Лора хихикнула.
— А когда была война с Сауроном? — спросила она.
— За триста два года до Исхода.
— Ого! У вас тут, наверное, все изменилось до неузнаваемости.
— Ну не совсем до неузнаваемости, но изменилось многое, это факт.
— Как интересно... а до Минас-Тирита отсюда далеко?
— Он теперь называется Минатор. Я могу перенести тебя в одно мгновение.
— Магия?
— Да.
— Здорово. Всегда хотела жить в мире, где действует магия.
— Но в твоем, как его... Междусетье магии намного больше, чем где бы то ни было!
— Да ну, какая это магия, это ерунда. Настоящая магия — это... ну, не знаю... какая-нибудь комната, полутемная такая, всякие снадобья волшебные, костер обязательно, чтобы над ним что-то варилось, а иначе какая же это магия? Никакой романтики.
— Высшая магия, да и вообще любая серьезная магия сотворяется исключительно в уме заклинающего, — начал я, но Лора меня перебила:
— Ну да, знаю, мозговой выброс и все такое. Только, по-моему, это неправильно, магия должна быть романтичной, иначе это уже не магия.
— В первую очередь магия должна быть эффективной, — не согласился я.
— Если думать только об эффективности, тогда это уже не магия, а техника, — возразила Лора.
— Какая разница, как это называть, если суть одна и та же?
Лора неопределенно пожала плечами.
— Как знаешь... Так ты перенесешь меня в этот... Минатор?
Я глубоко вздохнул и попытался собраться с мыслями.
— Конечно, Лора, — сказал я, — только не сейчас, а чуть позже. Прежде всего я хотел бы побольше узнать о твоем мире.
— Да ну, это уже не смешно, — Лора капризно надула губки. — Можно подумать, ты никогда сети не видел.
— Сети? Какой сети? Которой рыбу ловят?
Лора состроила выражение лица, какое обычно бывает, когда говорят с неразумным ребенком.
— Сеть — это совокупность думающих, связанных в единую структуру. Часть думающих составляют слуги, которые управляют мирами и предоставляют доступ субъектам.
— Стоп-стоп-стоп! Не так быстро. Ты говорила, что слуги — это артефакты.
— Ну да.
— А думающие — тоже артефакты?
— Конечно! Слуга — это частный случай думающего. И вообще, слуги отличаются от других думающих только способом функционирования, думающий может стать слугой в любой момент, а думающий, уже являющийся слугой, может в любой момент перестать им быть.
— А что происходит в мире, когда слуга этого мира перестает быть слугой?
— Что-что... ясно что. Мир перестает быть доступным.
— Он гибнет?
— Не обязательно. Если данные мира не уничтожены или, хотя бы, сохранена резервная копия, мир может быть восстановлен.
— Разве можно создать резервную копию целого мира?
— А почему бы и нет?
И в самом деле, почему бы и нет? Если вдуматься, нет большой разницы между копированием одного разумного и целого мира. Разница только в сложности и еще... если копируется весь мир, где тогда размещается резервная копия?
Я задал этот вопрос и получил совершенно очевидный ответ, до которого догадался бы сам, если бы дал себе немного поразмыслить.
— В другом мире, — ответила Лора, — а где же еще? Либо на специальных внешних хранилищах.
— Внешних хранилищах? А это еще что?
— Артефакты, как ты говоришь, — Лора улыбнулась.
— Артефакты... значит, каждым миром управляет артефакт. Правильно?
— Ну да.
— И еще бывают артефакты, которые хранят в себе миры, как хорошая хозяйка хранит зимой варенье из ягод?
— Интересное сравнение, — Лора хихикнула.
— Значит, мирами управляют артефакты... Кстати, а где находятся эти артефакты? В тех мирах, которыми они управляют?
— Нет, что ты! — теперь Лора смотрела на меня, как на сумасшедшего. — Есть же реальный мир, ты что, забыл, что ли?
— А этот мир, что, не реальный?
Лора пытливо взглянула мне в глаза.
— Хэмфаст, ты что, поехал?
— Куда поехал? — не понял я.
