Чаганов: Война- Часть 2

— Эй вы там, погодите,— крутит головой водитель,— давайте по-честному, бросим жребий, а не то больше не буду возить вас на охоту в Харбин, топайте на своих двоих в Пиньфань в публичный дом...

'Так они из 'отряда 731',— сжимает кулаки Оля,— по словам 'Мини' рядом со станцией завершается строительство огромного военно-бактериологического комплекса, фабрики по массовому производству болезнетворных бактерий... вот значит, как они добывают 'подопытных кроликов'... так, сворачивают с дороги'...

Вдруг перед машиной в световом пятне от фар возникает спинка серого короткоухого зайца. Несчастное животное, оказавшись на световой дорожке, мчится по ней во весь опор, не смея отвернуть в спасительную темноту.

— Давай, жми, дави его!— сразу заорали конвоиры, подавшись вперёд и хватаясь за спинки передних сидений.

'Пора действовать, чтобы не оказаться на месте такого вот зайца'.

Оля левой рукой поддёргивает юбку, правой нащупывает ножны миниатюрного 'танто' примотанные к внутренней поверхности левого бедра у колена, большим пальцем отводит в сторону фиксатор и нож обратным хватом оказывается в маленьком кулаке девушки. Отточенное, как бритва, тонкое лезвие тут же по широкой дуге начинает свой путь к шее правого конвоира. Тугая струя крови из рассечённой сонной артерии фонтаном бьёт в лобовое стекло автомобиля.

Дойдя до предела, корпус Оли, как пружина, начинает раскручиваться в обратную сторону, с каждым мгновением разгоняя остриё локтя её левой руки. С чавкающим звуком оно впивается в ухо левого конвоира, его голова безвольно стучится о приоткрытое боковое стекло. Обезумевший от вида крови шофёр, потянувшись вперёд и не снимая ноги с газа, пытается одной рукой очистить лобовое стекло, в этот момент сзади он получает сильный удар по затылку рукояткой ножа и теряет сознание. Машина, проехав ещё с десяток метров, застревает в песчаной ловушке, освещая скос одинокого бархана.

В следующие несколько минут девушка как автомат собирает оружие, документы японцев, оттаскивает их под свет фар, вяжет руки и ноги водителю и тут видит, что второй сержант тоже не дышит.

— Чёрт! Чёрт! Ну куда теперь я в таком виде?— в отражении бокового зеркала она замечает залитое кровью белое платье.

Оля поднимает с земли фляжку и большими глотками пьёт воду.

— Второй-то ростом аккурат с меня,— девушка точными движениями вытряхивает его из гимнастёрки, стягивает штаны, критически смотрит вниз на тщедушного японца,— а туда же...

* * *

Очнувшийся водитель застонал от боли, пытаясь пошевелиться: его, вывернутая назад левая нога, оказалась намертво прихваченной к правой руке. Выплюнув изо рта набивший туда песок, он с трудом вытаскивает из-под себя свободную левую руку и трёт глаза.

— Очнулся?— сбоку из темноты слышится спокойный голос девушки,— а твои друзья умерли. Вон посмотри. Как тебя зовут?

— Акайо,— хрипит шофёр, в его глазах застыл ужас от вида застывшей крови и сержанта с отрезанной головой.

— Ты не думай, Акайо, что я убийца, как они,— неторопливо говорит Оля загробным голосом,— всех мужчин из моей семьи в прошлом году вот так же схватили на улице ваши солдаты... отца, младших братьев, мать... Я поклялась отомстить за них. Смерть— за смерть...

— Я не...

— ...Знаю, Акайо, ты не такой, ты— водитель, твоё дело крутить баранку, пойми, я не хочу мстить простым солдатам, твои друзья сами виноваты...

— Они не...

— ... я хочу отомстить вашим начальникам, тем которые задумали и приказывают вам совершать эти зверства... ты, Акайо, водитель, не раз, наверное, возил этих упырей повсюду, ведь так?

— Я всё расскажу, про всех,— плачет шофер,— ты же меня не убьёшь?

— Обещаю, но только при одном условии: если ты ничего не утаишь от меня.

