Гарри Поттер/ Стэнли и много, много имён

У нашей Мэри есть дружок,

Барашек белый, как снежок.

На свете дружбы нет тесней —

Повсюду он бежит за ней,

О хей, эхей! О хей, эхей!

— Заткнись, Мальсибер! — Первой сегодня не выдержала Беллатрис.

Как и каждый день до этого из камеры слева от меня звучали вопли Мальсибера, распевающего народные песни Англии. Это было даже забавно.

— ААААаааа! Я этого не выдержу, — стенала единственная женщина на нашем этаже.

Отрешившись от этих звуков, я продолжил тренировку, разгоняя по телу кровь.

Азкабан. Как много в этом слове и как мало понимают те, кто ни разу здесь не бывал. Это место, что когда то принадлежало тамплиерам, потом инквизиции, а сейчас волшебникам — словно отрицает магию, нашли на туманном Альбионе самое верное ему применение. Сбежать отсюда невозможно. Магия заперта глубоко внутри нас. И да, я её чувствую, а значит я волшебник.

Знания, полученные мной от Стэна и осколков, говорят о том, что обычные люди не видят дементоров. Даже умирая. Выходит, дар у меня пробудился после столкновения с ним. Такое бывает, но очень, очень редко.

По идее, я должен быть слабым магом, слабее даже давешнего Стэна, но это не так. Ведь я пожрал, не знаю как, но пожрал чужие куски душ, чем усилил себя и вышел на уровень сильного подмастерья. Так что в теории мне доступны все чары, что знали как парень ведун из СССР, Егор, так и английский умница Гек. Нужно лишь потренироваться. И я тренировался. Сразу после физических упражнений, шли магические.

Вставая на свободном пяточке камеры, я замирал, закрывая глаза, представляя, что рука, поднятая в воздухе, тяжелеет и в ней находится такая родная, тёплая палочка из ясеня, отождествлял я себя с нашим, русским парнем. После чего делал движение, и мысленно или шепотом выговаривал заклинание и так раз за разом, раз за разом, начал я словно изучать заклинания с первого курса школы, пока не отработаю их всех.

Не знаю, выйду ли я когда-нибудь отсюда, но если да, то выйду я с высоко поднятой головой.

Мысли же, признаться что я не Стэн Шанпайк, как пришли, так и ушли. Спасибо знаниям почти сквиба, пообтесавшегося в этой системе и хорошо знающего законы магических министерств разных стран. Таких как я, называют одержимыми, приравнивая к демонам. Никому не хочется в один прекрасный момент потерять тело и быть вытесненным из него чужаком. И хоть со мной было не так, разбираться никто не будет. Наказание для нас одно. Смерть. Так что пора забыть своё прошлое имя. Теперь я, Стэнли Филипп Артур Шанпайк и никак иначе.

И единственное о чём я сейчас волнуюсь, это о брате, сестре и родителях. На дворе у нас тысяча девятьсот девяносто шестой год, сентябрь, а значит, с момента моей смерти прошло шестнадцать лет. Брату стукнуло сорок, а сестре за тридцатку. Как они там? Как родители? Всё ли у них хорошо? Немного раскис я, вспоминая родных и товарища Саньку, тянувшего меня вверх из оврага, в который мы заползли вслед за трактором.

Получается, я ещё не скоро их увижу. Как читал в газетах Стэн, СССР распалось при прямом содействии Англии и их союзника США, так что, таких как я, англичан, там не любят. Ели бы я был обычным маглом, то попасть на родину было бы проще. Но я теперь волшебник. И как знал Стэн, ведуны России закрыли границы для всех одарённых, в ком не течёт славянская кровь, а волшебника из дождливой Англии там вообще ждёт "тёплая" встреча.

Да и рано я об этом задумался. Непонятно, даже, сколько я буду тут сидеть. Так как суда как такого не было, срок моего заключения не оглашался. Надеюсь лишь, что мне дали не пожизненное.

— Граф Монте-Кристо, узник замка Азкабан, — невесело вспомнил я любимую свою книгу, которую читал в детстве. — Какая ирония.

— Ты чего там бормочешь? — Не утерпел Рабастан, услыхавший меня.

