое, — сказал Морозов. — У меня просто не было иного выхода, кроме стрельбы. Смотрите, какие здоровяки!

Он помолчал.

— Вдоль стены я подхожу на двадцать метров, с двумя пращами, — сказал он. — За мной, метрах в трех — еще один пращник. Около стены другого дома, еще двое ребят. Я начинаю с битья по плечам, потом перехожу к коленям... подбегаем все, кляпы в пасти, связываем и вносим внутрь. По плану, там у них небольшой тамбур и вторая дверь. Я остаюсь в тамбуре, вы выходите и становитесь против окон. Услышите мои выстрелы, начинайте швырять камни и шашки, потом отходите на исходные позиции у стен. Подбегаю я и ждем.

Он кашлянул в кулак.

— Толпа вывалит не сразу, но обязательно полезут наружу! Бьем их и отступаем назад. Если они сообразят, что на открытом месте их лупят за здорово живешь, могут тоже прижаться к стенам, вот тут нужно помогать друг другу! Я и кто за мной, бьем из арбалетов и пистолетов по тем сволочам, что у того дома — нам их хорошо видно, а наши — наоборот! Вперекрест, то есть. Наверняка, десяток побежит в обход одного дома, нам в тыл, десяток — в обход другого...

Морозов махнул рукой, показывая, как они побегут.

— У арок их встретят наши, две тройки... мало, конечно, но основное наступление будет по фронту. Тройки побьют, сколько смогут и отойдут к нам, в центр и все окажемся в каменном мешке, потому что сзади будет дом с одним подъездом.

— Пошли, глянем все на месте, — предложил Плавчий.

Они подошли к дому и остановились — дорогу преграждал штабель новых досок.

Морозов включил фонарь.

— Ремонт у них, что ли, — пробормотал он. — Вот это некстати.

Он светил на груды старых досок, обходил бревна, кучи опилок, ветоши и песка.

Ребята стояли в стороне.

Луч света уперся в штабель черепицы. Морозов стоял и смотрел на нее в глубокой задумчивости, потом, словно бы очнулся, обогнул штабель и быстрыми шагами подошел к подъезду. Дверь была не заперта, и он нырнул внутрь.

Ребята видели, как он поднимался все выше и выше и, наконец, помигал им с крыши. И тогда они гуськом поспешили в подъезд.

Морозов стоял на бревнах и смеялся.

— Небо и звезды услышали мои мольбы! — воскликнул он. — Есть выход! Вы посмотрите — крыши нет! Убрано все: и черепица, и доски, и стропила. Славочка, ты должен тихо и аккуратно посадить вертолет, чтобы никто не видел и не слышал!

— У нас аккумуляторы разряжены, — ответил Петров, вылезая из люка. — А посадить я могу, это легко.

— Нам разрешили заправиться на любом гражданском вертолетодроме. Вот раненько слетаем с тобой, зарядимся и сюда. Эх, сеть бы маскировочную!

— На стоянке только наш аппарат, как голый стоит, — пробурчал Славка, — остальные-то все укутаны.

У подъездной двери Морозов задержался.

— Двери-то хлипкие, — заметил он, — надо прибить по листу жести внутри и снаружи.

Они вышли на улицу и Морозов сказал:

— Все будет отлично, ребята! Я представил всю ситуацию, подключил интуицию — все пройдет удачно! Сегодня суббота, небо чистое и звезды видны — будет хорошая погода. Готовимся сегодня, уложу вас спать по новой системе быстрого и крепкого сна, утром еще все соберем, вызовем грузовой фургон, или даже два и поедете на операцию.

И они пошли по улицам ночного города к своим товарищам.

26. Воскресенье, ровно в четыре часа...

Около универсального магазина Морозов остановился и сказал:

— Поесть нужно взять ребятам на утро. Давайте, берите что обычно, мне бананов и десятилитровую бутыль с подсолнечным маслом, или две по пять...

Они вошли, взяли тележки и разбрелись по залам первого этажа.

Морозов пошел на эскалатор. В садово-дачном отделе он взял две совковых лопаты, моток веревки и пять дымовых шашек.

Встретились у выхода.

— Не рой другому яму, сам в нее попадешь! — воскликнул Плавчий.

— Ну-ка, подожди! — воскликнул Морозов, сунул ребятам пакеты с дымовыми шашками, лопаты и побежал внутрь.

— Заплатить забыл! — предположил Петров.

— Кошелек выронил, — сказал Петька и заржал. — А там все деньги...

— Дураки! — воскликнул Вельяминов. — Он главное забыл — мотыгу!

Морозова долго не было.

— Выход ищет! — гоготнул Павел. — Петро, найди его и приведи сюда.

Наконец появился Морозов с тележкой на четырех колесах, на которой лежал большой деревянный ящик.

— Подарки вам, — сказал он. — Кладите все остальное, я сяду сверху — буду показывать дорогу. Чего уставились? Будете толкать!

Он удобно расположился на ящике, положил ногу на ногу.

— Нашел тоже тягловую силу, — пробормотал Петров. — Слезай и тоже помогай!

— Что?! — воскликнул Морозов. — Восстание на галере? Нет у меня бича, чтобы вас подгонять! Ну-ка, рысью вперед!

Ребята покатили тележку.

— Слышал я, как вы тут надо мной смеялись! Это за все хорошее, такое ко мне отношение?

— Ты вот что мне объясни, Морозов, — сказал Павел. — Зачем ты мне наврал, что пистолет "Ягодкой" называется? Нет там ничего, в документах, только серия указана — сорок пятая.

— Это спецназовцы придумали: "Сорок пять — баба ягодка опять!"

Павел улыбнулся.

— Много у нас всего набирается? — спросил Морозов. — Может, завтра фургон вызвать, погрузить и к вертолету? Все не тащить на руках...

— Во сколько ты хочешь драку начать? — спросил Павел.

— В четыре часа, без объявления войны. Мы со Славкой в подъезде все подготовим.

— А если рабочие придут?

— Это нехорошо, — сказал Морозов. — По бутылке водки каждому в зубы и пусть катятся оттуда! Люди отдыхают, а они будут стучать и пилить!

— А с жителями квартир-то как быть? — спросил Славка. — Ведь полезут в подъезд...

Александр спрыгнул с тележки и пошел рядом.

— Это ерунда! — ответил он. — Есть простой способ удержания их в квартирах — молоток и несколько клинышков. Забиваешь один такой между дверью и дверной коробкой и попробуй открыть изнутри...

— Умный ты, Сашка! Чего бы мы без тебя делали!

Ребята в квартирах тоже не теряли зря времени — чистили оружие, подгоняли форму и защитные шлемы. Тяжелый ящик втащили вчетвером.

— Что здесь? — спросили ребята.

— Саперные лопатки на всех. У противников тесаки, а у нас будут саперные лопатки. И легче, и двойного назначения: вместо топоров будут и катапульту обслуживать — инструмент, а при случае и окоп можно вырыть...

Ребята примеривали нагрудные и наспинные ранцы, закладывали в них камни. Такую штуку придумал Морозов. Попробовали, и понравилось — хранилища камней и дополнительная защита, к бронежилету.

Морозов с гитарой ходил из одной квартиры в другую, играл мелодии и пел песни военных лет — поднимал боевой дух.

"... от Курска и Орла война нас довела до самых вражеских ворот, такие, брат, дела. Когда-нибудь мы вспомним это, и не поверится самим. А нынче нам нужна одна победа. Одна на всех — мы за ценой не постоим!"

К двенадцати все угомонились и легли спать. Александр объяснил им новый способ прихода ко сну — в любое время дня и ночи: в расслабленной позе, с закрытыми глазами "смотреть под лоб" — это гарантирует быстрое засыпание.

Сам он, лежа на кровати, раз за разом прокручивал в голове варианты развития событий.

Проснулся он от того, что Славка тихо прошептал ему в ухо "Пора!"

Командир поднялся, как будто и не спал. На короткую энергичную зарядку и умывание ушло немного времени. Затем был завтрак и одевание одежды для боя.

Петров стоял хмурый и какой-то печальный.

— Не выспался? — спросил Морозов.

Славка махнул рукой.

— Я понимаю тебя — без опытного пилота страшно самому все делать, но ты знаешь все в теории. Не опускайся низко над землей и все. А вода, я где-то читал, притягивает предметы — когда стреляют, целятся повыше. Вертолет будет не очень низко, метров с трехсот я все равно попаду!..

— Это все разговоры тех, кто не летал и не стрелял, — ответил Славка. — Буду пробовать...

Они быстро стаскали вещи в фургон, сели и поехали на вертолетную площадку.

Морозов, из-под руки оглядывался вокруг. Часового нигде не было видно.

— Две сети надо, — наконец сказал он. — Одну во втором ряду снимем, другую в третьем...

— Свои сети нужно иметь, — отозвался Петров. — Так и будем брать чужое?

— Тебя волнуют эти мелочи? Бросим их на месте, хозяевам и вернут.

Зарядка вертолета прошла буднично, без ненужных вопросов. Морозов предъявил жетон, оператор кивнул и отдал приказание...

— Ты напрямую не лети, — посоветовал Морозов, когда они поднялись в воздух. — Над парками лети, над проспектами... и выключи ты этот рокот, на черта он нам нужен!

Вертолет завис над нужным домом и стал медленно опускаться.

— Сядешь так, чтобы пулеметы смотрели в сторону пивной, — сказал Морозов. — Я допускаю, что придется стрелять!

Славка удивленно округлил глаза.

— На выносной стреле спустишь мне катапульту, — сказал Морозов. — От дома и до пивной метров двести будет...

До двенадцати часов Морозов со Славкой сидели в вертолете и сражались на тренажере: командир всегда за пулеметчика, а Петров то был пилотом вертолета, из которого шла стрельба, то вертолетчиком — противником Морозова. Как ни пытался Славка, хоть раз взять верх, это ему не удалось. Даже в игре Морозов был рассудочен, холоден и точен. Он не давал врагу ни малейшей возможности сбить свой вертолет, заставлял своего виртуального пилота носиться, как угорелого, выделывать кульбиты и пируэты.

— Ерунда это все! — заявил Петров. — Игры младшего возраста.

— Может быть и так, — ответил Морозов.

Александр навел на пивную бинокль и стал считать входящих:

— Смотри, какие бугаи собираются! Для них камня мало, нужно кирпичом по башке... Славка, девиц тащут, а те и рады... чего хорошего, если пьяный, да грубый... ты как думаешь?..

— Так же...

— Смотри-ка, все с пистолетами. Открыто носят, никого не боятся! Почему их полиция не задерживает... загадка...

— А станем мы им плечи, да колени разбивать, тут полиция себя и покажет! Арестовывать будут — нас.

— Мне все одно, кому по костям бить, — легкомысленно ответил Морозов. — Можно и полиции.

Славка оторвался от бинокля.

— Ты это серьезно, Сашка? И тех, и других мутосить?

— Придется полицмэнам выбирать, с кем они: если с теми, кто нам враги, то пусть не плачут, не жалуются на судьбу! Получат, как предатели! Я скажу, что у меня приказ Васильева.

— А Васильев возьмет, да и откажется!

— Как умный человек, он уже давно спрятался в надежную нору. Я бы так и сделал, на его-то месте... уже тридцать человек собралось, не считая охраны и девиц...

Морозов набрал номер Вельяминова и сказал:

— Паша! Мне мысль пришла, здравая — машину взять напрокат, фургон. На нем приедете, а здесь номера с него сорвете. Если что не так пойдет, я вас на каком-нибудь пустыре в вертолет посажу.

— Хорошо, что позвонил. Только собирались машину вызывать. Сколько собралось?

— Тридцать четыре, вместе с охраной.

Фургон подъехал через двадцать минут.

— У первой арки часть бойцов высади, Павел, объезжай по улице Печатников и у второй — остальных. Кто со мной пойдет?

Вызвались трое.

— Плавчий будет у катапульты, — сказал Морозов. — Паша, ты начальник! Бить только по плечам, локтям и коленям!

Морозов и ребята подобрались на расстояние броска. Командир вложил камни в две пращи, взял в каждую руку.

— Ровно четыре, я начинаю! — сказал он и швырнул камень, затем второй и еще два — у всех охранников оказались разбиты плечи. Еще броски — по коленям и парни с криками боли повалились на землю. Их вопли заглушили пьяные крики и громкая музыка из пивной.

Подскочили к ним и принялись вязать руки, затыкать рты. Прибежали Чернов и Котов — с шашками и бутылями с маслом.

— Тяжелые парни! — воскликнул Морозов. — Бросим их! Не надо тащить!

Он приоткрыл дверь и занес бутыли. Здесь музыка била по ушам, казалось, вторая дверь вибрирует от громких звуков. Встав на колени, он приоткрыл ее, выполз на бетонную площадку и лег, осматриваясь.

В просторном зале было десятка три столиков, накрытых скатертями, с зажженными настольными лампами под желтыми абажурами. Сидели по трое, с кружками и рюмками. Сцены не было, вместо нее в углу надрывался проигрыватель — визгливые, разухабистые звуки, разрывали барабанные перепонки.

В глубине зала, на вертящихся стульях, сидели пятеро парней в зеленой форме, с засученными рукавами. Они упирались в стойку спинами и в такт музыке дирижировали кружками.

Левее стойки была вешалка с висящими куртками и кепи на полке.

И еще... Морозов вгляделся, и руки его задрожали — на вешалке, небрежно зацепленные за ремни висело с десяток немецких автоматов, а под ними — четыре ручных пулемета.

Морозов втащил бутыли, наклонил над ступеньками и отвернул пробки. Струи масла полились на ступени.

Теперь следовало подать сигнал. Первоначально Морозов планировал стрельбой по лампам и светильникам дать знать, но здесь решил по-другому: направив пистолет на парней у стойки, он открыл огонь.

С первыми выстрелами лопнули стекла во всех трех окнах и полетели дымовые шашки — густой белый дым поплыл над столиками. Общий вопль ярости потряс зал, началась беспорядочная стрельба.

Морозов стрелял по мечущимся фигурам до тех пор, пока автоматная очередь, пущенная прицельно не врезалась в дверь над его головой.

Он отполз в тамбур и прокричал в микрофон:

— Плавчий! Заряжай щебенкой и наводи на дверь! Как только вылезут с автоматами, бей, не жалей!