* * *

— Ничего себе размахнулись они тут,— присвистнул Кузнецов, с вершины плоского холма осматривая окрестности,— это что там с трубами?

— Тепловая электростанция и крематорий,— отвечает Оля,— а там дальше, двухэтажное кирпичное здание, тюрьма, рядом с ней лаборатория, ещё дальше, длинные такие, цеха производственные, там они возбудителей разных болезней разводят. Смотри, кирпичный забор и земляной ров только со стороны железнодорожной станции, с противоположной стороны— голая степь, там просто колючка и вышки. Там пройти— плёвое дело. Ночью попробуем... ты бегал когда-нибудь в противогазе? Сейчас потренируешься, я тут неподалёку трёх попутчиков прикопала неглубоко, надо будет поглубже, чтоб звери не добрались. Там у них в багажнике был полный комплект: защитные костюмы, накидки, противогазы...

— А машину куда дела?

— Утопила в речке, в мутной воде машину трудно заметить, когда найдут, подумают, что упали с обрыва, а тела унесло течением. Так вот, один из тех троих был племянником начальником объекта,— цедит сквозь зубы Оля,— занимался поставкой людей для их экспериментов, думаю, что его скоро начнут искать...

— Утром их хватились, значит сейчас уже ищут.

— Не факт,— качает головой Оля,— племянник и раньше уходил в самоволку, но пусть будет так.

-Ты понимаешь, Коля, эти два сержанта, помимо исполнения своих прямых обязанностей, ещё и сами на 'охоту' выезжали, девушек искать... никому об этом не докладывали, так как начальство строжайше запрещало это, предпочитало людей опустившихся, бродяг без родных, или всю семью разом, ну а этим мажорам хотелось другого... Я на том месте, когда японцев прикапывала, три трупа нашла... все— молодые девчонки.

— Зверьё,— желваки заиграли на скулах Кузнецова,— , Аня, мы не можем вот просто так уйти отсюда...

— Я тоже так думаю. Есть у меня одна мыслишка, как запустить япам ежа за пазуху, слушай... Видишь, вон тот ангар на краю лётного поля, туда самолёты на ночь загоняют... А рядом такой низенький кирпичный сарай, там где два часовых ходят вокруг по дорожке... Вот это будет нашей целью...

— Что там?— Николай поднимает бинокль.

— Там склад, где хранятся небольшие бомбочки с особой начинкой: холера, чума, наверное, ещё что-то, но не суть. Самолёты, которые базируются на этом аэродроме, летают на полигон, расположенный вблизи станции Аньда. Это в ста двадцати километрах от Харбина на северо-запад.

— Это тебе водитель рассказал?

— Ты что, думаешь наши военные разведчики совсем мышей не ловят?— хмурится Оля,— да они ещё год назад, как только японцы начали строить железнодорожную ветку к богом забытой деревне, сразу же этим местом заинтересовались. До нас тут были наши люди, мы тоже получили задание сфоткать этот объект.... сфоткать и всё, а оно видишь как вышло... Короче, на этом полигоне японцы производят испытания всякой дряни, сбрасывают маленькие стеклянные бомбочки, на людей, привязанных к столбам, а потом изучают как происходит заражение, как болезнь развивается и так далее.

— Меня ещё вот что тревожит,— Кузнецов аккуратно укладывает японский бинокль в футляр,— помнишь, вечером швейцар тебе дверь в гостинице открывал? Я думаю, что он наводчик. Когда ты входила внутрь машины не было, а минут через пять подъехала, он подбежал к ней и о чём-то шептался с одним из сержантов.

— Молодец, Николай, растёшь... Ты не волнуйся, он больше уже ничего не расскажет, я его ещё до того, как вернулась домой 'выпотрошила'. Он и в самом деле на японцев работал. Ладно, значит план у нас будет такой...

* * *

— Это хорошо,— шепчет Оля Кузнецову,— дождь нам в помощь... Приготовься, через пять минут начинаем. У меня— час двадцать пять...

