Чаганов: Война- Часть 2

В правительстве принято решение о строительстве ещё одного моторного завода по выпуску линейки дизелей Ендрашика мощностью от 45 до 175 лошадиных сил. Стройка уже объявлена ударной, её завершение запланировано на начало будущего года, оборудование завода будет закуплено за золото в Швейцарии у фирмы 'Ганц'.

'Надеюсь, что авиаторы не отберут завод у наркомата среднего машиностроения... на дизели Ендрашика большие надежды и у Радиопрома, мы хотим использовать мощные грузовики ЯГАЗа для размещения в из кузове РЛС 'Подсолнух'... Если не удастся получить грузовики, похоже, они уже поштучно распределены в новые мехкорпуса, то хотя бы сами движки, они— идеально подходят нам в качестве мощных электрогенераторов для стационарных станций'.

До конца года по плану Воронежский завод должен изготовить двенадцать 'Подсолнухов', в следующем— тридцать шесть. Первый серийный образец уже отправлен в Забайкалье, где по сведениям нашего Генерального штаба японские войска в Маньчжурии готовят вооружённую провокацию против Монголии. Второй предназначен для отправки на Кавказ в район Баку, восемь станций на Запад в Особые военные округа и последние две— на защиту Москвы и Ленинграда.

— С точки зрения внутреннего положения СССР,— Сталин переходит ко второму разделу: 'Внутреннее положение Советского Союза',— отчётный период представляет картину дальнейшего роста народного хозяйства, культуры и укрепления политической мощи страны...

'Сталинские выражения, однако, почти без изменений использовались вплоть до распада страны, в устах наследников превратившись в заклинания... Хм, 'количество тракторов за пять лет удвоилось, количество автомобилей выросло в пять раз'... Автомобилей много, а большегрузных не хватает, как и тягачей, это сейчас головная боль у военных... Стоп, а что же они тогда не били в колокола до войны? Почему не пришли к вождю со своей болью? Самоотверженно и молча переносили её или вообще не подозревали, что есть такая'?

После войны в хрущёвские времена, да и после, но уже не так явно, некоторые из высокопоставленных военных обвиняли своего Главнокомандующего во всех грехах, что перед войной в войсках было недостаточно самолётов и танков 'новых типов', что он 'командовал войсками по глобусу' и даже в том, что он, видите ли, неправильно определил направление главного удара немцев в начале войны, хотя допустили этот разгром Красной Армии именно они... ну да давно известно, что у победы много отцов, а поражение всегда сирота... Но самое главное чего не простили они ему, так это своего страха, когда после войны вождь на встрече с избирателями вдруг заявил: 'Говорят, что победителей не судят. Это неверно, победителей можно и нужно судить, критиковать и проверять'.

Как только вождь узнал от меня о проблеме с тяжёлым транспортом в наших мехкорпусах, он сразу же принял меры, вызвал Вознесенского, наркома Семёна Гинзбурга, дал им конкретные поручения по строительству Рыбинского моторостроительного завода и жилья для рабочих. За две недели Наркомстрой утвердил типовой проект завода, город выделил площадку на берегу Волги, Внешторг связался с фирмой 'Ганц' и, не торгуясь, договорился об оплате оборудования золотом, потому что для Сталина боеспособность Красной Армии превыше всего, а время— дороже денег.

* * *

Решение о строительстве нового завода далось не просто, мнения в Совете Труда и Обороны разделились.

— Будем размещать завод в Ленинграде на 'Красном Октябре',— безапелляционно заявил Вознесенский,— всё равно к концу года прекращаем производство запчастей для Т-26 и БТ, освободятся мощности.

— Правильно, а дублёром сделаем Уфимский завод комбайновых моторов,— поддакнул Федоренко.

— Позвольте, товарищи,— краска бросилась в лицо наркому Хруничеву,— 'Красный Октябрь' обещан нам под моторы Рыбинского авиазавода, а Уфимский— завод-дублёр Рыбинского.

— Кто вам дал такие обещания, товарищ Хруничев?— мрачно посмотрел на него заместитель председателя Совнаркома.

— Это записано в мобилизационном плане,— не отводит взгляда нарком авиационной промышленности.

— План— не догма,— в голосе Вознесенского появились угрожающие нотки,— а инструмент государственного управления, появилась новая задача— меняется план.

'Во время войны Ленинград будет слишком уязвим для авиации противника, даже если и удастся избежать блокады. Рыбинск в общем-то тоже, но будет находится от линии фронта значительно дальше... больше тысячи километров, кажется, а если ещё включить Рыбинск и Ярославль в зону ответственности Московского ПВО, то вообще эвакуация может не понадобиться'.

— Но мой-то план по выпуску моторов останется неизменным,— твёрдым голосом возражает Хруничев,— где мне взять мощности?

— У нас большая страна,— начинает Вознесенский,— стройте заводы в Сибири...