Он выбежал из тамбура и увлек за собой ребят. Отбежали на несколько метров и прижались к стене дома. Морозов видел, как распахнулась дверь и парни в зеленом, с пистолетами, побежали влево, за дом.

— Пашка! К тебе гости! — проорал Морозов. — Котов и Чернов — к нему, на помощь!

Сам он и еще один офицер, рванули к другому дому.

Раздался глухой удар и свист летящих камней. Ныряя в арку, Морозов увидел, как рухнули, как подкошенные, трое врагов, с автоматами.

— Плавчий! — крикнул Морозов. — Беглый огонь по окнам и двери! Там автоматчики и пулеметчики!

Ребята у второго дома не знали, что делать — здесь никого не было.

— Готовьсь! — закричал командир. — Пращи к бою!

Из-за соседних домов выбежала толпа парней — камни полетели в цель. Упало несколько "зеленых", остальные смело полезли в драку. Началась рукопашная.

Морозов метал камни, стрелял из арбалета, отмахивался лопаткой. Яростный напор отбили без потерь. На асфальте валялись друг на дружке несколько неподвижных тел.

Послышался рокот двигателя, тень пересекла асфальт, ударил пулемет — ровная строчка пуль хлестнула по земле — вражеский геликоптер пролетел над домами.

— Степанов — за старшего! — крикнул командир. — Славка, сеть снимай! Заводи, живо!

Морозов ворвался в подъезд и вихрем взлетел на пятый этаж. Вылезая из люка, он увидел несущиеся на небольшой высоте два синих геликоптера. Очереди хлестнули по вертолету. Пули впились в дерево у самого его лица.

Морозов вылез из люка и подбежал к вертолету.

— Взлетай! — закричал он, забираясь внутрь.

Двигатель взревел, машина подпрыгнула и стала взбираться все выше и выше.

Морозов поспешно сбросил с себя ранцы с камнями, сдернул чехол с одного из пулеметов. Здесь у меня двухпульные патроны, подумал он, садясь в кресло и пристегиваясь. Ледяное спокойствие овладело им.

— Буду подавать тебе команды! — крикнул он Петрову. — Исполняй все в точности! Взлетай выше — хочу увидеть расстановку сил!

Солнце светило прямо в глаза, на горизонте голубела полоска моря. Два синих силуэта, прижимаясь к крышам, пронеслись и, на удалении, разошлись в стороны.

— Выходят на встречный курс! — сообщил Петров.— Что мне делать?

— Оставайся на этой высоте, — ответил Морозов, берясь за ручки пулемета. — Пропусти их под собой, а корпус разверни стволом назад.

Пролетающий геликоптер Морозов хлестнул очередью. Тот вильнул и отвалил вправо.

— Не нравится! — воскликнул Александр. — Это я тебя погладил!

Второй геликоптер забрал влево, снизился и пошел над проспектом Воинской Доблести.

— Плавчий, Степанов, Пашка! — громко сказал в микрофон Морозов. — Что у вас?

— У меня без потерь, — ответил Валерка Плавчий. — Гравий и щебенка есть и довольно много!..

Степанов ответил, что ребята в порядке и ждут команды.

У Пашки Вельяминова был один офицер, раненный ножом в руку.

— Вы где машину оставили?

— За три дома отсюда в арке поставили, — ответил Плавчий.

— Пошлите троих разведчиков с фонарями — пусть салон осветят и под днищем посмотрят! Если все в порядке, загружайтесь! Катапульту и вражеское оружие захватите! Надо автоматы добыть! Буду бить по окнам и двери, а вы хватайте и ходу! Да живее — враги близко!

— Опусти машину перед пивной на небольшую высоту и так держи! — крикнул Морозов Славке.

Петров четко выполнил маневр.

Морозов прицелился и дал длинную очередь по кирпичам приямков и двери заведения. Полетели осколки и щепки.

— Какой идиот стреляет из тяжелого пулемета?! — услышал он крик в наушниках.

— Суется же под руку какая-то дрянь, — пробормотал Морозов и громко ответил:

— Где полиция? Парни, вооруженные автоматами в пивной "Бункер Фляша"!

— Немедленно прекратить огонь!

— Тут бой идет, тупица! — крикнул Морозов и, заметив движение в зале, ударил очередью.

— Прекратить огонь! Немедленно!

Морозов ответил на это длинной очередью по окнам пивной.

Два офицера, по-пластунски, поползли от одного из домов. Чтобы обезопасить их продвижение, Морозов принялся стрелять по пивной короткими очередями — дверь, окна, приямки и снова дверь...

Морозов слышал торопливый обмен мнениями и взволнованный женский голос, который говорил о сообщениях жителей домов — стрельбе около пивной "Бункер Фляша" вооруженных людях и телах, то ли убитых, то ли раненых...

Сейчас здесь будет полиция, подумал Морозов, надо сматываться!

Ему даже в голову не пришло, что общая связь может быть включена.

— У нас все готово! — крикнул Павел. — Загружаемся!

— Хорошо, — ответил Морозов. — Мне нужен пулеметчик Плавчий!

— Есть! — по-военному ответил Валерка. — Где садиться?

— У двух арок — давай туда!

Пока Славка отводил вертолет к дому, Морозов менял ленту в пулемете на бронебойно-зажигательные патроны.

Плавчий залез радостный.

Морозов посмотрел на него скептически.

— Уймись, мамаша! — сказал он. — Это не тренажер, Валера! Ты будешь стрелять по людям!

— По нелюдям, командир! — хохотнул Плавчий, сдергивая чехол с пулемета.

— Только по моему приказу и никакой самодеятельности!

— Так точно, командир!

Вертолет начал подниматься. Морозов увидел, как белый фургон выезжает на улицу Печатников и набирает скорость.

— Едем к морю, ребята! — сказал Морозов. — Там у нас тоже есть дело!

27. Путь в лабиринт

Вертолет летел над улицей. Фургон катился ровно, с достаточной скоростью, чтобы добраться до места, но не быстро — не нужно было показывать, что отряд покидает район боя.

В наушниках Морозова щелкнуло, и раздался спокойный голос:

— Спешите к новым боям? Сначала нужно заехать в госпиталь и оставить там раненного офицера.

— Кто вы? — спросил Морозов. Он сразу подумал о людях Васильева, которые держат ситуацию под контролем.

— Это неважно, важно другое. Вторая часть задания пока не выполнена. Не пытайтесь оттянуть время — будет хуже... вам, вашим товарищам и другим... людям...

Возникла пауза.

— Вы добились своего — в городе произведены первые аресты. Никакие катера с пулеметами уже не выйдут в море и геликоптерам не дадут взлететь.

— А где Васильев? — спросил Александр.

— Вас это не должно волновать, — ответил голос, — приказ вами получен, его нужно выполнить.

— Да, — ответил Морозов.

— Вот и хорошо. Передаю вам музыкальный привет, сами знаете, от кого...

В наушниках зазвучала печальная мелодия флейты, в сопровождении гитары. Морозов похолодел — он подумал о близких, которым было плохо... вдали от него...

— Что-то случилось? С ними, да?..

— Все хорошо, — успокоил голос. — Вы благоразумны и они... живы...

Александр смотрел отстраненно на убегающие назад островерхие крыши домов, автомобили, полупустые перекрестки и почти физически чувствовал боль и страх матери, Снежки, отца.

Плавчий повернулся к нему и замер, увидев его напряженную спину. Славка тоже посмотрел через плечо и отвернулся, понимая, что командиру пришла какая-то нехорошая весть.

— Паша... — через силу произнес Морозов. — Офицера нужно везти в военный госпиталь. Славка сядет, и там обсудим, что делать.

— Хорошо, — ответил Вельяминов. — Костя Валов хорошо держится, но я тоже подумал — не было бы заражения.

Вертолет опустился на площадке возле здания Объединенного командования и Славка, спрыгнув на поле, побежал в пункт зарядки — узнавать об очереди.

Подкатил фургон, задние двери распахнулись, и ребята выбрались на волю. Валов спустился, держа раненную руку на отлете.

Морозов уже взял себя в руки.

— Молодцы, ребята! — сдержанно похвалил он. — Отличная работа. Командование благодарит за службу! Все участники представлены к награде, а Константин Валов получит еще и нашивку за ранение.

Подкатил медицинский фургон, санитары уложили раненого и уехали.

— А теперь отдыхать! — скомандовал Морозов. — Тут недалеко офицерская гостиница.

— Да ну еще! — запротестовали ребята. — Нам в вертолете хорошо. Такая компания подобралась... Будешь нам играть и петь, Морозов! Попробуй только отказаться...

— У меня руки к пулемету прикипели, — ответил Александр. — Только гашетку могу жать и все. А вы меня струны дергать заставляете.

— Ты посмотри — отказывается, — захохотал Валерка. — Ну-ка, живо лезь в вертолет!

Ребятам-то, зачем знать, что меня гнетет? — подумал Морозов. — Я для них пример для подражания. Если покажу, как мне плохо — все скиснут, плохо будет всем...

— Мне нужно принять ванну, — сказал он капризным голосом, — выпить рюмочку ликера.

Подталкиваемый ребятами, он взобрался внутрь.

— Душно здесь, — сказал командир, сморщив нос. — Помещение нужно проветрить.

Плавчий сунул ему гитару.

— Распеться нужно, сначала, — сказал Александр, отстраняя инструмент. — Ми-ми-ми-иии... М-э-ээ! И-и-ии-и — иа! Ко-ко-ко-ко! Кря-кря-кря! Уи, уи, уи, мадам! Пее-тя, рас-шну-руууй мне боо-тии-но-чки, пожалуйста, и тааа-поооо-чки принеси.

Чернов укоризненно посмотрел на Морозова и покачал головой.

— Это ппп-рррр-иии-кааа-зззз!

Валерка принес тапочки Морозова и бросил ему под ноги.

— Горло болит, — ответил Александр, — все время на ветру, не мудрено и простыть. Сегодня песен не будет.

Валерка присел на корточки и стал расшнуровывать ему ботинки.

— Присесть бы на что-нибудь, — попросил Морозов. — Ноги болят — стоять не могу.

— Опять комедия начинается, — сказал Котов. — Что вы с ним цацкаетесь?

Морозов сердито посмотрел на него и сказал:

— Грубый мальчик гадкие слова мне говорит. Я отказываюсь петь в атмосфере презрения к моему певческому таланту. Пусть он покинет зрительный зал. Капельдинер, выведите его, пожалуйста!

— Котов! — воскликнул Валерка. — Сбегай в столовку, бананов принеси и узнай, может винцо сладенькое хорошее у них есть?

— С медалями должна быть бутылка, — надменно сказал Морозов. — Всякую дрянь, можете пить сами...

Чернов пододвинул ему шезлонг, Морозов опустился на мягкое сиденье, откинулся и зевнул.

— Спать охота! — сообщил он. — Я, пожалуй, часика два сосну, вы уж не мешайте разговорами...

Чернов дернул его за ухо.

Морозов покосился на него и сказал:

— Грязными лапами и на чистый мундир. Ты руки, когда мыл?..

Прибежал Котов и сунул Морозову бутылку с длинным горлом и золотой наклейкой на днище. Александр посмотрел жидкость на свет — бутылка была непрозрачной, откупорил, понюхал и сделал глоток. Лицо его исказилось, он принялся надсадно кашлять, держась за горло.

— Знатный клопомор! — заявил он, сиплым голосом. — Я таким садовых вредителей обрызгиваю. Дохнут за милую душу!

Чернов схватил бутылку, но Морозов, отодрал его пальцы и сказал:

— Так уж и быть — я отравлюсь! — и сделал большой глоток. — Помирать, так с музыкой!

Он взял гитару.

— Позвони-ка ты, Паша, в больницу, — неожиданно серьезно сказал он, — узнай про Костю.

Вельяминов взглянул на командира и взялся за визифон. Минут пять он негромко разговаривал, потом сказал:

— Десять дней его продержат — рана глубокая. Ничего важного не задето и это хорошо.

— Так, — сказал Морозов нормальным голосом. — Слушайте меня очень внимательно. В нашем задании есть вторая часть, которую я вам не сообщал — считал, что мы все избежим исполнения. Сегодня мне напомнили, что это время все-таки настало. Здесь, в Кенигсберге, почти под всем городом, находится лабиринт ходов — в земле. От нас требуют найти вход в него, войти и разведать дорогу к большому складу оружия германских фашистов. Что нас там ждет, какие опасности — мне неизвестно. Не знают этого и наши непосредственные начальники.

Он обвел взглядом настороженные лица ребят и спросил:

— Ну и что вы на это скажете?

— Подумаешь, ходы какие-то! — воскликнул Плавчий. — Пистолеты возьмем, автоматы, пращи и арбалеты.

— Это не так просто, Валера! — ответил Морозов. — Из истории этого древнего города известно, что всякие лазы, ходы и тайники под землей весьма опасны — там ловушки, ямы, капканы.

Он помолчал.

— Я вот читал в Информатории о странных сильных воздушных потоках в городе. В каком-то там веке — очень давно, эти струи использовались для убийства — специальные, очень легкие стрелы с отравленными наконечниками летели и попадали в цель. Может, и под землей что-то подобное...

Морозов посмотрел на бутылку, но пить не стал.

— Фашисты, использовали в обороне города магию и волшебство. Были зафиксированы странные смерти офицеров и солдат — без видимых причин. Очень широко в ту войну фашисты применяли электреты — это пластические материалы, способные долгое время хранить очень высокое статическое напряжение.

Александр оглядел ребят и сказал:

— Допустим, вы идете по подземному ходу, и пол становится с большим уклоном к одной из стен. Чтобы не наваливаться на нее, вы взбираетесь на косогор и хватаетесь за выступающие корни деревьев. На самом деле — это оголенные провода, присоединенные к электрету. Через тело в землю проходит огромный разряд и...

— И такие ходы к этому складу?! — воскликнул Чернов.

— Да. Иначе бы его давным-давно обнаружили и ликвидировали.

Прибежал Славка, влез в кабину и недовольно спросил:

— Чего-то обсуждают, меня не позвали... что за шутки, Морозов?

— А ты где был?

— На зарядке... очередь наша подошла.

— Тогда нужно лететь туда. Паша, отгони фургон на стоянку.

Вельяминов вылез из гамака.

— Кстати, там рулевое колесо или рычаги?