Вот любопытный мне сосед попался.

— Чего орёшь, Рабастан?

— Да этот мальчишка напротив что-то там бормочет. Интересно.

— Успокойся уже. Дай поспать.

— Поспишь тут! — Огрызнулся Рабастан. — Скоро ночная кормёжка дементоров.

Через час, начало резко холодать. А это значит, что смотрители попрятались в свои каптёрки и выпустили демонов, питающихся нашими самыми страшными ночными кошмарами.

Внизу, на нижних этажах башни замка завыли. Дементоры уже успели до них добраться.

Сжав зубы аж до того что челюсть свело, я сосредоточился на защите сознания, науке окклюменции, что работала даже здесь, в тюрьме. И хоть я не достиг ещё тех вершин, каких достигли, куски тех, кого я поглотил, это немного, но помогало. Кричать, как резанный я уже перестал. Только выл.

— АААаааааа! — Заорал Рудольфус.

— Мама, мама, мамочка, — заплакала Белла.

— Суки! Бляди! Твари! — Начал материться Долохов благим матом.

Реакция на чуждых этому миру тварей у всех была разная.

— Я всё расскажу, я всё расскажу, — молил Рабастан, каясь в грехах и сдавая всех кого можно.

Даже катаясь по полу, воя и раздирая себе пальцы в кровь, в попытках вырыть нору в каменном полу и там спрятаться, я всё слышал и накрепко запомнил, где Рабастан устроил свой схрон с золотом, магловскими фунтами, одеждой и универсальной палочкой.

Так и пошли все дальнейшие дни, складываясь в месяцы. Рабастан пытался меня разговорить. Белла с мужем ругались, а я усердно занимался спортом, стараясь привести это тело в порядок. Ну и конечно магия. За сентябрь я заново заучил всю школьную программу первого курса, которую знали все три моих осколка и Стэн, хоть и учившийся паршиво, но на уроках присутствовавший. И да. Стэна я не жрал. Не знаю почему, но его память осталась в теле и досталась мне в наследство.

Прошел октябрь и Хэллоуин. Наступил ноябрь, когда мы, англичане празднуем ночь Гая Фокса. В этот день, взрослые соревнуются в скорости сожжения чучела Гая, а детвора пристаёт к прохожим, с просьбой "дать пенни для Гая" и покупают на выручку петарды, от которых сотрясается старый Лондон. Всеобщий праздник, заканчивающийся шашлыком, что готовят прямо на останках догорающих чучел бедолаги Фокса. Все угощают всех яблоками, запечёнными в сиропе и сладким картофелем.

Раньше я об этом празднике не знал, но впервые увидев его в своей памяти — зарёкся обязательно побывать и поучаствовать во всеобщем веселии.

Радости сейчас мне явно не хватает.

Наступление же рождества, все мои сокамерники ждали с плохо скрытым гневом. Обстановка у нас на этаже накалялась. Мальсибер, распевая свои песни, всё больше унывал и пел о смерти, мучениях, пытках. Долохов всё больше матерился, а Белла, эта язвительная женщина, отмалчивалась.

О том, что произойдёт что-то плохое, я догадывался, но что? Между собой они об этом не говорили, и мне оставалось только гадать. Гадать и ждать.

Двадцать пятое декабря. Рождество, радостно оповестили нас о наступившем празднике охранники тюрьмы, придя сегодня на завтрак сразу вдвоём, чего на моей памяти ещё не случалось.

Как мне позже стало известно, в этот день ослабевали следящие чары на камерах, что выгодно различным пронырам из охраны, имели они возможность применять любые методы, дабы вытащить из тех, кто сел в эту страшную тюрьму их секретики.

Частенько потом эти охранники обзаводились дорогой недвижимостью, которая явно была им не по карману. Пыточное заклятие, пергамент и кровь. Вот три составляющие, нужные чтобы переписать чьё-то имущество на другого.

— Мы будем убивать вас медленно, суки! Не жить вам!

— Резать, резать, резать! — Приглушенно рычал Рудольфус, сквозь железную дверь, сотрясая её своими кулаками.

