Танго с призраком. Том 1

Ритана поджала губы. Но тут уж крыть было нечем. Сплетни летают быстро, летают далеко... это кому-то кажется, что Лассара далеко. Ан, оглянуться не успеешь, как узнаешь о себе много нового и неприятного.

— Ты знаешь, как меня зовут?

— Отец рассказывал. Вы — Розалия Инесса Аракон, в девичество Мондиго, — отозвалась Антония.

— И обо всем остальном он тоже рассказывал?

— Да, ритана Аракон.

— Можешь на людях обращаться — тетушка Розалия, — надавил голосом Мигель. Женщина скривилась, но спорить не стала.

— Пусть так. Почему ты приехала к нам?

— Потому что другой родни у меня не осталось, ритана Аракон.

— И ты решила, что тебе здесь будут рады?

— Нет, ритана Аракон. Но в большом городе проще найти работу, проще устроить свою жизнь. В Лассаре я могу только умереть от голода и холода. Здесь у меня появляются перспективы.

— Хм...

Женщина смотрела на Антонию — и девушка ответила прямым взглядом. Глаза в глаза. Отлично зная, что ее взгляд вынести очень сложно.

Так и сейчас произошло — ритана отвела глаза — и тут же сморщила нос.

— Ты ужасно выглядишь, кошмарно одета, и надо полагать, собираешься поправить это за наш счет?

— Розалия, поместье можно продать, а деньги от него потратить на обустройство Антонии в жизни, — спокойно перебил ее дядя Мигель.

Антония промолчала.

Ей не хотелось продавать свое единственное достояние. Но — кто ее сейчас спросит?

— Сколько тебе лет, девушка?

— Восемнадцать.

— Перестарок. Моей Альбе семнадцать, но я уже подыскиваю ей супруга.

— Отец был слишком занят, чтобы заниматься устройством моей судьбы.

— Пил?

— Пытался воссоединиться с мамой, — не вытерпела Антония.

И была вознаграждена злым блеском в карих глазах. Что бы эта тетка ни говорила — она помнит. И ей до сих пор обидно.

Антония мысленно поблагодарила старую Долорес за науку.

— И ему это удалось.

— Да, ритана Аракон.

Женщина вздохнула.

Она бы с огромным удовольствием выпнула наглую девчонку на улицу. Но — нельзя. Репутация — это святое. Не бойся грешным быть, а бойся грешным слыть. Да и муж против...

— Хорошо. Я распоряжусь, тебя устроят в доме. Сегодня изволь принять ванную и отмыть всю грязь. Обед и ужин тебе подадут в комнату. Завтра мы съездим к врачу. Гардеробом займемся потом, если ты не соврала. Если соврала — выкину сразу. Я не потерплю разврата рядом с моими девочками. Это понятно?

— Антония кивнула.

Кажется, продержалась?

Почти, почти.

— Да, ритана Аракон.

— Насчет работы — подумаем. Смотря, что ты умеешь. Возможно, это будет лучшим выходом из положения.

— Я...

— Потом расскажешь. Возможно, сейчас это преждевременно обсуждать.

Антония кивнула. Может, и преждевременно. Посмотрим...

В любом случае, она отдохнет, искупается, выспится и поест. А в ее положении это очень много.

А еще...

Какое-то время она в безопасности. А вот что будет потом? Но пока все спокойно, надо хотя бы чуточку отдохнуть.

* * *

Комната, выделенная Тони, была не из роскошных. Скорее, комнатой для прислуги.

Но девушка была не в претензии.

Комната была оклеена светлыми обоями, в ней стояли кровать, шкаф, комод, стол и стул. Более того, в ней была личная ванная.

Крохотная такая, поддон и душ. Развернуться негде. И вода текла прохладная, почти холодная, но Антония не обратила на это внимания.

Дома,, если она хотела принять ванну, ей приходилось самой кипятить воду в больших кастрюлях, самой таскать ее по лестнице, равно, как и холодную, а чтобы наполнить старинную чугунную ванну, воды требовалось много.