— Руль, — удивился Пашка. — А что?..

— Мне интересно — с рычагами машины были?

— Были, но нам посоветовали руль — проще управление автомобилем. Я поехал, но без меня разговор не продолжайте!

— А чего тут было-то? — Петров схватил Павла за руку, но тот вырвался, спрыгнул на поле и побежал к фургону.

— Командир, что за дела? — злым голосом спросил Петров. — Что, трудно ответить?

Морозов поднес бутылку к лицу, встряхнул и сказал:

— Сначала нужно зарядиться!

Он сделал большой глоток и вытер рукой губы.

— Получаем необходимые амперы и летим на место, — ответил он. — В пути я вам играю на гитаре.

— Да ну тебя! — Петров махнул рукой и полез в кресло пилота.

— Тебе, Славка, я скажу даже больше, чем остальным, понял?!

Ребята недовольно зашумели.

— Перед всем строем скажу!

Двигатель вертолета взревел, затем перешел в рокот и стал почти неслышен. Машина без толчка взмыла в воздух.

Пролетев с полкилометра, она опустилась у пункта зарядки. Ребята вылезли.

— Выносите аппаратуру, я вам сыграю, — предложил Морозов. — Петь не буду — на открытом воздухе это нельзя, вредно для связок.

Он сел на одну из колонок, настроил клавиатуру под палец и заиграл "Там, за облаками".

На звуки музыки вышли работники зарядного пункта, вертолетчики, подлетело несколько автомобилей с солдатами и офицерами. Плотная толпа окружила Морозова и ребят.

— Это кто такие? — услышал Александр за спиной. — Одеты как-то странно...

— Разведчики, — пояснил мужской голос. — Отряд Морозова. Сам он, играет на гитаре. Разгром пивнушки — их работа! Мы там были потом — картина настоящего боя в центре города. Морозов был за пулеметчика — головы не давал поднять!

— А кто им разрешил стрелять? — спросил кто-то. — Это же реальная угроза населению!

— Они неожиданно начали — никто и не сообразил поначалу! Вертолет у них на крыше стоял, сетями маскировочными прикрытый...

— Много народу положили?

— Всех, кто вылез наружу! Но они их не убили, понимаешь! Хитрая штука...

На них зашикали и разговор прекратился.

Как быстро распространились рассказы о наших подвигах, с удовольствием подумал Морозов, надо бы мне песню сочинить об этом неожиданном штурме.

Зарядка уже давным-давно была закончена, а Морозов все играл и играл.

Наконец он встал и раскланялся. Гром аплодисментов был ему ответом.

— К сожалению, мы должны проститься, — сказал Морозов. — Извините, служба!

Все собрали, залезли и вертолет взлетел.

— Хорошо о нас отзываются, — сказал командир, — хвалят за находчивость, смелость и умение воевать, не убивая. Завидуют нам! Вертолет у них свой, говорят, приказы выполняют, по своему разумению... к пивной этой не знали, как подступиться, пока мы за нее не взялись...

Офицеры довольно засмеялись.

— Теперь новое дело и пойдем мы на разведку в полной парадной форме. Из оружия — пистолеты и арбалеты и по два камня в руки.

— А пращи? — спросил Плавчий.

Морозов отрицательно мотнул головой.

— Мы будем ходить там, где ходят туристы, а камешками по стенкам стучать, искать, где входы... пол и потолок — маловероятно, думаю, в стене где-то...

Он поглядел на ребят.

— Разделимся так, чтобы в каждом зале было не больше трех человек. В этих фортах музей открыт — "Оборона Кенигсберга". Каждый форт защищался самостоятельно и дольше всех — пятый. Основная экспозиция там. Второй сдался быстро, значит, там народу будет мало. Экспозиция состоит из макетов, муляжей, манекенов в форме германских солдат и офицеров. Так же есть помещения, в основном около бойниц, где обстановка и защитники — это голографические изображения, которые меняются. Была осада, защитники погибали, это и показано...

Морозов потер подбородок.

— Нам нужно искать вход, когда в залах нет посетителей. К концу работы музея, их вообще не будет, но... я не хотел бы там ходить вечером...

Плавчий удивленно посмотрел на него.

— Не всю банду арестовали, — пояснил командир. — Они могут появиться неожиданно из какого-нибудь лаза, с автоматами... и что мы будем делать?

— Тоже пойдем туда с автоматами, — предложил Павел.

— И будет опять стрельба! — воскликнул Морозов. — Только они нападут неожиданно и потом спрячутся в свои норы. А что будет с нами?

Он помассировал ладонями лицо.

— Днем опасности меньше, зато народу больше.

— Хорошо, — ответил Павел. — Когда начнем?

— Сразу, — ответил Морозов. — А чего тянуть?..

Долетели быстро и сели на одной из площадок.

— Значит так, — сказал Морозов. — Вы там по делу будете, поэтому на девиц не глазеть, на экспонаты — тоже. Обо всех находках сообщать мне лично. Я буду в вертолете — изучать план города. Старший — Вельяминов.

Пошли три тройки.

Через пятнадцать минут позвонил Котов и срывающимся от возбуждения шепотом сообщил:

— Нашел! Вход в стене, замаскированный. Стены звучат глухо, а там — звонко...

— Где ты находишься? — спросил Морозов.

— Не знаю я... — ответил Котов. — Куда-то зашел и... нашел...

— Кто у тебя в тройке еще был?

— Остапенко, кажется, еще кто-то был... нет, Остапенко в другой группе, а кто же тогда у меня?..

— Слушай, милый друг! — воскликнул Александр. — Чего же ты тогда надо мной все ехидничаешь, если сам ничего сообразить не можешь?

— Не буду больше! Слово даю!

— Выходи и встречай ребят. Я Вельяминову позвоню.

— Не могу я! — ответил Котов, печально. — Потеряю и уже потом не найду... лучше вы...

Котова искали час и с трудом нашли в тупичке, в который вел извилистый, с разветвлениями, ход из центрального зала.

— Дуракам везет, — воскликнул Чернов. — Тут будешь год ходить и все без толку, а Котова пусти — сразу найдет!

— Ты, Петя, неправ! Это случайность. Вечером пойдем открывать.

Морозов искал тупичок на плане и не находил.

— Почему там-то? — вопрошал он. — Это мы прошли — парни. А если взрослый, да еще и вооруженный... допустим, они с рюкзаками, с автоматами, гуськом...

Александр покачал головой.

— Нет, это не вход — что-то другое. Все равно надо стенку ломать.

— А давай сейчас? — предложил Чернов. — Никто и не услышит.

— А если заминировано? — предположил Морозов. — Шансов остаться в живых — ноль!

— Я два отверстия просверлю: в одно камеру вставим, в другое — фонарик.

— Авантюрист ты, Петя! — сказал Морозов. — И меня подбиваешь...

— Ты, Сашка, в сторону отойди, за угол, я один покопаюсь...

— Вот еще! — воскликнул Морозов. — Я у тебя за спиной буду. Если рванет, то вместе на небо улетим!

Чернов возился довольно долго и, наконец, сказал:

— Ниша это, а в ней ящик стоит и больше ничего. Я вниз камеру опускал — кажется, взрывчатки нет. Что будем делать?

— Стенку разбирать, — ответил Морозов. — Ножом долбить. Черт, ножа у меня нет...

Он обернулся и обомлел — за ним, один за другим, стояли ребята. Весь отряд.

— Все, — сказал Морозов. — Я слагаю с себя обязанности командира. Становлюсь просто офицером. Вы какого черта... здесь стоите, а? Если рванет — всех положит!

— Ну и рванет! — ответил Плавчий. — Ну и положит! Вместе полетим на небо — одной компанией!

— Сумасшедшие, какие-то, — пробормотал Морозов. — Нож давайте!

Чернов разбирал кладку и передавал кирпичи по цепочке. Их складывали где-то там, в одном из ответвлений... открылся металлический ящик. Чернов просмотрел его содержимое и сообщил, что в нем оружие — автоматы и патроны.

— Замок я сейчас вырежу "консервным ножом" по металлу, — сказал он. — И что дальше?

— Заберем все и утащим к себе, — ответил Морозов. — Интересно, зачем хранить автоматы вот так сложно? Что в них такого?

"Такое" обнаружилось сразу — вес. Автомат "Рейнметалл" с металлическим прикладом и снаряженным магазином в тридцать пять патронов, весил граммов семьсот — восемьсот... На крышке ствольной коробки была выбита свастика и год выпуска — 1943-й.

— Из пластика, что ли? — спросил Морозов. — Игрушка?

Все молчали.

— Забираем всё, — сказал Морозов, — и тащим к себе. Загадку эту нужно разгадать.

Двадцать автоматов и патроны к ним, в несколько приемов перетащили в вертолет.

28. Одиножды один

Морозов положил автомат на свой столик.

— Что скажете? — спросил он. — Кто из вас оружием интересуется?

Подошел Вельяминов, сел на раскладной стульчик и взял оружие.

— При таком малом весе это не сталь, — сказал он. — Весь корпус словно бы заделан в какой-то пластик. Разобрать его невозможно — он собран и на него, приклеена пластмасса, что ли... не знаю я, как это сделано...

— А зачем? — спросил Морозов.

— А может это оружие одноразовое — постреляли из него какое-то время и выбросили. Гильзы тоже из этого материала, пули, мне кажется, стальные.

— Хоть что-то стальное, — пробормотал командир. — Что-нибудь еще?

— Вот еще что, — сказал Павел, — режим стрельбы: одиночными и очередями.

— Так и должно быть, — ответил Морозов. — Из "Ягодки" тоже можно стрелять очередями.

— Тут по-другому. Очередь в три патрона, в пять и семь...

— Интересно! Только что это нам даст?

Вельяминов принюхался и сказал:

— Из него недавно стреляли! Порохом тянет из ствола...

— Что ты сказал? — воскликнул Морозов, вскакивая. — Из всех стреляли?

— Мы не нюхали остальные...

— Постреляли из автоматов и положили их обратно в сейф, — пробормотал командир. — Положили...

— Чернов, Котов, Плавчий — живо туда! Простукать всю нишу и посмотреть на заднюю стенку ящика — есть там дверца?

Ребята спешно собрались и ушли.

Не было их довольно долго, Морозов уже потерял терпение и позвонил сам:

— Я же попросил вас — не отвлекаться! — раздраженно проговорил он. — Где вы там застряли?

— Тупичка нет, — сумрачно сообщил Чернов. — Обыскали на пять раз, самым внимательным образом — ничего нет! Еще раз решили...

— Зачем по десять раз-то! — воскликнул Морозов. — Нет, так нет — возвращайтесь!

Прошло минут двадцать...

— Вы что там — прилипли, что ли? — командир был вне себя. — Я сейчас сам приду!

— Мальчишка здесь, — ответил Плавчий. — Ты ему нужен... чтобы туда пришел... подозрительно себя ведет — плачет, требует, чтобы отдали...

— Чернова мне дай — немедленно! — проорал Морозов и яростно махнул рукой несколько раз в сторону открытого люка вертолета.

Со своих мест сорвалось девять парней, выпрыгнули наружу и побежали в музей.

— Руки нам крутят! — отчаянно заорал Плавчий. — Засада!

— Очередь в потолок! — крикнул Морозов. — Бей всех подряд!

Грохнул выстрел, второй, затем очередь...

— Сашка! — дико заорал Плавчий, — Сюда не ходи!!!

Морозов вскочил.

— Славка — остаешься! — крикнул он, хватая в охапку боевые автоматы, забранные у пивной. — Заводи! Пулеметы к бою! Никого сюда не пускать!!!

Он вывалился из люка, упал, следом прыгнули Остапенко и Никитюк. Морозов сунул им по автомату, что-то крикнул, вскочил и, прихрамывая, побежал куда-то вправо...

Петров уселся за штурвал, нажал зеленую кнопку запуска двигателя.

Морозов добежал до открытого окна какого-то помещения музея, подтянулся на руках и перевалился через подоконник. Он успел увидеть испуганные глаза женщины, на него бросились двое мужчин. Ударами автомата он сшиб их, распахнул дверь и побежал по коридору, забирая влево.

В центральном зале было тесно от тел и невозможно было понять, кто свои, кто враги. Морозов забросил автомат за спину, вынул пистолет и вломился в толпу. Он схватил за шею первого попавшегося человека в зеленой форме, увидел, что это не разведчик и выстрелил ему в плечо. Увидев другого, высокого роста, машинально подумал — "наши ребята ниже", и выстрелил в ногу.

Этот безжалостный расстрел в упор, отрезвил нападающих, они отхлынули.

Морозов упал на колено и прицельным огнем уложил нескольких отступавших. Он вел огонь, пока не кончилась обойма.

— Полиция! — крикнули сзади. — Бросай оружие!

Командир мгновенно развернулся на колене, берясь за автомат. Перед ним стояли трое в форме с пистолетами.

— Бросай оружие! Живо!

Александр каким-то чутьем понял, что перед ним ряженые и ударил очередью по ногам. Они повалились ничком.

Двое ребят, растерзанные и избитые, сидели у стены, третий лежал лицом вниз, еще девять офицеров стояли и угрюмо смотрели на командира.

Александр перевернул разведчика (это оказался Чернов) и прижался губами к шейной артерии. Петька был жив, но без сознания.

— Чего стоите столбами? — крикнул Морозов. — Приводите его в чувство и тащите к вертолету! Где остальные?

Они молчали.

— Дурачье какое-то, в отряде! — зло сказал Морозов. — Песенки слушать, это вы молодцы, а товарищей защитить...

Он бесцеремонно обшарил их, отобрал запасные обоймы к "Ягодке" и, растолкав, пошел по коридору.

Остапенко он нашел в нише. Тот сидел на полу и держался обеими руками за голову. Морозов залез пальцами ему за ремень, вытащил таблетку ароматической соли и сунул под нос. Аркаша застонал и открыл глаза.

— Все отобрали, — виновато сказал он. — Здоровые лбы, а мы...

— А Никитюк где?

— Увели с собой, — Аркаша отнял руки и принялся непослушными пальцами расстегивать рубашку.

— Не могу, — сказал он, — лучше сам... праща у меня там...

— Молодец, Аркашка, здорово придумал! Шишка у тебя, а так все цело! Давай к ребятам, тут недалеко они или сразу к вертолету.