— Ха, ха, ха... И так каждый раз, Уильям, — обратился к своему напарнику тот, кто обычно разносит нам пожрать. — Не угомонятся, думают, что им кто-то поможет. Спасёт, ха, ха, ха...

— Давай уже поскорей, Арчи, мочи терпеть нет! Зря я тебе пятьдесят галлеонов, что ли отвалил? — Раздражённо прервал его Уильям, с нетерпением в голосе.

— Сейчас, сейчас, — забрякали ключи в руках Арчи. — Секунда.

Звук проворачивания ключа и чья-то камера со страшным скрипом отворилась. Смотреть, что происходит в коридоре, можно было только через щель для тарелки внизу двери и я, встав на четвереньки, заглянул в неё.

Две пары ног вальяжно входили к кому то. Звук пощёчины. Вскрик.

— Белла! Белла! — Отчаянно закричал во всю глотку отмалчивающийся до этого Рудольфус, и я всё понял.

Не нужно было и прислушиваться. Шлепки, вскрики, плач женщины. Охранники насиловали осуждённую, зная, что она никому ничего не скажет и не сможет отомстить.

— Как и обещал, о-хо-хо, — довольно протянул Уильям. — Давай её на четвереньки поставим, — предложил он, явно завышая голос, чтобы и мы услышали, и я отполз от двери.

Сжал зубы и продолжил свои тренировки, старясь не вслушиваться в крики, плачь, и мольбы Беллы убить её.

В этот день, я впервые пожалел Беллатрису Лестрейндж.

Глава 3

Холод. Жуткий холод, скукожился я в дальнем углу камеры, подальше от окна, пытаясь найти место потеплее. Наступил январь. За окном задувают ледяные ветра. Стены Азкабана покрылись льдом, пока я голый, щуплый и весь в гнойных прыщах дрожу как осиновый лист.

— Ззззззззз, зараза! — Не попадал у меня зуб на зуб, вынужденно стал я тренироваться в невербальной (без использования слов) магии.

Разогревался я, занимаясь спортом, но проблему это не решало. Невозможно было отжиматься сутки напролёт! Так что, засыпая, если удавалось, конечно, просыпался я окоченевшим и с посиневшими руками и ногами. Спасибо магии, что хоть и свернулась клубочком у меня внутри, не давала умереть.

Посади в Азкабан обычного человека, и он и месяца не протянет, откинет копыта. Магия нас хранит, начал я засыпать, в тяжелом, тревожном сне.

— Бум!

— Что за?

— Бум! Бум! Бум! — Разносились громоподобные удары, от чего стены камеры сотрясались, а с потолка посыпалась пыль и крошка.

— Господин! Господин! — Завыли в экстазе мои соседи.

— Метка! — Верещала Белла.

— Бля! — В первый раз за всё время громко и членораздельно высказался я, на радость Рабастану, который, кажется этого и не заметил.

Выходит те байки, о которых писали в газетах и шушукались пассажиры автобуса, в котором я был кондуктором — правда. Этот психопат и главарь террористов Воландеморт, снова жив. Жив и пришёл спасть своих преданных сторонников из тюрьмы.

— Бля! — Ещё раз повторил я, хорошенько так задумавшись.

Не знаю, что они со мной сделают, но в любом случае, ждать от "пожирателей смерти" ничего хорошего не стоит. Да и не могу я сейчас ни на что повлиять, если честно. Остаётся только набраться терпения и всё скоро станет ясно.

Через двадцать минут Азкабан пал. Об этом говорили исчезнувшие из коридоров дементоры и наполнившая их масса волшебников в тёмных балахонах, что звенела ключами, открывая камеры, так как магия здесь не работала.

— Ты кто? — Высокомерно обратилась к выпустившему её колдуну Белла, с каменным лицом принимая от него хламиду, что должна скрыть наготу сидящих в этой тюрьме узников.

Нападающие подготовились.

— Я Харви Осборн, миледи, — поклонился он в пояс леди Лестрейндж. — Служу Лорду Воландеморту, — закатал он рукав, показав отвратительную даже на вид татуировку черепа с торчащей змеёй из пасти. Выглядело это, словно кровоточащая тьмой язва. Мерзость.