И остывала она быстро. Не успеешь последнее ведро притащить, как уже прохладно. А тут вода сама течет! Замечательно!

Тони вымыла волосы, и с огромным удовольствием вышла из ванны.

Позвольте!

Поднос-то с едой ей прислали! Но помимо того...

Тот самый лакей, который встретил ее в холле, стоял радом с кроватью, на которую она водрузила свой боевой чемодан. И примерялся...

— Руки убрал! — рявкнула девушка, напрочь забывая, что вообще-то стоит в одной простыне на голое тело.

Лакей обернулся — и расплылся в улыбке.

— О, а ты ничего так, детка!

— Руки. Убрал, — мягко повторила Антония.

Когда она начинала говорить с такой интонацией, разбегались даже подручные мясника. Но лакея никто не предупредил, и он явно решил, что бессмертен.

— А то что? Сейчас я твой чемодан уберу, и мы с тобой поваляемся немного на кроватке, правда? Ты же мне не откажешь?

Антония и сделать ничего не успела. Сам нарвался, идиот!

Лакей ухватился за чемодан, потянул... крышка распахнулась.

— Ой...

А больше он ничего толком и не сказал. Потому как шок.

Руки негодяя на глазах покрывались большими и весьма болезненными чирьями. Красными такими, воспаленными...

— А...

— Стой смирно, — рыкнула Антония. — И молчи, а то вообще не снимут. Запомни — еще раз подойдешь или прикоснешься, вообще необратимо будет!

— А...

— А так через три дня пройдет. Я с тебя эту вину снимаю.

Чирьи чуток побледнели.

Лакей дернулся к двери, но тут уж начеку была Антония.

— Стоять!

Сказано было увесисто. Мужчина повиновался.

— кто приказал?

— Никто. Я сам...

— Да неужели? А если чирьи верну?!

— НИКТО!!!

Тони прищурилась.

Вроде, не врал. Ну да ладно, бес с ним!

— Пошел вон. И всем скажи — кто что стащит, с ними то же и будет.

М-да. Хорошо пошел, антилописто.

Антония посмотрела на дверь.

Замок, не засов, не щеколда.

Плохо. Щеколду заложи — и хоть весь дом сюда стучись. А от замка, выходит, у кого-то ключи есть. У кого-то?

Считай, у всех!

Ладно, авось и не полезут побоятся. А щеколда... если ее оставят жить — и именно в этой комнате, она ее сама прикрутит.

А пока...

Антония переоделась в свежее платье, и принялась за еду.

Суп был густым и горячим, жаркое вкусным, а кусок пирога пропитан кремом. Девушка разве что тарелку не облизала. Потом улеглась на кровать и прикрыла глаза. Отдохнуть, хоть чуточку отдохнуть...

* * *

Антония Даэлис Лассара появилась на свет восемнадцать лет тому назад, в поместье Лассара. Отец был счастлив до безумия. Жену он любил, дочь обожал... жаль, судьба бывает скупа на счастье.

Не прошло и десяти лет, как в семью пришло настоящее горе. Даэлис Серена Лассара хоть и была магом, но роды... такая штука.

Хрупкое телосложение, не успевшая вовремя помощь, кровотечение — и а кладбище, оцепенев от горя, стояли, держась за руки отец и дочь.

Стояли над холмиком, под которым спали Даэлис Серена Лассара и Антонио Мигель Лассара. Мать и сына не стали разлучать после смерти.

Для Антонии настали черные времена.

Ей было больно, плохо, тоскливо... да, они не были богаты, но когда Даэлис была жива, Лассара полнился смехом, светом... забавно, но жилье потомственных некромантов было уютнее и теплее любого другого жилья на день пути вокруг.

Пока Даэлис была жива.

А потом старый дом затосковал.

И равно тосковали его обитатели. Только вот проявлялась эта тоска по-разному.

Если Тони убегала из дома и целыми днями слонялась по холмам и долинам, то ее отец — пил.