— С дуба рухнул, — пояснила Лора. — Крыша поплыла. Квадрат перекосился.
— Ты имеешь ввиду, не сошел ли я с ума? — догадался я.
— Вот именно! Сколько времени ты провел здесь?
— Всю жизнь.
— Понятно. Ты помнишь свое настоящее имя?
— Конечно, помню! Хэмфаст я.
Лора закусила губу.
— Ни хрена себе, — пробормотала она. — Я думала, так бывает только в желтых пергаментах. Ты хоть знаешь координаты этого... мира?
— Знаю, — сказал я. — И ты тоже их знаешь, раз ты прошла по каналу.
— Разве у тебя канал без сторожа?
— Сторожа? Ты имеешь ввиду сторожевое заклинание? Пожалуй, ты права, его стоит навесить на выход из канала. Раньше я думал, что во всей вселенной только пятеро субъектов владеют высшей магией, но сейчас...
Лора досадливо поморщилась.
— Высшая магия... какой ужас! Но ты правда не прикалываешься, ты действительно серьезно считаешь, что это твой родной мир?
Я кивнул.
Лора состроила серьезное лицо, как будто собралась прыгать в воду с тридцатифутовой высоты.
— Ладно, пусть все будут считать, что я дура, но я сейчас вернусь, проверю поленья...
— Какие поленья?
— Неважно! Проверю поленья, найду твои координаты и вызову службу спасения. В последний раз спрашиваю — ты не издеваешься?
— Нет. Я не издеваюсь.
— Ну ладно.
Лора сделала торжественное лицо и ничего не произошло. Ее лицо стало растерянным.
— Это что такое? Это тоже твои шутки?
— В чем дело?
— Почему не действует срочный выход?
Я пожал плечами.
— Чтобы я смог ответить на этот вопрос, почтенная Лора, я должен вначале узнать, что такое этот срочный выход.
— Хватит, это уже не смешно! Выпусти меня отсюда!
Я поколебался. С одной стороны, надо бы задержать ее здесь, порасспрашивать, она наверняка знает много интересного, но... задерживать гостя в гостях против его воли неприлично. Пусть идет, решил я.
— Канал ждет тебя, — сказал я. — Видишь?
— Ничего я не вижу! — воскликнула Лора и ее голос начал дрожать, пока еще еле заметно. — Выпусти меня отсюда!
Я глубоко вздохнул, взял Лору за руку и довел до канала. Потом, уже в пещере Орлангура, я подвел ее к каналу, ведущему в ее родной мир, и сказал:
— Счастливого пути, прелестная Лора. Несмотря ни на что, я был рад с тобой познакомиться. Если захочешь встретиться со мной еще раз, приходи в то место, где мы повстречались впервые. А канал, ты уж извини, я закрою.
Лора неопределенно фыркнуло и непроглядно-черное жерло канала засосало и поглотило ее ладно скроенное тело.
5.
— Давай по порядку, — сказал Уриэль. — Она удивилась тому, что встретила хоббита в своем родном мире. Она знает, что такое хоббит, эльф, Средиземье, Мордор и Минас-Тирит. Она ничего не знает про Исход. Ее мир напитан магией по самое никуда. Язык, на котором написаны стихи в пещере Орлангура — ее родной язык. Все правильно, Хэмфаст?
Я кивнул.
— И какой отсюда следует вывод? — глубокомысленно спросил Уриэль и перевел взгляд с меня на Олорина и обратно.
— Неужели ты думаешь, что... — неуверенно начал Олорин, — неужели это Валинор?
— А почему бы и нет? Прошло три тысячи лет с тех пор как валары и майары вмешивались в дела смертных. У нас в Средиземье многое изменилось, а сколько всего могло измениться в Валиноре? Или ты думаешь, что валары совершенно неспособны к прогрессу?
— Нет, я так не думаю, но... я ведь покинул Валинор совсем недавно, меньше года назад.
— Ты не покинул Валинор, — отрезал Уриэль. — Ты вообще ничего не покинул, ты раньше просто не существовал. Ты был сотворен с единственной целью — проверить, что за бардак творится в Аннуине и его окрестностях.