— А где он сам? — Спросил у этого Осборна, Долохов, которого освободили следующим.

— Внизу, — показал пальцем на пол Харви. — Договаривается с дементорами.

— Как мы будем выбираться из Азкабана? Министерские уже должны знать, о том, что он пал! Я просто чую, как сюда слетаются их шавки, — потянул воздух носом Мальсибер, захихикав.

— И где все охранники? — Плотоядно улыбнулась Белла, пока я стоял в сторонке и старался не отсвечивать.

Освободивший меня "пожиратель" только скривился, увидев гнойники по всему моему телу, и брезгливо кинул мантию мне под ноги. Впрочем, далеко он отходить не стал и краем глаза следил за каждым моим движением.

Похоже, Лорд решил освободить не только своих сторонников, а всех узников Азкабана.

Немудрено. Здесь сидят только преступники, которые с радостью присоединятся к его террористической организации. Ну а если нет... Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что их ждёт.

— Особые портключи на крови жертв. Охранников уже умерщвляют, напитывая их, — ответил Осборн сразу на два вопроса.

— Тц! — Рассерженно покачала головой Белла. — А я так хотела поиграться с ними. Особенно с парочкой, — оскалилась она словно древний вампир.

— ВСЕМ СОБРАТЬСЯ ВНИЗУ!!! — Прогрохотало над замком многочисленное эхо, усиленного колдовством голоса. Похоже, Воландеморту законы не писаны, и он единственный здесь может колдовать.

Старая гвардия воспринял этот приказ с энтузиазмом, поспешили они к лестнице, торопясь на встречу со своим лидером. Я пошел следом, недвусмысленно встал за моей спиной "пожиратель" из новой гвардии.

Лицо он не прикрывал и я готов был поспорить, что этот крепыш ещё школу не закончил. Судя по всему шестой, седьмой год Хогвартса. Наверно с отцом здесь. В школе сейчас каникулы. Сочельник.

На лестнице была толпа, торопились заключённые покинуть стены Азкабана. Это только в нашей башне, на седьмом этаже было несколько камер. Ведь чем ниже, тем их больше. А в основном здании тюрьмы вообще сидели по несколько человек, так что к тому моменту как мы покинули Азкабан под светом светившей этой ночью полной луны, народу на холодном, промозглом берегу маленького, обдуваемого всеми ветрами, островка в Северном море было несколько тысяч. Все узники страшной тюрьмы. И всего несколько сотен "пожирателей", ведущие это стадо, куда им нужно.

Нас стали разделять на группы по десять пятнадцать человек на верёвку, пропитанную кровью и очевидно являющуюся портключом. Стояла неразбериха, крики, споры, но пожиратели не привыкли к неподчинению и ласково выдавали всем зуботычины. Перепало и мне за компанию.

— Фу! Чёрт! — Недовольно отошел от меня "пожиратель", с отвращением вытирая руку, которая содрала с моей щеки несколько лопнувших и замазавших его прыщей. — Нахрена нам этот мусор, крёстный? — Визгливо спросил парень, очередной студент у стоящего рядом и не снявшего с себя маски на лице мага.

— Лорд сказал брать всех, — спокойно ответил он, едва дёрнув головой. — Вот мы и выполняем.

— Но этот! — Всё не успокаивался паренёк, достав палочку и попытавшись кинуть в меня несколько проклятий, что окончилось громким пшиком.

— Молокосос, — дёрнул я щекой, отворачиваясь и хватаясь за верёвку, к которой меня подвели.

— Недостойных наш Лорд пустит на ритуалы и ингредиенты. Найдётся и ему применение. Успокойся.

— Да он даже для инридиентов не годен, — услышал я последние слова пацана, когда "пожиратель", знавший пароль от портключа решил отправить нас в неизведанное.

— Чистая кровь, — уверенно произнёс он, и нас дёрнуло за пупки, растворились мы в привычном мире, оказавшись в пространстве, именуемым волшебниками астралом или теневой стороной мира. Верёвка, за которую мы держалась — была дорогой, которая прокладывала нам путь через это измерение. — Стой! — Прокричал "пожиратель", заметивший моё усилие, но было поздно.