Жестоко, беспощадно, стараясь хоть в алкогольном забытье увидеть тех, кого он потерял. И Антония не могла осуждать его. Нет, не могла...

Особенно когда ей все объяснили.

Да, когда девочка ходит, где хочет, по пятам за ней могут ходить и приключения, и неприятности... чаще — вторые. Но иногда судьба присматривает за малышами.

Вот и сейчас...

Судьбе было угодно обломать основную ветвь Лассара, но росток остался. Маленький, хилый, но очень живучий.

В одну из своих прогулок, Тони упала в ручей, промокла, а когда пыталась высушиться у костра, познакомилась со старой Долорес.

Ведьма и травница, Долорес арендовала один из коттеджей с незапамятных времен. И знала еще отца Даэлис. А может, и деда — она не распространялась.

Какие уж между ними были счеты, какие отношения?

Антония не знала. Но увидев ребенка, и расспросив, Долорес пригласила ее приходить в гости. Что Антония и сделала.

Долорес была темной...

Так уж повелось от века, что Бог даровал людям магию. Даровал, чтобы они могли построить дома, защититься от бед... даровал светлую магию.

Потом, как водится, вешалась противная сторона. И часть людей... они не то, чтобы переметнулись. Некромантия была необходима, это признавала даже Церковь.

Поди, упокой кладбище? Справься с упырем, поговори с призраком, а как насчет проклятий, которыми люди разбрасываются по поводу и без повода?

Без специалистов тут никак.

Но темные маги всегда были ближе к Нему. Неназываемому. Или Безымянному Богу, кому как больше нравится.

Неназываемый, Темный, Безымянный — это все о нем.

Из рода некромантов была Даэлис. Род Лассара считался весьма и весьма древним, и все его представители были темными. Все...

Один талант, или второй, слабый или сильный, развитый — или заброшенный, как у матери Антонии, одинаковым был принцип.

Темные маги рода Лассара, хоть и заглядывали во Тьму, но полностью ей не предавались никогда. И честно служили государству.

Если бы еще на государственной службе можно было хорошо заработать!

Или Даэлис чего-то не знала, или не успела рассказать, но жили Лассара небогато. Небольшое поместье, родовой замок, больше всего похожий на башню... выезжать в столицу?

До этого просто не дошло. Вроде бы они и не нуждались, но...

Когда Антония была маленькой, ее это не интересовало. Когда выросла — спросить стало не у кого.

Долорес тоже была темной. Не магом с королевской печатью, а просто деревенской ведьмой. Отлично справлялась с мелкими проблемами и горестями, могла снять порчу или проклятие, могла их наслать, могла что-то заговорить, хорошо лечила те болезни, которые происходили из Тьмы, да и в травах разбиралась...

Вот, она и взялась опекать девочку. Пару раз проговорилась, что знала ее деда — мол, Эрнандо Лассара никогда не позволил бы дочери и брак этот, и так распуститься, и с поместьем чтобы... нет, не позволил бы.

Антония слушала.

Да, романтика...

Некроманты теоретически могут жить долго. Очень долго.

Практически?

Это не целитель, который наткнувшись на неизлечимую болезни, разводит руками и горестно вздыхает. У некроманта очень часто не бывает шанса отступить. Подробностей Долорес не знала, но знала, что дед и двое дядей Антонии так и погибли. На королевской службе.

Даэлис Лассара, как сирота, была призвана в столицу, и даже приглашена ко двору.

Но...

На первом же балу она увидела Даэрона Аракона.

Старший сын рода Аракон был молод,, красив, очарователен... помолвлен с другой.

И им с Даэлис стало это безразлично.

Это была любовь с первого взгляда. Настоящая. Искренняя до последней секунды и дыхания... помолвка? Клятвы? Обязательства?

Даэрон махнул рукой на все.

Наследство? Титул? Чин? Придворная жизнь?

Даэлис...

Антония помнила свое детство.

Если мать о чем-то и жалела — только о том, что не может подарить отцу дюжину детей.

Если отец о чем-то и жалел — только о том, что решился на второго ребенка. Если бы не это — Даэлис была бы жива. Вот и все сожаления.