Морозов поднялся, засовывая пращу под рубашку, и пошел дальше. Через несколько метров он увидел пустой магазин, потом "Ягодку" и лежавшего навзничь Никитюка. Он был без одежды и ранен в грудь. Кровавая пена пузырилась на губах.

— Разведчики! — крикнул Морозов. — Все ко мне! Никитюк тяжело ранен. Славка! Вертолет к входу, живо!

— Не могу, — ответил Петров. — Тут толпа...

— Сажай прямо на них! Петро умирает!

Подбежали ребята, подняли товарища на руках.

Петр на мгновение пришел в себя.

— Не умирай, я прошу! — сказал Морозов. — Ты мне как брат, Петя! Все обойдется, я верю!

Он наклонился и поцеловал его в щеку.

— Несите осторожно! — приказал он и крикнул в визифон:

— Славка! В пакет быстро сунь арбалет и кассеты, магазины!

Ребята спешно унесли Никитюка, затем вернулись за Черновым. Котов и Плавчий приковыляли сами.

— В госпитале будьте! — приказал Морозов. — Кровь если там нужна и все прочее. Если что, сразу мне звонок.

Подошел Вельяминов с рюкзачком.

— Быть всем вместе, — сказал командир, сдергивая с плеча автомат. — Пластиковые автоматы берегите — они им нужны, могут опять напасть.

Он вдел руки в лямки, немецкий автомат повесил на шею.

— Постараюсь узнать, где вход, — сказал он жестко, — и уменьшить число ходячих врагов.

— Будь осторожен — за тобой охота! — ответил Вельяминов.

Они обнялись.

— Давай, Паша, — торопливо сказал Морозов. — Еще не конец.

Вельяминов убежал.

Как же закрылся тупичок-то? — подумал Александр, стоя в коридоре с пистолетом наготове. — Стенки они двигают, что ли... куда мне сейчас?..

Он двинулся вправо.

Проходя мимо одной из комнат, он услышал негромкий говор и мгновенно отреагировал — прижался к стене.

— Ты понимаешь, что для нас потеря двадцати автоматов? — сказал кто-то раздраженно. — "Седой" еще не знает...

— Да главное-то патроны! — ответил ему писклявый голос. — А патронов у нас полно...

— Дай я гляну на счетчик! — рявкнул раздраженный. — Тринадцать на твоем, а у меня семь! А там новые были...

— В госпиталь кто пойдет? — вступил в разговор третий. — Сегодня или завтра?

— А с кем я пойду? — спросил раздраженный. — Разведка как косой косит!

— Все готово, — ответил третий. — Сколько есть, столько и пойдут! Возьмете, что приказано!

Послышалось бряцание оружия и шаги по коридору. Морозов отлепился от стены, сделал несколько шагов и встал за выступ. Он крепко обхватил магазин автомата, левая рука легла на ручку.

Подошли семеро крепких парней с оружием, один из них распахнул дверь.

— Все готово, Гюнтер, — сказал кто-то, — люди расставлены. Ты уверен, что разведка оставила шпионов?

— Обыщите все, тогда я буду уверен! — ответил невидимый Гюнтер. — Закончите и к госпиталю.

— А если там полиция?

— Нашли, кого бояться! — ответил Гюнтер и засмеялся. — Эти бараны дают себя убить! Хватит болтать — за дело!

Парни стояли спиной к Александру, и он, не колеблясь, открыл огонь. Длинная очередь по ногам и все семеро повалились на пол.

Александр сделал несколько легких неслышных шагов и перепрыгнул через тела. Из комнаты ударила очередь, но он уже был вне досягаемости.

— Четвертый, четвертый! — сказал он громко, как будто говорил по рации. — Это корректировщик. Выдвигайтесь с четырех сторон. Они здесь в ловушке. Прием!

Из комнаты выскочили двое и принялись стрелять в его сторону. За их спинами выскользнул третий и побежал вдоль стены в другую сторону.

Александр был готов и двумя выстрелами свалил автоматчиков. В третьего он не попал — тот нырнул в какую-то дверь.

Морозов обыскал раненых, но легких пластмассовых автоматов при них не оказалось. Он захватил несколько магазинов к немецким автоматам и пошел на выход.

На улице взревели моторы, послышались отрывистые команды.

Александр вбежал в одну из пустых комнат, выглянул. Около входа в здание стояло с десяток фургонов, из них вылезали спецназовцы в бронежилетах, защитных шлемах и с автоматами. Человек двадцать стояли перед офицером, он руками показывал, где им стоять.

Мои команды были услышаны, — подумал Морозов. — Передача мыслей на расстояние произведена успешно.

Он отряхнул одежду, пригладил растрепанные волосы, поправил берет, чтобы кокарда была посередине лба. Найденной тряпкой обтер ботинки.

Услышав жалобное мяуканье, заглянул под стол и увидел серенького полосатого котенка.

— Что же ты плачешь? — спросил он. — Я зверюшек не обижаю. Иди ко мне!

Котенок вылез, был схвачен и засунут под рубашку.

Морозов подтащил стул к окну, распахнул рамы, положил на подоконник автоматы и вылез наружу. Ему тут же воткнули ствол в бок.

— Стоять! Руки вверх! — крикнул молодой голос.

Морозов повернулся к спецназовцу, но рук не поднял.

— Ты чего мне тычешь, дурак? — спросил он. — Не видишь, что ли — войсковая разведка?

Он стащил за ремень один автомат и повесил на одно плечо, потянулся за другим...

— Лейтенант Морозов, — сказал он. — Приказано доставить в штаб образцы трофейного автоматического оружия.

Спецназовец опустил автомат и спросил:

— А почему через окно?..

— Разведчики никогда в двери не ходят, салага! Здесь опасности меньше...

Он поправил ремень на плече и сказал:

— Будь внимателен, боец! Через это окно может вылезти враг!

Козырнул и пошел прочь.

Такой же растяпа, как мои разведчики, подумал он, поправляя автомат. В армии и полиции основа — подчинение младшего старшему по званию. Это хорошо в строю. А в таких вот делах, когда враг может быть переодет в нашу форму, жизнью поплатишься! Что он должен был делать? Позвать офицера, а с меня глаз не спускать!

Морозов дошел до скверика с чахлыми кустиками и редкой травой и свалил автоматы на землю.

Тяжеленные, подумал он, килограмма по четыре каждый, да еще и магазины... как я это все дотащу?

Он осмотрел лямки рюкзачка и покачал головой. Оторвутся, и грохнет это все на асфальт. Он набрал номер Вельяминова и сказал:

— Паша! С минуты на минуту будет налет на госпиталь. Они хотят забрать медикаменты и убить наших парней. Грамотно расставь людей. Мой приказ стрелять по суставам отменяю. Скоро буду.

— Понял, — ответил Вельяминов. — Выполняю!

Морозов уложил автоматы в рюкзак, поднял тяжелую ношу на руки и понес. До магазина добраться бы, думал он, пристраивая рюкзак то подмышку, то взваливая на плечо. Все руки оттянул...

В первом же магазине он взял вместительный рюкзак, уложил все, взвалил на спину и вызвал такси.

Подъезжая к госпиталю, он услышал выстрелы. У въезда на территорию, перегородив дорогу, стоял белый фургон. В нем никого не было.

Атакующие ползли по направлению к зданию, разведчики стреляли по ним из окон первого этажа.

Используя машину, как прикрытие, Морозов открыл огонь.

Его огонь изменил расстановку сил — потеряв троих человек, враги бросились врассыпную.

Морозов мог отогнать фургон, но он поступил иначе — отбежал метров на двадцать и залег в кусты. Он полагал, что "зеленые" попытаются уехать и не ошибся.

Подбежал один, залез в кабину, машина тронулась и в нее, на ходу, стали забираться парни. Морозов сшиб двоих прежде, чем фургон рванул вперед.

"Спецназу от разведчиков. После налета на госпиталь бандиты — семь человек на фургоне И-20-35 направляются в центр. Лейтенант Морозов"

Разбор действий группы проводили в вертолете.

— Я не понимаю, в чем дело, — сказал Морозов. — Самостоятельно действовать вы не можете, себя защитить — тоже. Каждый сам по себе, инициативы — никакой...

Командир обвел взглядом ребят.

— Может вас пороть? Вот этим самым ремнем, на котором штаны держатся, по заднице, а? Не игра ведь это, дураки! На Никитюка посмотрите! Все настоящее здесь: и автоматы, и пули, и смерти... Павел, что ответишь? Ты мой заместитель.

Вельяминов молчал.

— Отряд тает, — раздраженно сказал Морозов. — Уже трое выбыли из рядов: Никититюк — тяжело, Чернов с сотрясением лежит, у Валова рана плохо заживает... с кем воевать? Прибыл еще один член, так это так... маленький он еще...

Ребята оживились.

— Кто такой? — спросил Вельяминов.

— Да вот... — Морозов расстегнул рубашку и вынул котенка. — Военный трофей.

Все вскочили.

— Тихо вы! — предупредил командир. — Напугаете. Осторожненько надо...

Котенок пошел по рукам.

— Госпиталь охранять надо, — продолжал Морозов. — В ночь и завтра они опять нападут. Медикаменты у них кончились, раненые дохнут... сдаваться пора, а они все лезут и лезут! Я вот сегодня семнадцать штук прибил, а вы, всей толпой, только троих? Молодцы!

Он усмехнулся.

— В воздух стреляете, но молча... Хоть бы орали: "Стой! Руки вверх!"

Вельяминов на него не смотрел, только вздыхал.

— Охрана госпиталя покажет вашу пригодность, — сказал Морозов. — Или непригодность. По результатам я отправлю вас домой, в распоряжение штаба или оставлю при себе. Решение серьезное, но справедливое!

— Я попробую объяснить, — Вельяминов был сумрачен. — Не знаю, как это получается, но в твое отсутствие, лично у меня, становится пусто в голове — ни мыслей, ни желаний. Надо что-то делать, а что? Может, я такой тупица?

— Не знаю, — ответил командир. — Остальные-то, умные, надеюсь? У кого тоже наступает отупение в мое отсутствие, поднимите руки?

Руки подняли все.

— Если не врете, то это серьезно, — сказал Морозов. — Я думаю, что это хитрая лесть в мой адрес. Только вам она не поможет в бою — вас всех перещелкают, как в тире!

— Это не сейчас началось, — обронил Вельяминов. — С Кировограда это. На площадке ты власть взял, и мы побежали за тобой. Ребята подтвердят.

Ребята печально глядели на Морозова.

— Славка! А ты что скажешь? И ты с ними?

— А ты не видишь, что ли? — пробурчал Петров. — Или не хочешь видеть?

— Про малышей мне говорили тогда: "Гусыня с гусятами", а оказывается, что и парни тоже! Может, и Объединенная дирекция попала под мое влияние? Этого мне еще не хватало!

Морозов захохотал.

— Это значит все, с кем я... Кировоград, Новосибирск, здесь... эта вся толпа на меня, во все глаза? "Слушаем тебя, наш повелитель?" Дурость первостатейная! Придумайте что-нибудь другое...

— Не знаю, как толпа, — сказал Павел, виновато, — а мы точно...

— Вывернулись! — сказал Морозов, вздыхая. — Это я хорошо вижу. Обвели командира вокруг пальца. Видите, что я устал — бегаю и стреляю, стреляю и бегаю. Спецназ прибывает, раненых выносить, полиция головы под пули подставляет, вы — вообще никакие... я один против банды?

Ребята молчали.

29. Факел

На визифоне Морозова замигал желтый огонек — пришло сообщение по защищенному каналу связи, он прочитал и стал отвечать.

"Спецназ — разведке. В огневом контакте погибли все члены банды, участники налета на госпиталь. Капитан Сорокин"

"Разведка — спецназу. Сегодня ночью и завтра налет на госпиталь повторится. Основная цель — забрать приготовленные медикаменты. Прошу помощи в охране и отражении. Лейтенант Морозов"

"Спецназ — разведке. Высылаю четыре группы по десять человек. Командир отряда — старший лейтенант Коляда. Капитан Сорокин"

— Ну, вот, подкрепление прибывает, — сказал Морозов. — Спецназовцы в таких делах, лучше вас соображают. Прибудут они, и отправимся мы всей толпой смотреть вход в лабиринт. Есть у меня одно предположение, а пока проведаем раненых, проведу музыкальный сеанс — музыка и песни, укрепляющие здоровье. Ты, Славка, остаешься в вертолете.

— Что я, собака на цепи? — обиделся Петров. — Я тоже хочу послушать.

— А тебе-то что восстанавливать? — улыбнулся Морозов. — Кажется, все цело у тебя... я боюсь, что и автоматы унесут, и пулеметы мои любимые...

— Закрою кабину, сигнализацию включу.

— А если подвесят мину под брюхо? — спросил Морозов. — Может, проще сделаешь — взлетишь метров на десять, и пусть он себе висит на одном месте, а ты спустишься по лесенке.

— Таких штук еще никто не проделывал, — ответил Славка. — Теоретически — можно...

На территорию госпиталя один за другим въехали четыре автофургона серого цвета, из них посыпались бойцы спецназа.

— Повезло тебе, Славка! — сказал Морозов, поднимаясь. — Послушаешь концерт.

Он вылез из вертолета и подошел к молоденькому лейтенанту.

— Такое дело, старлей, — сказал Морозов, отводя его в сторону. — По достоверной информации кто-то из персонала снабжает бандитов медикаментами. Нам, устанавливать, кто этим занимается, нельзя — трое наших ребят здесь лежат. Если понять хотя бы, в каком кабинете это все, можно выстроить оборону.

Спецназовец снял шлем и вытер платком лоб. У него было круглое лицо, оттопыренные уши и задорные глаза цвета спелой вишни.

Подошел Петров.

— Мой пилот, — представил его Морозов, — отличный парень! По секрету скажу, у нас там два тяжелых пулемета. В случае чего, прикроем с воздуха.

Спецназовец улыбнулся.

— Лучше тебе расставить своих, по вашим правилам, — продолжал Морозов. — Мы тут отлучимся по делам, смотрите в оба. Если все будет нормально, обещаю большой концерт — песни и романсы русских композиторов. Мое пение под гитару.

Коляда с чувством пожал руку Морозову.