— Мы сейчас тут в начале заседания,— Сталин поднимает голову, отрываясь от чтения какой-то бумаги,— прослушали доклад Госплана о размещении промышленности на Востоке страны... намечается развернуть в Сибири большое числа военных заводов. Этот план нереальный, для того, чтобы его выполнить надо население Сибири увеличить на 20-30 миллионов человек. Вы хотите знать, как я это посчитал? Я взял максимальную производительность труда Ленинградских рабочих и разделил цифры плана на эту производительность. Чтобы выполнить такое задание каждому рабочему в Сибири надо либо работать в четыре раза дольше, что невозможно, либо увеличить во столько же раз свою производительность труда, что также невозможно. Остается завести в Сибирь новых жителей, с семьями будет как раз столько, сколько я сказал.

— Я ещё раз проверю контрольные цифры плана, товарищ Сталин,— с трудом разжимает побелевшие губы Вознесенский.

— Позвольте мне слово сказать,— пользуясь возникшей тишиной, поднимается с места Будённый,— у нас в Красной Армии стоят на вооружении, и ещё долго будут стоять, тысячи Т-26 и БТ. Без запасных частей 'Красного Октября' завтра нечем будет их ремонтировать. Одно лечим, другое калечим... так выходит.

'М-да, два таких прилюдных щелчка по носу,— смотрю, в глазах Молотова заиграли весёлые огоньки,— с его то самолюбием... как поник сразу Николай Иванович'.

— Разрешите мне, товарищ Сталин?

— Говорите, товарищ Малышев,— вождь чиркает спичкой, прикуривая 'Герцеговину',— не вставайте.

— Я недавно вернулся из Уфы,— краснеет от волнения нарком среднего машиностроения,— инспектировал, значит, наш завод комбайновых двигателей. В городе начинается большое строительство, рядом на берегу Белой строится огромный нефте-химический завод, имеется нефте-перерабатывающий завод, расчищается площадка под авиамоторный. Наш комбайновый, зажатый между ними, по сравнению с этими гигантами совсем маленький, но производит больше половины двигателей 'Форд-НАТИ' мощностью 28 лошадиных сил для всех типов комбайнов. Если мы начнём сейчас перепрофилировать его под выпуск автомобильных дизелей, то Ростсельмаш останется без моторов. Производственные площади там небольшие, поэтому, я думаю, если мы хотим разместить завод по автодизелям в Уфе, то лучше строить его на другой площадке, на новом месте, там где будет возможность расширения.

Вождь одобрительно кивает, выпуская через нос табачный дым.

— И ещё одно, вот вы, товарищ Сталин,— приободрился нарком,— указали на важность учёта наличия людских ресурсов при выборе места для новых заводов. Исходя из этого, я думаю, что лучше разместить дизельный завод в Рыбинске. Почему в Рыбинске? Потому что его население сравнимо по численности с населением Уфы, чуть меньше, правда, около ста пятидесяти тысяч, но зато рядом Ярославль, где проживает больше трёхсот тысяч. Мы ведь грузовики собрались производить, так? В Ярославле находятся автомобильный и шинный заводы, а если под боком будет моторный, то вообще хорошо... Кроме того, в Рыбинске третий год ведётся строительство ГЭС, металл из Сталинграда по Волге или по каналу имени Москвы станем завозить...

'Третий щелчок... даже жалко его, надо бы вмешаться'.

— Что хотите возразить, товарищ Чаганов?— чутко улавливает мои мысли вождь.

— Да, то есть не совсем... не по поводу этого конкретно случая. Просто хочу отметить, что задача наивыгоднейшего размещения объектов, например, как в данном случае заводов или там станков в цеху, особенно если таких объектов и мест размещения много, очень трудная математическая проблема, которая в общем виде не решена до сих пор...

Вознесенский поднимает голову.

— ... но учёные во всём мире работают над этим, у нас в Ленинграде над этим работает профессор Канторович. Скоро у него выйдет книга 'Математические методы организации и планирования производства', там один из параграфов посвящён этому вопросу. В этой книге он разбирает множество конкретных экономических задач, таких как распределение деталей по станкам, дающее наивысшую производительность...

— Поставь за каждый станок стахановца, вот и будет у тебя производительность,— Молотов поворачивается к Шапошникову, говорит негромко, но так чтобы все слышали.

— ... да, товарищ Молотов, в идеале такое возможно, только на деле станки будут иметь разную производительность, они разные по устройству, какие-то детали можно сделать на фрезерном станке, какие-то только на револьверном, не все детали можно поручить автомату и так далее... Невозможно понять что выгоднее, дать каждому рабочему одинаковое задание точить весь ассортимент деталей для комплекта готового изделия или каждый рабочий будет изготавливать свою, а может быть один будет точить только одну деталь, второй— две, а третий— четыре. Вариантов тысячи! Какой из них наилучший, который обеспечивает наибольший выпуск готового изделия, а не просто количества деталей? А если стоит условие, что отходы производства или затраты энергии на единицу продукции должны быть наименьшими? Или, например, возникла задача построить кратчайший маршрут трактора МТС, при обработке колхозных полей. Таких проблем в народном хозяйстве тысячи и все их можно решить при помощи метода разрешающих множителей профессора Канторовича.

— Кто же будет рассчитывать все эти графики, задания и маршруты, товарищ Чаганов?— вождь тушит сигарету в пепельнице.