По брезентовой накидке застучали редкие капли. Девушка не спеша сворачивает её, укладывает в вещмешок, затягивает шнур, в левую руку берёт небольшую рогатину и, выждав время, ползёт к едва различимой в темноте изгороди, за ней бесшумно следует Николай. Рогатину под нижнюю проволоку, Кузнецов успешно проскальзывает под ней, бережно принимает два тяжёлых и объёмистых сидора.

'Это было легко: на два метра высоты всего пять линий проволоки... ни тебе спирали Бруно, ни 'егозы'... расстояние между вышками не меньше полукилометра, тусклые прожектора утыкаются в стену дождя'...

Подхватив вещмешки и проверив переговорное устройство, напарники расходятся чтобы подойти к цели с разных сторон.

'Дисциплинированные ребята, не сидят под навесом, продолжают, несмотря на дождь, вышагивать по засыпанной гравием дорожке... Это они начкара боятся, смена караула через пять минут и тогда до новой смены будет четыре часа... сто ж, подождём и мы'.

Новая смена, честно оттопав четверть часа, начала химичить, один караульный сидит под навесом, другой— обходит весь периметр.

'Скоро, наверное, будут меняться... Пора!'— Оля дважды стучит по микрофону, тут же получает ответ и напрягает слух.

Через пару минут из-за поворота появляется караульный в кепке с козырьком, надвинутой на глаза, карабином Арисака на плече и белозубой улыбкой Кузнецова.

'Теперь моя очередь'— девушка молнией пересекает освещённую фонарём дорожку. Привлечённый шагами напарника, японец отрывается от столба, выглядывает из-под навеса и в этот момент тонкий шёлковый шнурок сдавливает его шею.

'Тяжёлый, навесной,— девушка взвешивает замок на руке,— килограмм восемь, ай-ай-ай, неожиданно, а есть ли у меня трубка такого диаметра под штифт ключевины? Самый элегантный способ вскрыть такой замок— это, конечно, растворить пружину сувальды кислотой, поднять замок кверху и потрясти его из стороны в сторону. Это легко проходит с маленькими замками, а тут страшно даже подумать какой толщины может эта пластина, до утра можно провозиться'.

Из сидора на свет появляется брезентовый футляр с множеством карманчиков.

'Вот эта, кажется, подойдёт... так и есть'.

Оля набрасывает на голову накидку, включает головной фонарик и принимается за работу: из металлической трубки за пять минут получается натяжитель, немного похожий на ключ, но без секретных выступов, его задача толкать засов. Собственно отмычка, кусок толстой стальной, согнутой буквой 'Г', проволоки для этого типа замков, универсальна. Её задача— для каждого поворота ключа поднимать хитрую пластину— сувальду, которая препятствует движению запора.

— Медленнее ходи,— бурчит в микрофон девушка,— не части, пять минут на круг, не меньше.

'Не достаёт отмычка до сувальды, надо увеличить длину загиба'...

Орудуя отмычкой, Оля поднимает обе стороны сувальды и поворачивает натяжитель... внутри замка послышался лёгкий щелчок.

'Один поворот есть,— девушка дёргает на себя замок,— сколько их всего?... Четыре'.

— Фу-ух,— взмокшая от напряжения Оля вытаскивает дужку из петель, двумя руками откладывает замок в сторону,— готово.

Резиновые штаны, куртка, фартук, очки, противогаз и рукавицы появляются из вещмешка. Облачившись во всё это, девушка открывает скрипнувшую дверь и заходит внутрь, морозный воздух ледника обжигает её горло.

'Опломбированы. Какой открывать? Неважно, любая зараза подойдёт,— Оля берётся за дальний ящик у самой стены,— шарик, диаметр примерно десять сантиметров, тонкостенный, не тяжёлый, внутри что-то белое, вязкое как сметана... Взять пару? Нет, одного— за глаза... Надо спешить, ещё замок закрывать'.

— Ещё сорок минут ходишь,— шепчет Оля в микрофон,— если я не появлюсь берёшь все наши шмотки и дуешь к точке сбора на холме, ждать до утра, дальше по обстановке.