— Значит, так, — сказал командир, стоя возле раскрытого люка. — Оденемся по полной. Вооружение обычное — пистолеты, арбалеты, пращи и запас камней. Захватим и легкие автоматы, для проверки и вообще... боюсь оставлять их, без присмотра — идем во второй форт, залы с номерами.

— Там площадка далеко, — ответил Петров, — а у входа сесть не дадут...

— Ладно, фургон возьмем, — сказал командир, — от вертолета подъедем.

Фургон остановился у входа в анфиладу. Морозов вылез, поглядел на прогуливающихся по скверу девушек, вздохнул и сказал:

— Шестеро остаются здесь и никого не пускают внутрь, легенда — подозрительная сумка, проверяем на наличие взрывчатки. Остальные пробегают анфиладу, если есть кто — выгоняют и становятся на выходе. Я осматриваю залы в темпе, если нахожу то, что нужно, подзываю всех.

Откуда-то выбежала серая кошка и стала тереться об ноги Александра.

— Ты мама нашего любимца? — спросил Морозов, доставая котенка. — Извини, не покормили! Мясо ему, наверное, еще рано, а за молоком не успели сходить.

Командир бережно опустил котенка на асфальт и погладил по спинке.

Кошка обнюхала котенка, взяла зубами за шиворот и побежала с ним в кусты.

.

Морозов внимательно осматривал стены, потолок и пол в первом зале и не находил то, что искал — перешел во второй зал. Его он осмотрел бегло и перешел в третий...

Добравшись до последнего и осмотрев его, он сказал ребятам:

— Все собираемся в третьем зале!

Он расставил ребят вдоль длинной стены по ходу осмотра, указал на стену с номером семь, нанесенным краской через трафарет и сказал:

— Пока никого, проверим мое предположение — "Ягодки" к бою! Режим стрельбы — одиночными патронами.

Он подошел к стене, показал, куда нужно целиться и сказал:

— Семеро бойцов, по моей команде делают по одному выстрелу, но залпом! Готовы? Тогда — огонь!

Треснули выстрелы, грохот прокатился по анфиладе. Кусок стены размером три на три упал вниз — в проеме было темно...

— Стоять на месте! — приказал Морозов. — Нужно какую-нибудь длинную палку.

— Там указатель начала осмотра на металлическом штыре, — сказал Вельяминов, — можно его, я сейчас сбегаю...

Он принес штырь.

Морозов повесил на него свой бронежилет и выдвинул до середины проема. Мелькнуло что-то черное, тонкое, ударило в жилет и вырвало штырь из рук. Предметы упали с металлическим лязгом.

Морозов вгляделся — это была метровой длины черная стрела.

— Самострел, — сказал Александр, — я про такое читал в Информатории. — Давайте-ка еще попробуем...

Махали жилетом перед входом несколько раз, но стрелы больше не вылетали.

— Значит, заходить здесь? — спросил Павел.

— Противоположная стена — тоже, — ответил командир. — Какой из них ложный, хотелось бы мне знать!

Грохнул залп из девяти пистолетов и открылся коридор, освещенный факелами на стенах.

— Нам туда? — спросил Славка, подходя ближе.

— Я приказа не давал, — недовольно сказал Морозов. — Ты что, забыл?

— Да все ясно! — ответил Петров, подбирая штырь и надевая на него бронежилет. — Уверен, что никаких стрел здесь не будет!

Он несколько раз взмахнул штырем перед вторым входом, и смело вышел на середину.

— Вот видишь, командир, все отлично! Пошли что ли?

— Погоди, Слава, не торопись! — ответил Морозов. — Один из них, наверное, оканчивается тупиком. Нужно подумать, куда идти.

Славка усмехнулся.

— Какой ты мнительный, Морозов! — сказал он. — Ясно же, что ходят они по освещенному коридору. Зачем освещать путь в тупик?

Александр достал визифон и отправил сообщение:

"Разведка — спецназу. Установлены входы под землю в третьем зале анфилады залов с номерами. Открываются залпом из семи пистолетов по цифре семь, из девяти — по цифре девять. Лейтенант Морозов"

— Интересно посмотреть, что там, в темноте? — сказал Морозов. — Не сообразил я фонари взять. Придется кому-нибудь из вас в магазин съездить или может быть потом, в другой раз?

— Да вот еще! — воскликнул Петров. — Я сейчас залезу, выдерну факел и принесу!

— Что с тобой, Слава? — спросил Морозов. — Все хорошо шло, осторожно подбирались, без ненужного риска... это ведь не игра...

— Надоело все! — Петров сорвал шлем и бросил на бетон. — Я уехать отсюда хочу, Морозов! Домой и сразу сейчас!

Александр тоже снял шлем, пригладил волосы и сказал:

— Если бы это было так просто! Ты теперь в разведке, офицер и выполняешь приказы. Кто тебе позволит уехать? В Клубе неправильно себя повел — простили, но если ты здесь что-нибудь вытворишь, я уже не смогу тебе помочь.

Петров раздраженно ответил:

— Напоминаешь, да? Заботливый защитник мальчишек. Ты их презираешь, на самом-то деле! Нужны они тебе, как и мы — для славы твоей, начальникам показать, какой ты умелый командир! Ни черта ты не можешь сам и не мог никогда!

Он поддел ногой шлем, и тот откатился далеко в сторону.

— Я не за тобой пошел — ребята мне друзья! А ты... — он махнул рукой.

— Ну и пошел отсюда! — крикнул Морозов. — Подлая, трусливая душа! Ключи... от вертолета... отдай и чтобы я тебя здесь не видел!

Петров вынул связку и швырнул на пол.

— И ты не лезь ко мне, Морозов — морду набью! — прошипел он, развернулся и побежал прочь.

Под укоризненными взглядами ребят, Морозов подобрал ключи и сунул в карман.

— Понимаю — все устали, нервы на пределе, — пробормотал он, надевая шлем и бронежилет. — Мне самому нелегко...

— Сашка, смотри! — заорал вдруг Вельяминов, указывая рукой в соседний зал.

Морозов выглянул и побледнел: через залы к ним неумолимо приближалась металлическая стена в рост человека, из отверстия в центре изливалась струя огня, вспухало и гасло огненное облако.

— А-а-а-а! — закричал кто-то дико и страшно. Славка, с черным лицом ворвался в зал, расшвырял ребят, стоящих у девятого входа и влетел внутрь.

— Ооо-го-нь! Огонь! А-а-а! — закричал он, и понесся по подземному ходу, факелы, горевшие ровно, заметались на древках.

— Огнеметы! — крикнул Павел. — Отступаем! Куда???

Морозов с тоской взглянул на вход под номером семь и махнул в другую сторону.

"Огнеметы... загнали... нас... помощь... по красной ракете. М..."

Он вошел последним, ощутив жар на плечах и спине. Вставшая на место плита, отсекла его от бушевавшего огня.

Испуганные ребята вопросительно смотрели на командира.

Морозов вынул из гнезда в стене факел. Это была легкая металлическая трубка с форсункой на конце, вероятно, с газом.

Подсвечивая факелом, Морозов осмотрел плиту. Никаких пазов, зазоров, выглядит, как сплошная стена из черного гладкого камня, подумал он. И, конечно, никаких номеров... здесь был только вход.

Это поняли и ребята, и понуро пошли вперед.

Идти было недолго и вот он — большой зал с высоким потолком, стенами из такого же камня и факелами по периметру. Горизонтальный пол, от середины зала понижался, и к одной из стен был уже приличный косогор. В этой стене был широкий и высокий проем, за ним — горизонтальная площадка, которая круто обрывалась в бассейн со спокойной, черной водой. Слева, от проема, уткнувшись радиатором в стену, на спущенных скатах стоял темно-зеленый грузовик. Дверца кабины была распахнута, задний борт откинут, в кузове громоздились ящики. Из кабины слышались громкие рыдания.

Плавчий залез в кузов и открыл один из ящиков.

— Автоматы здесь, в смазке и больше ничего, — сказал он.

— Надо их вывалить в кузов, а на ящиках можно будет сидеть, — ответил Морозов, снимая шлем и беря подмышку. — Может, и борта удастся снять...

Он подошел к кабине и позвал:

— Слава! Вылезай! Давай, посмотрим, что у тебя...

Рыдания сменились проклятиями, но Славка вылез.

Подталкивая его в спину, Морозов довел Петрова до одного из ящиков и усадил.

Вид у Славки был неважный: лицо обожжено, сгорели ресницы, брови и часть волос на макушке и висках, но глаза были целы. Рубашка и бронежилет спеклись в одно целое и прилипли к телу.

Ребята смотрели на него с ужасом и жалостью.

— Может, снять с него все это, — предложил Вельяминов. — Каждое движение ведь вызывает боль.

— Будем отрывать — получим открытые раны, — возразил командир. — А чем смазать перед перевязкой?

Вельяминов кивнул на грузовик.

— С ума сошел! — воскликнул Морозов. — Начнется нагноение. Будем делать водяные компрессы. Ремни к автоматам в грузовике есть?

— Да, — ответил Плавчий. — Сейчас принесу.

Он обыскал машину и под сиденьем нашел каску. Долго возился, прилаживая ремень, но, наконец, зачерпнул воды.

Морозов ножом отрезал рукава у своей рубашки и располосовал.

Плавчий и Котов обмакивали материю в воду и осторожно протирали Славке лицо.

Ребята смотрели на Морозова, и у всех был один вопрос: "Что с нами теперь будет?"

— Я успел спецназу сообщить, об огнеметах и про входы, как они открываются. Помощь придет, ребята!

— Я еще в Новосибирске сказал Васильеву, что искать янтарную карету в Кенигсберге — верх глупости, — негромко сказал Морозов. — Ну и что, если Кенигсберг возник в тринадцатом веке — подумаешь, какая древность! Есть города и постарше...

— Что ты там бормочешь, Морозов? — воскликнул Вельяминов. — Какая еще карета?

— Это главная часть нашего задания, а поиск военной техники — это так, для всех остальных...

— Сейчас врать будет! — предупредил Пашка. — Не верьте ему, ребята!

— Здесь целый лабиринт ходов, и некоторые из них попадают в аномальную зону с отрицательной энергией. Длительное нахождение в этой зоне опасно для людей, — сказал Морозов. — Надеюсь, это ты не будешь оспаривать?

— Может быть, — ответил Вельяминов.

Ребята слушали рассеянно. Славка перестал стонать, и только шипел от боли.

— Наши начальники, — продолжил Морозов, — узнали, что в этих ходах спрятана карета из янтаря. Она, конечно, разобрана на детали и уложена в специальные сундуки. Поиск ее велся сотни лет, именно в России, но... кажется, она находится здесь, в Кенигсберге.

Пашка ухмыльнулся.

А что я должен им рассказывать? — подумал Морозов. Как Васильев, под страхом смерти моих родственников гонит меня в ходы? И я должен найти там что-то, что они и сами не знают, как выглядит? Мол, тащи все подряд, здесь разберемся! И ребят я должен туда вести, проверять, может, и они могут каштаны из огня таскать... для Васильева...

— Свои сомнения я высказал сразу — в каких-то норах и ходах, в другом государстве искать какие-то сокровища. Мое дело — нанесение реагентов на бетон.

— Будет тебе там железобетон! — ответили они. — Большая работа! Но, понимаешь, какая штука — местные юнцы обнаружили военный склад оружия двадцатого века и научились метко стрелять из винтовок и пулеметов. Не позволят они бетон разлагать, да и в ходы подземные вас не пропустят. Мы вас вооружим, потренируетесь и приедете порядок здесь наводить.

Вельяминов хмыкнул.

— Убивать их нельзя — не понимают они, что творят! Вы их будете выводить из строя катапультой, пращами и арбалетами. Если совсем будет плохо — будете стрелять из пистолетов, но по суставам.

— Я спросил, почему такое странное распоряжение? Фактически давать себя убить. Васильев ответил, что один из мальчишек вынес на поверхность янтарную пластинку, на которой было вырезано изображение кареты. Мальчишка тот умер, потому что далеко залез в ходы, сильно его энергией той облучило — и вот вы начнете по ним стрелять, а они, наверняка, еще что-то знают...

А зачем они действительно так распорядились? — подумал Морозов. — Может банда эта еще до нас лазила по ходам, но потом кто-то ее прибрал к рукам и эти руки оказались более ловкие, чем у Васильева? Найденное начало уплывать, например к "Седому". Интересная мысль.

— Но эта энергия губительна для людей, — сказал я Васильеву. — Мы там погибнем.

— Нет, — говорит Васильев, — ты особенный, потому что в Кировограде мальчишек за собой повел, работать по-новому научил, и привел их в Новосибирск. Клуб ты открыл и они с тобой. ЭПРОН придумал и они, твои друзья, стали основой отряда. Ты уникальный, Морозов, и ребята твои, должны стать разведчиками специального офицерского отряда. Они с тобой и ты заряжаешь их своей энергией — положительной и она сильнее отрицательной...

Вельяминов пододвинулся поближе к Александру.

— Все это, конечно, так, — отвечал я Васильеву, — только против автоматов и пулеметов камнями и арбалетными стрелками нам не отбиться. Я вооружаю вертолет тяжелыми пулеметами и на нем мы прилетим.

— Помните, как я ругался с Васильевым? — спросил Морозов. — Он был категорически против этой идеи. Приезжаете на метро дальнего следования в распоряжение Объединенного командования и выполняете приказы.

— Ты его послал — Васильева, — засмеялся Плавчий. — А полет был классный!

— Мы прилетели и все пошло не так: Васильев исчез, реагенты нам не дали, соответственно стали не нужны пятнадцать спецназовцев и три сапера. Но банда-то осталась! Вели они себя нагло, никто их не трогал: полиция не замечала, спецназовцы обходили стороной и только я разрабатывал коварные планы.

Славка улыбнулся, хоть это ему стоило больших усилий. Лицо у него начало распухать.

— Налет на пивную показал, что и таким "детским" оружием, как пращи и арбалеты, можно добиться хороших результатов. Пулеметы и виртуозное вождение вертолета Петровым, решило всю битву. Вот они, Славка, тебе и отомстили за пивную — огнеметами.

Морозов прошелся туда-сюда.

— Но нашим начальникам нужно карету доставать, значит, мы тут ненадолго — в этой ловушке.

— А пластмассовые автоматы зачем? — спросил Плавчий. — Бандитам они нужны позарез!