Даэрон бросился в ноги королю, умоляя о милости. И тот согласился, чтобы не прерывался род Лассара, вести жениха в семью невесты. Пусть принимает фамилию, земли... родовую магию Даэрон принять, правда, не сможет. И с магией будут определенные сложности.

Араконы хоть и были аристократами, хоть и принадлежали к достаточно старому роду, но магией не владели. Да и с деньгами у них было не так, чтобы очень. Родовитость?

О, да!

А вот магии не дано. Уже давно не дано. Оставалось пытаться поправить свое положение выгодными браками. И Даэрон собирался жениться на Розалии Инессе Мондиго.

Девушка из богатой торговой семьи была еще и красива, и неглупа — так что еще надо?

Даэлис.

Розалия была в гневе, в отчаянии — бесполезно! Даэрон и слышать ни о чем не хотел. И остановить его было нереально — словно поезд сорвался с рельсов. Все, что причиталось Даэрону, получил его младший брат. Невесту — тоже.

Он-то в претензии на брата не был, скорее, наоборот.

А бывшая невеста?

Она явно не была в восторге. Но Антонии это было безразлично. Неприязнь? Нелюбовь?

А вы думаете, некромантов любят? Род Лассара — темный,, от этого не отвертишься. И арендаторы к ним на земли не рвутся, и люди при встрече оберегающие знаки творят, а кто и за спиной плюется...

И что?

Это — их проблемы! А Антония, как и ее мама, с детства научилась держать голову высоко. Если вам не нравится некромант... поверьте — для некроманта вы не проблема. Разве что после смерти. И то если зомби станете.

Есть ли сила у Антонии?

Определенно, какая-то была. Но определить, какая именно, Долорес не могла. Заговоры Антонии давались, хотя и хуже, чем старой ведьме. Там, где благодаря заговору Долорес, вора обсыпало чирьями, у Антонии получились бы мелкие прыщики. И те быстро пройдут.

Там, где у серьезного проклятийника враг сломает ногу, у Антонии он максимум — споткнется и палец ушибет. Нет, проклятия — это было не ее. Ни наложить, ни снять.

А что другое?

Вот тут засада.

Целительской магии можно обучиться по книжкам.

Огненной, воздушной, хотя бы азам.

Некромантии так не научишься. Тут никакие книжки не помогут. Учить некроманта должен другой некромант, а их раз-два, да и обчелся. Вообще в Астилии с ними проблема.

Да Антония и не рвалась. Не нравились ей ни кладбища, ни покойники... а если еще возиться с ними...

Фу!

Вы знаете, как пахнут старые трупы? А как пропитываешься этим запахом?

Вот лично Антония предпочла бы обойтись без таких радостей в своей жизни. Правда, иногда радостям плевать на ваше желание. Два раза плевать! И лезут они вам на голову, совершенно не считаясь с чьим-либо мнением. И не знаешь, куда от них залезть... куда бы подальше!

Глаза девушки закрывались... усталость брала свое.

Спать... и еще раз — спать. Завтра будет новый день.

* * *

— Михелито, мне не нравится эта идея.

Мигель Аракон нечасто возражал жене. Чего уж там — домашние дела он полностью отдал под управление Розалии, а все остальное — тестю. Сам он в торговле разбирался крайне слабо, разве что счета проверял. Не дано!

А раз нет способностей, нечего и лезть со своими нотациями. Ты — мне, я — тебе, все взаимообразно.

Тесть это качество зятя оценил и без зазрения совести использовал его имя и связи. Расплачивался, правда, вовремя. А Мигель мог вести жизнь рантье.

Уютную, спокойную и сытую.

Ходить в клуб, попыхивать дорогой сигарой, рассуждать о несовершенстве времен... дорогих увлечений, вроде карт или скачек у него не было, любовниц он заводил из тех, что подешевле, так что в бюджет укладывался.

Розалия к мужу относилась очень хорошо. И не в последнюю очередь, благодаря его поступку.