* * *

'Кросс под дождём по пересеченной местности с ОЗК и противогазом... в рюкзаке прошёл удачно, затем десять минут ждала у железнодорожной насыпи выбирая момент для её пересечения и вот я в 'деревне Того''.

В полукилометре на север ярко светится периметр 'штаба', слышны паровозные гудки и крики, а здесь, если не считать фонарей у общежития холостяков и квартир сотрудников 'отряда 731' и синтоистского храма, темно и тихо.

'Ох, как не хочется надевать этот резиновый... но надо. Заманчиво было б запулить этот стеклянный шар в 'очистительный' бассейн перед храмом и не заморачиваться с ОЗК, но, слава богу, хватило ума не повестись на предательскую идею. Даже если он и расколется на дне, осколки капсулы будут видны, воды там по колено. Бассейн этот не для плавания, он для совершения обряда 'очищения': каждый входящий в храм обязан помыть руки, зачерпнув воды специальным ковшом из бассейна, затем прополоскать ею рот и конце помыть ручку ковша для следующего посетителя... Гигиена, понимаешь'.

Юг Монголии, граница с Мэнцзяном.

2 июля 1939 года, 19:00.

Маршал Чойбалсан, коренастый и плотный, в простом лёгком дэли, длиннополом монгольском халате, на правах хозяина, принимает из рук круглолицей девушки, бесшумно появившейся в юрте, пиалу с чёрной маслянистой жидкостью и передаёт её князю Дэ Вану, третьему участнику трапезы. Князь, тридцатипятилетний толстячок с лицом Ким Чен Ына, одетый в красный шёлковый халат шитый золотом, правитель Мэнцзяна, небольшого государства на границе с Монголией, сателлита Японии, почтительно склоняет голову, принимая чашу, делает глоток и передаёт её мне.

'Нет-нет, только не это... и отказаться нельзя... почему она чёрная?... а была не была, вся надежда на то, что молодой организм справится со всем попадающем внутрь... о-о, шурпа, наваристая... самое оно, а то от архи, молочного самогона уже начинает кружиться голова'.

К сожалению, интрига с Ван Мином не прошла, Мао, видимо, что-то почуял и не повёлся на предложение своего оппонента возглавить уезд, оставив того в Яньнане при себе. Без просоветского Ван Мина во главе района появилась опасность, что Мао, склонный к занятию выжидательной позиции, не решится на совместное выступление с СССР и окажется втянутым в прямую конфронтацию с Японией и Мэнцзяном. Поэтому Сталин санкционировал реализацию запасного плана.

— Великий князь,— начинает маршал, поставив пиалу на дастархан,— мы дети одного народа, мы братья и мы соседи, поэтому я решил пригласить вас на эту встречу, чтобы обсудить наше предложение. До меня дошли слухи, что в ваших землях неспокойно. Ваши подданные, состоящие в основном из китайцев, бунтуют, подстрекаемые Нанкинским правительством. Япония далеко, её силы здесь слишком малы, их только-только хватает чтобы удержать столицу Хуху-хото...

'Гуйхуачен по-китайски'.

— ... Вам нужен другой союзник, более сильный, чем Япония и имеющий большое влияние на Китай. Это— СССР. Сталин хочет взять у вас в аренду на сто лет небольшой участок земли в районе Баян-Обо , за каждую тонну железа, что русские там добудут, они будут платить золотом.

— Воинственный и Добродетельный великий князь,— по сигналу маршала вступаю я,— Великий вождь Сталин, наслышанный о вашей храбрости и уме, в знак дружбы и уважения поручил мне преподнести вам этот дар, достойный Чингизида. Этот старинный клинок по преданию привёз в Россию один из внуков Чингисхана хан Беркай...

Щёлкаю защёлками длинного футляра, обитого чёрной сафьяновой кожей, откидываю крышку и окидываю красный бархат. Сотни лучиков от драгоценных камней на ножнах заиграли на куполе и стенах юрты, двумя руками протягиваю подарок князю Дэ Вану.

'По-моему новодел, но выглядит сабля очень эффектно: золото, серебро, алмазы ... как загорелись его глаза'.