— Релейная вычислительная машина, товарищ Сталин, профессор Канторович, кстати, в своей работе использовал РВМ и даже привёл в книге некоторые программы, позволяющие быстро произвести расчеты. Мы на одном из московских радиозаводов уже начали эксперимент по использованию вычислительной машины в производстве...

— А вы знаете сколько стоит эта ваша машина?— цедит Молотов, не глядя на меня,— как бы не вышло так, что полученная выгода не сможет покрыть расходов на неё. Получится так, что овчинка выделки не стоит.

— РВМ стоит сейчас 70 тысяч рублей. Сейчас мы её используем в основном для оптимального раскроя медных пластин. Если, как ожидаем, мы получим за год экономию меди на пять процентов, то эффект составит полмиллиона рублей...

— А как вы считаете этот эффект,— перебивает меня Вознесенский,— отходы меди ведь снова идут в дело.

— Считаем разницу между ценой, по которой сдаём отходы и ценой, по которой получаем листовую медь... Вы, кстати, задали, Николай Алексеевич, отличный вопрос. Дело в том, что радиозавод имеет план по сдаче отходов, который в новом году будем не в состоянии выполнить. Прошу вас отменить этот показатель для завода имени Орджоникидзе и других заводов, которые перейдут на эту сберегающую технологию.

— Мы тоже хотим такую машину в наркомат строительства,— вступает Гинзбург,— наши отходы вообще идут в печку. Вот если бы пересчитать на ней наши стандартные деревянные домостроения...

— Кхм,— кашлянул Малышев,— мы бы тоже нашли такой вычислительной машине применение, когда можно её получить?

— Так, товарищи,— поднимает руку Сталин, прерывая возгласы с мест,— это вопрос серьёзный, по нему надо собирать отдельное совещание, из Академии наук, заинтересованных представителей из наркоматов. Пусть товарищ Чаганов выступит с докладом. Кстати, то у нас производит РВМ?

— Опытный завод при Ленинградском Физтехе...

— Вот, пригласим академика Иоффе, профессора Канторовича. Товарищ Малышев, готовьте обоснование для строительства моторного заводы в Рыбинске. Товарищ Гинзбург вы должны согласовать этот документ и представить план строительства в плановую комиссию и в Совнарком. Товарищ Чаганов, вы тоже подключайтесь к этой работе, будет интересно научное обоснование решения о строительстве.

* * *

'Фу ты, со своими воспоминаниями совсем потерял счёт времени, что такое?— мои соседи вдруг повскакивали с мест,— А-а, перерыв тридцать минут'. В центральном проходе на красной ковровой дорожке между рядами стульев с откидными сиденьями встречаемся с Ленинградской делегацией, чуть не сталкиваюсь с невысоким блондином лет тридцати со знакомым лицом.

— Здравствуйте, товарищ Чаганов,— вырывается у него от неожиданности.

— Здравствуйте, товарищ Устинов,— на автомате отвечаю я, будущий член Политбюро зависает.

'Блин, ну что такое со мной, что за ребячество,— опасливо кручу головой по сторонам в поисках Берии, сидевшего неподалёку,— ложная тревога, остановился с Богданом Кобуловым'.

— Вы то мне и нужны, голубчик,— сбоку берёт меня локоть командарм 1-го ранга Шапошников,— нужно поговорить.

'Согласно языку жестов, которому меня обучила Оля, взять за локоть кого-то означает предложение посекретничать... сходится'.

— Пойдёмте лучше на воздух,— начальник Генштаба, недовольно осматривает толпу страждущих, бросившихся в курительную комнату.

— Борис Михайлович, вам вообще курить вредно, а на морозе вдвойне. К тому же в гардеробе будем стоять до конца перерыва.

— Поздно мне менять свои привычки, голубчик,— командарм тяжело кашляет, прочищая горло,— ну ладно, давайте поговорим внутри, я знаю на первом этаже один закуток... что я увас хотел спросить, как у вас продвигаются дела с управлением железнодорожными перевозками?

— Хорошо продвигается, установили в здании НКПС вычислительную машину,— усаживаемся на стулья под какой-то лестницей,— пока мы работаем только с Октябрьской железной дорогой, получаем заявки на грузовые первозки, машина обрабатывает их, увязывает с расписание пассажирских поездов и предлагает наилучший вариант. Затем в девять вечера передаём общее расписание по станциям: пока по телеграфу, но вскоре заработает фототелеграф, причём с шифрованием, чтобы нельзя было перехватить кому-либо постороннему.

— И об этом подумали,— кивает командарм, стуча себя по карманам,— в шинели остались... Как же быть с воинскими эшелонами, для них нужна своя машина?

— Нет-нет, вычислительная машина остаётся той же самой. Каждому составу наряду с номером задаётся ещё и свой приоритет, воинским, как я понимаю, будет присваивается наивысший. Машина будет, кроме того, знать примерный вес эшелона, чтобы не допускать его по устаревшим путям и, естественно, не пустить его по узкоколейке.

— Серьёзно всё у вас... а вот проследить где находится в настоящее время нужный состав можно?