— Понимаю я, для чего нужны бандитам эти автоматы, — сказал Морозов. — Там, где энергия отрицательная, сталь применять почему-то нельзя, а автоматы открывают стены-двери — где залпом, а где написано 1-1-1, например — очередью из трех патронов.

— Хорошую сказку рассказал, — шепнул Вельяминов. — Ребята довольны. Мол, не просто так мы здесь — янтарную карету привезем в Новосибирск. А что, на самом-то деле там, в лабиринте этом?

— Не знаю, Паша, — честно ответил Морозов. — Знал бы, точно сказал.

— Хитрец ты, Сашка! Умеешь настроение поднимать. В другой раз — Ноев Ковчег у тебя в лабиринте обнаружится, и побегут все за тобой, задравши хвосты!

— А ты где будешь? — без улыбки спросил Морозов. — Я не могу долго везти все один — свалюсь, и что тогда?

Паша пожал плечами.

— Не нужно тебе никого, Морозов, — ответил он. — Ты один такой и сможешь выдержать все — я не сомневаюсь!

Не понимает он меня или не хочет понять, с горечью подумал Морозов. По его мнению, я не могу упасть — только взлететь!

— Может случиться, Паша, что придется разделиться, — сказал он. — Слушай внимательно. Если выйдете раньше меня, добивайтесь, чтобы на базах на побережье и стоянках в порту, нанесли реагенты на бетон. Над водой.

Морозов поглядел на него и добавил:

— Если хочешь видеть меня живым.

— Что это ты, Сашка? — Вельяминов побледнел.

— Вы можете пойти одним путем, я полезу за каретой и там, на месте, буду соображать, как мне оттуда выбираться. Представьте, если на выходе я упрусь в бетонную стену? Пойду в обход, а там тоже стена. Нет, ребята, ваша задача — максимально облегчить мне выход.

Ребята повернулись к ящику, на котором скорчился Славка — он дрожал то ли от боли, то ли от холода...

Морозов подошел к нему.

— Главное — глаза целы, — сказал он. — Ресницы и брови сгорели, волосы — это отрастет, ожоги не столь обширные...

Славка застонал.

— Что у спецназа, интересно мне знать? — подумал Морозов, отводя глаза. Бой, что ли? Если нападение на госпиталь... тогда это надолго...

Ребята окружили Морозова и Славку.

— Тяжелая ситуация, но еще не критическая. Надо потерпеть. Коридор обследуем. Автоматы берегите легкие, эти. Если попадем в ходы с энергией, там они пригодятся...

Александр вгляделся в печальные лица и добавил:

— Пока можно снять бронежилеты и шлемы. Все-таки тяжесть, как бы легки они не были.

Славка смотрел на него такими глазами, что у Александра сжалось сердце.

Никто не заметил, как в пещере появился новый человек, одетый так же, как и они. С легким пластмассовым автоматом, "Ягодкой", с ножом в ножнах. Он остановился позади всех и встал в пол-оборота, слушая Морозова.

Александр не сразу почувствовал чужака. Но когда оглядел всех, ему показалось, что ребят стало больше.

— Ну-ка, посмотрите все на меня! — неожиданно приказал он. Ребята удивленно вскинули глаза. Только чужак не поднял глаз.

— Кто такой? — спросил Морозов, расстегивая кобуру.

Петров поднялся на ноги .

— Никитюк, — ответил бандит, вскидывая автомат.

Прогремела короткая очередь.

За секунду до выстрелов Славка шагнул в сторону, закрывая командира. Морозов ответил бандиту одним выстрелом — в голову... и подхватил товарища...

Подскочил Плавчий, и они уложили Славку на пол.

— Раздень его до пояса! — приказал Морозов. — Все снимай, все!

И подошел к убитому, лежавшему навзничь.

Откуда он вылез? — подумал командир. Из коридора, не иначе. Здесь бы его заметили...

Он склонился над трупом и стал шарить по карманам.

Карта ходов должна быть, подумал он. Где она у него спрятана?

— Этого тоже раздеть догола, вещи и оружие сложить в одну кучу! — приказал Морозов. — Да живее, ребята!

Командир принялся осматривать вещи бандита. На Славку он так и не взглянул, понимая, что ранение смертельное.

Нигде не было рисунка ходов — ни на вещах бандита, ни на теле, но Александр был уверен, что карта есть. Просто она в таком месте, что и в голову не приходит...

Не боясь испачкаться в крови, Морозов раскрыл бандиту рот и засунул туда палец.

— Командир! — воскликнул Плавчий, протягивая запасной магазин к автомату. — Может быть это — карта?

На гладкой поверхности были выгравированы извилистые линии.

Морозов взглянул и поднялся.

Если это карта, то в полу, у самой стены, ход вниз...

Плавчий держал факел над головой...

Морозов склонился над полом. Рукояткой пистолета он принялся постукивать по гладкой поверхности. Неожиданно прямоугольник пола ушел вниз, открыв ступеньки.

— Молодец, Валерка! — воскликнул Морозов, поднимаясь с колен. — Выход отсюда все-таки есть! А теперь просмотри его одежду — есть там металлические пуговицы, заклепки, застежки? Ищи металл!

Плавчий убежал, а Морозов стал разглядывать карту. Если он все верно понимает, то ближайший выход не так уж и далеко. Проход через зону, но только в одном месте и не глубоко. Косые штрихи на линиях, вероятно, означают преграды, открываемые выстрелами. Штрихов было много.

Прибежал Плавчий.

— Нет металла, — сказал он, — пуговицы как наши, но из пластика. Крючков на ботинках нет — прорези в коже.

— Готовьтесь все — предстоит идти через лабиринт! Придется налегке, иди, скажи это всем!

Александр проводил его взглядом и стал спускаться по ступенькам.

Мерзавцы — Васильев и другие! — подумал он в бешенстве. — Я теряю ребят одного за другим...

Он ступил на земляной пол и пошел вперед в темноте, чувствуя, что идет почти посередине широкого хода.

Славка, Славка! Герой — заслонил командира. Что я скажу его матери?

И такая острая тоска по мирной жизни и ярость, что эта простая жизнь и работа, друзья уже никогда не будет веселой и беззаботной, заставили его стиснуть зубы, глаза наполнились слезами. Телу стало жарко и сердце, казалось, вырвется из груди, но голова осталась холодной и ясной.

Александр очнулся и увидел освещенный коридор на десятки метров впереди, взглянул на руки — с них стекала светящаяся слизь, на полу уже натекли две маленькие лужицы.

Он поспешно затоптал их.

Тихо, тихо! — успокоил он себя. — Еще не время...

Около Славки, на коленях стоял Вельяминов — держа пальцы на его шее, считал пульс. Ребята столпились поодаль, они были растеряны, подавлены случившимся.

— Всем раздеться до трусов! — приказал Морозов, появляясь в зале. — Можно оставить майки и носки. Разденьте и Славку тоже — придется оставить здесь пращи, визифоны, арбалеты...

И принялся расстегивать пуговицы на рубашке.

— Готовимся к походу! — заявил он. — Идти придется через зону, а она металл не пропускает! Те, кто меня не послушает — погибнут!

Он оглядел ребят и сказал:

— Понесете Славку на ремнях от немецких автоматов. Только карабины придется срезать. Уложить придется на крышку от ящика — она пластиковая, должна выдержать. Понесут шесть человек. Быстрым шагом. Остальные будут впереди и сзади.

Он помолчал.

— Много дверей на пути. Патроны берегите. Возьмете все легкие автоматы и керамические ножи.

— А где будешь ты? — спросил Вельяминов.

— Я буду показывать дорогу!

Морозов лично проверил, чтобы не взяли вещи, содержащие металл. Он стоял в стороне, пока ребята спускали в подземелье Петрова, укладывали его на импровизированные носилки головой вперед, на ощупь подкладывали под крышку ремни, договаривались, кто понесет, и как будут меняться, если устанут.

Морозов спустился последним и сказал:

— Берегите патроны — стрелять только наверняка! Я буду подсвечивать вам номера на дверях, и указывать, в какие ходы сворачивать. Возможно, что возникнет свечение отдельных частей тела — это проявление энергии. Не пугайтесь, это не опасно. Не смотреть по сторонам, что бы интересное там ни было, только вперед, потому, что у вас мало времени. Вы должны донести товарища живым и сами выйти из лабиринта. Я верю, что все пройдет удачно, и вы должны верить!

Он помолчал.

— Сначала идете шагом, потом, может быть, трусцой... не торопитесь, действуйте слаженно! Поднимайте носилки и идите вперед. Сейчас вы посередине широкого коридора и дальше он будет таким. Удачи вам, ребята!

— А где будешь ты? — воскликнул Павел. — Ты так говоришь, что...

— Я буду идти сзади, и буду помогать вам! Не волнуйтесь...

Отряд двинулся вперед, а командир остался стоять. Затем он медленно двинулся за ребятами, настраивая себя на выброс энергии: сердце стало учащенно биться, тело разогрелось. Широко раскинув руки и вдыхая слегка затхлый воздух, он представил себе, как рассеянная вокруг него энергия, вливается в него и аккумулируется ниже пупка.

И, наконец — выброс энергии! Коридор осветился на десятки метров, тело стало липким, пот потек по рукам вниз, собираясь в одну светящуюся лужицу.

Усилием мысли, Александр собрал ее в шарик и бросил вперед, чтобы он летел перед отрядом.

Свечение тела Морозова уменьшилось и исчезло. Он сел на пол, затем лег на спину. Теперь путеводный огонь стал его глазом, который видел движение отряда.

Состояние Петрова было критическим, и Морозов разделил огонь на две части: большая часть показывала дорогу, маленький огонек, сделав пируэт в воздухе, опустился Славке на грудь.

Вельяминов, боковым зрением увидел нечто невероятное — огонек от сердца переместился на живот, ноги раненого, потом отлетел к шее, перелетел к подбородку и затем на кончик носа. На лбу Славки он задержался на какое-то время и опять улетел на грудь. Теперь его перемещения были строго конкретными: сердце — живот и обратно.

Он постепенно уменьшался в объеме и, сделавшись крошечным, улетел вперед и присоединился к основному огню.

Вернулся он заметно большим, чем был и снова устроился у Славки на животе.

Все эти манипуляции видели ребята и понимали — Морозов дистанционно управляет огнями, подпитывая их своей энергией.

Перед первой дверью путеводный огонь замер, осветив цифру шесть. Треснули выстрелы, проход открылся, и отряд осторожно прошел на ту сторону. С последним офицером, переступившим порог, огонь влетел внутрь и проход закрылся.

Было пройдено уже больше половины пути — силы командира иссякали: огонек на теле Славки, стал совсем небольшим и постоянно находился в каком-то одном месте — рядом с сердцем или на животе. Большой огонь тоже стал небольшого размера и уже не летел впереди: улетал на расстояние видимости и там ждал подхода отряда.

Ребята выбились из сил, спотыкались, часто менялись, с бега переходили на шаг, но все равно, упорно стремились вперед.

И вот он, выход! Впереди они увидели слабый свет. С каждым шагом он становился все ярче и вот уже головная часть отряда выбирается из хода на заросший травой и кустами небольшой склон холма.

Осторожно вытащили импровизированные носилки с раненым, вылезли последние ребята и только тогда огонек взлетел высоко-высоко в чистое небо и развернулся в огненный цветок.

Сердце Морозова сделало последний толчок и замерло.

30. Волшебная флейта

— Мать... Сыра-Земля! Помоги! Дай силы!..

Сердце сделало мощный толчок...

— Освобожу Тебя... от камня мертвого...

Сердце забилось чаще...

— Расчищу... русла рек... дно озер...

Воздух влился в легкие Александра.

— Посажу... леса и травы...

Он почувствовал руки и ноги.

— Станешь еще краше!..

Александр открыл глаза и сказал:

— Так будет!

Помогая себе руками, Морозов перевернулся на бок. Руки были еще слабы, держали плохо, а ноги были словно ватные...

Подтянув их к животу, Морозов встал на колени и пополз, подтягивая ноги руками.

Сил хватило доползти до стены и сесть, навалившись спиной...

Надо подняться и идти, подумал он. Только так я смогу заставить ноги работать.

Поднимался Александр невыносимо долго — сантиметр за сантиметром и, наконец, выпрямился, держась за стену.

Ноги его ощутили дрожь, пробежавшую по полу, свод дрогнул, посыпались камни — издалека пришел тяжкий гул. Стена, за которую он держался, разрушилась, и Морозов полетел в пустоту...

Вертолет спецназа доставил отряд и раненого Станислава Петрова в Центр Здоровья Человека. На вертолетной площадке уже ждали две бригады врачей-реаниматологов и специальный транспортер для доставки тяжелых больных в операционную.

Славка был жив, но жизнь его висела на волоске.

Вельяминов в брюках и куртке вертолетчика, сопровождал врачей, торопливо рассказывая об ожогах Петрова и ранении в грудь.

Он бегом вернулся, залез в кабину и обратился к пилоту:

— Давай, Сережа, к магазину какому-нибудь, а потом к госпиталю полетим!

— У госпиталя бой закончился, мне сначала туда нужно...

— Да, — согласился Павел. — Нам тоже нужно кое с кем посчитаться!

Здание госпиталя выглядело так, как выглядели здания Кенигсберга во время штурма в ту войну: испещренные пулями стены, разбитая снарядом крыша, выбитые окна, в правом крыле рухнул большой кусок стены. Из некоторых оконных проемов лениво выползали жирные струйки черного дыма.

На земле и асфальте валялись десятки недвижных тел. На площадке перед входом, в плотном кольце автоматчиков стояли человек десять бандитов.

Едва вертолет сел, Вельяминов побежал к центральному входу.

В дверях он столкнулся с командиром спецназовцев Колядой. Офицер был ранен в левую руку и придерживал ее правой — рукав гимнастерки был оторван, белели наспех намотанные бинты.

— Ребята наши, трое разведчиков были... — торопливо спросил Вельяминов. — Живы или как?..

— В подвале они все, — ответил Коляда, морщась от боли. — Морозов где?

— В лабиринте остался, — ответил Павел, помрачнев. — Нас вывел, а сам... — он горестно махнул рукой. — Ваши как?

— Все раненые, но убитых нет, — ответил Коляда. — Из фауст-патронов по окнам били, гады! Морозов поддержку обещал, пулеметами...