— Уриэль! — воскликнул Олорин. — Ты что, вправду думаешь, что я сотворен только год назад? А как же война с Сауроном, меня что, там не было?
— Я неправильно выразился, — смущенно проговорил Уриэль. — Не сотворен, а... сформирован, что ли... восстановлен, если это тебе больше нравится. Я не отрицаю, что ты участвовал в войне за кольцо, но после этого с тобой произошло что-то, что никто из нас никак не может понять. Твое воспоминание, что ты явился в Средиземье именно из Валинора, без всякого сомнения, относится к искусственно внесенным в твою душу. И поэтому то, что ты представляешь себе Валинор совсем другим — не аргумент.
— Значит, по-твоему, то, с чем мы встретились, это все-таки Валинор? — уточнил Олорин.
Уриэль пожал плечами.
— Я не стал бы утверждать так определенно, но я допускаю такую возможность.
— И кто тогда Лора? — я не удержался от того, чтобы вмешаться в разговор.
— Да кто угодно! Младшая дочка Галадриэли, например.
— Но она говорила про каких-то думающих, некоторые из которых есть слуги миров...
Уриэль усмехнулся.
— Помнится, Радагаст Карий пытался учить дорвагов. Он рассказал им про бунт Мелькора и мифология дорвагов обогатилась сказкой про черного узника. Радагаст рассказал про Нуменор и из этого вышло сказание о серебряном оборотне. Когда строгое научное знание превращается в сказку, оно изменяется до полной неузнаваемости. Мы можем долго гадать, что имела ввиду Лора, говоря обо всей этой ерунде, но я думаю, что так делать глупо. Лучше сходить туда еще раз и увидеть все своими глазами.
6.
Лора сидела прямо на идеальной брусчатке, уткнув голову в колени, а когда услышала наши шаги, она подняла голову и стало видно, что ее хорошенькое личико распухло от слез. Странно, что не расплылась краска с глаз и губ.
— Что вы со мной сделали? — жалобно воскликнула она. — Я не могу выйти. У меня не работает вообще никакой выход. Я обращалась в службу спасения, а они сказали, что я бот.
— Кто? — переспросил я.
— Бот. Но я же не бот! Боты тупые, а я нет, — Уриэль скептически хмыкнул, но Лора продолжала, не заметив этого, — я думаю и чувствую, я по-прежнему я, только теперь я не могу выйти.
— Выйти в то, что ты называешь реальным миром? — уточнил Уриэль.
— Ну да, а куда же еще?
— Попробуй сделать это еще раз, прямо сейчас.
Лора состроила сосредоточенное выражение лица и ничего не случилось. Вообще ничего, ни в обычном пространстве, ни в магическом.
— Девочка моя, — мягко сказал Уриэль, — а ты уверена, что раньше умела это делать?
Лора посмотрела на него как на идиота.
— А как я, по-твоему, сюда вошла?
— Может быть, так же, как мы?
Лора глубоко вздохнула.
— Ребята, это уже не смешно. Если это шутка, давайте ее заканчивать. Пожалуйста, — и ее глаза снова наполнились слезами.
Я вопросительно посмотрел на Уриэля, тот пожал плечами. Я наклонился к Лоре и тронул ее за плечо.
— Пойдем отсюда, — сказал я. — Я знаю, наше Средиземье — это не твой мир, и я знаю, что ни один мир никогда и на за что не сравнится с родным, но у нас тебе будет лучше, чем здесь.
Глаза Лоры брызнули гневом.
— Один раз я пошла за тобой, — воскликнула она, — и ты превратил меня в бота! Что ты хочешь сделать со мной на этот раз?
— Ничего. Я просто хочу помочь тебе.
— Просто помочь, — она передразнила меня, — ты уже помог мне, спасибо!
— Если ты отвергаешь мою помощь, — сказал я, — я больше не смею навязывать тебе свои услуги.
И я обернулся к друзьям.
— Пойдемте отсюда, — сказал я.