— Мы в лабиринте были, там вертолетчика нашего в грудь ранили — пойдем, посмотрим, кого взяли...

Он помог спуститься Коляде, подобрал камень для пращи, валявшийся на крыльце и сунул в карман.

Бандиты были все, как один — малорослые, в измызганной немецкой форме без знаков различия. Глядели на всех угрюмо, ненавидяще.

Пятясь задом, на газон въехал грузовик. Водитель в форме спецназа, откинул задний борт. В кузове были устроены сидения.

— Погнали на посадку? — спросил Коляда.

— Подожди, — ответил Вельяминов, всматриваясь в лица бандитов. — Ну-ка, ты, морда чумазая, подойди!

Спецназовец подвел к нему парня в кепи.

Вельяминов еще издали почувствовал запах жидкости для огнемета и сжал правой рукой камень. Он вздернул левую руку парня и тут же ударил его в солнечное сплетение.

Парень икнул и повалился замертво.

Вельяминов обвел бешеными глазами бандитов, заметил испуганные глаза и ткнул пальцем:

— Этого!

— Я не хотел! — закричал белобрысый парень лет шестнадцати, хватаясь за соседей. — Меня заставили!

— Понимаю! — ответил Павел и рубанул его по уху. Белобрысый свалился, как подкошенный.

Еще один, прорвав оцепление, бросился бежать. Его догнали, сбили с ног, прижали к земле.

Павел подскочил и с ходу врезал носком ботинка ему в бок. Он успел несколько раз съездить бандиту каблуком по ребрам, пока его не оттащили.

— Огнеметчики! — с яростью крикнул он. — Жалко, пистолета нет — перестрелял бы уродов!

— Огнеметчиков грузите в фургон! — приказал Коляда. — Остальных — в грузовик. И глаз не спускать! При попытке побега — стрелять на поражение!

Во двор госпиталя въехало множество машин скорой помощи. Из госпиталя начали выносить раненых и больных.

Вельяминов провожал взглядом каждую каталку. Увидев Костю Валова, подбежал, пожал руку.

— Как ты? Что остальные?

— Никитюк плохо, а Петька Чернов в порядке... Морозов где?

— Там он... — ответил Павел и всхлипнул. — Куда вас повезут?

— В Центр какой-то, — упавшим голосом ответил Валов. — Сашка погиб?

— Не знаю я! — вскричал Вельяминов. — Что ты мне душу рвешь?! — и схватил за руку пробегавшего санитара.

— Куда всех?

— В Центр Здоровья Человека.

— Будь здоров, Костя! Ребятам привет! Как только устроитесь, навестим обязательно. А сейчас надо бежать, извини!

Валов проводил его печальным взглядом.

Из госпиталя вывели персонал. Высокая светловолосая женщина, в белом халате равнодушно окинула поле боя. Глаза ее вдруг расширились, она подбежала к парню, лежавшему ничком, и упала перед ним на колени.

— Главный врач, — сказал Коляда. — Это она снабжала бандитов медикаментами. Сын это ее...

Спецназовец подошел к ней и сказал несколько слов. Женщина поднялась и, оглядываясь на убитого, пошла к вертолету.

В кабине она с удивлением посмотрела на ребят в трусах и плавках, но ничего не сказала.

— Вы должны знать, где раненые бандиты! — твердо сказал Коляда. — Это ваш последний шанс помочь следствию и облегчить свое положение.

— Нет у меня шанса, — ответила врач, равнодушно. — Полчаса назад было землетрясение на побережье как раз в районе второго форта. Думаю, живых там уже нет.

Пашка скрипнул зубами.

Вертолет сел на площадку у казарм спецназа. Врача увели под конвоем.

— Форму нам дашь и оружие? — спросил Вельяминов. — В штаб нам нужно, кое с кем повидаться!

К штабу Объединенного командования они подъехали на фургоне.

— Я Морозову слово дал, что нанесу реагенты на бетон, — веско сказал Вельяминов. — И я это сделаю! Я верю, что он жив и вам приказываю верить! Сейчас идем к начальнику разведки, который вместо Васильева. Нам нужны реагенты и механизмы для их нанесения. Все слушаете меня! Если что не так — дам команду!

В большом помещении без столов и стульев их ждала засада. На них набросились офицеры, стоящие вдоль стен и в мгновение ока обезоружили.

В дверь вошел красивый пожилой офицер с серебряными погонами, и, остановившись возле Вельяминова, дал ему пощечину.

— Бандиты были в немецкой форме, "морозовцы", вообще, черт знает, во что одеты. За нарушение приказов пойдете под трибунал! Реально обещаю каждому по пять лет тюрьмы!

Он усмехнулся.

— Главного подлеца нет — сбежал, наверное, бросил вас!..

— Главный подлец здесь, — храбро ответил Павел. — Вот он, в форме полковника разведки.

Полковник вспыхнул и схватился за пистолет.

— Все, что здесь происходило, — быстро сказал Вельяминов, — Морозов шифровками отправлял в дирекцию. А сегодня я отправил донесение открытым текстом. Не успеешь удрать, не выйдет!

Полковник побагровел.

— Что ты лепечешь, младенец! — сказал он, подходя ближе. — Здесь взрослые игры, сосункам здесь не место!

Вельяминов нащупал в кармане камень, который машинально переложил из прежних штанов.

— Васильев спрятался, — сказал Павел, глядя в глаза полковнику. — Он уцелеет, а тебе конец!

Он выхватил камень, и ударил в полковника в лоб. И тут же бросился на ближайшего офицера — отнимать пистолет.

Распахнулись двери, и помещение наполнилось людьми в коричневой форме с надписями на русском и английском "Международная военная полиция".

— Не двигаться! — приказал кто-то. — За сопротивление — расстрел на месте!

На свободное место прошел невысокий седоватый человек в сером костюме и спросил:

— Что здесь происходит, господа?

— В Париже господа, — не удержался Вельяминов. — Мы — товарищи!

Седоватый человек улыбнулся.

— Разведчики Морозова? — спросил он. — А где же ваш командир?

Под внимательным взглядом офицера полиции, Вельяминов поднялся и подошел к мужчине.

— Понимаете, как получилось, — начал он и принялся рассказывать о событиях, в которых отряд принимал участие.

— Да, понимаю, — сказал мужчина, поглядывая на полковника с окровавленным лицом. — Оказывается все гораздо сложнее, чем мы представляли. Ваш отряд оказался в центре происходящего, и благодаря вашим действиям удалось предотвратить жертвы среди мирного населения. Вы считаете, что бандиты были нужны для каких-то целей Объединенного командования?

— Тогда почему бездействовала полиция и из всего спецназа в бой вступали только бойцы капитана Сорокина? — спросил Вельяминов. — В городе полно войск, а бандиты открыто расхаживали с оружием и никого не боялись!

— Международный трибунал по расследованию преступлений против человечества и я, Генеральный Комиссар, самым внимательным образом расследуем эти факты. С этой минуты власть в городе переходит мне, и я буду вершить суд скорый и правый.

Вельяминов сказал еще несколько слов.

— Отряд разведчиков получит все необходимые материалы, оборудование и помощь международных сил в деле спасения командира Морозова. Можете приступать, господа... э-э-э, товарищи офицеры!

Паша Вельяминов показал себя умелым организатором в деле разложения железобетонных построек. Он затребовал массу реагентов, задействовал не менее двух тысяч местных полицейских, спецназовцев и добровольцев из международных сил. В короткие сроки реагенты были нанесены, и оставалось ждать результата.

Разведчики на скоростных катерах с утра до позднего вечера обследовали выходы из туннелей, береговую линию и море в поисках Морозова. Пока все было тщетно...

Морозов очнулся и понял, что лежит на спине, засыпанный влажной землей по грудь. Он попробовал пошевелить пальцами рук и не смог — не было сил. Командир закрыл глаза и провалился в глубокий сон.

Александр чувствовал какое-то движение рядом, шорох струящейся земли, горячий воздух овевал лицо — усилием мышц он приоткрывал веки, но ничего, кроме желтых пятен перед глазами так и не увидел...

Так продолжалось долго и когда сонное наваждение исчезло, он понял, что лежит на сухом земляном полу. Руки уже повиновались ему, и пальцами ног можно было пошевелить... Александр глубоко вздохнул и открыл глаза.

В земляном ходу был полумрак: свет исходил от желтых шаров, размером с кулак, которые неспешно пролетали куда-то под самым потолком.

— Спасибо Мать-Земля! — пробормотал Морозов, не спуская глаз с шаров. — Я у тебя в неоплатном долгу!

Один из шаров изменил свой полет и спикировал на плечо Александра.

— Привет! — мысленно поздоровался Александр. — Должен я на ногах ходить, а вот лежу!

Шар перелетел на левое колено, затем на ступню и пощекотал пятку мягким теплом. Обследовав вторую ногу, он вернулся на прежнее место.

— Думаешь, можно ходить? — вслух спросил Морозов. — Шмякнулся я знатно — все тело болит...

Командир, помогая себе руками, сел.

— Будем знакомы! Моя фамилия Морозов! — сказал он, протягивая ладонь. — Можно звать просто Сашей.

Шар обследовал ладонь и снова сел на плечо.

Морозов посмотрел на потолок и сказал:

— А как на перекрестках-то расходитесь? Светофоров ведь нет. Возможны столкновения.

Шарик подлетел близко к голове, и некоторое время висел около макушки, затем снова вернулся на плечо.

— Юмор велосипедистов, — ответил Морозов. — Ты уж не обижайся, друг!

Упираясь руками в пол, он подобрался к стене, и, опираясь на нее, поднялся.

— Прямоходящее существо человек готово к движению, — сообщил Александр. — Нам конечно туда, куда и всем?

Опираясь на стену правой рукой, он медленно побрел вперед.

— Хорошо бы все летели к выходу, а не на общее собрание, — пробормотал он. — Эти сборища так утомительны, отнимают столько сил! А вопросы решаются обычные — одни много работают и это им в радость. Другие норовят волынить, а тоже требуют благодарности за хорошую работу.

Шар поднялся было со своего места, но раздумал и снова сел.

— Морозов! — услышал он в мозгу чей-то оклик. — Это ты, я тебя слышу! Иди на мой голос!

— Ты посмотри! — удивился Александр, обращаясь к шарику. — В подземном царстве, оказывается, меня тоже знают! Глядишь, и далеко-далеко в космосе приятели найдутся...

— Кто ты? — мысленно спросил он. — Откуда меня знаешь?

— И ты меня хорошо знаешь, Саша! Это дядя Юра!

— А-а, главный мой враг! — ответил Морозов. — Прячешься от законного возмездия? Нет у меня никакого желания с тобой встречаться.

— Зря ты так, Саша! — ответил Васильев. — Я такая же жертва, как и ты. Думаешь, по своей воле приказывал? Заставили, как и тебя. Моя семья у них в заложниках.

— Кто бы тебе поверил, только не я!

— О сестре своей маленькой, похищенной, тебе, наверное, не интересно знать?! Мать убивается, места не находит, дед слег в больницу...

Морозов и остановился у провала в стене.

— Сюда заходи, — сказал Васильев. — Я чувствую твое поле.

Уловив намерение Александра нырнуть в провал, шарик взлетел к потолку. Александр отступил назад, и шарик вновь спланировал на плечо. Командир снова сделал шаг к провалу, и шарик опять взмыл вверх.

Ага, дело нечисто, подумал Морозов.

— Да все отлично, Саша, можешь не опасаться! — воскликнул Васильев. — Смело заходи!

Морозов вошел под низкие своды и сразу же почувствовал резкую вонь и жуткий холод.

— Отхожее место в леднике, — пробормотал Морозов, зажимая нос. — Другого места не нашел, дядя Юра?

— Я ничего не чувствую, Саша, — ответил Васильев, — ни холода, ни вони. Только одиночество. Никого здесь нет, кроме меня. Землетрясение было и вот... помоги выбраться — по гроб жизни буду обязан!

— Соврешь, конечно! Я тебе не верю...

— Мы с тобой друзья по несчастью, — сказал Васильев. — И ты ведь здесь надолго застрял, если не навсегда. Помоги выбраться, вместе будем выход искать.

Морозов пошел вперед в темноте, запинаясь о камни, обходя кучи земли и песка, и вскоре очутился у края большой воронки, края которой круто уходили к центру. Место это было освещено неярким голубоватым столбом света, который исходил из отверстия в центре воронки.

У самого края распласталась фигура человека в одежде, череп и руки до запястий светились серебристым светом.

— Без веревки по ходам нет смысла лазить, — сказал Васильев. — Один конец у меня в руке, а второй и потянуть некому...

Морозов остановился на безопасном расстоянии.

— Ближе подходи, не бойся! — сказал Васильев.

Морозов переступил с ноги на ногу.

— Вот так. А теперь протяни руку.

Александр сложил пальцы в кукиш и показал Васильеву.

— Что-то ты там пальцами выделываешь — не вижу! Руку давай!

Морозов вгляделся в его лицо и увидел, что у Васильева нет глаз — пустые глазницы. Было странно и неприятно видеть светящийся череп со стиснутыми зубами. Александр посмотрел на свои руки — они не светились.

— Это ерунда! — ответил Васильев на мысль Александра. — Скоро и у тебя не будет ни глаз, ни рта, ни сердца — ничего! Одни кости.

— А зачем мне твои кости? — спросил Морозов. — Суп варить или на холодец?

— Ты живой еще, Морозов, горячий... согрей меня, я прошу...

— Веревку бросай, выволоку тебя в подземный ход, там тебя согреют! — Морозов подумал о желтых шарах.

— На черта мне эти желтые сгустки! — отмахнулся Васильев. — Ты мне нужен, твое тепло. Протяни мне свою руку.

— Ноги протягиваю — хватайся!

Васильев вонзил обтянутые кожей суставы в землю перед собой и завопил:

— Ложь! Ложь! Ложь!

— Сначала ты расскажешь про мою младшую сестру, Васильев! Только не ври...

— У тебя есть сестра? Поздравляю! Только мне какое дело до ближних и дальних родственников трупов? Пусть и они сгниют вместе их выродками. Добудут то, что нужно и сдохнут!

— Обвел вас "Седой" вокруг пальца — банда ему находки стала приносить! — воскликнул Морозов.

— А ты откуда знаешь?! "Седой"... неужели он? Мой заместитель... вот змея! Константинову сказать — где же твоя веревка?..

— Там же, где и твоя...

— Что же делать?

— Ползи на голос, — предложил Морозов, — затем вставай, проклятьем заклейменный и иди! Что ты как маленький, нужно быть самостоятельным...

— Согреться бы мне, — сказал Васильев. — Одежда у тебя есть?

— Полушубок есть овчинный и термос с горячим чаем — принести?

— Неси все, что может согреть!

— От мертвого осла горячие уши — надо?

— Лучше самого осла. Уши оставь себе!

— Получишь у Пушкина, дефективный! — ответил Морозов, торопясь к выходу. — Заболтался с тобой, а у меня доклад о международном положении.

Он вылез из провала и тут же его облепили желтые шары.

— Где у вас тут столовая? — спросил Морозов. — Пора обедать!

Несколько шаров покружились около головы.

— Юмор в моем положении, — объяснил Морозов, — это гарантия ясности рассудка и недюжинного ума. Ферштеен?

Что же делать-то, подумал он. Холодильники есть, а подвоз продуктов не обеспечен. Водички бы, глоточков несколько, для начала...

Александр ощупал стены, присел на корточки и положил ладонь на пол. Сухая земля. А помнится, я по грудь был засыпан влажной землицей — где это место?..

Он прошел по ходу, ощупывая стены, несколько шаров летело за ним. Несколько раз ему встречались ходы в стороны, провалы — он туда не заходил. Везде была сухая земля и это начало тревожить. Придется, пожалуй, лазить везде, подумал он, останавливаясь у пролома в стене. Далеко только нельзя уходить.

Он залез внутрь — шары не отставали. Недалеко от входа Александр наткнулся на ложбину и пошел по ней. Она постепенно спускалась и привела его на нижний горизонт. Здесь было значительно холоднее, чем наверху, но и грунт был заметно влажнее.

Морозов опустился на корточки и прикладывал ладонь к земле вокруг себя. В одном месте земля, кажется, была даже мокрой.

Он прошел наугад и чуть не уперся лбом в каменную стену — она была сложена из крупных кусков. Сверху стекал тоненький ручеек.

Александр лизнул холодный камень.

Вода! — воскликнул он мысленно. Наконец-то!

Он снял с себя трусы и, взяв материю в горсть там, где была резинка, подставил ткань под струйку. Намочив хорошенько, он взял ткань в рот и принялся сосать.

Вода была ледяная, зубы ломило, но он, приплясывая от холода, все пил и пил вкусную жидкость.

Напившись, он пошел вдоль стены. Немцы, что ли сложили? — подумал он. Если немцы, то может еда какая-нибудь осталась — галеты, например. При отсутствии грызунов и насекомых, вполне могли сохраниться...

Он нашел пролом в стене и, запинаясь о камни, залез внутрь. Без огня здесь ничего и не найдешь, подумал он. Разве что случайно...

Морозов пошел вдоль стены уже внутри помещения и скоро наткнулся на стену, отходящую под прямым углом. Эта стена была гладкая, ровная, словно бы отшлифованная.

Под ногами был песок, встречались и камни — Александр больно ушиб пальцы и теперь прихрамывал...

Несколько раз он садился на корточки и шарил в песке, надеясь найти что-нибудь, что могло пригодиться ему в подземелье, но нашел только несколько легких прямоугольных пластинок, и тонкую, то ли палку, то ли трубку сантиметров тридцать длиной, всю в засохшей грязи.

Найденные "сокровища" Морозов обернул трусами и двинулся к выходу.

Шары разделились — одни сопровождали юношу, устроившись у него на плечах, другие ждали у ложбины.

Морозов выполз наверх и у пролома изнутри насыпал горку камней и такую же — снаружи.

Он сел на пол у пролома и принялся рассматривать находки, пробовать на зуб, постукивать по ним ногтем и костяшками пальцев.

Пластинки были из какого-то пластического материала. Александр посмотрел одну на просвет и ахнул — она светилась желтым цветом. Он пытался взглянуть на нее, поднеся к шарику, но он улетел из-под рук. И тогда он встал во весь рост и посмотрел на пластинку при свете пролетавших желтых шаров. Несомненно, это был янтарь.

Александр вспомнил, что обещал привезти янтарь Лолке, и сердце пронзила острая боль. Как они, без меня, подумал он, вздыхая. Ждут и не знают, что я тут застрял... один, в темноте, почти без одежды — без карты лабиринта выйти можно только случайно...

Морозов взвесил на руках странную легкую палочку и решил, что нужно ее отмыть. Человеческие предметы в лабиринте придавали уверенность, что люди здесь бывали, значит, где-то мог быть и выход.

Он сложил стопкой янтарные пластинки на полу и опять полез в провал. Хорошо бы, если бы это оказалась трубка — можно было бы пить через нее воду.

Александр уже неплохо ориентировался около воды: он довольно быстро нашел камень с острым краем, выкопал продолговатую ямку и зарыл палочку во влажную землю.

Так грязь быстро сойдет, подумал он, расхаживая туда-сюда в нетерпении. Хорошо бы трубочка оказалась... без трусов как-то неудобно перед шарами... я все-таки человек интеллигентный, не какой-нибудь полинезиец.

Он разрыл землю и извлек палочку, которая оказалась белой трубочкой с отверстиями.

— Флейта! — воскликнул он вслух. — И как же она здесь оказалась? Фарфоровая, похоже, а грязь внутри так просто не выйдет...

Он отложил флейту в сторону и принялся строить небольшую ванночку.

Шары висели у него над головой и давали кое-какую подсветку.

"Сандро стоит на мостовой, — переделывал он на ходу слова песни, — шары висят над головой. Быть может он волшебник злой — он улететь им не дает. Ха-ха-ха! Так он, наверное, в плену и шарики, конечно — тоже. А им так нужно в вышину, да, к солнышку поближе!"

— Не в складушки, ни в ладушки, — пропел он, — поешь... меду... из кадушки!

"Купи мне шарик желтый, — запел он громко, — не знаю для чего, я ветру шарик кину, пусть он несет его! Быть может там его судьба, где нет тебя, где нет меня. Где нету никого, тирьям-пам-пам-пам-пам! Ча-ча-ча!"

Он поднялся.

— То, что вы освещаете мне место работы — хорошо, — сказал он, дрожа от холода. — Но было бы просто здорово, ребята, если бы вы принесли сюда круг колбасы и батон хлеба!

Шары сорвались с места и унеслись наверх. Морозов побрел следом.

— Малосильная команда, — сказал он, вылезая в проход. — Колбасу еще дотащат, а хлеб точно уронят!

Он ходил туда-сюда, согреваясь и обдумывая репертуар.

Конечно, думал он, вначале большой концерт для энергетиков. Это просто необходимо, хотя бы из вежливости — "Светить всегда, светить везде, до дней последних, донца. Светить! И никаких слюней! — вот лозунг мой, и солнца!" Гвозди — это не то... за металл здесь — секир башка!

Он несколько раз бегал вниз, проверял, как отмокает инструмент и, наконец, вылез наверх с чистенькой и беленькой внутри и снаружи, флейтой.

Александр попробовал извлечь звуки, и тут его ждало разочарование: флейта не звучала. "Граната оказалась не той системы"...

Воздух, что ли, здесь другой, подумал Морозов, поглядывая на шары. Флейтист срывает концерт по заявкам — сначала будет большой шум, крики "Сапожник!", а потом побьют...

Он полез вниз, к источнику, испить воды и в одиночестве пережить горечь поражения.

К его удивлению, там звуки полились, правда, слабые. Звучность и громкость получились лишь в том помещении, где он и нашел флейту.

Здесь Морозов пробовал флейту на все лады и, с удивлением обнаружил новое свойство: при касании ее мизинцем правой руки, слышались звуки гитары. Словно бы он трогал гитарные струны.

Не сразу, но после тренировки у него начали получаться композиции звуков, в которых соло принадлежало флейте, а гитара аккомпанировала.

И вот тогда Александр попробовал сыграть мелодию флейты в сопровождении гитары, ту, что услышал в вертолете — мелодию, которую сочинил Чубаров.

Он представил себе прозрачный купол на покрытой кратерами планете, норы, в которых прятались обитатели — те самые звери-марсиане, какими он их представлял.

Зазвучала печальная мелодия вынужденных переселенцев, которые на новом месте вынуждены так же бороться за свою жизнь. Столько тоски и печали было в мелодии, что у самого Александра заныло сердце.

Перед глазами, словно в дымке, появилось изображение полосатого зверя — что-то вроде тигра, только без хвоста, который стоял на задних лапах, а передними, с выпущенными когтями, махал перед собой.

Морда с желтыми, без зрачков, глазами придвинулась близко-близко и в воздухе, появилась огромная полосатая и когтистая лапа толщиной в два туловища человека. Лапа нависла над его головой, целя когтем в лицо, и Александр с ужасом понял, что все это наяву, и вот сейчас коготь вонзится ему между глаз.

В последний момент лапа передвинулась левее и опустилась на пол. Зверь потянул ее, прорыв в полу пять глубоких траншей, подтащив к противоположной стене помещения огромную кучу песка и камней.

Морозов стоял, не дыша, сердце его замерло.

Морда и лапа исчезли, но он был уверен, что на него еще посмотрят...

Огромный глаз появился вновь и долго вглядывался в лицо человека. Это был бесстрастный взгляд ни зверя, ни разумного существа. Это был чужак, и ему не было до человека никакого дела.

Морозов это понял в доли секунды и осознал, что человечеству лучше не встречаться с этими чужаками. Они пройдут стаей через наши города, как через пустыню на какой-нибудь далекой планете, и оставят после себя развалины, не обратив внимания на то, что у них окажется под ногами.

Глаз исчез, через мгновение появился снова и картинка пропала.

Морозов сглотнул, пошевелился и на негнущихся ногах двинулся к выходу.

У источника он долго сидел на корточках, не чувствуя холода и старательно забивал флейту грязью, обмазывал ее со всех сторон. Только убедившись, что она набита до отказа, Морозов унес ее обратно, вырыл у стены глубокую яму и похоронил страшную находку.

Вылез он в состоянии близком к обмороку, расшвырял ногой кучи камней, схватил все пластинки янтаря и почти бегом двинулся по ходу, поглядывая на шары.

Гаммельнский крысолов... Морозов! — думал он ошеломленно. Так призовешь инопланетян на бедную голову человечества, и что это будет? Надо молчать об этой находке. Не было ничего, не было! Был сон разума, и он породил чудовищ!

Он остановился — шаров под потолком не было видно. Он пошел назад, свернул вправо, влево и понял, что заблудился.

Ну и ладно, подумал Александр. Все равно без пищи долго бы я не протянул...

Морозов пошел по какому-то ходу, придерживаясь правой стены. Буду идти, подумал он, пока не упаду без сил и засну навсегда.

Он чуть не запнулся за скелет и пошел осторожно, склонившись к земле. Скелеты, а затем и тела стали попадаться чаще. Несколько раз встречались тела, у которых на темных лицах неясно белели глаза...

Стало светлее — свет пробивался спереди и Морозов стал различать лежащие тела — почти все были одеты в полосатую одежду с номерами на груди.

Он ступал осторожно и, сделав очередной шаг, врезался головой в жидкую белую массу, пробил в ней отверстие и понял, что стоит на самом краю туннеля, который еще совсем недавно был прикрыт трехметровой толщей железобетона.

До уха донесся шум воды — прибой бил о камни.

Не раздумывая, он полез вниз, цепляясь руками и ногами за горизонтальные и вертикальные прутья, ломающиеся под тяжестью его тела, погрузился в воду и поплыл к выходу. Сзади рухнула в воду масса полуразложившегося железобетона — он даже не обернулся.

Загребая руками, в одной из которых были зажаты две пластинки янтаря, Александр обогнул бетонный причал, увидел металлическую лестницу, спускающуюся в воду, зацепился рукой за ржавую перекладину и полез наверх.

Бетон, нагретый солнцем, был для него мягче пуховой перины. Он лег на спину и стал смотреть в чистое небо.

Шум мотора заставил его приподняться.

Скутер подлетел к входу в туннель и закачался на волнах.

— Эй, Морозов! — закричал человек, поднимаясь во весь рост. — Отзовись!

— А поесть, ничего нет? — негромко спросил Александр. — Банан, хотя бы...

Мотор взревел, скутер подплыл к причалу. Напротив Морозова появилось недоверчивое лицо Плавчего.

— Сашка, ты? — спросил он.

— Нет, — ответил Александр. — Дух его, единоутробный.

Валерка схватил визифон и заорал:

— Нашел, ребята!!! Здесь он, лежит, отдыхает!

— Чего ты мелешь, дурак! — сказал Морозов, улыбаясь. — Из подземного царства я спасся. Еле вылез...

Потом был сонм лодок и катеров, прилетел вертолет и командира торжественно подняли на борт и доставили в Центр Здоровья Человека. Там его обследовали и констатировали, что Морозов абсолютно здоров, внутренние органы в порядке, поэтому можно съесть один банан.

Под взглядами всего Центра Морозов, кусочек за кусочком съел фрукт и, потирая руки, сказал:

— Где моя "балалайка" с колонками? Хочется песен!

Ему принесли "гитару-оркестр" — он взял пару аккордов и сказал в наступившей тишине:

— Теперь наше дело, это экология, а разведка будет ей помогать. Иного пути у нас нет, и не будет!

Он посмотрел в глаза Славки Петрова, улыбнулся и запел:

"Где-то багульник на сопках цветет, кедры вонзаются в небо. Кажется мне, что давно меня ждет, край, где ни разу я не был"...

Все хорошо, что хорошо кончается, подумал он, глядя в окно. Я выбрался целым и невредимым и — когда понадобится, я найду и этот ход, и эту ложбину и стену, под которой зарыта флейта. Сейчас не время... да... пока еще не то время, но когда-нибудь наступит нужное время и я это пойму...

... "Возле палатки закружится дым, вспыхнет костер над рекою, вот бы прожить мне всю жизнь молодым, что б, не хотелось покоя!"

"Знаю, что будут, наверно, не раз, грозы, мороз и тревога, трудное счастье находка для нас, к подвигам наша дорога! Трудное счастье находка для нас, к подвигам наша дорога!.."

Апрель — октябрь, 2012, Новосибирск