— Подожди, — возразил Уриэль. — Раз она не хочет идти с нами, надо снять с нее копию или хотя бы мыслеобраз.
Лора оживилась.
— Так вот в чем дело! — завопила она. — Вы сняли с меня копию! Сволочи! Гады! Верните меня... — она внезапно прервалась, как будто в легких кончился воздух. — Но разве это возможно, — удивилась она, — разве можно снять копию с полноценной разумной личности?
— Можно, — подтвердил Уриэль. — Пойдем с нами, и мы все обсудим.
7.
Жил-был один мир. Этот мир был материалистичным и потому из разумных существ в нем жили только люди, и магия там не действовала. Как и предсказывал Уриэль, прогресс в этом мире двигался в сторону сотворения немагических артефактов, люди научились делать их в огромном количестве и потрясающем разнообразии. Однажды они построили артефакт, который умел думать, совсем чуть-чуть, примерно как земляной червяк, но его создатели все равно были очень горды, ведь они сделали то, что раньше было по силам только Творцу.
Потом люди построили другой артефакт, который был чуть-чуть умнее, примерно, как навозная муха. Потом оказалось, что думающие артефакты весьма полезны в промышленности, торговле и быту, и их наделали много-много. Потом кто-то догадался взять несколько артефактов и связать их особыми веревками, чтобы они могли разговаривать друг с другом по этим веревкам. А потом случилось так, что думающие всего мира оказались связаны в единую сеть, которую назвали Междусетьем.
Долгое время в Междусетье не происходило ничего интересного. Думающие думали каждый сам по себе, и только изредка они вступали в разговор друг с другом, когда какой-нибудь человек просил думающего передать послание другому человеку, или прислать ему книгу, которая лежала в памяти думающего в виде нематериальной сущности, или сделать что-то еще в том же духе.
Время шло, мастера трудились и думающие становились все умнее и умнее. Впрочем, слово "умнее" здесь не самое удачное, ведь если подходить с привычных позиций, думающие так и не перешли уровень насекомых. Но их рукотворные разумы, оставаясь примитивными, достигли впечатляющей вычислительной мощи и невероятных объемов памяти. И настало время, когда один думающий мог вобрать в себя целый мир.
Не такой уж и большой это был мир, одна-две комнаты и все, памяти думающего не хватало на большее. А вот если собрать в сеть тысячу думающих слуг, а лучше не тысячу, а миллион, вот тогда они смогли бы образовать что-то похожее на настоящий мир.
И тогда появился Подземный Город. Это не вполне точная трактовка названия, в том мире, откуда пришла Лора, "подземный" также означает "далекий", "находящийся вовне". Люди создали другой мир, и назвали его "далекий город". Почему город? Да потому что хотя сила думающих и выросла многократно за прошедшие годы, этот мир так и не превысил размеров большого города, слуги не могли справиться с слишком большим количеством объектов.
Некоторое время назад одному умному человеку пришла в голову одна интересная вещь. Зачем сотворять весь мир, подумал он. В каждый момент времени каждый субъект обозревает только ничтожную часть мира, и потому можно ограничиться сотворением только тех фрагментов мира, которые окружают данного субъекта. Если какую-то вещь никто не видит и не ощущает никаким другим образом, пусть она не существует. А когда субъект придет на новое место, вокруг него сформируются те вещи, которые образуют новую часть мира, окружающую субъекта в этот момент. Вот так просто и объясняются все странности в мыслеобразах жителей Миррора, Аркануса и Средиземья — до того, как попасть в поле зрения субъекта, то есть одного из нас, жители просто не существуют.
В Междусетье стали появляться новые миры. Сказки, фэнтези, просто глупые бредни, стали обрастать плотью и кровью и превращаться в несуществующие места, которые так любили посещать люди. Некоторые придуманные миры пользовались популярностью, они росли, развивались, каждый день их посещали сотни и тысячи людей. Другие миры не посещал никто и они тихо умирали, никем не замеченные. Я, кстати, так и не понял, почему люди реального мира так сильно рвутся в придуманные миры, неужели их реальная жизнь настолько плоха?
